Молитвы к звёздам (HPMOR)

      Профессор Квиррелл неспешно прогуливался по Внутреннему двору Хогвартса в один их тех атласных осенних дней, когда прозрачный воздух ещё не колется зябкими иголками холода, а небо сверкает серебряной безмятежностью кудрявых облаков, застывших привередливыми белыми барашками, не желающими отправляться в путь. Ясные солнечные лучи небрежно озаряли капители тонких колонн, будто стремясь украсить их угасающим венцом позабытых побед, искусно сокрытыми за колышущейся пеленой падающих золотых листьев.       Сейчас ученики на занятиях, а потому слух не раздражает несмолкаемое курлыканье сотен голосов. Вокруг только едва различимое дыхание арочных сводов, змеиный шёпот узловатых веток, гулкие отклики каменных плит, грациозное скольжение перламутрового света. Как же приятно вновь насладиться непреложным спокойствием родных и любимых стен, единственного места в мире, которое… Нет, вовсе не дорого ему. Тёмный Лорд ведь не может опуститься до сентиментальных глупостей. Следует выразиться иначе: насладиться спокойствием единственного места в мире, к которому он никогда не испытывал неприязни. Впрочем, даже в этих родных и любимых стенах есть одно досадное недоразумение, вцепившееся мёртвой хваткой в кресло директора и портившее чарующую атмосферу. Ну ничего, по окончанию учебного года профессор Квиррелл обязательно исправит столь огорчительную нелепость. В самом деле, ну не может же в будущем юный Том Риддл распоряжаться человеческими ресурсами, коварно взращёнными изворотливым Дамблдором? О нет, Тёмный Лорд не настолько жесток, чтобы обрекать свою копию на подобные мучения. После захвата власти школу должен возглавить Люциус. Надо же как-то наказать его за предательское поползновение в лагерь врага. Вероятно, лорд Малфой рассчитывал отделаться парочкой Круцио и сохранить положение в кругу приближённых, однако ему уготована более изощрённая пытка. Пусть надменный аристократ испытает на собственной шкуре изыски заполнения учебного плана и прелести общения с сотней маленьких Рональдов Уизли и Трейси Дэвис.       Потому, погружённый в размышления, он был очень удивлён, увидев юного Тома Риддла, шагающего по направлению к нему. И почему ученик не на занятиях? Вот профессор Квиррелл со всей ответственностью подошёл к воспитанию следующего повелителя магической Британии, не забывая про сопутствующие обязанности: создавать условия для благоприятного развития своей копии, держать в поле зрения избранных приспешников, корректировать разум мисс Грейнджер, играть роль Дэвида Монро под прикрытием, выслушивать сетования Хагрида за преподавательским столом, придумывать способы избавления от Дамблдора, разрабатывать сценарии заполучения Философского Камня, рассчитывать будущее лет эдак на семьдесят вперёд, и, между прочим, заполнять школьную документацию. А юный Том Риддл, значит, в это время прогуливает уроки? Знаете ли, немного обидно, мистер Поттер.       Впрочем, изобретательный ум профессора Защиты мигом нашёл достойное объяснение вопиющему поведению ученика. Всё же, разве можно слишком строго относиться к самому себе? Вероятно, юный Том Риддл продолжает забавляться с Маховиком времени, используя магический артефакт на сомнительные выходки, на которые у Тёмного Лорда не хватило бы фантазии и в раннем детстве, и в глубоком старческом маразме. Например, кидаться черничными пирогами в старшекурсников, выводить Снейпа прямо на уроках, устраивать дурацкие состязания с Драко Малфоем ради чужой напоминалки… Ладно, придётся списать подобные причуды на особенности возраста, а не на безнадёжное нарушение умственного развития. В противном случае это было бы весьма прискорбно.       – Доброе утро, профессор! – приветствует ученик.       Профессор Квиррелл замечает в его руках книгу с примечательным названием «Великие волшебники двадцатого века» и приходит ко вполне очевидному выводу.       – Доброе утро, мистер Поттер, – отвечает учитель, делая несколько шагов навстречу сквозь вязкую завесу летящих листьев. – Как я вижу, несмотря на то, что недавно вы столь красноречиво заверяли меня в вашей глубокой неприязни к самой идеи становиться Тёмным Лордом, сегодня вы зачитываетесь изданием для рядовых школьников, в котором биографии влиятельных лиц изложены вкратце, с упущением многих существенных деталей. Неужели вы надеялись найти в подобном чтиве загадки, стоящие вашего внимания? Право же, я бы мог посоветовать вам более серьёзную литературу. Зря вы пренебрегли моими рекомендациями.       – Профессор, вы подумали, что я взял эту книгу с целью найти таинственную инструкцию по становлению Тёмным Лордом? – юный Том Риддл реагирует на услышанное с явным недоумением или мастерски изображает его.       – Вы всегда можете разъяснить мне причину, по которой решили потратить на столь нелепое занятие ваше драгоценное время, – он намеренно подчёркивает последние слова, намекая самонадеянному ученику, что догадывается об использовании Маховика.       Пожалуй, мальчишке повезло столкнуться именно с ним. Попадись он Снейпу или Макгонагалл, то едва ли встреча обернулась бы приятной беседой. Профессор Квиррелл вовсе не собирался пренебрегать обязанностями преподавателя Хогвартса и сперва также собирался отослать прогульщика в башню Когтеврана. Однако, первостепенный долг учителя – помочь ученику осознать сделанные ошибки, тем паче, особо вздорные и идиотские. Как мог мистер Поттер допустить мысль, будто писанина в «Великих волшебниках двадцатого века» поспособствует реализации амбиций? Лучше бы что-нибудь стоящее почитал: «Тайны наитемнейшего искусства» или «Как превзойти Тёмные искусства», если уж его копии нравится изображать героя магической Британии. А потому, раз ученик не спешит заняться изучением вопросов, достойных будущего повелителя магической Британии, то пусть хоть общение со своей более разумной версией поспособствует его интеллектуальному развитию. Конечно, профессор Квиррелл намеревался насладиться гулкой пустотой затаённых стен Хогвартса и не желал, чтобы в это умиротворённое созерцание вторгались посторонние субъекты, но против присутствия мистера Поттера он не возражал. Погодите-ка, определённо, здесь есть противоречие, странное и необъяснимое. Впрочем, ответ нашёлся раньше, чем увядший лист опустился на каменные плиты. Разве юного Тома Риддла можно считать отдельной личностью? Разумеется, нет. Тогда никто и не потревожит упоительное чувство одиночества, разлитое в солнечном воздухе.       – Быть может, в ваших словах есть смысл, профессор, и я действительно трачу время впустую, – подозрительно быстро соглашается ученик. – Ведь чем пытаться самостоятельно постичь истину из сомнительных источников, не лучше ли приобретать знания посредством обучения у компетентного наставника?       А не чересчур ли самонадеянно, мистер Поттер? Безусловно, Тёмный Лорд планировал приобщить свою копию к постижению древних тайн и ритуалов, однако ну не спустя всего пару недель знакомства. Чтобы юный Том Риддл, получив заветные знания, предпринимал безуспешные попытки прикончить использованный источник информации, тем самым поставив профессора Защиты в весьма затруднительное положение. Всё же, он не собирался раскрывать мальчишке свою истинную личность раньше срока или, того хуже, причинять вред самому себе. Похоже, самомнение героя магической Британии нуждается в разумной корректировке не меньше, чем упёртое стремление одерживать победу любой ценой.       – Согласен, мистер Поттер, – небрежно кивает профессор Защиты, наблюдая за реакцией юного Тома Риддла. – Прежде чем реализовывать свои нескромные амбиции, вам следует начать с основ ведения разговора, выгодного для вас, но и не позволяющего собеседнику почувствовать, что вы считаете его полным глупцом, не заслуживающим вашего внимания. Весьма полезное умение, напрасно вы столь упрямо пренебрегаете им. Но не беспокойтесь, как ваш профессор я позабочусь о том, чтобы вы в совершенстве овладели этим незаменимым навыком.        – Простите, если я вас чем-то обидел, профессор, но моё желание учиться у вас продиктовано вовсе не пренебрежительным отношением, а напротив, глубоким уважением к вам как к учителю.       Будто бы профессору Защиты не доводилось прежде слышать неприкрытую, не слишком-то искусную, лесть. Хотя к Тёмному Лорду с такими сопливыми заверениями не приходили, но вот вокруг Дэвида Монро постоянно роилась толпа умников, наивно полагающих, что Добродетельный герой по первому требованию раскроет им все секреты мира. Тогда это изрядно бесило его. Но, похоже, юный Том Риддл был наделён удивительной способностью восприниматься его разумом как нечто трепетно знакомое и родное, неотделимое от самосознания и истинной картины мира.       – И, если честно, вы угадали, – внезапно добавляет мистер Поттер, словно подсознательно улавливая колебания учителя. – Я действительно взял эту книгу именно из-за нашего недавнего разговора о становлении Тёмным Лордом.       Что ж, любопытное признание и, по правде, весьма неожиданное.       – И почему же вы вдруг заинтересовались Тёмными Лордами? – своим спокойствием профессор Квиррелл превосходит хладнокровие осенних лучей, неспособных даже согреть кончики пальцев.        Кажется, он уже разгадал игру мальчишки. Сейчас герой магической Британии с самоотверженным бесстрашием огласит, что тёмными искусствами он нисколько не увлечён, а все его помыслы сосредоточены на защите слабых и беспомощных бедолаг от козней гнусных злодеев. А для столь благородной миссии, естественно, необходимо как можно скорее обучиться мастерству у мудрого наставника, которого он ценит и почитает, аки собственных папеньку с маменькой. Скучно, однако же. Пожалуй, лучше отправить мистера Поттера в башню Когтеврана, раз пока что ученик не способен составить ему достойную компанию.       – К счастью, профессор, мне не интересны какие-то абстрактные Тёмные Лорды. Иначе это было бы уж совсем печально, – не менее невозмутимо объясняет юный Том Риддл, поддерживая темп неспешной беседы, размеренной, словно колыхание серебряных кудрей невесомых облаков. – Но, к несчастью, мне интересны вы.       Что? Неужели догадался? Профессор Квиррелл будто невзначай касается левого рукава, чтобы в случае опасности быстро достать волшебную палочку. Воздух ощетинивается ветреными иголками, делается вязким и ядовито красным от падения умирающих листьев. Вокруг тихо, так тихо, что слышно скольжение искривлённых теней по каменным плитам. Слишком спокойно, слишком пустынно, словно весь Хогвартс вымер. Но нет, глупости, всё это едва ли походило на какую-то изощрённую ловушку. Мистер Поттер находиться всего в нескольких шагах и явно не выражает признаков обеспокоенности. Профессор Квиррелл уловил бы малейшую тревогу своей копии. К тому же, если бы директор каким-то немыслимым способом раскрыл истинную личность профессора Защиты, то зачем оставлять Избранного в руках у Тёмного Лорда? Даже Дамблдор при всей любви к идиотским выходкам не стал бы рисковать бесценным героем магической Британии. А потому разумнее всего оставаться профессором Квирреллом.       – Я не вполне понимаю вас, мистер Поттер, – практически безразлично отвечает учитель. – Как вам известно, в юности я действительно намеревался стать Тёмным Лордом, однако, к счастью или к несчастью, мне не удалось реализовать это желание.       – Осмелюсь поправить вас: эта информация известна не только мне, а полагаю, всей школе, поскольку вы сами по какой-то таинственной причине решили посвятить в свои детские планы всех учеников, – немного обиженно заявляет мистер Поттер. – Но если остальные рьяно бросились записывать список правил, рекомендованный вами для успешной деятельности, то меня озадачило иное обстоятельство. Почему, профессор?       – Что почему? Почему я не стал Тёмным Лордом? Или почему не рассказал об этом только вам? – с едва заметной улыбкой уточняет профессор Квиррелл.       – Почему вам вообще пришла в голову идея о становлении Тёмным Лордом? – мистер Поттер спрашивает совершенно серьёзно, не обращая внимания на шутливые нотки в тоне учителя.       – И вы искали ответ на свой вопрос в «Великих волшебниках двадцатого века»? Я, к сожалению, не владею замечательными методами мышления вашей обожаемой науки, потому прошу простить моё невежество, однако не кажется ли вам, что причинно-следственные связи между моим неказистым жизненным путём и выбранной вами книгой весьма сомнительны?        Надо окончательно развеять все подозрения: имени Квиринуса Квиррелла нет и быть не может в этом злосчастном фолианте, однако там есть упоминание других его личин. К примеру, Дэвида Монро или Волдеморта. Так что скажете, мистер Поттер?       – Вы очень удивитесь, профессор, но человеку с научным мышлением мои поиски показались бы не странными, а логическими и вполне объяснимыми. Сперва передо мной возникло противоречие: как такой умный, образованный и несомненно талантливый человек вообще мог допустить саму мысль о становлении Тёмным Лордом? Естественно, вместо того, чтобы строить беспочвенные предположения, я, как и любой другой учёный, начал исследование с самого очевидного действия: изучения различных источников информации. Проанализировав имеющуюся литературу, я пришёл к выводу, что иногда даже на самых выдающихся и добропорядочных людей снисходили… Дайте подобрать слово, чтобы никого не обидеть… Скажем так: снисходили обратные озарения рассудка и они воображали, будто вправе распоряжаться жизнью и смертью других. К чести этих волшебников следует добавить, что подобные озарения не длились долго и были вызваны не слишком приятными поворотами судьбы. На этом я мог бы и успокоить совесть и перестать задаваться дальнейшими вопросами, однако одна деталь отличала ваш случай от остальных.       Так вот в чём дело. Получается, всё настолько просто и безыскусно. Незатейливое умозаключение, лёгкое, как спутанная паутина, искрящаяся золотистыми красками под бархатными осенними лучами.       – Вы меня огорчаете, мистер Поттер, – с наигранным сожалением печалится профессор Квиррелл. – Мало того, что мне не удалось воплотить в реальность юношеские надежды, так вдобавок моя скромная персона ещё и не соответствует доблестному списку почтеннейших магов двадцатого века.       – Но вас, по-видимому, довольно продолжительное время терзало это шаткое состояние ума, поскольку вы долго размышляли о становлении Тёмным Лордом, – юный Том Риддл попросту игнорирует ироническое замечание, словно оно неприметнее царапанья стеклянных лучей солнца по заржавевшей листве.       – Откуда такие беспочвенные догадки? Ведь вы как учёный должны отвергать необоснованные выводы, – тут уж настала пора почти искренне удивиться. – Я понимаю, исходя из моей мрачноватой манеры поведения, довольно легко прийти к столь мелодраматическим заключениям, однако разве вы можете быть уверенным в сказанном вами? Возможно, я, по примеру упомянутых вами достойнейших исторических личностей, лишь на мгновение начертил в сознании путь тёмного волшебника и мигом позабыл об этом?       – Увы, сколь бы не хотелось верить в подобное положение дел, но именно логическое мышление не позволяет мне оправдать вас. Когда вы, профессор, рассказали о составленном списке ошибок, то уже было очевидно, что идея стать Тёмным Лордом тревожила ваш ум не один день.       – Но вы также не можете исключить вероятность того, что на составление этого ничего не значащего списка у меня ушло не более пяти минут, – сразу же находит достойный контраргумент учитель.       – Нет, этот список был важен для вас, профессор. Вряд ли бы вы вспомнили глупые, ничего не значащие правила спустя года, – возражает мистер Поттер, будто доказывая практическую полезность своих бесценных методов мышления. – И, смею вас заверить, вспомнили довольно подробно.       – Не знал, что вы так сведущи в тонкостях надлежащего поведения для всех состоявшихся и несостоявшихся Тёмных Лордов.       Право же, разговор начинает раздражать. Это уже даже не щекочет нервы. Напоминает глупую воспитательную беседу на излюбленные темы Дамблдора: добро, зло, отвага, самопожертвование во имя незыблемого оборота лимонных долек по всему миру. Мистер Поттер ему морали читать вздумал или как? Пробует себя в роли опытного наставника, чтобы оценить свои способности по сбору, обработке и продуктивной переработке бескорыстных героев, которых можно пустить в расход? «Если будешь вести себя хорошо и поступать правильно… К примеру, выступишь против василиска с одной лишь сожранной молью шляпой, то на подмогу обязательно прилетит зубная фея». Или кто там должен прилететь? Профессор Квиррелл не силён в детских сказках.       – Ладно, вы буквально вынуждаете меня быть предельно откровенным: я имею некоторое представление об этой проблеме, лишь потому, что не так давно сам мечтал стать Тёмным Лордом, – неожиданно признаётся ученик.       Будто бы профессор Квиррелл до этого мог хоть на миг усомниться в подлинных мотивах своей копии. Однако не слишком ли рано юный Том Риддл решил раскрыть планы постороннему субъекту? Бесспорно, изображать благородного Избранного занятие весьма утомительное и надоедливое, но подобные оплошности недопустимы.       – Я, безусловно, благодарен за оказанное доверие, мистер Поттер, однако позвольте предостеречь вас: в дальнейшем вам следует быть более осмотрительным, – вполне обоснованно предупреждает профессор Квиррелл. – Если вы будете посвящать в свои истинные намерения всех незнакомцев подряд, то это может возыметь нежелательные последствия для вашего будущего.       – Вы неверно истолковали мои слова, профессор. Это уже входит у вас в привычку, – по голосу мистера Поттера миндальной горечью разливается осенняя усталость. – Я лишь продолжаю свои рассуждения о возможности единожды задуматься о подобном выборе. И, по правде, в моём случае будет огромным преувеличением назвать те детские фантазии «планами» или «помыслами». Когда я только узнал о волшебном мире, мне показалось забавным… Или лучше сказать увлекательным… Нет, не так, иначе вы вновь исказите мои мысли. В общем, не знаю почему, но какая-то часть меня вдруг подумала «а неплохо было бы сделаться Тёмным Лордом». Не поймите неправильно, я не испытывал жгучего желания поубивать всех подряд и даже не бросился составлять список правил. Ограничился сочинением дурацкого титула «Тёмный Лорд Гарри». Право же, даже стыдно сейчас рассказывать вам об этом, настолько глупо это, должно быть, выглядит. К счастью, я вернулся к адекватному состоянию в кратчайшие сроки.       – Зная ваше бережное отношение к друзьям и родным, не удивлюсь, если кто-то из вашего окружения существенно повлиял на ваше решение. Признавайтесь, мистер Поттер, кого именно весь волшебный мир должен благодарить за наличие правильного Избранного? – учитель уточняет небрежно и безучастно, будто по привычке произнеся очередную колкость, не имеющую ни малейшего значения.       В действительности же его переполняло справедливое негодование. Если бы профессор Квиррелл тогда был рядом, то он не позволил бы угаснуть столь похвальному стремлению. Но увы, похоже, какой-то недалёкий осёл промыл мозги его копии и заставил отказаться от разумных и обоснованных желаний. Вероятно, это те скудоумные создания, которых ученик трепетно окрестил убогим словом «родители». Кто же знал, что в прошлом надо было избавиться не только от Лили и Джеймса Поттеров, но и в придачу разделаться с их неугомонной роднёй. Впрочем, исправить подобную оплошность не составит труда. Тёмный Лорд не потерпит непочтительного обращения с юным Томом Риддлом и пренебрежения его интересами!       – Вы не поверите, профессор, никакого стороннего вмешательства не потребовалось. Осознав все возможности волшебного мира, я предпочёл заняться более увлекательными вещами, вместо того, чтобы предаваться невменяемым мечтам по превращению окружающих в армию запуганных рабов.       – Понимаю вас, мистер Поттер. Естественно, вы не могли упустить шанс безнаказанно побросать черничные пироги в старшекурсников.       Профессор Защиты не может и дальше изображать неведение относительно вопиющего ребячества своей молодой версии. Пусть это заденет гордость юного Тома Риддла, однако умалчивать о сумасбродной блажи больше нет сил. И Тёмный Лорд рассчитывал, что у мистера Поттера найдётся достойное объяснение произошедшему.       – Простите, профессор, я не вполне понимаю, о чём идёт речь.        Ну, всё ясно: подобающего оправдания попросту не существует. Потому ученик пытается изобразить искреннее недоумение либо поразительную недогадливость. Что ж, пусть юный Том Риддл привыкает к статусу публичной личности: если творить несусветную дичь в коридорах Хогвартса, то щекотливые вопросы – наименее суровые последствия для Избранного. Однако профессор Квиррелл собирался воспользоваться замешательством ученика для поворота разговора в нужное русло.       – Не утруждайте себя, мистер Поттер. Если вспомнить события недельной давности для вас столь непосильная задача, то, возможно, вы с гораздо большим энтузиазмом поразмыслите о будущем. Спустя пятьдесят или же семьдесят лет, можете ли вы с уверенностью утверждать, что не станете испытывать сожалений, отказавшись от предоставленных возможностей и посвятив жизнь изучению развития лабораторных крыс, грызущих волшебные палочки? – профессор Квиррелл пытается обволакивать чужой разум с мягкостью, которая не спугнула бы и шелковистый пух тоскливой ивы.       – Боюсь, у вас поверхностные суждения о деятельности учёного, профессор, – не менее деликатно уходит от ответа юный Том Риддл. – Я ни в коей мере не хочу вас обидеть, но вы недостаточно осведомлены о научных исследованиях для ведения плодотворной дискуссии. Если вы заставите меня поддерживать с вами беседу на эту тему, тогда из уважения к вам я буду вынужден молча слушать или вежливо кивать на утверждения, в которых на самом деле крайне мало здравого смысла.       – Это унизило бы и меня, и вас, – обходительно подтверждает учитель, не выдавая досадного раздражения. – Однако, сейчас было бы весьма печально прервать нашу увлекательную полемику. Но я смею надеяться, что в затронутом вопросе мы сможем рассмотреть другие аспекты, в которых моя компетентность не подвергается сомнению? Полагаю, таковы всё же существуют?       – Благодарю вас за готовность продолжить беседу, профессор, – вежливо откликается мистер Поттер. – Тем более, что некоторые установки вашего мировоззрения до сих пор остаются за гранью моего понимания и я был бы счастлив прояснить их.       – Я с огромным удовольствием проясню моменты, которые вас волнуют, – столь же учтиво соглашается профессор Защиты.       Право же, такое ощущение будто они любезничают в светском салоне, где потаённый смысл слов путается и затихает в складках тяжёлых портьер, аромате приторно-сладкого чая, запахе новомодных цветочных духов, в замысловатых взмахах кружевных вееров и мутных облаках едкого дыма от зажжённых сигар.       – В таком случае, профессор, раз уж вы первым заговорили о возможных сожалениях в будущем, то я искренне недоумеваю, отчего вас самого не смутила подобная мысль. Если мои подсчёты верны, ваше детство прошло в период бурной деятельности другого Тёмного Лорда. И потому я думал, что после увиденного, вас менее всего должен был привлечь такой путь, даже чисто теоретически и в мечтах.       Вероятно, детство Квиринуса Квиррелла и впрямь омрачилось войной, однако в излишние подробности Тёмный Лорд не вдавался. Во-первых, он всё равно изображал Дэвида Монро под прикрытием, а во-вторых, банально неинтересно вникать в душевные переживания столь скучной и заурядной личности.       – Я же не ошибся с возрастом? – предупредительно уточняет юный Том Риддл. – Мне было бы ужасно неловко, окажись вы моложе.       – С вашими расчётами всё в порядке, мистер Поттер. Я действительно учился в Хогвартсе во время бесчинств одного небезызвестного Тёмного Лорда. Однако на этом ваша цепочка рассуждений теряет логическую обоснованность. Почему вы решили, что после перенесённых потрясений, я просто обязан беспрекословно стать на сторону добра? Вы стали жертвой весьма распространённого заблуждения, – размеренно произносит профессор Квиррелл, будто разъясняет забавный парадокс на обычном занятии. – И причина вовсе не в моей скромной персоне. Увы, мистер Поттер, я вынужден вас разочаровать: не все люди, столкнувшиеся с малоприятными жизненными ситуациями, в дальнейшем неукоснительно придерживаются благочестия и справедливости.       – Я и не намеревался апеллировать к гуманности и морали, профессор, – ученик развевает очередное предположение, будто перламутровую пелену, подрагивающую вокруг химерных облаков. – Это было бы очень нетактично с моей стороны, особенно после того, как вы признались в стремлении стать Тёмным Лордом несмотря на события минувшей войны, происходившие на ваших глазах. Напротив, мой следующий аргумент непосредственно связан с конструктивным планированием будущего и способностью предугадать губительные последствия собственных действий.       – Вы меня заинтриговали, мистер Поттер, – с лёгким интересом сообщает профессор Квиррелл. – Если вы и впрямь не собираетесь толковать о человеколюбии, то какое же разумное ограничение должно было сразу же остановить меня от ошибочного выбора?       – Хотя бы любовь к самому себе. Такой ответ вас устроит? – совершенно неожиданно произносит юный Том Риддл. – Не нужно быть гением мысли, чтобы выделить некоторые закономерности судеб Тёмных Лордов. Все они, мягко говоря, заканчивали свой путь не самым приятным образом. Несколько лет сомнительной славы и неблаговидных условий жизни, а потом – Нурменгард, таинственная смерть или другие не слишком-то заманчивые обстоятельства. Позвольте воспользоваться вашим же аргументом: полагаете, Гриндевальд не испытывал сожалений, находясь за решёткой одиночной камеры? Или, быть может, предыдущий Тёмный Лорд только и мечтал, как бы ему потерпеть нелепое поражение при попытке убить беззащитного младенца? Неужели вас, профессор, не смутили финалы чужих судеб? Вы всерьёз стремились к подобному? Хотели реализовать свои способности таким образом?       – Ну простите, мистер Поттер. Откуда же мне было знать, что спустя годы на волшебный мир грянет пришествие Избранного, способного щелчком пальцев побеждать Тёмных Лордов, – едко замечает профессор Квиррелл, но вместо извинений в его голосе царапаются жгучие колючки сухого терновника. – Конечно же, обладай я столь бесценными сведениями раньше, то мигом перестал бы тешить себя ложными иллюзиями.       – Нет, это вы меня простите, профессор. Мои слова прозвучали так, будто я стремился похвастаться и принизить достижения всех прочих людей, боровшихся с Тёмными Лордами, – неверно истолковывает чужое негодование ученик. – Начав теоретическую дискуссию, я не уделил должного внимания состоянию тех, кто испытал на себе ужасы минувшей войны. Поверьте, мне меньше всего хотелось повернуть беседу в такое русло.       Какая самонадеянность! Между прочим, это профессор Квиррелл всецело контролирует ход разговора.       – Честно говоря, я не понимаю, зачем вы вообще так усложнили себе задачу? – на сей раз профессор Защиты удивляется почти искренне, с той неподдельной ясностью, которая иногда озаряет в погожий день осеннее небо, чистое, но всё же студёно холодное. – Вместо того, чтобы искать разумное оправдание моему давно позабытому желанию, не легче ли было прийти к более очевидному и простому умозаключению? Например, что ваш учитель – один из тех полоумных психопатов, жаждущих бездумно перерезать глотки окружающим? И вам не следует беспечно прогуливаться с таким мутным субъектом по пустынным дворикам Хогвартса?       – Нет, профессор. Я вас достаточно хорошо знаю, и вы не принадлежите к подобной категории людей, – уверенно возражает мистер Поттер.       Достаточно хорошо знает? Ну что за маленький идиот. Это профессор Квиррелл до мельчайших деталей считывает сознание собственной копии, улавливая свои же замыслы и стремления. Но юный Том Риддл… Как он мог утверждать подобное по отношению к тому, с кем знаком пару недель? Впрочем, не зря же Тёмный Лорд решил сыграть роль умного и загадочного профессора Квиррелла, а не простодушного увальня Хагрида. Нетрудно было просчитать, к какому образу охотнее потянутся ученики, заслуживающие его внимания. Но проблема в том, что не так уж и сложно изобразить «профессора Квиррелла». Да любая личность с умеренно изобретательным интеллектом справится с этим. И как быть дальше, если мистер Поттер будет полагаться на каждого встречного «профессора Квиррелла»? С такой несмышлёной копией Тёмному Лорду придётся ещё лет эдак двадцать, а то и тридцать неустанно находиться рядом и давать наставления. И как тут мечтать о заслуженном отпуске?       – К тому же, профессор, я ни за что не поверю, будто вы способны бездумно перерезать кому-то глотку, – казалось, подобное предположение слегка забавляет юного Тома Риддла.       А это уже более занятное дополнение. Вероятно, Дамблдор отнёсся с недопустимой халатностью к подбору новых педагогических кадров именно из-за убеждения, что Тёмный Лорд непременно будет тяготиться неконтролируемым желанием поубивать половину Хогвартса, а профессор Квиррелл выглядел вполне приличным и вменяемым человеком. И вовсе не потому, что на актёрскую игру уходили все его усилия и он ежесекундно сдерживал себя. Ну просто не было у него намерения бездумно перерезать глотки окружающим. Тёмный Лорд же не идиот, чтобы таскать под мантией припрятанный топор, корчить за преподавательским столом жуткие гримасы и заливаться зловещим смехом. Всё это было уместно на сборищах с Пожирателями и точно недопустимо в учебном заведении. Куда более разумным будет отобрать и обучить достойных кандидатур для будущих приближённых юного Тома Риддла, чем заниматься идиотией вроде зловредного заколдовывания чужих мётел на квиддичных матчах или каляканья кровавых надписей на стенах. Бесспорно, отдельные личности изрядно раздражали, и он с огромной радостью избавил бы мир от их пагубного воздействия, однако это можно отложить до лучших времён.       – Не могу не согласиться с вашим последним утверждением, мистер Поттер. И раз уж мы с вами пришли к выводу, что на невменяемого маньяка я не похож, а мои мечты стать Тёмным Лордом так и не осуществились, то почему бы мне не реализовать свои амбиции несколько иным образом? Знаете, мистер Поттер, ведь я бы мог попасть в ваш замечательный справочник и в качестве учителя одного из поистине великих волшебников, – доверительно сообщает профессор Защиты. – Однако, вынужден заметить, что к несчастью, мое честолюбие не позволит мне значиться в качестве наставника, который обучал дрессировщика лабораторных крыс. Не слишком-то заманчивая должность, не находите? Но моя гордость будет польщена, если когда-нибудь меня вспомнят как учителя Министра магии или Главы Отдела тайн.       По крайней мере, теперь они должны прийти к компромиссу. Как выяснилось, юный Том Риддл испытывает странную слабость к правильному словесному определению понятий. И если мистер Поттер не желает становиться Тёмным Лордом, пусть назовётся Министром магии. Это не принципиально, ведь для профессора Квиррелла куда важнее истинная суть вещей, а не благородная формулировка.       Но юный Том Риддл пропускает его слова мимо ушей и вместо разумного и незамедлительного согласия уязвлённо заявляет:       – Жаль, что мою просьбу воздержаться от высказываний о науке вы благополучно проигнорировали.       Что? Тёмный Лорд только что оказал ему огромную честь и предложил стать своим учеником, а мистер Поттер толкует о какой-то ерунде. Он дурак что ли? Или… Погодите-ка, это что… отказ? Вежливый способ сказать «нет»? Да быть такого не может! Без сомнения, даже в образе профессора Квиррелла он является достаточно любопытной персоной, чтобы не столкнуться с пренебрежением студента-первокурсника. У кого здесь вообще можно получить достойные частные занятия? Ну не у остолопа же Хагрида брать уроки о нелегальной торговле драконами! Или причина в ином? Ну конечно! Наверное, юный Том Риддл прельстился кандидатурой Дамблдора, полагая, что Верховный чародей Визенгамота предоставит ему разгадки древних тайн и секретов. Хотя единственное, что этот старый лис охотно предоставит кому-либо – место в своей коллекции преждевременно погибших героев.       Но если мистер Поттер рассчитывает на покровительство директора, то какое место отведено профессору Квирреллу? Впрочем, догадаться нетрудно и догадка эта была не из приятных. За прожитые годы Тёмному Лорду приходилось играть различные роли, но вот в качестве запасного варианта ещё бывать не доводилось. Тем более, в качестве запасного варианта чрезмерно заносчивого мальчишки.       Звеньк-звеньк-звеньк.       В воздухе рассыпается серебристый перезвон маленьких колоколов Часовой башни, оглашая об окончании занятия. Совсем скоро уютный дворик превратиться в гудящий улей, переполненный жужжащими студентами.       – Тогда, мистер Поттер, чтобы загладить свою вину перед наукой, я настоятельно рекомендую вам озарить своим присутствием следующий урок и приобщить невежественных обитателей Хогвартса к кладезям премудростей современного мира, – холодно произносит учитель.        Профессор Квиррелл практически вынуждает юного Тома Риддла вежливо попрощаться и уйти, оставляя его в одиночестве на те несколько минут, пока ученики ещё не перемешали дивный гобелен, укрывающий каменные плиты. Пышное нагромождение падающих, летящих и утихомирившихся листьев окрашивается жжёными кофейными зёрнами, поблёскивает оттенками засахарившегося мёда, переходит в блёклые тона молотого арахиса на прожилках, пестрит кровавыми разводами перетёртой калины. Иллюзорная многослойность, искусно скрывающая твёрдую холодность тёсаного камня.