Abyssus abyssum invocat (Бездна взывает к бездне)

— Рассмотрим в качестве примера период истории, относящийся к девятнадцатому веку. Как вы знаете, на тот период существовало множество раздробленных немецких княжеств, герцогств и маркрафств. Крупнейшее на тот момент королевство Прусское… Джезабелл не слушала лекцию. Она предусмотрительно поставила её на запись и теперь, уютно устроившись в кресле, с удовольствием читала. Поход по магазинам оказался успешным — она забрала заказанные вещи, прикупила парочку симпатичных украшений и, самое важное, нашла в антикварном магазине новую книгу, Конечно, странно в век технологий отдавать предпочтение таким анахронизмам, но Джезабелл нравилось при чтении листать настоящие страницы. Конечно, она пока не могла похвастаться особо большой коллекцией раритетов, но четыре полки её небольшой личной библиотеки были неплохим началом. — И как это прикажешь понимать? Она вздрогнула, услышав голос отца, и воровато спрятала книгу за спину. Глупая выходка — папа прекрасно видел, чем она занималась, но жест был чисто рефлекторным. Она чувствовала, что краснеет, хотя и видела особой за собой вины. — Это просто лекция, — Джезабелл кивнула в сторону голоэкрана. — Я получила зачёт по предмету профессора Оливеро позавчера. И я прекрасно знаю то, о чём он сейчас рассказывает. Период становления государства Германия, политические и военные предпосылки и всё такое. — Уверена? — насмешливо спросил Карел, садясь в кресло напротив неё. — Естественно, — обиженно заявила она, — кстати, Бисмарк был не только политиком, но и военным офицером. — Не начинай, — поморщился отец. — Мы уже всё обсудили, и ты согласилась, что армия — не для тебя. — Я не соглашалась, — упрямо сказала Джезабелл, перемещая многострадальную книгу на стол. — Ты настоял на том, что мне нужно образование, и я над этим работаю. Дипломные работы почти готовы, останется практика и защита и со своей стороны я выполнила обязательства. — И потом ты помчишься подавать заявление в академию? — А ты против? — Зачем задавать вопрос, когда ты знаешь ответ? Да, я против! — отец слегка повысил голос. — Но пока речь не об этом, — сказал он уже спокойнее. — Ты говорила, что тебе нужна практика, и я решил, что тебе будет полезно поработать в моём офисе. Джезабелл прекрасно понимала, что отец снова очень ловко сделал предложение, от которого может отказаться только полная дура, а таковой она себя не считала. Возможность начать дипломатическую карьеру не где-нибудь, а в посольстве Цитадели открывало перед ней заманчивые перспективы. Да, она по-прежнему хотела бы попробовать себя в карьере военного, но мечта отошла на второй план. Честолюбивое воображение уже рисовало открывающиеся горизонты. — Так не честно, — возмутилась она, скорее для проформы. — Неужели? — иронично спросил Карел. — Если тебя не устраивает моё предложение, можешь воспользоваться распределением и провести пару месяцев на какой-нибудь планете в качестве помощника третьего атташе консульства. — Спасибо, но такое меня не устраивает, — она улыбнулась. — Тогда зачем так говорить? — голос отца приобрёл менторские нотки. — Мы ведём свои войны, но, в отличие от армии, наше оружие не плазма, а слова. Тщательно взвешивай то, что хочешь сказать. Просчитывай, как именно твой собеседник воспримет ту или иную реплику и старайся не допускать того, чтобы абсолютно невинная в твоих глазах фраза, послужила поводом глубочайшей обиды. Джезабелл слушала его, опустив голову. Самым сложным в разговорах с отцом было то, что он моментально замечал допущенные ею ошибки и всегда указывал ей на них. Это не было неприятным — она понимала, что папа всегда и во всём старался научить её мыслить и действовать, как положено, чтобы в реальной ситуации она не оказалась в неловком положении. Но такие моменты задевали её самолюбие, ясно давая понять, что она банальным образом подставилась. — Ладно, — сказал Карел, поднимаясь. — Я так понимаю, что предложение принято? — А ты как думаешь? — она улыбнулась и, встав с кресла, подошла к нему и обняла. — Думаю, что у моей дочери завтра будет первый рабочий день. *** — Донелл Удина, сэр, — представился высокий импозантный мужчина с серебряными прядями в чёрной шевелюре. — Рад знакомству с вами, посол. Джезабелл с любопытством посмотрела на новоприбывшего атташе. Она уже несколько месяцев постигала тонкости дипломатии под непосредственным руководством отца, числясь его помощником. Работы было на удивление много, и она увлекла её. Сейчас она уже не задумывалась о поступлении в военную академию. Дипломатическая кухня захватила её целиком и полностью. Отчасти она понимала, что этому в большей мере поспособствовал отец. Вряд ли бы должность, говоря его словами, помощника атташе при посольстве на дальней планете, была такой же интересной и увлекательной. Цитадель была сосредоточием представителей всех рас. Азари, саларианцы, волусы, турианцы, элкоры… Постоянное общение накладывало свой отпечаток. Она и раньше не страдала ксенофобией, что было немаловажной чертой для дипломата. Но более тесное общение дало простую и важную истину — несмотря на внешнее отличие, внутренне они такие же, как и люди. У них похожие желания, мысли, фобии. — Добро пожаловать на Цитадель, мистер Удина. Несмотря на вежливую формулировку, Джезабелл интуитивно почувствовала, что в голосе отца нет радушия. Он просто констатировал свершившийся факт. Вчера вечером, когда стало известно о прибытии нового атташе, отец был в ярости. Он терпеть не мог, когда в его тщательно подобранную команду вводили новое лицо без согласования с ним. — Когда я не знаю, с кем мне предстоит работать, я не могу полностью доверять этому человеку, — казал он ей, когда они сидели в гостиной. — Думаешь, что этот Удина может оказаться плохим дипломатом? — спросила она. — Нет, — отец улыбнулся, — плохие дипломаты не получают назначение на Цитадель. Но он может быть плохим человеком. Я наведу справки об этом типе, а ты пока понаблюдай за ним. Введи в курс дел, я думаю поручить ему ведение переговоров с саларианскими корпорациями, так что подготовь нужный материал. — Хорошо, — кивнула она. — Я займусь этим. Разговор нового атташе с отцом был коротким и не особо содержательным. Привычные фразы, стандартные для таких случаев формулировки. Потом Карел, сославшись на дела, вежливо выставил их обоих из кабинета. Для себя Джезабелл не могла решить, что представляет собой Донелл Удина. Конечно, в разговоре с ней он был менее почтителен. Давала знать разница в возрасте, да и опыта у него было куда больше, чем у неё. Она бегло ввела его в суть необходимых контрактов, передала документы, и, проводив в кабинет прежнего атташе, предоставила осваиваться на новом месте. Вернувшись в приёмную, она зашла в кабинет отца. Тот внимательно изучал какие-то данные, но, увидев её, не стал намекать, что её присутствие неуместно. Она тихонько устроилась в кресле для посетителей и стала ждать, когда он освободиться. — И как тебе мистер Удина? — спросил Карел, откладывая в сторону очередной блок. — Не знаю, — пожала плечами она. — Странно, — задумчиво протянул отец, — обычно тебе хватало пары минут, чтобы определить человека. — Намекаешь на то, что я поумнела? — спросила Джезабелл. — Нет, — покачал головой он. — Просто у тебя хорошо развита интуиция. — Тогда сейчас она впала в спячку, — усмехнулась она. — А что ты узнал? — Ничего интересного. Карьерист, амбициозен, честолюбив — стандартный набор стандартного дипломата. Своё место получил благодаря тому, что достаточно грамотно провёл переговоры со спорными территориями. Наверху это оценили и вот он здесь. — Зачем ты передал ему договор с саларианцами? — спросила Джезабелл. — Я с ним месяц провозилась. — Извини, малышка, но мне нужно увидеть в деле нашего нового члена команды. Я знаю, что ты проделала достаточно большой объём работы, но ничего другого подходящего я не мог ему предложить. — Не называй меня так, — обиженно проворчала она. — Хорошо, хорошо, — он шутливо поднял руки. — Извини, что постоянно забываю, что передо мной большая и взрослая девочка. — Папа! — возмутилась она. — Вообще-то мы с тобой на роботе и для тебя, юная леди, я посол. — Да, да, — она рассмеялась и с пафосом добавила, — полномочный и полноправный представитель альянса на Цитадели. — Именно, — он улыбнулся. — Ладно, поговорим потом, а сейчас у нас обоих есть чем заняться. *** Как бы банально это не звучало, но виной была незакрытая дверь. Джезабелл дошла до стоянки и уже села в свою машину, когда вспомнила, что блоки с данными, которые она отложила, чтобы просмотреть вечером так и остались на её рабочем столе. Отец отправился на очередную дипломатическую встречу, а сама она сообщила о своём уходе, и потому её возвращения никто не предполагал. Она вошла в приёмную и, забрав документы, направилась к выходу, когда услышала своё имя. Подслушивая можно узнать много интересного. Старая истина всплыла в её памяти достаточно быстро. Она бросила взгляд на открытую дверь зала совещаний, раздумывая, стоит ли послушать разговор или лучше объявить о своём присутствии. С одной стороны правила приличия требовали второго варианта, но тот факт, что её обсуждают вкупе с любопытством, заставило её внимательно прислушаться. — Посол допустил серьёзную ошибку, позволив своей дочери занять то место, которое мог бы получить более опытный и толковый дипломат… Она узнала говорившего — Донелл Удина, новоиспечённый атташе. — Вы преувеличиваете, коллега. — Мягкие интонации и манера обращения сразу выдали его собеседника — им оказался начальник службы безопасности посольства, Лиам Коннор. — Девочка достаточно талантлива и ей нужна практика. Посол не стал бы превышать собственные полномочия — он достаточно принципиален. — Всё равно я считаю, что молодая особа пользуется протекцией собственного отца. Поверьте, существует много подобных ей перспективных дипломатов, но ни у кого из них нет влияния родителей и они вынуждены начинать свою жизнь с самых низких ступенек карьерной лестницы, — в голосе Удины чувствовались нотки иронии и насмешки. — Пусть сейчас она временно занимает должность помощника посла, но тот факт, что она работала при посольстве на Цитадели, даёт ей достаточно широкие возможности в дальнейшем. Джезабелл не стала слушать продолжения разговора. Она осторожно, стараясь не шуметь, выскользнула из приёмной. Теоретически атташе был не совсем прав. Да, отец действительно оказал ей протекцию. Но она обучалась заочно и большую часть экзаменов сдавала экстерном, обходя в этом своих сверстников. И если бы отец считал, что Джезабелл недостойна или не справится, папа не стал бы делать её своей помощницей. Но на практике всё выглядело именно так, как и говорил Удина. Он просто озвучил мнение, которое остальные держали при себе. Джезабелл чувствовала себя униженной. В памяти всплывали те детали, на которые она не обращала внимания. Мелкие фразы, взгляды. Отец пользовался непререкаемым авторитетом и уважением. А она… Она просто была его дочерью. Тот подъём и энтузиазм, который она испытывала, растворился без следа. Какой бы она не была на самом деле, в узком дипломатическом кругу в ней не будут видеть личности. Любой её успех будет приписываться его влиянию. Раньше она не замечала этого — но только потому, что команда отца была подобрана лично им. Никому и в голову не приходило вести разговоров, подобных тому, что она только что услышала. Подслушивая можно узнать много интересного. Теперь Джезабелл не была уверена в том, то поступила правильно, решив удовлетворить собственное любопытство. С одной стороны, рано или поздно она узнала бы о чём-то подобном, но с другой стороны сейчас она просто не могла представить, что ей делать, когда она знает правду. Пойти к отцу и рассказать о разговоре? Глупо. Шила в мешке не утаишь. Не сейчас, так потом ей постоянно будут напоминать о том, чья она дочь. И вполне возможно, что для этого не нужно будет подслушивать чужие разговоры — любителей говорить напрямую хватает. Она вернулась домой поздно, намеренно стараясь избежать разговоров с отцом. Тот сразу бы заметил, что с ней не всё в порядке и постарался бы выяснить правду. А она не хотела ничего говорить до тех пор, пока не примет решения. Частично она знала, что делать. Но оставались чисто практические детали. Последние несколько лет Джезабелл мечтала о карьере военного. И сейчас это казалось ей лучшим выходом. Но о поступлении в академию не могло быть и речи. Ей стоит начать с самого низа, иначе даже получив чин офицера, она не избавиться от предположений, что отец ей содействовал. Она проворочалась в постели до утра, обдумывая, как сообщит отцу о своём решении и, прекрасно понимая, насколько он будет разочарован. Но отступить она не могла. Упрямство было её характерной чертой. Её должны видеть такой, какой она есть на самом деле, а тот факт, кто её отец не должен играть никакой роли. И она достигнет этого, чего бы ей это не стоило.