Abyssus abyssum invocat (Бездна взывает к бездне)

— Как она, доктор? — задал вопрос капитан Андерсон, входя в медотсек и бросая взгляд на неподвижно лежащую Шепард. — По-прежнему без сознания, — доктор Чаквас оторвалась от информационного монитора и поднялась ему навстречу. — Состояние крайне нестабильное, нейроактивность просто поражает. Но, — она тяжело вздохнула, — медицина не знает подобных случаев, так что приходиться положиться на волю случая. — Всё так плохо? — спросил капитан, опустив голову. — Капитан, я могу только предполагать, что артефакт каким-то образом вошёл в контакт с сознанием коммандера, — она покачала головой и продолжила. — Теоретически — подобное воздействие приводит к летальному исходу. Но на практике — ей повезло — имплантаты приняли на себя большую часть удара. — Минуточку, — в голосе Андерсона прозвучала удивление, — имплантаты? — Ну да, — кивнула доктор, — мнемоблоки, хорошо, что с высоким приоритетом защиты носителя, иначе они бы сработали, так что, — Чаквас хмыкнула, — Шепард повезло дважды. В общем, ситуация такова, капитан, что я не знаю, как скоро она придёт в себя. Но и после того, только ряд узконаправленных тестов сможет определить степень повреждений. — Сообщите мне, если будут хоть какие-то изменения, — проворчал Андерсон. Он вышел из помещения и остановился, раздумывая надо всем произошедшим. Ощущение дежа вю усиливалось. Двадцать лет назад, когда посол Гойл попыталась добиться принятие одного из представителей человечества в ряды СПЕКТР, Совет дал своё согласие, но потом на первой же миссии начались проблемы и в итоге кандидату было отказано в вступлении. Он с горечью усмехнулся — сейчас всё было также, вернее — намного хуже. Наставник кандидата мёртв, сама она балансирует на грани жизни и смерти, а цель задания — протеанский артефакт — уничтожен. И, вдобавок ко всему, прошлое и настоящее соединяет одна фигура — знаменитый турианский СПЕКТР Сарен Артериус. Когда группа эвакуации вернулась с Иден Прайм, Андерсон, расспросив Аленко и Уильямс, сразу поверил в то, что провокация устроена этим турианцем. Более того, узнав, что маяк остался после того, как нападавшие покинули планету, он ни на минуту не сомневался, что именно Сарен и устроил так, чтобы артефакт взорвался, когда его нашли. Турианец явно знал что-то о маяке, более того, Андерсон был уверен, что он воспользовался находившейся в нём информацией, а потом устроил из него ловушку. Идеальный вариант — одним действием и уничтожить возможного кандидата, и снова не дать шанса людям просить о вступлении в ряды корпуса. И ведь доказать ничего нельзя — прямых улик, изобличающих Сарена нет, а Найлус, чей голос мог бы быть учтён Советом — мёртв. Андерсон покачал головой, признавая, что был не прав в отношении СПЕКТРа — если уж Сарен убил своего, то это значило, что он не надеется на его лояльность к себе. И коммандер была права, когда говорила о своём доверии к турианцу. Мысли плавно перешли к этой женщине, представлявшей для капитана сплошную загадку. Неожиданное назначение на его корабль в качестве старшего офицера, тот факт, что именно она получила рекомендации и право на попытку стать членом корпуса, явная дружба со СПЕКТРом. Кроме того, за последние десять часов его уже четыре раза вызывал на связь адмирал Хэккет, командующий Пятым флотом, настойчиво расспрашивая о состоянии коммандера и каждый раз напоминая, что о любых изменениях доложить немедленно в любое время дня и ночи. Вопросы, вопросы и ещё раз вопросы. И Андерсону не терпелось получить на них ответы. Пока выходило совсем наоборот — загадки только добавлялись. Те же мнемоблоки. Капитан прекрасно знал, что эти достаточно дорогие имплантаты используются не слишком часто. Конечно, поскольку существовала вероятность, зачастую носящая теоретический характер, что человек, обладающий некими секретами, может оказаться в ситуации, когда, попав в руки врага, вольно или невольно выдаст их. Но какими военными тайнами могла обладать младший аналитик штаба флота, что ей поставили защиту высшего уровня? — Вы что-то сказали, сэр? Капитан досадливо выругался про себя, поняв, что свой вопрос он произнёс вслух. Он бросил быстрый взгляд на стоящего возле стены лейтенанта. Тот выглядел усталым, было ясно видно, что он так и проторчал возле медотсека в ожидании новостей о состоянии коммандера. С одной стороны, Андерсон понимал его — судя по всему, парень явно чувствовал свою вину за случившееся, но с другой стороны лейтенант пренебрёг его прямым приказом отправиться отдыхать. А вот подобное не годилось. — Я приказал вам ещё несколько часов назад, что вы должны пойти отдохнуть, — недовольно бросил он. — Простите, сэр, — смущённо сказал Кайден, — но я не могу. — Собираетесь нарушить прямой приказ старшего по званию офицера? — Поймите, сэр, — почти взмолился лейтенант, — в том, что коммандер пострадала, моя вина. Если бы я не подошёл к этой штуке и каким-то непостижимым образом не активировал её — ничего бы этого не было! — Вряд ли, — покачал головой Андерсон. — В этом деле замешен Сарен, так что маяк всё равно бы взорвался. И будь кто другой на месте Шепард, то не думаю, что ему бы настолько повезло. — Повезло? — недоумённо переспросил Кайден, удивлённо посмотрев на капитана. Шутит он, что ли? Коммандер чёрте сколько времени без сознания и неясно чем всё окончится, а он говорит о везении. — Повезло, — повторил Андерсон, заметив и прекрасно поняв и взгляд, и ход мысли лейтенанта. — Не смотрите нам меня так, я лишь повторяю слова доктора Чаквас. Она твёрдо уверена, что Шепард выжила только благодаря мнемоблокам. А сейчас отправляйтесь в свою каюту и выспитесь — это приказ и вторичного его нарушения я не потерплю. Всё ясно? — Так точно, сэр, — Кайден отдал честь и, повернувшись, направился к себе, раздумывая об услышанном. — Капитан, на связи адмирал Хэккет, командующий Пятым флотом, — раздавшийся в коммуникаторе голос Джокера заставил Андерсона поморщиться, пятый вызов уже не просто удивлял, а заставлял насторожиться. Да кто такая, чёрт возьми, коммандер? Он внезапно понял, что его уверенность в виновности Сарена напитана его личным негативным отношением к турианцу, а не потому, что об этом сказала Шепард. Шепард была для него незнакома, и доверять её словам, опираясь только на тот факт, что она его старший офицер, у него не было никаких оснований. По крайней мере, пока он не получит более убедительных доказательств о её лояльности, чем просто слова. — Переведите вызов в конференц-зал, — сказал он пилоту, направляясь к лестнице, ведущей на верхнюю палубу, — я сейчас поднимусь. — Принято, сэр. *** Темнота, тишина и полное спокойствие внезапно оказались прерваны резкой, жестокой болью. Тело разрывалось на части, словно какой-то огромный и безжалостный силач задался целью разорвать её на мелкие кусочки. Голова болела и кружилась, в висках стучало. Джезабелл попыталась сесть и, не сдержав стона, опустилась обратно. Голова, казалось, была готова взорваться от малейшего движения. Краем сознания она заметила, вернее, почувствовала какую-то суету, чей-то голос пытался что-то ей сказать, но Джезабелл не могла сосредоточиться и не понимала, что от неё хотят. Призвав на помощь всю силу воли, она несколько минут вела отчаянную борьбу с болью. Весь организм отчаянно сопротивлялся вспышками подступающей темноты и тошноты. Наконец, она судорожно хватила ртом воздух и открыла глаза. Резкий свет ослепил её, но Джезабелл подавила в себе желание укрыться в спасительной темноте и попыталась понять, где она находится. — Придите в себя, коммандер. Вы же слышите меня, я вижу, что слышите… Она с трудом повернула голову на звук голоса и увидела склонившуюся к ней женщину в белом халате. Значит она в лазарете. Память, наконец, перестала изображать полное неведение и услужливо напомнила ей, что она знает доктора, но почему-то умолчала об имени. — Ну, наконец-то вы пришли в себя, — она довольно улыбнулась, активируя инструментрон. — Я уже начала беспокоится. Джезабелл судорожно порылась в памяти, выуживая нужную информацию. Женщину звали доктор Чаквас, а это значило, что она на «Нормандии». — Долго я была в отключке? — спросила коммандер и вздрогнула, не узнавая собственный голос в том хриплом карканье, вырвавшемся из её горла. — Почти пятнадцать часов. Артефакт каким-то образом слился с вашим сознанием, а потом взорвался, так что…. Джезабелл не слушала её, погружаясь в воспоминания. Задание Совета. Иден Прайм. Протеанский маяк. Она напрягла память и почувствовала лёгкое покалывание в мозгу. Реальность отступила, снова погружая её во тьму и тишину. Яркими вспышками замелькали образы, словно она просматривала на ускоренном воспроизведении фильм. Какие-то были непонятными, но в других она находила что-то знакомое, известное. Снова от интенсивности нахлынувших чувств и образов у неё закружилась голова. Такое количество информации, которое она получила, было явно чрезмерным. Джезабелл не понимала и десятой доли увиденного, но чётко ощущала одно — большая часть этого потока была о войне. Жестокой, беспощадной. Страшные, безжалостные машины уничтожали всё живое, оставляя после себя опустошенные руины, без каких-либо признаков органической жизни… Внезапно всё кончилось. Джезабелл неподвижно лежала, отстранившись от реальности и пытаясь разобраться в увиденном. Если это не было бредом её воспалённого и измученного воображения, то информация, переданная ей маяком, содержала объяснение того, что произошло с протеанами. Могущественную, высокотехнологическую расу, построившую ретрансляторы и Цитадель, безжалостно уничтожили напавшие агрессоры. Но зачем был создан этот артефакт? Протеане не отличались открытостью — немногочисленные сведения, найденные на месте их руин, были тщательно зашифрованы и требовали достаточно долгой обработки, большая часть из которых до сих пор доставала множество проблем учёным всех рас, которые отчаянно пытались с ними разобраться. Но в случае с маяком всё было слишком просто и понятно. Она лихорадочно пыталась это понять, но внезапно появившийся ответ заставил её содрогнуться. Маяк содержал прямое предупреждение будущей цивилизации. Это не было простым рассказом о прошлом — те, кто уничтожил протеан, снова вернуться. Когда, каким образом — не понятно — но то, что произошло с прошлой цивилизацией, произойдёт и с нынешней. Мысли потекли в более привычном русле. Почему Сарен смог подчинить себе гетов? А в том, что синтетики были союзниками турианского СПЕКТРа, сомневаться не приходилось. Зачем он пытался скрыть информацию, заложенную в маяке? Как он разобрался с его технологией? Сплошные вопросы, требующие ответов, но не дающие ни малейшего понятия, как их найти. Она тяжело вздохнула и попыталась подняться, но измученный организм категорически отказывался ей подчиняться. — Вам нужно отдохнуть, коммандер, — голос Чаквас ворвался в её сознание. — Несколько часов, как минимум. Джезабелл попыталась возразить, что ни о каком отдыхе нет речи, что информация маяка слишком ценна, но доктор не собиралась спорить со своей строптивой пациенткой. Инъектор мягко коснулся запястья коммандера, и она почувствовала, как сознание путается, тревоги отходят в сторону, а сама она погружается в забытье сна. *** — Адмирал, при всём уважении, я думаю, что мне, как капитану корабля стоит иметь побольше информации о моём старшем офицере, — Андерсон не скрывал охватившего его раздражения, и лишь слегка смягчив формулировку, задавая давно интересовавший его вопрос. Прошло то время, когда количество звёзд на погонах заставляли его прикусить язык и терпеливо дожидаться, пока сильные мира сего позволят себе выдать чётко дозируемую информацию или предпочтут, вообще, оставить в неведении. Несмотря на поражении двадцатилетней давности, именно благодаря ему, Андерсон избавился от большей части питавших его иллюзий насчёт справедливости, правильности приказов. Кроме того, он чётко понял, что даже будь его собственные действия абсолютно правильными и точными, это не гарантирует того, что ради собственных интересов его не ткнут носом, как нашкодившего щенка, сделав пресловутым козлом отпущения. А сейчас разворачивающаяся ситуация, катилась к этому в виде камня, запущенного с вершины горы. Сам по себе один камушек погоды не сделает, но спускаясь вниз, он непременно захватит за собой ещё один, потом ещё и к подножью опуститься приличная лавина, погребая под собой тех, кто окажется на пути. И капитану, понимающему, что за вроде бы простыми и отчасти обыденными событиями, скрывается нечто большее, очень хотелось знать, что происходит на самом деле. Его собеседник никогда не был ни педантом, ни формалистом, придирающимся к малейшей неточности в соблюдении положенных уставом правил субординации. Адмирал Стивен Хэккет, командующий Пятым флотом, базировавшимся на станции Арктур, был в достаточной степени умён, чтобы понимать, что его беспокойство за свою бывшую подчинённую, выглядит, по меньшей мере, странным. И рано или поздно, но капитан задумается, почему он это делает. Так что, адмирал не был удивлён ни самому вопросу, ни тому, как он был задан, поскольку был готов к этому. Более того, именно Хэккет был инициатором того, чтобы Андерсона назначили командиром «Нормандии», поскольку, несмотря на, так сказать, шапочное знакомство, считал его достаточно грамотным и толковым офицером, подходящим для этого задания. Поэтому он не собирался попрекать капитана излишним любопытством, справедливо понимая, что в сложившейся ситуации ему нужен не послушный исполнитель, а человек, который не только поймёт всю глубину происходящего, но и сможет оказать необходимое содействие. — Вы уверены, что хотите знать это? — спросил он, внимательно разглядывая капитана. — Я не буду говорить вам о приоритете секретности, поскольку вы это понимаете, но предупреждаю, что выбор у вас будет весьма ограничен. — Через несколько часов мы будем на Цитадели, — проворчал капитан, после недолгого размышления. — Совет, узнав о том, что артефакт уничтожен, рвёт и мечет, требуя объяснений. В участие Сарена Советники вряд ли поверят, поскольку единственным обвинением против него служат слова коммандера, его команды и докера-контрабандиста. Я лично склонен поверить, что турианец замешан в этом, — он запнулся, понимая, что сейчас он своими словами показывает, что не доверяет собственному офицеру, — но… — Мне ясен ход ваших мыслей, капитан, — прервал его адмирал достаточно сухим и резким тоном. — Что ж, думаю, что вы имеете право получить некоторые объяснения. — Садитесь, — он кивком указал на ряд кресел, стоявших в конференц-зале, разговор у нас будет долгим, и мне не хотелось бы, чтобы вы испытали больший дискомфорт, чем следует. Андерсон машинально направился к ближайшему креслу, раздумывая над последними словами Хэккета. Больший дискомфорт, чем следует. Что имел в виду адмирал, говоря об этом? Впрочем, это уже было не важным — капитан принял решение и не собирался от него отступать. Он присел, устраиваясь удобнее, и, откинувшись на спинку сидения, всем своим видом продемонстрировал, что готов слушать. *** В этот раз пробуждение не было таким болезненным. Джезабелл просто открыла глаза, чувствуя себя намного лучше. Взял ли своё организм или это было действием лекарств, но слабости не было. Голова слегка болела, но это казалось простой мелочью. — Ещё один тест, коммандер, — склонилась над ней Чаквас, — и я думаю, что вы сможете покинуть лазарет. — Тесты, — скривилась она, тем не менее, безропотно подчиняясь указаниям доктора. — Сколько в общей сложности я провалялась тут? — В общей сложности восемнадцать часов, — отозвалась Чаквас, изучая выведенную на монитор информацию. — И, хочу вам сказать, что вы намного быстрее оправились от последствий, чем я думала. — Она отключила дисплей и подошла к ней. — Капитан хотел поговорить с вами, как только вы придёте в себя. Думаю, можно ему об этом сообщить. — Пальцы доктора пробежались по панели активированного инструментрона. — Пока что я не рекомендовала вам активных действий. Показания показаниями, но, тем не менее, вам досталось. Джезабелл, присев на край кровати, пыталась разобраться с собственными ощущениями, когда дверь медотсека открылась, и на пороге появился Андерсон. Она поморщилась, не ожидая от капитана такой оперативности. — Я бы хотел поговорить с коммандером наедине, — небрежно бросил он, и доктор, поднявшись и сообщив, что она будет неподалёку, направилась к выходу. Джезабелл проследила за ней взглядом, но едва створки дверей сомкнулись, как она перевела его на капитана, раздумывая, стоит ли ей подняться или, воспользовавшись состоянием больной, остаться на своём месте. — Я разговаривал с адмиралом Хэккетом, — начал Андерсон, присаживаясь на стоявший рядом стул, — и он ввёл меня в курс дела. — Он многозначительно взглянул на неё. Джезабелл, внутренне улыбнувшись, с непроницаемым лицом смотрела на него, не подавая со своей стороны никаких пустых реплик, предоставляя капитану вести разговор самостоятельно. Слова капитана звучали слишком обтекаемо и трактовать их можно было по-разному. Понятно, что после произошедшего в колонии капитана введут в курс дел, но пока что она не видела никаких доказательств этого. Их взгляды встретились и несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. — Вы не ответили на мой вопрос, — проворчал Андерсон, не выдержав и отводя глаза в сторону. — Вы ничего не спрашивали, капитан, — она пожала плечами и позволила себе слегка усмехнуться. — Я, — начал было он, а потом запнулся и не смог сдержать улыбки. — Признаюсь, что вы удивили меня, но я теперь понимаю, почему именно вы были выбраны для этого задания. Не скрою, рассказ адмирала поначалу показался мне слегка преувеличенным. — Может, посвятите меня в подробности? — нарочито медленно спросила Джезабелл, прикидывая, блефует Андерсон или нет, и тем самым давая ему понять, что она ждёт откровенности с его стороны. — Думаю, пора открыть карты, — улыбка сошла с губ капитана, а лицо стало серьёзным. — Дело слишком важно для Альянса, чтобы устраивать игры. *** Кайден, твёрдо уверенный, что произошедшие события слишком измотали его эмоционально, чтобы позволить расслабиться и отдохнуть, уснул, едва его голова коснулась подушки. Несмотря на то, что сны были сумбурными и беспокойными, проснулся он достаточно легко. С досадой взглянув на стоящие рядом с кроватью часы, он обнаружил что прошло более пяти часов с того момента, как Андерсон приказал ему идти отдыхать. Вскочив с постели, Кайден быстро оделся и, сполоснув лицо холодной водой, чтобы прогнать остатки сна, направился к медотсеку, досадуя на собственную слабость и волнуясь о том, как там коммандер. Заметив сидящую в кают-компании Чаквас, он слегка замедлил шаг, охваченный внезапным чувством тревоги. — А, лейтенант, — доктор, услышав шаги, подняла голову, — как ваше самочувствие? Мигрень не беспокоит? — Как коммандер? — спросил Кайден, игнорируя заданные вопросы. — Не переживайте, — губы женщины расплылись в широкой улыбке, — с ней всё в порядке. Они сейчас как раз разговаривают с капитаном, — она бросила быстрый взгляд в сторону медотсека. Кайден, почувствовав, как спадает охватившее его напряжение, опустился на стул, довольный услышанной новостью. Сегодняшний, а вернее вчерашний день и так принёс потерю — перед глазами лейтенанта встало улыбчивое лицо капрала Дженкинса, чьё тело осталось на Иден Прайм. А потерять ещё и командира, притом, что он сам был виновником произошедшего с ней несчастья. Кайден вздрогнул, отгоняя появившиеся тяжёлые мысли и тяжело вздохнул. — Достаточно переживаний, — заметила Чаквас, внимательно наблюдавшая за ним, — всё ведь обошлось. — Всё равно я виноват, — возразил он, опуская голову. — Из-за меня коммандер могла погибнуть. — Понятие вины растяжимо, — философски заметила доктор, удивив этим лейтенанта. Он поднял голову и озадаченно посмотрел на неё. — Вы ведь не хотели именно такого результата, — мягко сказала она, — а случившееся — да, оно неприятно, но не стоит сосредотачиваться на этом. Просто примите это, как урок, преподанный вам жизнью. — Но, доктор, — он попытался возразить, но она жестом прервала его. — Знаете, врач ведь тоже зачастую винит себе в смерти своих пациентов, — женщина горько вздохнула, — это большая ответственность, когда тебе вверена жизнь других людей и твои действия могут многое изменить, но, тем не менее, никто не всемогущ. Командиры теряют своих людей, врачи пациентов — это суровый закон жизни, изменить который невозможно. Но наши поступки и действия проявляют нас, как химический реагент лакмусовую бумажку. Именно они показывают сущность человека, позволяя окружающим делать выводы. И то, что произошло на Иден Прайм, всего лишь пример, Шепард сделала то, что должна была сделать. — По моей вине, — упрямо повторил Кайден, признавая, тем не менее, железную логику в её словах. — Так это или нет — неизвестно, — покачала головой доктор, — к тому же… Договорить она не успела, прерванная появлением капитана. Лицо Андерсона было нахмурено, он отдал короткий приказ пилоту о курсе на Цитадель и прошёл, не замечая ни доктора, ни лейтенанта, в свою каюту. Не успели они обменяться недоумевающими взглядами, как следом за ним появилась коммандер. Кайден заметив её, поднялся навстречу, а Чаквас деликатно скользнула к себе, бросив многозначительный взгляд на лейтенанта. — Коммандер, — неловко начал он, чувствуя смущение, — я. мне очень жаль, что так вышло. — Пустое, лейтенант, — отмахнулась она, — вашей вины нет в случившемся. — Всё равно, мэм, вы говорили держаться подальше от этой штуки, а я, — он тяжело вздохнул. — В общем, я благодарен вам. — Кайден, — мягко сказала она, бросив внимательный взгляд на него, — мы с вами — одна команда. Что случилось, то случилось — нужно уметь переступать через те обстоятельства, которые мы не в силах изменить. Поэтому давайте просто забудем о том, что произошло, к тому же, всё равно это произошло — наш противник специально приготовил нам прощальный подарок-ловушку. Вы меня поняли? — Да, мэм, — кивнул он. — Хорошо, — она улыбнулась, но тут же её лицо стало серьёзным. — лейтенант, та девушка, сержант Уильямс, которая была с нами на Иден Прайме осталась там? — Нет, капитан позаботился о том, чтобы её перевели на «Нормандию». После гибели капрала, — он помрачнел, — у нас образовалось свободное место. А что, — настороженно спросил Кайден, — вы считаете, что её нужно было оставить? — Нет, что вы, Уильямс показала себя как хороший солдат, так что, капитан был абсолютно прав, принимая это решение. Ладно, не буду вас задерживать — скоро мы прибудем на Цитадель для отчёта перед Советом, так что вам тоже стоит подготовится, лейтенант. — Мне? — недоумённо спросил он. — Но кандидат в СПЕКТР у нас вы. — Наше свидетельство — только слова очевидцев, — объяснила коммандер, — так что вы, как непосредственный участник событий должны будете присутствовать при разговоре. Так считает капитан и его слова не лишены смысла, — она замолчала, а потом добавила, — хотя боюсь их одних недостаточно. — Но ведь мы расскажем всё так, как и было. — Ага, — она рассмеялась, — мы обвиним одного из лучших СПЕКТРов Совета в предательстве, не имея ни одного реального доказательства. Теоретически может сработать, а вот на практике, — Джезабелл горько вздохнула, — ладно, будем решать вопросы по мере их поступления. — Коммандер, — раздавшийся голос пилота прервал их разговор, — я тут уже устал наматывать круги вокруг ретранслятора, ожидая пока вы соизволите появиться в рубке управления. Мне вас ждать или начинать переход самостоятельно? — Я начинаю думать, что у тебя много свободного времени Джефф, — ехидно ответила Шепард. — Понял, понял, — сварливо ответил пилот. — Сижу и жду вашего появления, в очередной раз облетая этот чёртов ретранслятор. Только вы там, пожалуйста, не особо задерживайтесь, а то у меня голова закружится. — Уже иду, Джокер, можешь начинать подготовку к переходу, — коммандер быстрым шагом направилась к лестнице. Кайден, проводив её взглядом, задумался над её словами, ставшими как бы продолжением его разговора с корабельным медиком и как нельзя кстати оказавшийся как бы иллюстрацией к сказанному доктором. Он вздрогнул, запоздало сообразив, что ему тоже по штатному расписанию положено находиться в рубке и потому, сорвавшись с места, бросился на верхнюю палубу, сопровождаемый мерным отсчётом Джокера, сообщающим оставшиеся секунды до прыжка.