Враг Федерации

*** Ещё полчаса назад док, гудевший как сотня кардассианских крыс, притих. Все корабли были готовы, и таинственный «кракен» оказался мощным сочленением, соединившим «Экзетель» и «Даггер» между собой. Маленький корабль прицепился снизу за брюхо исполина, и лишь его огромные выносные двигатели составляли ему конкуренцию. Все инженерные системы были протестированы и запущены, а пленники заполонили нижние палубы. С них не сняли ошейники, чтобы избежать инцидентов, которые обязательно произойдут по дурости кого-либо излишне эмоционального. Мостики и двигатели кораблей были временно синхронизированы и объединены в единое целое. Управлять обоими Джим предполагает через мостик «Экзетеля». Спока это не тревожит. Он сам вместе с Ёль-Ёль только что проверял управляющие контуры, а Кирк со Скоттом тестировали цепи синхронизации гондол двигателей. Через перешеек тянулись толстенные, многочисленные змеи кабелей поверх ничем не отделанных элементов конструкции «кракена». Кирк покинул корабль только чтобы напоследок заложить заряд в координационный маяк своего астероида. Спок ощутил мучительное нежелание отпускать его одного в опустевшие коридоры и последовал за ним. Джим этому вовсе не удивился и попросил распределить заряды по корпусу аппарата, пока он копирует данные и внедряет в систему программу самоуничтожения. И теперь они возвращаются. Команда ждёт своего капитана, торжественно выстроившись у трапа, отлично понимая, что сюда они больше не вернутся. Никогда Спок не видел одновременно такого расового и культурного смешения, превращённого годами в нечто самобытное, аутентичное, цельное. Их лица предельно серьёзны и решительны. Когда Кирк проходит мимо, они отдают честь. Все они преданы вовсе не Монк Бэю, а лично своему капитану. Его внутренняя сила, знание, уверенность, единственно верно подобранные слова навечно подчинили всех этих людей и не людей. И они смело и добровольно вручили ему свои судьбы. У Спока никогда бы так не получилось. Подчас он не может взять в толк, как правильно стоит общаться с научными сотрудниками, что состоят у него в подчинении. Отчего его отдел всегда преследовали необоснованные тайные влюблённости и нервные срывы, необычайные научные открытия, девиации, призывы к суициду и маниакальные фиксации на почве каких-либо важных исследований. В общем, Спок был в курсе, что совершенно невыносим. Но как иначе обращаться, он не знал. А вот Джеймс Кирк… Спок идёт на полшага позади него, согласный выполнить любой его приказ, и при этом на нём грёбаная форма Звёздного Флота. Джим поистине страшный человек. *** Спок со смешанными чувствами занимает место навигатора. Его основная профессия вообще-то совсем иная, хоть он и обладает кое-какими знаниями в этой области. Зеленокожая орионка Ёль-Ёль остаётся на месте первого помощника. Рулевым оказывается человек Хикару Сулу (по крайней мере, на первый взгляд он выглядит как человек). В капитанском кресле «Экзетеля», развалившись и перекинув ноги через подлокотник — Кирк. — Кое-кто хвастался, что с первого раза запомнил все наши карты, — с лёгкой насмешкой произносит капитан. — Ну, поглядим. Курс на «Королевский пион». Это центральный астероид, принадлежащий Гильгамешу. Спок прокладывает курс, не задумываясь. Сулу стартует, и астероид «Ножны «Даггера» остаётся позади: пустой и печальный, без лишних сомнений покинутый дом. Когда они выходят из дока, в нём гаснет свет. *** Кирк говорит с ними пять минут, и они складывают оружие и переходят на его сторону. Помогают отвести пленников на корабли и следят за ними, чтобы те не нарушили план. — Как он это делает? — не в силах сдержать любопытство, спрашивает Спок у Сулу. — Легко и непринуждённо, — отвечает рулевой, закидывая руки за голову и потягиваясь. И лишь на астероидах, где остались капитаны, они пару раз влипают в небольшие перестрелки. Спок с рычанием порывается броситься туда, но его останавливает дуло дизраптора, тут же упёршееся ему в бок. — Остынь, — недовольно бросает ему Сулу, большим пальцем только сейчас переставляя мощность на несмертельную. — Твоё неверие в способности капитана возмутительно. Спок сужает глаза и с трудом подавляет желание сдавить дизраптор так, чтобы заклинить его навечно. — Если ты не уберёшь пушку прямо сейчас, я сломаю тебе запястье, — ядовито и холодно угрожает Спок. — И скажу доктору Маккою, что так и было. Сулу смотрит ему в лицо пару мгновений и всё же убирает оружие в кобуру. Всё-таки вулканцы не врут. Корабль заполнен под завязку: каждая каюта, склад, все коридоры всех палуб и даже некоторые турболифты. Спок припоминает максимальную нагрузку на системы вентиляции, утилизаторы и репликаторы. А потом даже максимальную несущую нагрузку при нормальной гравитации. Его поражает объём живого товара, заключённого здесь. И не последними на борт поднимаются семьи и дети пиратов с отдельных жилых астероидов. В общем счёте «Даггер» заполняет тысяча существ и около трёх с половиной тысяч размещаются на «Экзетеле». И это с учётом того, что всех несогласных с его предложением Кирк оставил на астероидах, выведя из строя все их челноки. Энергия с ядер «Даггера» давно уже струится по каналам, питая резервные системы Амбассадора. Наконец, они завершают штурм последнего астероида. Капитан возвращается на «Экзетель» и становится в центре мостика. На лице его блуждает лукавая улыбка. — Сулу, спуститесь и займите дублирующий штурвал «Даггера», — командует он. — Думаю, вы будете счастливы вернуться к прежнему навигатору. Хикару ничем не выражает своего согласия или несогласия с этим утверждением, он просто отдаёт честь и покидает мостик. Кирк крепит передатчик на ухе и микрофон на горле, и занимает его место. Он смотрит на Спока и его тёплый взгляд говорит безмолвно и ободряюще «приготовься». Повсеместно загорается сигнал красной тревоги. Спустя секунду Кирк безвозвратно взрывает все пространственные маяки Монк Бэя вместе с несущими их астероидами. И все звёздные пути гаснут. Корабли, набитые четырьмя тысячами разумных существ, оказываются в первородной тьме. — Э нет, — невольно вырывается у Спока протестное, когда он видит и узнаёт карту пространства, что теперь окружает их плотной и запутанной массой. Бессмысленное отрицание надвигающегося ужаса, превосходящего по силе любые возможности человека и вулканца. Спок воочию видит систему «Паутины Шарлотты» во всём её смертельном, ненормальном хаосе. И это самое страшное, глубокое и необъяснимое, что он вообще видел в жизни. Здесь не шестнадцать измерений, как в программе Кирка. Там порядок был ограничен вычислительной способностью машины, а здесь же… И в коленчатой тьме с обманчивыми бликами заключённого в горизонт событий света — больше нет маяков для него. Маяков, что вели пиратские корабли, словно привязанных леской рыб против течения. Впереди — то, что перемелет их, как мелкую щепку и размажет по гравитационной вечности, разделит на тысячу невозможных измерений… Там нет пространства и времени, верха и низа, какого-либо направления. — Спок, я управляю двумя кораблями в сцепке, практически всем на них, — подаёт голос Джим. — Проведи нас. — Где точка выхода? — Никто этого не знает. — Он смотрит на него. — Везде и нигде. Там, где расступится мрак. Спок прикрывает на мгновение веки, концентрируясь и успокаивая ритм сердца до приемлемого для вычислений. Берется за перенастроенные манипуляторы, анализирует бушующее, непредсказуемое пространство, единственная задача которого — убить их, перемолоть до безликих элементарных частиц. — Я вспомнил. Вулканское судно, пропавшее без вести вместе с командой много лет назад. Это был капитан Гильгамеш. Он попал сюда и выжил, вручную обойдя все ловушки, нашёл лагуну и натянул энергетические нити навигационных маяков. Основал Монк Бэй. Значит, в первый раз он не только провёл свой корабль через этот шторм, но и вышел из него невредимым. В его распоряжении были лишь вулканские навигационные приборы и сенсоры. Жаль, я не столь одарён, как он. — Спок. — М? — Ты как бы… уже ведёшь, — тихо замечает Джим и, зажав кнопку связи, командует уже обычным голосом. — Экзетель, левый галс маневровыми, пульсационный ионный щит на обшивку. Кирк снова отключает звук связи и добавляет: — И, если уж придерживаться правды, это навигатор, а не Кхали-Кали, провёл корабль через звёздную пустыню. — Кем был его навигатор? — Тем человеком на погибшем судне в системе Омми Цзе. — Верно… Вулканские источники утверждают, что навигатор был его t'hy'la. — Кем? «….вхождение в штормовую зону аномалии», — сообщает компьютер. Они переглядываются и врубают общую связь. — Приготовиться к серии пространственных прыжков, — ровным голосом объявляет Спок и начинает отсчёт. — Десять, девять, восемь… — Щиты на максимум, сбросить давление в четных гондолах, нечетные — приготовить реверс по пульсационному графику, по возможности охладить антиматерию. Ручное управление мощности — на рулевую панель «Экзетеля». Приготовить системы пожаротушения в машинном отсеке, — злой скороговоркой выдаёт Кирк. Корабли протискиваются через узчайший варповый тоннель между двумя призрачными квазарами. — Первый прыжок совершён, — уведомляется Спок. — Впереди инерциальный гравитационный порог. — Всему персоналу приготовиться к ускорению в четыре G. Скотти, переключи активные и неактивные гондолы и поддай газу, приятель, если жизнь дорога. Идём левым галсом. — Начинаю отсчёт для второго прыжка. Десять, девять, восемь… — Инженерная палуба, дилитиевые цепи выдержат? — Так точно, капитан! Главное нам тут пожар потушить! Их вышвыривает в как будто бы пустое пространство. Лишь спустя десяток секунд опешившие сенсоры начинают выхватывать из полной тьмы зашкаливающие показатели. Весь мостик разрывает от предупреждающего писка. Спок мечется взглядом по цифрам, графикам и новым картам. Потрясённо сообщает Кирку: — Здесь больше измерений, чем я могу просчитать. Они озвучивают приказ почти одновременно: — Включить температурные фильтры на сенсорах. — …и карту реликтового излучения, — заканчивает Спок. Входящие треки этого холодного вездесущего излучения, что расползлись по всей вселенной, могут стать треками их выхода отсюда. Может быть. Никто не даст гарантии, что и их не пережевала аномалия. Короткий участок с реликтом обрывается в гравитационный и ионный шторм. Спок снова готовится прыгать в едва заметный просвет между кавернами. Кирк спешно готовит системы к изменившимся условиям. На двадцать первом прыжке пространственный шторм расступается перед ними, явив экранам и приборам такие знакомые, тусклые, далёкие звёзды. В первую минуту Спок никак не может поверить, что они действительно вырвались. Джим в порыве чувств внезапно кидается ему на шею, насколько позволяют чуть ослабленные ремни кресла: — Чёрт, мы реально это сделали! Как же я тебя обожаю, Спок, ты бы знал… Спок не успевает среагировать, как Джим исправляется и берёт себя в руки.  — Извини, — он возвращает строгое выражение лица и возвращается к консоли. — Палубы, отчёты о повреждениях. Красная тревога снята. Они неподвижно висят в знакомой пустоте, давая Скотти произвести полную диагностику варп-ядер и двигателей, осуществить починку перегоревших вспомогательных систем и щитов, а всем остальным заняться возможными ушибами и переломами. При такой плотности пассажиров и при таких манёврах повреждения неизбежны. Невероятная удача, что паранойя Кирка нашпиговала аптечками буквально каждую каюту и часть коридора. Спок внезапно начинает склоняться к обескураживающей и сомнительной мысли о том, что это сделано капитаном намерено, а паранойя — лишь удобное прикрытие. Но как Джим заранее мог бы предсказать такую ситуацию, когда оба корабля будут до предела забиты пассажирами? — Открыть частоту Звёздного Флота, — командует Кирк. — На мой падд. До этого момента они шли в полном радиомолчании, как входящем, так и исходящем. Если связистка и удивляется приказу, то виду не подаёт. — Частота открыта. Кирк кивает и что-то быстро печатает на падде, краем глаза глянув на их текущие координаты. Через три минуты связистка тревожно объявляет входящий видеозапрос. — Командование Звёздного Флота, капитан… — На главный экран, пожалуйста. А вот в Кирке не ощущается никакого беспокойства, он лишь глубже откидывается на спинку кресла рулевого и складывает руки домиком. По экрану идут помехи, видимо из-за большого расстояния между точками связи, но постепенно канал выравнивается, обрисовывая рубку корабля земного отделения Федерации и человека в капитанском кресле. И это — адмирал Кристофер Пайк, на корабле которого Спок прослужил большую часть своей карьеры, а это без малого одиннадцать лет. Что он подумает о нём теперь, увидев за навигационной панелью пиратского судна, по правую руку от слегка усмехающегося Кирка-предателя? Спок чувствует, как кровь стремительно отливает от головы. — Привет, Джимми, мой мальчик, как твои дела? — с добродушной улыбкой бросает адмирал Пайк. Спок с окаменевшим лицом поворачивается на Кирка. — Лучше не бывает! — отвечает тот с саркастичным воодушевлением. — Три тысячи восемьсот четыре освобождённых пленника. Восемьсот двадцать два аборигена Монк Бэя, в основном семьи с детьми. Двести семь членов моего экипажа. Тридцать пять заключённых. Все инженерные палубы занимаются ремонтом и проверкой, и мы тут застряли минимум часов на пять. И треснем тут пополам, ей-богу, если кто-нибудь не заберёт эту толпу народа у меня в скором времени! — Почти все ближайшие к тебе судна задействованы в квадранте Чёрного Солнца. Им бы со своими ранеными и погибшими разобраться… Я отправлю навстречу вам крейсер «Чапаев», он поможет разместить хотя бы половину желающих и доставит вместе с вами в звёздный порт на орбите «Бирюзы-5». — Кто командир? — сразу сухо выясняет Кирк. — Дональд Хэм, моё доверенное лицо. Если это тебя не убедит, то знай, что Ниота Ухура — его первая помощница. Без её одобрения он и шагу не делает. Кирк трёт лоб одновременно облегчённо, но и так, словно он у него внезапно разболелся. Эхом повторяет: — Ухура… — Ситуация под контролем, Джим, не волнуйся, — успокаивает его Пайк. — Все вы живы и с этого момента находитесь под моей защитой, а разве это не самое главное? За его плечом внезапно возникает низенькая и миниатюрная женщина, в которой Спок с изумлением узнаёт свою коллегу — Айно Кимуру. Её же продали в рабство, нет?! Что она делает на борту звёздного линкора? Каре чёрных волос тщательно причёсано, на щеках играет здоровый румянец и ямочки от улыбки, которой она чистосердечно одаривает Кирка. Пайк замолкает. — Здравствуй, Питер Пэн, — говорит она. — Здравствуй, Вэнди, — улыбается Кирк, с такой неосознаваемой теплотой и признательностью во взгляде, что полярные льды должны тут же растаять. Больше они ничего не говорят друг другу, словно всё, что можно, уже было сказано одним приветствием и долгим взглядом. А Спок вспоминает про два пальца на левой руке энсина Кимура — мизинец и безымянный, у основания которых вечными кольцами виднеются белые шрамы. Будто кто-то отрезал их и аккуратно пришил обратно. Сурак бы одобрил её поведение. А Спок никогда не смог бы состязаться с ней во всепрощении. Пайк не сразу решается нарушить паузу, ожидая, пока Айно слегка поклонится, прощаясь, и отойдёт сама. — Коммандер Спок, — внезапно произносит он, и вулканец лишь усилием воли не подскакивает на месте. — Как ваше самочувствие? — Удовлетворительно, адмирал. Со мной всё в порядке. Спок не знает, что ещё сказать и какой вопрос задать. И уместно ли их задавать в такой момент. — Джим, ты попросил лучшего помощника, и я его дал, — продолжает седой адмирал. — Ну как, он оправдал твои надежды? — Он охуенный, — без лишних сантиментов заявляет Кирк. — Я побоялся посылать к вам Павла Чехова, он слишком юн, чтобы справиться с такой психологической и физической нагрузкой. — Это было верное решение, — немножко напряженно отзывается Спок. — Ты ревнуешь, потому что у него получилось бы лучше, чем у тебя? — мигом обращает на него свои провокационные ресурсы Кирк, чуть развернувшись в кресле. Спок одаривает его прищуренным взглядом под названием «а вот такой подлости я от тебя не ожидал!» и решает ничего не отвечать. — Адмирал Пайк, думаю, что вам уже можно сделать общее информационное объявление по кораблю, — предлагает Кирк. — Скажите, когда будете готовы, и мы вас переключим. — Минутку, — старик как следует откашливается. — Давайте. Спок слушает вместе со всем мостиком, вместе со всем кораблём и ему нелогично кажется, что он шокирован гораздо больше всех остальных. Ведь он-то спал с ним в одной кровати, ведь он чувствовал его разум, и… вот. — Говорит Кристофер Пайк, адмирал Звёздного Флота и командир линкора «Вашингтон». Поздравляю с вновь обретённой свободой. Джеймс Тиберий Кирк — агент Звёздного Флота под прикрытием, внедрённый в Монк Бэй с целью уничтожить это объединение или расформировать его. Всем добровольно сдавшимся пиратам положена амнистия, всем пострадавшим от их действий — правительственная компенсация. Крейсер «Чапаев» прибудет к вам через одиннадцать часов тридцать шесть минут и проводит в крупный порт «Бирюзы-5», где всем окажут помощь, разместят и откуда после транспортируют на родные базы или планеты. Также там с каждого безопасно снимут ошейники. Не пытайтесь их сорвать самостоятельно, это может привести к серьёзным травмам. Он говорит что-то ещё, менее важное, уже ускользающее от внимания Спока, который сидит, как громом поражённый, уставившись в пространство прямо перед собой. Когда этот звонок завершается, интерком капитана начинает разрываться от следующих. Не принять он их не может. Тем более, первый — из лазарета. — Чёртов Джеймс Кирк, я так и знал! Я так и знал, скотина ты несчастная! — в голосе Маккоя плачущие нотки, и кричит он настолько громко, что слышит весь мостик. — Не мог ты просто взять и свалить из флота ради хрени! Я всегда это знал, хоть ты и молчал, как рыба! — Будет тебе, Боунс, будет. Всё после. Лучше скажи, как там у тебя дела. — Раненых выше крыши, зашиваюсь! Но пока никто не помер, что занятно. — Вот так и держись. Всё, у меня инженерная на проводе. Он переключает канал, только чтобы выслушать примерно такой же набор эмоциональных слов, перемежающихся шотландскими ругательствами. — Что с двигателями? — со вздохом прерывает его Кирк. — Жить будут, — буркает Монтгомери Скотт. — Основная дилитиевая цепь сгорела, менять не на что, пойдём на резервной. А если этот «Чапай» вздумает напасть, нам по-прежнему есть чем его угостить с «Даггера»… — Не будет он палить по пленным, успокойся. Отчёты не забудь. До связи. Разобравшись с жалобами йоменов охраны на бузящих пассажиров, Кирк, наконец, объявляет: — Бета-смена-минимум, на мостик «Экзетеля». Гамма-смена-максимум — занять мостик «Даггера». Вся альфа — отдыхать, — и, отключив интерком, сетует вполголоса. — Чёрт, и найдётся на этих двух консервных банках хоть одна свободная кровать сейчас? — Ваша каюта на «Даггере» свободна, капитан, — немедленно уведомляет Ёль-Ёль. — Как так свободна?! — искренне возмущён Джим. — Мы не решились запускать туда пленных и сами не стали заходить. — А, да чёрт с вами… — устало машет он рукой. — Хоть полежу. На турболифте уже поднимается бета-смена. Джим ничего не говорит, когда Спок увязывается за ним. Люди и представители иных рас, повсеместно сидящие в коридорах корабля на реплицированных подушках и одеялах, провожают безмолвными взглядами Кирка-предателя. Откуда-то слышится детский плач и странный смех. Из стен и пола тут и там торчат аварийные фиксационные петли, аптечки распотрошены, а бывшие пираты оказывают пострадавшим при манёврах первую помощь. Кирк проходит мимо, не опустив взгляда и не повернув головы. Вместе они минуют системы шлюзов «кракена». Узкие коридоры «Даггера» представляют чуть менее плачевное зрелище, потому что тут меньше раненых и гораздо больше страховочных петель на единицу площади. Личная каюта капитана почти в три раза меньше каюты Спока на «Амбассадоре». Места ровно чтобы выполнить срочную работу на терминале, вымыться и вырубиться. Гостю тут даже сесть некуда. Кирк занимает кровать, оставляя в распоряжение Спока кресло у компьютерного терминала. Капитан закрывает веки и откидывает голову назад, вероятно, давая отдых мышцам шеи. — Да, мистер Спок, задавайте свои вопросы. Я слушаю. Спока два раза просить не придётся. — Флот Монк Бэя будет уничтожен в системе Чёрного Солнца? — Судя по словам Пайка, бой в самом разгаре. Я не стал уточнять, — отрывисто отвечает тот. — Но соотношение сил далеко не в нашу… не в пользу пиратов. Всё было тщательно подготовлено. Спок хочет, чтобы он посмотрел на него, но принудить к этому невозможно. — Джим, ты вернулся в Монк Бэй, когда получил сообщение о моей скорой смерти, хотя отлично знал, что прямо в это время формируется флот? Знал, что тебя тоже заставят полететь и там убьют? — Да, скорее всего убили бы, — отстранённо рассуждает тот, прекратив запрокидывать голову, но так и не поглядев на вулканца напротив. — Пайк ничего не смог бы сделать. Это лишь сейчас, после выполнения мной всех договорённостей, у него есть доказательства и причины запрещать расстреливать «Даггер», едва он покажется на горизонте. — Ваша авантюра в том числе строилась на втором пилоте, навигаторе, что вывел бы корабли из аномалии. — Да. Маяки можно разрушить только изнутри, а уничтожение базы было одним из ключевых пунктов нашего с Пайком соглашения. Сначала я самонадеянно верил, что справлюсь с управлением корабля в аномалии сам, но из последующих расчётов понял, что нет, не вывезу. И нет в моей команде никого, кто бы вывез. Те из пленных, что мне попадались, не подходили. Я вынужден был попросить прислать кого-то. Когда я понял, что ты справишься, я отослал Айно, чтобы она подготовила всё для засады, и передал новый шифр. Я боялся, что сообщение перехватят. Его бы и перехватили, — Кирк делает паузу, чтобы сглотнуть и облизать губы. — Я должен был быть очень далеко, когда бой начнётся и когда отгорит. Потом надо было вернуться, спасти пленников, взорвать станцию и уйти, но всё пошло прахом, — и только теперь его взгляд вонзается в Спока, как синяя стрела. — Ты умирал от лихорадки крови. А второго шанса провернуть это всё у меня не было. Прости, я ничего не мог тебе сказать. Кхали-Кали в итоге залез в твою голову, как я и подозревал. И если бы он тогда увидел мои планы, то хрен бы куда полетел. Спок медлит со следующим вопросом, но всё равно задаёт его. — Что случилось бы, если бы я сказал, что не рассчитаю «Паутину Шарлотты»? — Ко входу в Монк Бэй подошёл бы флот Федерации. Я открыл бы им ворота, — с почти истеричной беспечностью произносит Кирк. — Потом они убивают всех пиратов, некоторых садят, в том числе меня. Отправляют в колонии-поселения для преступников или на рудники, чёрт знает. Пленных, в том числе тебя, освобождают. Информацию о сделках и имена клиентов — уничтожают. — Я не знал, что так много поставлено на карту… — признаётся Спок. Ту гамму чувств, что он сейчас испытывает, лишь приблизительно можно охарактеризовать как глубокий стыд. — И не подозревал, что от моей жизни столько всего зависит. Не поставив вас в известность о моём состоянии, я поступил… — Нечего об этом думать, теперь ты свободен, — отрезает Кирк. — «Экзетель» пойдёт на «Бирюзу-5», а «Даггер» сгрузит пассажиров на «Чапаева» и отправится в порт на Вулкане, чтобы заодно доставить меня к вашим целителям. Выбирай, куда тебе. До сих пор необходимо нормально завершить цикл или всё прошло, и ты хочешь вернуться на службу? Из всей речи Спок выцепляет лишь одно. — К целителям? — Я что, проболтался? — недоумённо моргает Кирк, тут же сердито поджимая губы. — Твою же мать. — Зачем вам нужны целители? — не отступает Спок. Капитан делает вид, что не слышит. — Джим, ответь мне, — требует Спок непререкаемым ледяным тоном. Если нужно, он готов даже повысить голос. Кирк раздражённо растирает ладонями лицо и зло сдаётся: — Они были третьей стороной нашего с Пайком договора. Они подтвердили, что могут исказить мой разум и воспоминания так, что это послужит непроницаемым барьером для всяческих телепатических вторжений. Так Кхали-Кали не определит, что я шпион, а зверства во мне и так через край. Лекари не давали никаких гарантий, что это сработает и что они смогут провести обратную трансформацию. Но они обещали попытаться всё вернуть на место. Господи, хоть бы это, наконец, закончилось… — Кирк, добитый этим допросом, без сил валится на узкую кровать, закрыв от света глаза локтём. — Так куда тебе нужно? Спок? Почему ты молчишь? А Спок слишком оглушён, чтобы найти в себе хоть какие-то слова. Его разум мечется в попытках отыскать точку опоры и равновесия, и не находит ничего. Он чувствует себя жалким надутым индюком, последним дураком и законченным эгоистом, не умеющим видеть дальше собственного носа. Его инстинкты вопили, задыхаясь, о том, кто на самом деле стоит перед ним, а он отмахивался от них, будто от назойливых насекомых. Но он должен сказать Кирку. Он должен. — Я считал тебя одним из самых аморальных преступников современности, — он вынужден стыдливо прикрыть глаза. — А в итоге оказалось, что я имел дело с человеком, который пожертвовал буквально всем, чтобы остановить крупнейший пиратский синдикат раз и навсегда… Пожертвовал своей репутацией, своей карьерой и будущим, своей психикой и разумом, своей честью, совестью и убеждениями. А я — не пожертвовал ничем, и при этом всё время считал себя лучше тебя. И даже если тебя реабилитирует суд, то обыватели в массе своей ничего тебе не простят. Многие не поверят и решат, что ты и команда переметнулись в последний момент, чтобы вас не убили вместе с остальными пиратами. Они не понимают, что значит 25 лет рабства и коррупции, а потом ещё столько же. Не было другого выхода, кроме такого вот внедрения. — Это неважно, Спок, — негромко произносит Кирк, по-прежнему не повернув на него головы, словно всё это его не касается. — За меня некому переживать. Все мои друзья в таком положении всю свою жизнь проживают и ничего. Он прав. Близких родственников у него не осталось. Доктор Маккой и мистер Скотт знают его только по Монк Бэю, и они не станут переживать об упущенных возможностях. Для них он ничего не упустил, но на самом-то деле это вовсе не так. Ему больше никогда не дадут летать и никогда не поручат ничего серьёзного. И это лишь полбеды. Возможно, он уже сам не будет способен управлять и служить, ведь искусственное образование в его разуме… с учётом того, как долго он продержался… Это не пройдёт бесследно. В итоге оно полностью разрушит его, как разрастающаяся злокачественная опухоль, и Джим это знает. Знал на берегу. — Так куда тебе? — повторяет Кирк. — Чтоб понимать, когда прощаться. — На Вулкан. — Понятно, — он едва слышно вздыхает. — Могу только пожелать встретить симпатичную вулканку, для которой не составит труда дожидаться тебя из многочисленных экспедиций. Спок не до конца пришёл в себя от лихорадки. Вернее, он совсем не пришёл в себя. Злость, которую он нещадно подавлял последние полчаса, охватывает его мгновенно, как огненная стена лесного пожара — сухую траву. Руки сами собой сжимаются в кулаки, злые полосы прорезывают переносицу, клыки агрессивно оскаливаются. — Я направляюсь туда с вами, как вы не можете понять! — рявкает он. И по звенящему отзвуку определяет, что сказал гораздо, гораздо громче, чем планировал. Осознав, что сделал, он чувствует удушливую волну, что поднимается от сердца и заливает кожу лица и ушей хорошо различимой зеленью. Но Джим не смотрит на него. Он просто затыкается и больше ничего не говорит вулканцу, безразлично разглядывая потолок. Он будет отмахиваться от его слов, как бы громко Спок их ни кричал. Зато вот злость он отлично почувствовал. Никогда, никогда проявление эмоций не доводило ни одного вулканца до добра! — Просто уходи, никто никому уже ничего не должен, — наконец, произносит Джим. — Вычеркни навсегда из памяти ужас произошедшего. Стокгольмский синдром со временем проходит, если трезво взглянуть на ситуацию со стороны. Не думаю, что для тебя это составит сложность. — Джим! Всё ещё слишком громко и гневно. Пропади пропадом этот пон-фарр! — Что «Джим»? — это всё же заставляет его посмотреть на Спока, но страха в его глазах нет. — Я не собираюсь тащить тебя за собой в эту яму. Мой разум уже не восстановить. Нагрузка снята, и я уже чувствую, как всё начало стремительно разрушаться. К тому же, вулканцам необходим мелдинг, а я не думаю, что когда-либо буду на это способен и вообще решусь. По многим причинам. Они смотрят друг на друга. Пустой, спокойный, слишком много понимающий взгляд человека. И огненный, яростный, протестующий — вулканца. Спок диким усилием воли принуждает себя сказать. Он чувствует, что почти забывает стандарт, пропихивая эти пудовые слова через своё горло: — Когда есть узы, мелдинг не необходим. — Что значит узы? — машинально переспрашивает Кирк. — Kal-if-farr. Джим, вероятно, уже и не помнит, что это означает. Он садится и с нарастающей тревогой всматривается в лицо вулканца, пытаясь по приметам понять, что он имеет в виду. Что скрывает это страшное слово, звучащее как приговор. — Kal-if-farr, — протяжно повторяет Спок, и этот звук больше похож на стон животного, страдающего от нестерпимой боли. Этого не может быть, но в глазах Кирка отражается внезапное пугающее понимание. Он не кричит, не спорит, не уточняет и не подозревает, что Спок ошибся или с чем-то спутал. Он шокированно смотрит куда-то в сторону, и никто во Вселенной не знает, какие выкладки и выводы он делает. Он выглядит так, как будто тщетно пытается проснуться от кошмара, который с каждым витком сна становится лишь страшнее. — Как долго? — наконец, бросает он. — Я не знаю. Из-за особенностей строения твоего разума, я… — Спок забывает, что хотел добавить и замолкает. — Поэтому Кхали-Кали сказал мне остаться на базе, а не отправиться со всеми. Это спасло мне жизнь, — обречённо заключает Кирк. — И мне. Поэтому я утверждал, что медицинские изыски доктора Маккоя играют не самую главную роль. — И что нам теперь делать? — он смотрит на Спока в упор. — Ты понимаешь, что ждёт меня, когда я сойду со сходней «Даггера», а что ждёт тебя? Спок встаёт и делает шаг, сводя на нет разделяющее их расстояние. Становится над ним, пристально заглядывает в синие глаза и протягивает ему руку ладонью вверх. — Я буду на твоей стороне до последней капли крови. Кирк поражён услышанным и лишён дара речи, его пальцы и губы растерянно вздрагивают. — Вне зависимости от того, примешь ты её или нет, — уверенно заканчивает Спок. Во взгляде Кирка проскальзывает и угасает страх. Кончики его пальцев нерешительно и нежно дотрагиваются до его ладони, словно на неё опускается крупный тёплый мотылёк. Он берёт его кисть и крепко прижимает к щеке, закрывая усталые глаза. — Спок, — молвит Джим. — Прости меня. — За что? — шепчет вулканец. — За первый поцелуй, что ты украл у меня без спроса? За парочку швов на моём запястье? За вынужденную несвободу, твоё молчание и то, как бережно ты целовал следы от электрической плети? — За то, что ты предпочёл умереть от лихорадки крови, только бы не разделять время Амока со мной. Спок чувствует, что ему становится трудно дышать, словно его собственное тело стало слишком тесным для него. Для всех тех нематериальных вещей, что его переполняют. Разве это не ему нужно просить прощения? Логика говорила — нет. Сердце говорило — тысячу раз да. — Я ошибался. И эта ошибка едва не стоила всего, — признаёт Спок, ощущая непривычную слабость в груди. В своей или в чужой? — Заткнись. Ты не виноват, — приказывает Кирк и тут же морщится. — Во что же превратил наши чувства весь этот невыносимый ужас… Мне кажется, я весь состою из недосказанности и боли. И этой болью и недосказанностью я в изобилии пою всех вокруг. — Может, нам обоим пора выйти из леса? Вулканцы — раса, у которых всего всегда было через край. Каждое чувство — взапой, с головой, до потери сознания. Ненависть и утрата, жестокость и радость, агрессия, и боль, и пульсирующее единение. В каждой их песне — это. И не нужно быть гением, чтобы понять эту простую истину. — Пора, — всё, что способен выдать Джим.