Мы

— Это были замечательные праздники! — мечтательно резюмирует Дима свой рассказ о новогодней суете, пока мы втроём сидим в комнате отдыха на съёмках боёв. Я старательно прячу рот за стакан с остывающим кофе, чтобы Монатик вблизи не заметил мою укушенную губу. Хищница, оставившая этим утром на мне свежую метку, расслабленно улыбается и стреляет в меня соблазнительными взглядами. Третий час рассматриваю тоненькие лямочки её платья и уже планирую, как буду их снимать. — Димка, счастливый ты человек, и чего тебя только на «Голос» потянуло? — отпиваю бодрящий напиток и чувствую мимолётное прикосновение на своей шее. Тина осторожно проводит пальчиками по моей коже, пока наш коллега отвлекается на телефон. — А кто же будет семейным психологом? — мы с моей девочкой одновременно благодарно улыбаемся ему, глядя друг на друга, — Ира звонит, пойду отвечу. Всегда тактичный Монатик ретируется в коридор, и мы с малышкой остаёмся совсем одни. Отрываю край стакана от нижней губы, и глаза девочки упираются на мою заживающую ранку. Беззвучно произносит «прости» и тянется пальцами к моей щеке. Жмурюсь под её неторопливой лаской, едва не растекаюсь на диване от наслаждения. — Мне полагается возмещение ущерба? Я пострадал! — Моих извинений недостаточно? — Тина игриво поднимает брови и захватывает пальцами мой подбородок, чтобы получше рассмотреть свой укус. — Любуешься, дьяволица? — не сдерживаю шутку и тут же получаю мимолётный щелбан. Девочка заходится смехом и качает головой, немного отстранившись от меня, — ты меня убить решила? — Может быть, — мечтательно произносит она и, легко поднявшись с подушек, движется к входной двери. Облизываюсь и наблюдаю за тем, как покачиваются её невероятные бёдра, пока Тина щёлкает замком, запирая нас от мира. — Ты что задумала? Там Дима за дверью, помнишь? — Он не вернётся, — соблазнительно потягивается и медленно сокращает расстояние между нами. Я вздёргиваю бровь, но решаю не отвлекать малышку от задуманного. Она хитро улыбается мне и останавливается перед диваном. Наблюдаю, как тонкие пальчики скользящим движением ласкают кожу под моей нижней губой, а затем Тина вынимает из-под моего бока подушку и размещает на полу у наших ног. Нет, не может быть… Плавно опускается коленками, закусывая губу. В моей голове проносится вихрь безумного предвкушения, и, забывшись, я провожу зубами по своей ранке. Она тут же начинает печь и возвращает ясность мысли. Её руки на моём паху. Поглаживают, изучают, дразнят желающее её тело. Одежда резко становится слишком тесной. И, кажется, я пропустил момент, когда между нами вновь вспыхнул костёр вожделения. Теперь он кипит чистейшей страстью и грозится расплавить меня. Пряжка ремня с характерным щелчком сдаётся под напором уверенных рук, следом за ней поддаётся и молния на брюках. Словно в гипнозе наблюдаю, как любимые пальцы проворно пробираются под бельё и захватывают меня в свою власть. Нечем дышать. Тина смотрит на меня с горящим желанием и проводит рукой по члену, всё ещё скрытому под тканью. Сжимает плоть и провоцирует первый стон с моих губ. Бросаю в её сторону молчаливую мольбу, потому что знаю, что долго не протяну под этими пытками. — Твои губы пострадали, так что их целовать не буду, — в последний раз награждает меня соблазнительной улыбкой, чтобы затем склониться над животом. Бьюсь затылком о спинку дивана, когда горячие губы смыкаются на головке. Девочка оставляет десяток поцелуев на самых чувствительных точках члена, и затем скользит языком вниз до основания. С трудом проталкиваю воздух в лёгкие, когда из-за нехватки кислорода начинает кружиться голова. Ощущение её рта, сжимающего центр моего удовольствия, парализует все мысли. Вселенная пульсирует вместе с моими висками и крутится, сгорая дотла. Берётся глубже, хватаясь руками за мои колени. Господи. Слишком жарко. Она принимает меня всего, скользя губами и проталкиваясь дальше. Втягивает воздух носом, достигая максимальной глубины. Меня всего трясёт от ощущения стенок её горла, неистово пульсирующих вокруг меня. Дрожащими ладонями обхватываю голову, помогая держать темп. Тина благодарно мычит и стонет, когда я вновь опускаю её на себя до упора. Её язык в исступлении кружит по мне, едва справляясь с глубиной нашего погружения. Не могу сдержать хрип удовольствия. Малышка ускоряет движения, насаживаясь горлом на моё изнемогающее возбуждение, и резко дёргается, когда я обессилено кончаю. Медленно разрывает наш контакт, хитро поглядывая на меня. Мне едва удаётся открыть глаза после такой разрядки, но я продолжаю держать её голову руками, не позволяя отстраниться. Осторожно наклоняюсь, прислоняюсь своим лбом к ней и вдыхаю окутывающий нас запах её духов. — Прости, малышка, сдержаться было выше моих сил, — выдыхаю и поглаживаю большими пальцами румянец на её щеках. — Теперь я прощена за твоё ранение? Она трётся о мою руку с нежной улыбкой, наблюдая за тем, как ко мне постепенно возвращается ясность ума. Размыкаю губы, поражённый мгновенной догадкой, и прищуриваюсь. — Вымогательница! Я, между прочим, хотел ещё тебя помучить. — У тебя ещё будет такая возможность, — целует меня в ладонь и быстро поднимается на ноги. Подушка тут же летит обратно на диван, а Тина грациозно движется к входной двери, по пути бросив в мою сторону предупредительный взгляд. Тянется к замку и покидает место наших порочных игр, оставляя меня одного спускаться с вершин удовольствия. Невероятная женщина. По пути к сцене замечаю своих ребят. Волнуются. Остаюсь с ними, раздавая последние наставления, пока чья-то ладонь не опускается на моё плечо. — Пора, Дан, начинаем, — Настя невинно улыбается мне и ждёт, пока я закончу разговор с командой. На сцену мы с ней поднимаемся вместе, и Потап ожидаемо не может сдержаться от очередной шутки. — Переключился на чёрную королеву? Тиночка, как же так? Настя стреляет в меня глазами и устремляется к мужу, пока моя девочка старательно буравит взглядом свой блокнот. Чувствую, что эти подколки ей не по душе, но не могу понять, почему она вдруг так остро реагирует. Неужели ревнует? Решаюсь задать ей этот вопрос, когда мы получаем пятнадцатиминутный перерыв и устало разбредаемся по углам съёмочного павильона. Малышка окидывает меня оценивающим взглядом и немного хмурится. — Никого я не ревную, просто устала. — Да, сегодня тебе пришлось потрудиться, — машинально выдаю пошлую шутку в стиле Потапа, и девочка замирает на полпути в тёмном коридоре. Смотрит на меня с неугасающим напряжением и сжимает губы. — Тебя Лёша укусил? Или у вас с ним сегодня соревнование «Доведи Тину»? — её голос звучит резко, отрывисто, холодит мой уставший от съёмок мозг. — Ты чего взорвалась? Это был обычный вопрос. — Засунь свои обычные вопросы… куда-нибудь, — выдыхает раздражение и откидывается спиной на стену. Только сейчас замечаю, что наша перепалка происходит аккурат возле двери в гримёрку Потапа. Иронично. — Хватит срывать злость на мне, — я медленно подхожу к девочке и становлюсь вплотную. Знаю, насколько сильно она любит убегать посреди разговора, как только тот обретает нежелательный для неё вектор. Тина проводит хмурым взглядом по моему лицу и задерживается на раненой нижней губе, — не забывай, что недавно ты сама высказала мне ту же претензию. — Просто оставь меня в покое, ладно? У нас не так много времени, чтобы отдохнуть, не хочу портить его пустыми разговорами. — Пустыми их делаешь ты! — Мы сейчас ругаемся из-за какой-то идиотской мелочи, ты в курсе? — Это много о нас говорит, раз нас разводит любая идиотская мелочь, да? — Ты действительно об этом хочешь сейчас поговорить? — её глаза выстреливают пульсирующей злостью прямо в мои, и я автоматически отзеркаливаю это. Но, к счастью, я уже знаю, как вывести очередных тараканов из её головы. Наклоняюсь, максимально сокращая расстояние между нашими лицами. — Я не хочу с тобой разговаривать, — произношу ей прямо в губы, и малышке приходится судорожно вдохнуть. Нашариваю пальцами ручку двери и — о чудо — она поддаётся, — гляди, как удобно! Заталкиваю сопротивляющуюся девочку внутрь пустой гримёрки и тут же запираю дверь. Раздражение Тины кипит и искрится, и в темноте я отчётливо слышу её тяжёлое дыхание. — Зачем ты меня доводишь? — шепчет мне в грудь, пытаясь вырваться из объятий. Прижимаю её сильнее, чтобы помочь нам скинуть напряжение, но вместо этого распаляюсь больше. — Лишь пытаюсь выяснить, почему ты говоришь одно, а делаешь другое, — наощупь пробираюсь пальцами к краю платья и потягиваю его вверх. Тина дёргается и толкает меня в грудь, выражая недовольство, — на слепых ты утверждала, что пора уже привыкнуть, помнишь? Похоже, у тебя самой с этим возникли проблемы. — Отпусти меня сейчас же! Мы в чужой гримёрке, Балан! — Тебя это не заводит? — лихо стягиваю подол её белоснежного платья с упругих ягодиц и тут же опускаю на попу обе ладони. Сминаю тело, прижимаю малышку ещё ближе к себе и слышу её шокированный вздох. — Дан, прекрати! Сейчас сюда кто-нибудь войдёт! — Плевать, — впиваюсь в чувствительную кожу на шее, и Тина мгновенно обмякает в моих руках от бушующих ощущений. Хватается руками за мои плечи, удерживая равновесие, тихо стонет под моими губами, — хочу тебя. Прямо сейчас. — Это перебор даже для тебя, — хриплая попытка девочки вразумить меня врезается в наше общее вожделение и рассыпается на кусочки. — Скажи, что перестала дуться, — ныряю пальцами под резинку её трусиков и нетерпеливо провожу по коже, вызывая волну мурашек. Тина лихорадочно переступает каблуками по деревянному полу и стискивает мои плечи. Вывожу языком узоры на пульсирующей венке и едва ощутимо кусаю нежную кожу. Этого оказывается достаточно, чтобы вырвать сокрушённый стон согласия из любимого рта. Моя ладонь скользит под тонкой тканью трусиков по низу живота, распаляя девочкино желание ещё сильнее. Достигаю клитора кончиками пальцев и получаю нетерпеливый выдох в шею. Тина уже вся невозможно мокрая для меня — как и каждый раз, стоит мне только к ней прикоснуться. Резко ввожу палец в пульсирующее лоно. Малышка вскрикивает и прижимается ко мне ближе. Моя рука движется между нашими животами, раскручивая обоюдное безумие, пока сладкие губы терзают кожу на моей шее. Добавляю к первому пальцу второй, растягивая плоть, и Тина дрожит в моих руках. Хватает ртом воздух, сжимает плечи. Знаю, что хочет кончить как можно скорее, пока нас не застукали, но скольжу в ней нарочито медленно, оголяя каждый нерв. — Пожалуйста, — шепчет едва слышно и разочарованно стонет, когда мои пальцы замирают в ней. Отстраняет лицо и пытается в темноте разглядеть мои глаза. — Шагай к стене, — неспешно чеканю в желанные губы. Вынимаю руку из трусиков и демонстративно облизываю оба пальца, пока малышка обессилено злится. — Дан… — Кончишь два раза, если будешь послушной, — обещаю я и цепляю зубами мочку уха. Тина шумно выдыхает, смиряясь с моей бескомпромиссностью, и на трясущихся ногах делает шаг назад. Тут же разворачиваю её к стене и нажимаю на горячий позвоночник, заставляя прогнуться в спине. Стремительным движением хватаюсь за резинку белья и стягиваю трусики с бёдер. Тонкая ткань резво скользит по коже, и моя девочка разводит ноги, открывая мне любимый вид. Прижимается согнутыми в локтях руками к твёрдой поверхности и нетерпеливо стонет, пока мои бесстыжие пальцы поглаживают вход в центр её удовольствия. Надавливаю на кожу, собирая сочащуюся влагу и порочные стоны. Малышка едва не всхлипывает, стремясь получить обещанный оргазм, и я решаю больше её не мучать. Расстёгиваю брюки, опуская их до колен, вжимаюсь в ягодицы. Тина ощущает моё возбуждение и подаётся бёдрами навстречу, желая, наконец, ощутить меня в себе. Держу пари, сейчас ей наплевать на то, что она стоит с голой попой в гримёрке Потапа и вымаливает мой член. Провожу головкой по жаждущей плоти, вызывая в девочке нетерпеливую дрожь. Её трясёт, как в лихорадке, а кожа горит под моими руками. Наклоняюсь, оставляя короткий поцелуй на плече, а затем резким толчком врываюсь в её тело. Тина всхлипывает от боли и удовольствия, прогибаясь сильнее. Выхожу и снова заполняю собой до упора. Стискиваю руками ягодицы и наращиваю темп, безостановочно вбиваясь в плоть. Становится настолько горячо, что мне кажется, будто по моим венам разливается лава. С каждым толчком срываю с её губ стон наслаждения, ведя нас обоих к разрядке. Господи, как же горячо. Вжимаюсь всем телом в любимую девочку и трахаю. Чертовски. Быстро. Трахаю. Она в исступлении кусает собственную ладонь, чтобы быть хоть немного потише. Несдержанно вторю её хрипам, вдалбливаясь настолько глубоко, насколько вообще возможно. Никто из нас не ожидал, что типичная порочная игра в гримёрке сможет вылиться в такой умопомрачительный секс. Мы оба дрожим, улавливая толчки друг друга, и едва держимся на ногах от сбивающего все ориентиры наслаждения. Тина взрывается подо мной, всхлипнув от переполняющих эмоций, и вжимается в стену ладонями. Неистово вколачиваюсь в её тело, ощущая, что безумство скоро накроет меня с головой, но нетерпеливый шёпот пробирается сквозь мои кипящие мозги и открывает второе дыхание. — Ещё, — хрипло выдыхает в воздух над нами и отталкивается от поверхности, врезаясь спиной в мой торс, — ещё, пожалуйста… Обвиваю рукой её пульсирующее горло, слегка сжимая, а свободной ладонью притягиваю дрожащее тело максимально близко. Продолжаю трахать её с таким остервенением, что сносит крышу. Обезумевшая от ощущений малышка тянется руками к моей шее и скользит пальцами в попытке обнять, но стремительные толчки лишают её контроля над собой. Всхлипывает от наслаждения, утыкаясь затылком в моё плечо, пока я меняю угол проникновения. Сжимаю горло сильнее, наполовину перекрывая девочке кислород, врываюсь грубее, резче, порождая её громкий отклик. Оргазм забирает её у меня настолько неожиданно, что мне приходится замереть, перехватывая в ладонях обессиленное тело. Тина едва не виснет на моих руках и тянется к стене, отыскивая там опору. Дрожит в продолжающемся наслаждении и медленно дышит. Влажные стенки сокращаются вокруг меня с такой силой, что я едва не кончаю от ощущений. Но мне так хочется её видеть, что я плюю на накалённое до предела возбуждение и выхожу. Девочка мгновенно реагирует на потерю контакта и поворачивает голову, пытаясь разглядеть меня. Медленно поворачиваю её обмякшее тело и опускаю руки под ягодицы. Подхватываю ослабевшую Тину и вжимаю в стену, снова соединяя нас. Она закусывает губу, почувствовав мой неуспокоенный член в себе, и тянется за поцелуем. Врываюсь в её рот, наплевав на горящую болью рану, скольжу языком по нёбу, заставляя малышку стонать. Вколачиваюсь в горячую плоть, на последнем издыхании нашёптывая её имя, и, наконец, достигаю собственного предела. Тина влюблённо наблюдает за тем, как меня сносит волной оргазма. Гладит щёки. Целует мой нос. Целует, целует, целует меня всего. Расплавляюсь от перемешанных ощущений и счастливо улыбаюсь ей в ответ. Растревоженная рана на губе снова напоминает о себе и я морщусь от боли. Нежно проводит пальчиком по повреждению и едва ощутимо прижимается ртом. Так осторожно и заботливо. — Сейчас даже не страшно, если войдёт Лёша, — она хихикает и растирает мои плечи, пока я поправляю нашу одежду. Оглаживаю ладонями помятый подол и посмеиваюсь в ответ. — Подожди, скоро станешь такой храброй, что перестанешь прятать нас по гримёркам. — Мне достаточно и гримёрок, не хочу тебя ни с кем делить. Выдыхаю и прижимаюсь лбом к её. Нежность и бесконечная усталость пронзают всё моё существо тысячей невидимых нитей, сплетаясь в клубок совершенно неразборчивых чувств. Поглаживаю ладонями округлые бёдра, оставляю поцелуй на кончике её носа. — Ты ведь знаешь, я готов ждать хоть всю жизнь, — мягко произношу и отклоняюсь, чтобы посмотреть в её глаза. Она озадаченно разглядывает моё лицо и кусает губу. — Знаю. — Но я не железный, — наблюдаю, как её взгляд прорезает догадка о векторе нашего разговора, и тараторю, чтобы успеть сказать ей что-то до той секунды, когда она вновь оборвёт меня на полуслове, — я просто хочу знать, что для тебя это значит так же много, но каждый раз, когда я пытаюсь добиться от тебя ответа, ты закрываешься, и я… — Ш-ш-ш, — скользит пальцами по моим губам и нежно улыбается, пропуская всё мимо ушей, как и всегда, — давай вернёмся на сцену? Нас, наверное, уже обыскались. Только знали бы они, где искать… — Тань, — шепчу в стену, потому что девочка стремительно освобождается от моей хватки и направляется к двери, — это настолько страшно для тебя? Просто дать мне ответ? — Я боюсь дать его даже себе, родной, — она поворачивает голову и бросает на меня виноватый и полный любви взгляд, чтобы затем раствориться в ослепляющем свете коридора. Родной... Прокручиваю это слово в голове и едва не сползаю по стене, хватая себя за волосы. Как же чертовски я устал биться о её стены. Как же я хочу понять, что ей нужно. Просто скажи, девочка, как тебе помочь? Что ещё я должен сделать, чтобы отблески страхов и сомнений больше никогда не гремели приговором в твоих глазах?