Молитвы к звёздам (HPMOR)

      Вспышка.       Метель усиливается, расплетая по земле жемчужные косы … Стужа лихо сползает по перламутровой черепице заснеженных крыш, свисает с причудливых сосулек, грозно нависающими над головами прохожих; бросается тяжёлыми хлопьями снега в лицо; потешается стеклянным, еле различимым смехом в свисте колючих ветров; грациозно скользит по заледенелым лужам, в которых тщетно пытаться разглядеть что-либо, помимо застывшей глади холода и безразличия. Обретя всевластие над миром, Стужа упивается скоротечным могуществом, но на деле же она столь слаба и никчёмна, что не в состоянии пробиться даже сквозь мрачное облако, созданное профессором Квирреллом.       К счастью, остальные прохожие оказались не так искусны в магии. Или же предвкушение предстоящих рождественских увеселений окончательно поглотило их сознание, превратив мозг в тягучую сладкую патоку. Пока мистер Поттер продолжал выбирать подарки, большинство праздношатающихся болванов, сощурив глаза, шмыгая носами и кутаясь в мантии, расползлись по уютным кофейням и тёплым лавочкам, прячась в их чарующей сказочной атмосфере, как жалкие суслики в норах. Вероятно, все эти счастливые семьи, влюблённые парочки и шумные компании друзей сейчас сидят за резными деревянными столиками с ветками остролиста над головой, греют руки о чашки белого горячего шоколада с ягодами, смакуют сливочное печенье, вслушиваются в приглушённую мелодию и пытаются напеть её мотив, ни имея ни капли музыкального слуха.       – Профессор?       Ах да, а ещё подобные глупцы упоённо любуются ароматическими цитрусовыми свечами, поставленными на столики в тёмно-зелёном стеклянном шаре-подставке с золотыми шишками.       – Профессор! – снова окликает его ученик. – Если вы устали и хотите передохнуть…       – С чего вам приходят на ум столь нелепые предположения, мистер Поттер? – недовольно прерывает учитель.       – Просто вы так долго смотрели на вывеску, что я…        – Ваши выводы смехотворны. Длительное созерцание объекта ещё не означает, что наблюдатель одобряет происходящие.       Неужели юный Том Риддл и впрямь решил, что профессор Квиррелл завидует этим скудоумным созданиям? Вздор! Да его до глубины души возмущает, сколь бездарно некоторые личности проводят время. Разве жизнь стоит тратить на такие бесполезные вещи?       Без разношёрстной толпы на улице стало спокойнее. Звяканье присмирелых колокольчиков притихло, сделалось вялым и утомлённым, усыпанные снегом алые ленты на рождественских венках покрылись корочкой тонкого льда, лишь цветастые огни витрин вспыхивают слепящими лучами, предлагая купить все самые ненужные в мире вещи. Рядом только безмолвная Пустота. И мистер Поттер. Идеальное сочетание.       – То есть, вы и впрямь не считаете взаимодействие с окружающими неотъемлемой частью человеческого существования? – высказывает несуразную догадку юный Том Риддл.       Вспышка, криво отражённая в забывшихся сном лужах.       – А вы, мистер Поттер, и впрямь причисляете меня к разряду тех идиотов, с которыми обычно поддерживаете отношения? – очень спокойно спрашивает профессор Квиррелл, но замечая удивлённый взгляд, добавляет. – И отвечая на ваш вопрос: разумеется, нет. Без продуктивного взаимодействия с окружающими у вас никогда не будет необходимого количества человеческих ресурсов. Полагаю, мы оба это понимаем.       – Что-то мне подсказывает, что под взаимодействием вы подразумеваете нечто иное, чем принято считать в обществе, – не спешит согласиться ученик.       Стужа беспощадно заметает слабые следы на снегу, ехидно уверяя, что по ним уже не вернуться назад. Но профессора Квиррелла это никогда не останавливало, ведь ему не было куда возвращаться.       – Научитесь извлекать выгоду из любого общения в вашей жизни, – учитель не понимает, почему ему приходиться объяснять столь очевидные истины. – В противном случае вы не заметите, как впустую потратите сперва всего несколько часов в день, потом неделю, месяцы и годы вашего существования. Этого вы хотите? Безвозмездно решать проблемы так называемых друзей, с которыми они способны справиться самостоятельно, но зачем им утруждаться? Намного удобнее заявиться с зарёванной физиономией к Избранному, поведать ему душещипательную историю, а потом сложить ручки и терпеливо ждать, пока герой разрешит ситуацию, а они смогут сполна насладиться беззаботными часами, неделями… Смотря на сколько хватит вашего терпения, а точнее, каких пределов достигнет ваше скудоумие, раз вы позволите помыкать собой каждому, кто додумается назвать вас «другом».       – Я и не предлагаю беспрекословно выполнять просьбы мнимых друзей, – мистер Поттер вновь отказывается прислушаться к здравым доводам. – Но, может быть, вы не заметили, что просто перечислили общие характеристики манипулятивного взаимодействия, однако человеческие отношения не сводятся только к обману и уловкам. Возможно, вам сложно это представить, но когда люди ценят друг друга как личностей, то им и в голову не придёт использовать другого в корыстных целях, ничего не отдавая взамен. Если человек вам действительно дорог, то вы сами захотите оказать ему помощь. Поверьте мне, я не собираюсь включать в близкий круг общения тех индивидов, рядом с которыми не смогу спокойно сделать глоток чая в кафе без детального анализа каждого их вздоха.       Что за бестолковое утверждение! Тёмный Лорд не для того переписал личность Гарри Поттера, чтобы юный Том Риддл шастал по увеселительным заведениям, пожёвывая мятную карамельную тросточку. По-видимому, при рождении мальчишка унаследовал от родителей столь крошечный мозг, что даже полученные качества не в состоянии исправить нынешнею плачевную ситуацию. Сколько же усилий придётся потратить на его воспитание!       – Не будьте глупцом, мистер Поттер! Только ваше невообразимое упрямство вынуждает меня заметить, что для какого-либо анализа истинных мотивов окружающих у вас достаточно скудный жизненный опыт и весьма посредственные навыки, – как можно доходчивее разъясняет профессор Защиты. – Для получения желаемого результата обычно необходимо длительное влияние на выбранного субъекта. И это явно не задача одного дня или недели. Вы не предугадаете следующие ходы по-настоящему опытного противника, примете тонкую игру за так называемую заботу и помощь. Надеюсь, вы понимаете, что управление не ограничивается неумелой лестью и притворным сочувствием, которые, я смею надеяться, вы распознаете. Существуют различные приёмы и методы воздействия на психику: оговорки, отвлечение, неявные допущения, ложная вина, ложная аналогия, размытость критериев, исполнение роли слуги, героя, судьи, бедного страдальца, кого угодно, если это поможет достичь цели… Полагаю, вы не слышали и половины из перечисленного. Люди используют множество способов давления – от совсем примитивных и детских до точно выверенных, искусно рассчитанных, продуманных до каждого слова. И если вы всё ещё верите, что хотя бы рядом с близкими можно расслабиться и не беспокоиться о манипуляциях, то спешу вас разочаровать. Или же вы окружили себя редкостными идиотами, что уже не делает вам чести, или же вы столкнулись с весьма распространённой категорией Добродетельных личностей, которые надменно нацепили на себя маску кристальной чистоты и сами отказываются видеть своё истинное лицо.       – И к какой категории окружающих меня личностей вы предлагаете отнести вас, профессор? – ученик спрашивает с таким спокойствием, будто позаимствовал её у размеренно падающего снега.       Вспышка, расколовшаяся в зимних льдинках на сотни искривлённых мерцающих обломков.       Увлечённый беседой, он, как полнейший кретин, не предугадал возникновения такого вопроса. Да и к тому же, разве разумно желать зла самому себе? Очевидно, что профессор Квиррелл не манипулирует. Профессор Квиррелл обучает. Недопонимание возникло лишь из-за того, что юный Том Риддл вздумал возомнить себя отдельной самостоятельной личностью. Что за нелепая ситуация! Теперь Тёмному Лорду следует либо признать правоту мальчишки и провозгласить об ошибочности собственных суждений (весьма унизительная ситуация для учителя), либо же…       – Или же своей речью вы намекаете, что это я стараюсь завоевать ваше доверие с целью…, – внезапно продолжает мистер Поттер и сомневается, не придумав достойную причину. – С целью украсть одним прекрасным днём ваши бесценные запасы китайского чая?       Полушутливое замечание ученика избавляет от необходимости придумывать правдоподобное оправдание сказанных слов. Однако же, профессор Квиррелл уловил лёгкое колебание в голосе мальчишки, прежде чем он озвучил версию кражи китайского чая. Будто бы Тёмный Лорд не способен понять истинных намерений юного Тома Риддла.       – Знания, мистер Поттер, – с покровительственной полуулыбкой произносит профессор Зашиты. – Вашей целью всегда были знания и как следствие, люди, которые могут их вам передать. Не расценивай вы меня в качестве уникального источника неизведанных тайн, то полагаю, с куда большей охотой провели бы время в компании мисс Грейнджер или мистера Малфоя, вместо того, чтобы наслаждаться моим скверным характером.       Вспышка, бесшумно упавшая в бескровную Пустоту хрустящего снега под ногами.       – Профессор, когда люди говорят что-то подобное друзьям, то обычно надеются получить в ответ комплимент. Или же вы решили продемонстрировать мне пример простой манипуляции на тему: «Как вызвать у собеседника чувство вины из ничего»?       – Если вы рассчитываете, что ваша реплика заставит меня отвлечься и упустить, как ловко вы уклонились от первоначального разговора, то вам следовало бы придумать что-то более оригинальное, – почему-то ему хочется улыбнуться с почти искренней радостью, наблюдая за маленькими успехами ученика. – Но, признаю, для первой попытки у вас получилась вполне сносная увёртка.       – Если вы воспринимаете мир именно таким образом, профессор, то мне ничего не остаётся, как попытаться высказать свою точку зрения, используя ваши поразительные критерии. Не скажу, что мне будет легко это сделать, – сосредоточенно и осторожно начинает мистер Поттер. – Я вас очень ценю и уважаю как личность, а не как редкую книгу с секретами, которую можно сжечь после прочтения, чтобы она не попала в руки кому-то другому.       Вот тут уже пришлось сдержать не полуулыбку, а не слишком приятный для взора довольный оскал. Что бы там не заявлял Гарри Поттер, но у них настолько схожие убеждения, что порой профессор Квиррелл с зачарованной упоённостью следил за размышлениями своей копии. Никакие отговорки не изменят того, что это именно юный Том Риддл предложил использовать кости собственных однокурсников как оружие, он самостоятельно пришёл к выводу о необходимости уничтожить источник полученных знаний. Ну разве это не очаровательно? Нет, не просто очаровательно, а как-то странно притягательно, будто холодный зимний воздух окутал его ласковым бархатом умиротворения.       – Профессор? Вы что, смеётесь? – с ноткой обиды вдруг замечает ученик.       – Нет, пожалуйста, продолжайте. Я вас внимательно слушаю, – профессору Квирреллу определённо нравятся подобные рассуждения.       – Однако же, я не собираюсь утверждать, что знания не влияют на моё отношение, ведь заявить что-то подобное будет крайне лицемерно с моей стороны, – казалось, что мистер Поттер стал подбирать слова ещё тщательнее. – Вам известно, насколько важны для меня развитие личности и уровень интеллекта. Едва ли меня заинтересует разговор с мистером Хагридом или Рональдом Уизли… Не подумайте, пожалуйста, что я собираюсь их каким-либо образом осуждать, каждый человек сам выбирает свой путь в жизни. Так же, как и я имею полное право общаться с теми людьми, которые мне интересны. И да, признаю, ваш образ мышления, манера вести урок, ваши знания не могли не привлечь моё внимание, поскольку именно эти характеристики являются для меня…       – Вероятно, я должен быть очень польщён и благодарен, что Мальчик-Который-Выжил удостоил меня своим вниманием, – профессор Квиррелл уловил общую суть аргументации и в целом звучала она весьма убедительно, но юному Тому Риддлу в дальнейшем следует лучше поработать над своей речью.       – Простите, возможно, слова были подобраны не вполне уместно.       – Слова были подобраны крайне небрежно. А сейчас представьте, мистер Поттер, что таким же образом вы разговаривали не со мной, а с будущими политическими союзниками. Вы пытаетесь вести с ними переговоры и внезапно заявляете: «Я выбрал вас среди других, поскольку…». Такая формулировка принижает собеседника и звучит весьма надменно, а лорды и леди Визенгамота очень тщеславны и честолюбивы. А теперь прошу вас сделать несложный вывод: сможете ли вы завоевать их доверие, позволяя себе подобные высказывания?       – Я не пытался завоевать ваше доверие, профессор, – немного грустно уверяет ученик. – Я говорил искренне.       Вспышка, скрывающая радостную непостижимую теплоту украшенных кофеен.       – Чудесно, вы ещё и отказываетесь признавать собственные ошибки. Если вы, мистер Поттер, намерены продолжать в том же духе, то не признавайтесь никому, что вас обучал я. Боюсь, мне будет стыдно за такого ученика.       Из нарядных лавочек постепенно начали выползать посетители, сначала всего несколько остолопов, потом ещё парочка, а вскоре их уже вновь окружала горластая, смеющаяся, весёлая толпа бесполезных идиотов с совершенно одинаковыми лицами. По крайней мере профессору Квирреллу затруднительно было отыскать у них какие-либо признаки индивидуальности или интеллекта. Скольжение башмаков по льду, басистый смех и игривое хихиканье, перешёптывание, оклики старых знакомых, звон колокольчиков, хрумканье многослойных сладостей, шелест праздничных упаковок тщательно выбранных подарков, предназначенных для родных и любимых, и хруст весьма скромных свёртков, небрежно схваченных на распродажах для вручения менее значимым персонам. А этот несмолкаемый галдёж: «О, дорогой, как ты считаешь, Томми понравится наш подарок?», «Джек, старина, это ты что ли? Сколько лет, сколько зим!», «А я тебе говорю, передарим Браунам тот мерзкий талисман, отпугивающий нарглов и сэкономим деньги. Что? Зачем он им сдался? А нам он зачем?» Казалось, он слышит даже звук падения снега и потрескивание замерзающих веток ели в белой изморози, походившей на вышитые прозрачной ниткой слёзы. Что за безумие творится вокруг! Все без исключения прохожие напоминали бесполезную массовку в театре, которая неумело изображает счастливое благополучие или всепоглощающую печаль, а глубинный смысл представления пусть передают главные актёры, получающие за свою работу соответствующую плату. В такие моменты создавалось впечатление, что окружающие умудрились превзойти его во внутренней Пустоте.       – Всё же, мистер Поттер, один момент в вашей речи заинтриговал меня. Почему вы так уверены, что я передам вам свои знания? Вы составили некий план или же это наивные надежды?        Профессор Квиррелл пытается отгородиться от неистового хаоса, накатывающего хлёсткими цепкими волнами. Мрачное облако укрывает от царящей кутерьмы, но беседа с мистером Поттером способна не то, чтобы успокоить (что за вздор!)… Скорее, привести мысли в порядок, заставить отвлечься от навязчивых раздражителей и почувствовать странную безмятежность, невесомую и едва ощутимую.       – Весьма странный вопрос, – юный Том Риддл невольно постукивает пальцем по щеке. – Может, занимая должность профессора Защиты в Хогвартсе вы собирались реализовать куда более занимательные замыслы, однако вынужден вам напомнить: ваша прямая обязанность как преподавателя – передавать знания учащимся.       Снежинки резко падают вниз, словно рассыпанные бусины, соскальзывающие с разорванной нитки сверкающего ожерелья.       – Неверно, мистер Поттер. Как профессор Защиты я обязан обучать студентов по программе, составленной Министерством, и не более того. Даже создание Армий – моё право, а не мой долг. И не думайте, что это мнение не разделяют другие преподаватели. Ни профессор Макгонагалл, ни профессор Флитвик, ни профессор Снейп не намерены делиться с учениками тайнами, приобретёнными в процессе изнурительной работы. Они исправно и скрупулёзно объяснят вам материал учебника и посчитают выполненной свою образовательную миссию. Быть может, именно поэтому магический мир утратил множество секретов древности.       – Из-за нежелания учителей работать? Отсутствия творческого подхода?       – Что? Вы обвиняете профессора Макгонагалл в недобросовестности? Нет, причина в ином.       – Я был бы вам очень благодарен, если бы вы изложили мне свои предположения.       – Причина в гордыне, – снисходительно сообщает профессор Защиты. – В чём смысл безвозмездно передавать знания, полученные путём многолетних усилий и кропотливого труда? Что делает мага великим и могущественным, влиятельным, значимым, а возможно, и устрашающим? Не доброта, не личностные качества, даже не возраст. Только неведомые чары, непостижимые для остальных. Тогда волшебник становиться таинственным, молва начинает приписывать ему немыслимые способности, с ним считаются, его опасаются, к нему взывают о помощи. Он способен затмить Бога. Но что, если этот глупец пожелает поделиться своими знаниями с окружающими? Тогда пелена загадочности исчезнет, сначала его ученики, а потом и каждый желающий сможет заученными движениями палочки творить вещи, раньше воспринимаемые как чудо. Имя нашего волшебника запомнят лишь современники, при благоприятном стечении обстоятельств они могут относиться к нему с почтением. Но имя таинственного мага останется в веках.       – Вы подразумеваете Тёмного Лорда, профессор? Что за замечательный способ остаться в веках! – на лицо юного Тома Риддла падают кристальные блики зимнего света.       Стужа накрывает Косой переулок непрозрачным густым покрывалом липкого снега, похожим на траурную вуаль молодой вдовы, лицемерно скорбящей по почившему старику-супругу.       – Пожалуй настал мой черёд заметить, что ваш вопрос весьма странный. Я, конечно же, понимаю, что победа над величайшим волшебником в истории весьма льстит вашему самолюбию, но следует ли упоминать об этом на каждом шагу? – он позволяет ученику уловить сарказм в своём голосе. – В мире происходят и другие захватывающие события. И если бы вы слушали меня внимательнее, то предложили бы куда более обоснованные кандидатуры. Например, профессора Дамблдора. Полагаю, его познания и таинственность не подвергаются сомнению. А сейчас, назовите-ка мне известных учеников директора. Вы затрудняетесь, не так ли?       – Подождите минутку, – мистер Поттер погрузился в воспоминания. – Кажется, профессор Макгонагалл была его ученицей.       – Вы правы. Профессор Макганагалл действительно была его ученицей. Ученицей, которой не ведома и половина загадок своего наставника. Надеюсь, вам не придёт в голову объяснить это недостаточной прилежностью в обучении? Но если вам нужны другие доказательства, то я могу вспомнить очередного Избранного, которого наш уважаемый директор лично обучал для битвы с одним тёмным волшебником, представляющим опасность для всей магической Британии. Если вы полагаете, что уж в этом случае профессор Дамблдор передал герою некие могущественные чары, то я вас разочарую. Вся подготовка к будущему бою заключалась в просмотре картинок из прошлого главного злодея. Само по себе занятие весьма увлекательное, но совершенно бесполезное, ведь тактика сражения не предполагала психологических атак или манипуляций. Избранному же сообщалось, что они якобы ищут некую тайну противника, на деле же прекрасно известную директору и пересказ которой занял бы не более трёх минут. В итого герой почувствовал собственную значимость, а таинственный наставник упрямо хранил знания даже под угрозой уничтожения Британии.       – К сожалению, профессор, ваша теория не выдерживает испытания на практике, – без долгих раздумий возражает ученик. – Если мы будем исходить из предложенных вами характеристик человеческой натуры, то любое общество должно не только регрессировать, но и терять уже приобретённые знания с ходом времени. Как видите, научно-технический прогресс доказывает обратное. Я знаю, что вы можете возразить, что ваши утверждения касаются лишь мира волшебников, однако вы рассматривали желания и личностные качества, которые присущи всем людям, независимо от происхождения, расы или магических задатков.       – Когда вы, мистер Поттер, заявили, что собираетесь стать учёным, чем вызвали моё величайшее изумление, то разумеется, мне пришлось бегло ознакомиться с магловской наукой. Не скажу, что этот вопрос был любопытен лично для меня, но не могу же я как учитель ничего не смыслить в жизненных перспективах ученика.       – И вы хотите сказать, что преуспели в поставленной задаче за несколько месяцев? – не удерживается от скептического замечания юный Том Риддл, не позволяя пренебрежительно отзываться о своей обожаемой Науке. – Где я могу ознакомиться с вашими трудами?       – Моей целью было не проведение грандиозных исследований, а ознакомление с системой, – терпеливо уточняет профессор Квиррелл. – И могу с уверенностью заявить, что причина нынешнего прогресса человечества кроется во всё той же гордыне. Чтобы заслужить уважение в научной среде, современный учёный не может ограничиться туманными намёками и загадочными формулировками. В таком случае он превратится в шарлатана, а его квалификация подвергнется сомнению. Для завоевания репутации учёного с мировым именем придётся создавать научную школу, в которой, как я понимаю, не обойтись без привлечения последователей. Пока что мои размышления не противоречат истинному положению дел?       – Словосочетания «завоевать репутацию» и «привлечение последователей» немного режут слух, но я уловил вашу мысль, – мистер Поттер не даёт оценочных суждений, предпочитая занять позицию нейтрального слушателя.       – И, исходя из этого, скажите мне: какие шансы у профессора Дамблдора, сумевшего кое-как обучить всего одну ученицу, стать главой престижного магловского университета? – профессор Квиррелл намеренно скопировал манеру изложения доказательств личностей с рациональным мышлением и теперь справедливо полагал, что на сей раз мистер Поттер согласится с учителем.       – Сомневаюсь, что такому специалисту удалось бы получить какую-либо должность в престижном университете, – отвечает ученик, но тут же продолжает. – Но профессор, это вовсе не подтверждает вашу правоту, ведь таким образом вы сможете доказать что угодно. Да, вы придумали несколько тезисов в защиту своей теории, но они пребывают в поле иррациональных предположений, потому я не могу их опровергнуть не из-за непреложной истинности, а в следствии их беспочвенности. По такому же примеру я могу констатировать, что звёзды также сияют, движимые гордыней, и булочник выпекает плюшки, руководствуясь честолюбием, ну а цветы распускаются исключительно из-за внутреннего, неведомого нам тщеславия. Учёные давно избегают подобных псевдо-аргументов. Полагаю, нам когда-то следует обсудить критический рационализм Карла Поппера. Почему нельзя утверждать, что все лебеди белые, основываясь лишь на том, что наблюдатель никогда не видел чёрных особей.       Ненасытная Стужа ловкими движениями плетёт прямо из воздуха видимое лишь ей запутанное хрустальное кружево.       – Однако, профессор, вы так и не указали мне достойную причину, по которой вы не намерены передавать полученные знания ученикам, – возвращается к интересующей его теме мистер Поттер. – Мы рассмотрели только случаи с таинственными и могущественными волшебниками, но, насколько мне известно, вас к таковым не причисляют. Что же удерживает вас от раскрытия известных вам загадок? Не хотите же вы превратиться в глупого наставника, который упрямо хранит полученные секреты просто ради осознания собственного величия. Так поступают только очень неуверенные в себе люди. Кто знает, быть может, во время совместного изучения проблемы удастся заметить аспекты, трудно различимые для одного человека.       Что ж, любой Том Ридлл будет стремиться к знаниям и об этом не следует забывать. Конечно, в задумке есть некий смысл: в непринуждённой атмосфере рождественского веселья шансы вытянуть нужную информацию намного выше, чем после обычного занятия по Защите в Хогвартсе, но мистер Поттер не учёл одного обстоятельства. Профессору Квирреллу претит Дух Рождества, а творящаяся вокруг несносная суета глубоко омерзительна. Ну а использованная уловка: «Делай, как я хочу, а иначе – ты дурак» и вовсе навевает воспоминания о собственных просчётах в юности. Тёмный Лорд уже не в том возрасте, чтобы повестить на детскую хитрость. На что ученик вообще надеялся?       – Или причина в ином, профессор?       Право же, мистеру Поттеру как-нибудь надо преподать ещё один урок правильного проигрыша. Не хватало, чтобы он и на дипломатических переговорах вёл себя, как упёртый осел.       – Вы опасаетесь, что по-настоящему способный ученик сможет превзойти вас? Или даже не так. Что он осмелиться пойти против вас? Сокрушить вас?       На лицо мистера Поттера надвигаются длинные мрачные тени. Профессор Квиррелл недоумённо оборачивается посмотреть, что за нелепый предмет в яркой праздничной кутерьме навевает угрюмые отголоски Пустоты. Они останавливаются возле громадной статуи ангела с распростёртыми крыльями: белое одеяние, светлые волосы, воздетые к небу голубые глаза, – типичное запечатление истинной Добродетели в камне. Вероятно, владелец непопулярной жалкой лавочки водрузил сей постамент у входа, решив хоть как-то привлечь внимание избалованных посетителей. Что за убогая затея!       – Плох тот Учитель, который выберет себя подобного Ученика. Разумеется, вы не станете оспаривать то, что именно учитель выбирает ученика, а вовсе не наоборот, – профессор Квиррелл добавляет в голос ледяные нотки, достаточно холодные, чтобы юный Том Риддл, страдающий периодическими приступами тугодумия, умудрился уловить их.       И всё же, если присмотреться, то ангел не кажется столь Добродетельным. На лице застыла карающая маска непреклонности (с таким выражением скорее воздают за грехи, а не милуют), надменный взгляд свысока и гигантские чудовищные крылья, походящие на поднятое косое лезвие гильотины, с которой убрали удерживающую защёлку. Белые крылья отбрасывают на снег чёрные колышущиеся тени, будто они вот-вот рухнут вниз. Или уже рухнули. Освещали это изваяние в два, а то и в три человеческих роста, явно не солнечные лучи, неспособные вырваться из оков тягостных туч. Наверное, неугасающие вспышки рождественских огней придавали скульптуре неправильный неестественный вид.       Чтобы выкинуть из головы безотрадный образ, профессор Квиррелл решает возобновить диалог с мистером Поттером и сгладить недавние разногласия:       – Без сомнения, Ученик также принимает решение, желает ли он обучаться у Учителя.       Слова не совсем искренние, но Гарри Поттеру должны понравиться гуманные и демократические ценности. Профессору Квирреллу ведь не сложно произнести подобное. Лишь бы только разговор продолжился. Ему жизненно необходимо слышать голос юного Тома Риддла.       Ответа не последовало. И скорбная статуя не выходит из мыслей.       – Следует признать, что Ученик в какой-то степени может выбрать Учителя.       Звон колокольчиков, гомон толпы, физически слышимый взгляд ангела в Пустоте. Они что, станут теперь играть в молчанку и дуться друг на друга, как малые дети?       Профессор Квиррелл оборачивается к статуе с крыльями спиной, хотя очень не хочет этого делать. Ему не по себе и немного неловко от ощущения тревоги без причины.       – Мистер Поттер, я полагаю, вы уже миновали кризис идентичности дошкольного возраста и если хотите, чтобы с вами обращались, как с равным…       Вспышка.       На том месте, где пару секунд назад находился юный Том Риддл, никого нет. Бушующие море непримечательных людишек, огни витрин, бестолковая болтовня… Дальше нескольких ярдов ничего не разглядеть. Профессор Квиррелл развевает мрачное облако, ограждающее от раздражающей неразберихи. Без толку: он не может найти лицо ученика среди одинаково-улыбающихся физиономий. Только колючие снежинки растают в зрачках. Или мистер Поттер исключительно из-за вредности характера отправился за покупками самостоятельно?       – Мистер Поттер?       Он позвал его очень слабо и практически неслышно, оклик сразу прибивается к земле хрустящими шагами сотен башмаков, вколачивается в сугробы и беззвучно затихает в лапах Стужи. Ну не может же Тёмный Лорд носиться по улице и орать во всю глотку: «Ау! Мистер Поттер? Куда вы изволили запропаститься?»       Вспышка.       Рядом с ним мужчина и женщина с важными минами спорят о полнейшей чепухе:       – Итак, решено: талисман передарим Браунам и точка.       – Нет, кажется, в позапрошлом году Брауны подарили его на твой день рожденья.       – Тогда сплавим его Андерсонам, – утомлённо вздыхает мужчина, будто тягает на своём горбу мешок, набитый булыжниками.       – Но возможно, он достался нам как раз от Андерсонов на Хэллоуин. – Что о нас люди подумают? – визгливо возражает ценительница чужих мнений.       – Да какая разница? Давай просто втюхаем его хоть кому-то.        – Но что люди скажут? Что о нас станут говорить Нэнси, моя школьная подруга из Пуффендуя, и Джим, твой сослуживец по Депертаменту? А Стив из Беркшира, а Дора, мы с ней раньше по соседству жили, до того, как она уехала во Францию, – взахлёб тараторит дама. – Ты хочешь, чтобы они подумали, что мы неудачники? Что ты – неудачник, ничего не достигнувший в жизни, а я дура, которая повелась на смазливое личико, когда у меня было столько вариантов?       – А что ты предлагаешь: потратить последние деньги на шикарные подарки всем кузенам, своякам, племянникам, троюродным тётушкам и дядюшкам, соседям, коллегам и бывшим одногруппникам, а потом зубы на полку? – возмущённо надрывается её супруг. – Пока они будут закидывать нас дешёвыми талисманами от нарглов и прочим хламом, завалявшимся на чердаке?       Вспышка.       Учитель удивлённо и почти механически пробирается в гущу толпы, на сей раз не создавая защитное облако. Некоторые идиоты задевают его плечом, гомон становится сильнее, от пестроты свёртков и упаковок рябит в глазах, безрассудное воодушевление липнет к коже. Ещё пять или шесть шагов хаотичного блуждания, пока профессор Квиррелл не понимает, что это бессмысленно. Он ведь даже не знает дальнейшего маршрута юного Тома Риддла. Ему безразличны подарки, которые ученик собирался вручать другим. Они просто шли вперёд, а остальное его не интересовало.       Что за скудоумное создание! И он, и мистер Поттер. Но если последнего ещё можно оправдать возрастом, то беспечность профессора Защиты непростительна. Юный Том Риддл лучшее творение Тёмного Лорда после крестражей. Возможно, где-то наравне с ними. Как можно было умудриться потерять его среди сборища незнакомых субъектов с неизвестными намерениями?!       Тошнотворный ужас подкатывает к горлу, бьётся где-то в районе сонной артерии, отдаёт гулом в ушах. А вдруг кто-то из чересчур неугомонных Пожирателей, опрокинув стаканчик-другой, решил перед Рождеством похитить Мальчика-Который Выжил? Нет, разумеется не ради бесследно исчезнувшего Повелителя. А вот бедственное материальное положение и жизненная неустроенность способны вдохновить на самые отчаянные поступки. Неконтролируемое, почти невменяемое состояние. Вспышки, гогот, блеск чужих зубов в широких оскалах, обрывки разговоров и … страх. Он помнил своё детство, ещё в раннем возрасте осознавал, что если кто-то из приютских пропадал, то вовсе не потому, что задержался на полуденный чай у друзей. Кричащий хруст снега под ногами, движущиеся тени крыльев бездушного ангела… бессилие. Профессор Квиррелл не знает, как полагается правильно защищать кого-то. Он никогда ни о ком по-настоящему не заботился. Нет, разумеется, Дэвид Монро тысячи раз проворачивал спасательные миссии, однако большинство опасностей подстраивал сам Тёмный Лорд. Конечно, несколько случаев были настоящими, да и те произошли лишь благодаря редкостной тупости Пожирателей и неугомонности Добродетельных личностей, вознамерившихся посоревноваться в создании наиболее провального плана. Однако тогда он действовал либо из-за опостылевшей скуки, либо из праздного любопытства. Его не заботило, выживут, или погибнут несчастные страдальцы в беде.       Вспышка.       Неподалёку воркующую парочку влюблённых, будто сошедшую с пасторальной картины идиллической Аркадии, прерывает подвыпивший юнец, еле ворочающий языком:       – Джек, старина, а что это ты меня не признаешь? Чего нос воротишь? Запамятовал, как мы тогда в «Дырявом котле» здоровски посидели? Ну ты, ик, тогда ещё такую отпадную тёлочку склеил. Красавчик! Я б и сам с ней замутил, ну, ик, не сложилось…       – Джек, о чём он говорит? – прелестная девушка дёргает своего спутника за рукав мантии, грозно сверкая глазами. – Почему я ничего об этом не слышала? Какой «Дырявый котёл»? Что это значит?       – Зайка, я его в первый раз в жизни вижу! Клянусь тебе! Посмотри на него, он же едва на ногах стоит!       Вспышка.       Профессор Квиррелл достаёт палочку, осознавая, что не может придумать, как её использовать в сложившейся ситуации. Руки немеют на морозе, он с трудом ощущает кончики пальцев. Вот если бы требовалось убить кого-то из прохожих, или всю толпу разом…. С такими задачами у Тёмного Лорда проблем не возникало. Сейчас более целесообразным было бы вызвать Патронуса и высказать мистеру Поттеру всё, что он думает о его уровне умственного развития, но профессор Защиты не умел этого делать.       Вспышка.       Расползающиеся узоры инея на стёклах напоминают глубокие царапины от ногтей, уколы бескровного снега, вздохи умирающих веток ели в венках…       Слева от него как ни в чём не бывало щебечет о незначительных мелочах жизнерадостная парочка:       – Дорогая, я убеждён, что наш сынишка будет в полном восторге! Последние полгода он только и говорил о «Нимбус-2000». Да я и сам не отказался бы от такой метлы в юности. Эх, где мои молодые годы? – с мальчишеской улыбкой вздыхает мужчина со взъерошенными волосами.       – Но, может, ему надо было купить что-то развивающие, дорогой? – сомневается рыжеволосая женщина, разглядывая приобретение.       – Да квиддич столько всего развивает: выносливость, ловкость, умение работать в команде, внимательность, проворство, изобретательность и ещё тысячу полезных навыков, – на полном серьёзе уверяет пустоголовый папаша с мечтательным взглядом. – А из всех способов попасть в команду Гриффиндора, самый надёжный – купить лучшую сверхскоростную метлу в мире. Считай, место ловца у Томми в кармане. Да и гены дают о себе знать.       Вспышка.       Сколько же в мире развелось Томов! Что за дурацкое, простецкое имя, на которое натыкаешься в каждом переулке!       Реальность раскалывается на тысячи мелких картинок, раздробленных и бессвязных: изумрудная лента обвивает рождественский венок, порывы ветра колыхают подолы мантий, трезвонят колокольчики на открываемой двери одной из кофеен, огромная снежинка прямо перед глазами застилает обозрение… Одиночество и Пустота.       Вспышка.       – Профессор? Вы в порядке?       Это знакомое ощущение нарастающей тревоги он ни с чем не спутает. Нервозное, воспалённое чувство опасности, ставшее уже знакомым, почти правильным и естественным. Профессор Квиррелл оборачивается: прямо перед ним стоит мистер Поттер – живой, здоровый и вполне себе невредимый. Вокруг обычные прохожие, наивно полагающие, что в предстоящее Рождество чудо обязательно осыплет их сказочным богатством и невиданными успехами, а им не придётся прикладывать для этого никаких усилий. Мягкий ласковый снег оседает бархатными пушинками на статую ангела, смешную, карикатурную и едва достающую макушкой до жалкой вывески. В первую секунду на него нахлынуло необъяснимое облегчение, подобное резкому пробуждению после длительного кошмара, когда утренние лучи заботливо и бережно сообщают, что произошедшее – лишь ночной морок, который больше не повторится. А здесь действительность: настоящая, безопасная и надёжная. Только в совсем юном, почти неосознанном возрасте он поддавался на иллюзию солнечного благоденствия, но те времена давно в прошлом. Сейчас Тёмный Лорд не собирался терять голову и пускаться в пляс от того, что юный Том Риддл решил продемонстрировать ему яркий пример эмоциональных качелей.       – Куда вы так внезапно исчезли, мистер Поттер? Отправились на поиски нового, более компетентного учителя?       Должно быть, со стороны его метания выглядели весьма уморительно. В самом деле, ученик исчез не в грязных трущобах Лондона, а на оживлённой магической улице, переполненной сердобольными тётушками и добропорядочными матронами. Да и едва ли мистер Поттер нуждался в помощи. В случае необходимости герой магической Британии просто зашёл бы в любую лавочку и связался по каминной сети с кем-либо из Хогвартса. Но так здраво и хладнокровно рассуждать профессор Защиты способен лишь сейчас, когда юный Том Риддл рядом. А до этого он вёл себя, как… Если курица бегает за выводком цыплят, то профессор Квиррелл тогда кто? Полоумный гусь, который носится за маленьким хитрым змеёнышем?       – Я? Простите, профессор, но вы сами неожиданно…, – возражает ученик, смущённо остановившись. – Ушли от меня.       Учитель практически не верит в услышанное. Не может этого быть! Чтобы он не заметил мистера Поттера в нескольких ярдах от себя? Тёмный Лорд уже смирился с постоянным пусканием слюней на мантию и катастрофической слабостью занимаемого тела, но не может же Квиринус Квиррелл вдобавок страдать зрительными галлюцинациями? Не лучше ли было овладеть телом гадюки? Что за дивное зрелище тогда бы лицезрела магическая Британия: речной уж с грандиозными планами по захвату мира!       Профессор Защиты не собирается разъяснять своё поведение, хотя, вероятно, юный Том Риддл и так сделал нелицеприятные выводы о ментальном состоянии учителя.       – Буду премного благодарен, если вы напомните мне, куда ещё вы планировали зайти? – невозмутимо интересуется профессор Квиррелл.       – На самом деле, я уже купил всё, что было необходимо, – спокойно признаётся мистер Поттер. – Но поскольку вы не заговорили о возвращении в Хогвартс, то я предположил, что вы решили немного прогуляться по праздничной улице, раз погода располагает.       Всё же, им с юным Томом Риддлом следует больше узнать друг о друге, чтобы впредь ученику не приходили столь нелепые мысли.       – Пожалуй, мне хватит незабываемых впечатлений от сегодняшнего дня не менее, чем на три Рождества вперёд. Вернемся в Хогвартс, мистер Поттер.       Тихий, пушистый снег тает в кристальном воздухе, оставив безуспешные попытки разогнать бурлящую толпу. Впрочем, профессор Квиррелл не намерен быть её частью ни единой лишней секундой. Пусть сборище идиотов веселиться хоть до потери сознания, а он с мистером Поттером покинет это примитивное место.       Вспышка.