Аконит

Гарри добрался до дома Рона и Гермионы уже под утро. В полубреду он шел, не замечая ничего вокруг, жесткий комок стоял у него в горле, словно он вот-вот готов был расплакаться, такая тоска сжимала его сердце. Холодком разливалось чувство потери, он ощущал себя покинутым и как никогда одиноким, будто вот только что искрящееся, обретенное наконец счастье показалось, дразня, а потом вновь исчезло, вильнув хвостом, и растворилось в полосе зари. Он не знал, как вернуть его, как призвать, как оставить возле себя. Гарри мялся возле входной двери в дом друзей, не решаясь постучать. Не из-за того, что было рано и невежливо беспокоить людей в такое время. Нет. Он не мог решить, стоит ли рассказывать о произошедшем сегодня. Часть его больше всего на свете хотела оставить эти волшебные воспоминания себе, схоронить их в самом теплом месте у самого сердца, иногда тайно возвращаясь в этот миг. Перебирать в памяти, как цветные чудесные камушки в детстве, каждую секунду, каждую врезавшуюся в память минуту. Но он надеялся на то, что Гермиона могла что-то узнать, чем-то помочь в осознании всего происходящего, пролить хоть какой-то свет на творившуюся в его душе неразбериху. «Знание — сила! Пожалуй, так». Но что-то внутри него, какая-то не до конца еще сформировавшаяся мысль, колющее чувство, подсказывало, что он уже знает ответ. Немыслимый, восторженный, просто сумасшедший ответ... Гарри пока боялся додумывать эту мысль. И не знал, чего в итоге боится больше — оказаться неправым или подтвердить свою догадку. Не знал, что для него страшнее. Какой из ответов будет для него более роковым. Он все же постучал в дверь. Негромко и нерешительно. Спустя пару минут ему открыл заспанный Рон. В смешной пижаме с символикой его любимой команды по квиддичу и плюшевых тапках, он совсем был не похож на того грозного амбала-аврора, громкого и лохматого воина, которого привычно было видеть в обычные их будни. Он потирал глаза, пытаясь сфокусироваться спросонья. — Гарри? — через зевок то ли поприветствовал, то ли удивился он. — Ты чего? — Прости, Рон. Мне надо срочно поговорить с Гермионой. Я знаю, что еще рано, но это срочно. — Про-о-оходи-и... — еще раз сладко зевнув, пропустил его вперед Рон. — Сейчас я ее разбужу. Все нормально? — уже совсем проснувшись, поинтересовался он. — Да. Не волнуйся, ничего такого. Просто мне надо кое-что узнать, — неопределенно махнул рукой Гарри и занял свое привычное место в кресле. — Гарри? — они услышали голос Гермионы, спускающейся с лестницы. — Что-то случилось? Опять рейд? — она с тревогой подошла к мужу. Гарри встал с кресла и не смог сдержать улыбку, глядя на подругу. На ней была точно такая же пижама, что и на Роне, только размером поменьше. Они так умильно смотрелись вместе. Заспанные, взлохмаченные, абсолютно счастливые в своей простоте, родные. Такие, каким он всегда видел и себя в своих мечтах когда-нибудь. Вот так же выйти с утра на кухню в идиотских одинаковых пижамах, прижаться теплыми губами к сухим сонным губам. Быть вместе. Включить лёгкое инди и пойти вдвоем чистить зубы, потом вдвоем делать завтрак, чуть пританцовывая и иногда вскользь запуская руку под пижаму, оглаживая теплую ровную спину. «Будешь овсянку? Или лучше омлет?» И услышать в ответ: «Сначала тебя. Потом овсянку». И забыть тут же про завтрак, вплетать пальцы в мягкие волосы, спутать их, утонуть в утренней нежной ласке, шептать милые глупости, целовать до исступления. Гарри как щенок потряс головой. В последнее время он слишком часто погружался ни с того ни с сего в свои фантазии. И каждый раз все горше было возвращаться из этого фантастического мира в реальность. — Я бы не отказался от кофе, — сделал он милые глазки и виновато улыбнулся друзьям — скорее всего, не так они хотели провести это утро. Но что поделать, если у них был одинокий, бестолковый и бестактный друг, который так запутался в своей жизни и чувствах, что наплевал на все приличия. — Итак, — уже бодрые, умытые, переодетые Рон и Гермиона удобно расселись вокруг Гарри, — я хотел спросить, смогла ли ты узнать что-то еще об Аконите. Помнится, ты собиралась в архив. Есть что-то? Что-то новое? — Гарри пытался не выдать своего волнения при упоминании Зверя, но сердце сбивалось, предавая его. — Да, Гарри, кое-что есть, — Гермиона сложила руки на коленях по старой школьной привычке, словно собираясь отвечать заданный урок. Гарри даже мысленно улыбнулся тому, что она совсем не изменилась за столько лет. Умница Гермиона Грейнджер, серьезная и надежная. — В тот раз я была очень удивлена твоим рассказом. Во всех книгах всегда упоминается нелюдимость Аконитов. Они никогда не идут на контакт с простыми людьми, и на то есть причины. Во-первых, они очень сильны. Анимаг Аконит обладает невероятным магическим потенциалом и из-за этого редко пользуется серьезной боевой магией. Сила их волшебства может быть слишком разрушительной даже в самом своем обычном проявлении. Лишь объединившись с Хозяином, Акониты находят баланс и могут себя контролировать. Так же пишут, что Аконит без Хозяина испытывает тягу к охоте и, возможно, насилию. Так проявляется их звериная сущность. Поэтому они становятся затворниками и одиночками. Со временем, не найдя своего магического, так скажем, партнера, зверь внутри Аконита побеждает и он все реже становится человеком и в итоге совсем забывает себя самого. Именно по этой причине чаще всего Акониты, еще отдавая себе отчет и понимая, какая их ждет участь, расставались с жизнью сами, пока еще могли контролировать свою человеческую сущность, — Гермиона вздохнула. В комнате никто не проронил ни слова. — Я просмотрела в архиве почти все записи и статьи по этой теме. Об объединении Аконита с Хозяином не упоминается уже на протяжении ста пятидесяти лет. Акониты появлялись за этот период по всему волшебному миру, но, увы, как одиночки и всегда заканчивали свой путь трагически. Они не находили своих Хозяев. Это описано как очень тонкий процесс. Акониты ощущают что-то сродни жажды, зова. Обычно анимаг Аконит вступает в свое наследие при достижении совершеннолетия, до этого момента они, в общем, живут обычной жизнью и если и ощущают что-то, то лишь легкий дискомфорт, внутреннюю тревожность, неустроенность. Но после принятия своего наследия, если анимаг не находит желаемого, не находит своего Хозяина, то всю свою жизнь испытывает нечеловеческую тоску. Суть же Хозяина описывается очень размыто. Пишут, что потомки этого древнего рода так же ощущают это тревожное ожидание и редко счастливы в своей жизни до того момента, как обретут своего Аконита. Но для них, конечно, все это менее губительно. Ведь сущность Хозяина не является наследием и какой-либо деформацией, это лишь родовая принадлежность, проявляющаяся часто через поколения. Хозяин не ощущает зова, пока не соприкоснется со Зверем, пока сам не узнает его, пока не назовет его имя... Гарри вдруг резко вскочил с кресла и стал нервно расхаживать возле камина. Глаза его засияли. Он будто никого и ничего не видел в этот момент. Он остановился у огня, присел возле него на корточки и протянул руки к теплу. — Ако, — нежно произнес он, — его зовут Ако. — Гарри... — шепотом ошарашенно отозвалась Гермиона. И он обернулся к ней, улыбаясь, и свет из его глаз был как никогда лучистым, яркими, необычайно изумрудными. — Да, Гермиона, — кивнул он, не пускаясь в ненужные объяснения, зная наверняка, что та поймет его. Что она, как и он сам, уже знала ответ, знала точно. — Я его, а он мой, — уверенно закончил Гарри. И от осознания этой невероятной истины, этой потрясающей ясности, все его естество трепетало и сердце заходилось небывалой доселе радостью, готовое разорваться на части. — Я его, а он мой, — еще раз, уже громче, произнес Гарри. И Гермиона потрясенно уставилась на этого непостижимого человека, в который раз за свою жизнь удивляясь ему и восхищаясь. Все у него не как у людей. Весь он сплошное исключение, одно слово — Избранный. Избранный во всем. Такова его судьба. — Это все очень плохо, — вдруг прервал молчание Рон. — Что? — Гарри будто вырвался из ласкового тумана и не до конца воспринимал реальность. — А то! — сурово ответил Рон. — Если я вас двоих правильно понял, вы думаете, что ты — Хозяин Аконита. И это чертовски херово, брат, — скривился Уизли. Гермиона и Гарри непонимающе смотрели на него, инстинктивно вставая ближе друг к другу, будто морально объединяясь против слов Рона. — Этот ваш распрекрасный Зверь — убийца, каких поискать. За последний год он таких дел наворотил, — горячился Рон, — тебе ли не знать, Гарри! Опомнись! Министерству и Аврорату будет плевать на все эти сказки и предопределения. Ты пойдешь как соучастник. И всем будет до известного места, что ты только теперь все это узнал. Это — бомба замедленного действия, — теперь уже Уизли расхаживал по комнате, нервно похрустывая фалангами пальцев, — представь, с какой радостью тебя распнут репортеры. С той же силой, что они восхваляли тебя, они сотрут тебя в прах, — он щелкнул пальцами для наглядности. — Никто! Слышишь, Гарри, никто не должен этого узнать, если это все правда, конечно. Пока мы не знаем, кто этот анимаг, и это к лучшему. Он сам не предпринимает попыток сближения, это нам на руку. Пусть все остается как есть, — Рон вплотную подошел к Гарри, глазами взывая к его рассудку, — Акониты, не найдя Хозяина, убивают себя. Возможно, так будет лучше для всех. Если он откроется и все всем станет известно, вы обречены. Оба. А так хотя бы ты останешься цел... — Рон! — грозно посмотрела на него Гермиона. — Ты не понимаешь, это так не работает. Магию не обманешь. Если узнав друг друга, один из них погибнет, второй, может, и останется жить, но для него это будет не жизнь! Связь Аконита с Хозяином — это больше, чем партнерство или брак, или еще что-то. Это... Это магическое Предопределение! Они оба родились друг для друга, понимаешь? Этого уже не изменить и не исправить. Если этот Аконит признал Гарри как Хозяина, то он или она рано или поздно заявит о себе. Придет, чтобы осуществить магическое Предназначение. — Он уже пришел, — как камень в воду бросил слова Гарри, — я видел его этой ночью. Я узнал его и назвал по имени. Оно вырвалось само, словно я знал его всегда, — Гарри с тоской посмотрел на Гермиону. — И? Что? Гарри, что было? — тревожно расспрашивала его подруга. — Ничего, — болезненно сжался Гарри, — я спросил его, кто он. Попросил обернуться в человеческую форму, и он убежал. — Значит, он не дурак! И в отличие от вас, понимает что ему грозит при раскрытии, — продолжал гнуть свою линию Рон. — Ты — аврор, Гарри, а он — убийца, разыскиваемый по всему королевству. И это все, что вы должны помнить и знать, — Гермиона, — обратился он уже к жене, — хоть ты приди в себя! Все это охренеть как романтично, я понимаю, но ты ведь не можешь не осознавать, что все это губительно для Гарри. Что единственный разумный выход — это оставить все, как есть. Жил он столько лет без этого Зверя и дальше будет жить. Гермиона опустила глаза и отвернулась. Конечно, на страницах книг истории об Аконите и Хозяине всегда были донельзя романтичны. Это истории абсолютного единения душ и тел. Анимаги Акониты всегда описывались, как невероятные красавцы и красавицы. И в тех случаях, когда они объединялись с Хозяином, это всегда были истории невероятной, судьбоносной, кружащей голову страсти, силы. Красивой, необузданной, не поддающейся пониманию любви и верности, преданности, граничащей с помешательством. Словно всемогущие прекрасные боги, спустившиеся с Олимпа, Аконит и Хозяин были чем-то нереальным. Истинным волшебством. Любовью вне границ и понимания. Они были обречены любить друг друга с первого вздоха и до последнего. Они для этого были рождены. Но жизнь. Реальная, суровая, часто неприглядная в своих серых красках, не имела ничего общего с этой мифической красотой. Вот она, их реальность — Аконит-убийца и Хозяин-аврор, чей долг поймать его и уничтожить, как угрозу для общества, или погибнуть самому, защищая то, что предначертано ему в веках. Что тут можно сказать, что можно выбрать, что понять и обдумать. Это все было совсем не волшебно и не красиво. И Гермиона понимала, что ее муж прав, что над ними вновь нависла черная тень судьбы и необходимость бороться с ней… В этот момент створка специальной фрамуги для почтовых сов скрипнула, в гостиную влетела белоснежная птица с оранжевыми перышками на крыльях. Гермиона приняла конверт и, радуясь, что может хоть на что-то сейчас отвлечься, раскрыла письмо. В полной тишине она пробежала глазами по посланию. — Луна и Невилл приглашают нас и тебя, Гарри, сегодня на ужин. Они хотят отпраздновать с друзьями назначение Нева и его награду, — она устало села в кресло, — будут еще Дин, Картрайд, Малфой и какой-то Митчел, — она вопросительно посмотрела на мужа. — Кто такой Митчел? Рон на мгновение задумался, вспоминая. — А, Митчел! Это лейтенант разведывательного отряда. Он давно дружит с Невиллом и, вроде как, просил его познакомить с Гарри, — улыбнулся уже Рон, — ну, в неформальной обстановке, — он подмигнул Поттеру и, словно встряхнувшись, потрепал друга по плечу. — Сходим в гости, отвлечешься. Не стоит пороть горячку. Хороший ужин еще никому не мешал. Познакомишься с симпатичным парнем, он давно на тебя заглядывается, развлечешься. Только прошу вас. Вас обоих, — он серьезно посмотрел и на жену тоже, — никому пока ничего не говорите. Все, что произошло, все, что мы сегодня узнали, лучше пока сохранить в тайне. Пока не стало ясно, чем это все грозит Гарри. Хорошо? Гермиона кивнула, а Гарри как-то неуверенно, болезненно скривился, но в итоге тоже кивнул. Ему не хотелось говорить, не хотелось в гости, не хотелось забываться. Все, чего он хотел сейчас, это вновь увидеть своего Аконита. Своего Ако.

Имя. Только короткое имя. Как выдох. Как вдох. Как короткий приказ. Мне бы ещё хоть раз Взглянуть, Прикоснуться, Рядом проснуться. Одним твоим взглядом опустошен, Разбит, Обезоружен. Как одержимый шепчу в пустоту: "Приди, ты мне нужен. Нужен... Ну же!" Ещё_Одна_Малфой