Аконит

Настоящая любовь - это отсутствие выбора падать вниз или подняться в небо — всегда только вместе

Гарри Поттер посмотрел в зеркало в своем кабинете, оправил форму и лацканы мантии, уложил в голове последние детали предстоящего разговора и направился к двери. Затем оглянулся, вернулся к столу, на котором лежали толстые папки отчетов, провел пальцем по одной из обложек, стер заботливо легкую пыль. В дверь постучали. Этот тихий невинный стук пронзил все тело Гарри — он замер, окидывая последним взглядом такое знакомое родное помещение. Его кабинет — его второй дом. — Войдите, — негромко позвал он. — Сэр, — Оливия Роуд и ее облако ржаных волос появились в дверном проеме, — мистер Робардс ждет вас, сэр, — пропела она своим нежным голоском. — Спасибо, Лив. Спасибо за все, — улыбнулся Гарри и под удивленный взгляд девушки вскользь коснулся ее руки, чуть сжимая. Вереница коридоров, переплетение поворотов, лестничных пролетов, суета технических отделов и извечный скрип сапог со всех сторон. Звуки Аврората, его жизнь, его схема и пульс. Заполненный голосами холл — его сердце. Легкий флер кофе и сигарет у буфета — его дыхание. Аврорат. Надежные, незыблемые стены, альма-матер всех защитников и поборников чести и правосудия. Аврорат — второй дом Гарри. Казалось, это место — его судьба. Путь, по которому он, не зная сомнений, будет идти до конца своей жизни, исполняя свой долг, но... В приемной Робардса его с улыбкой встретила секретарь, вежливо взяла его мантию и распахнула перед Гарри дверь в кабинет главы Аврората. — Вас ожидают, мистер Поттер. Гарри шумно выдохнул и, решительно поджав губы, вошел. — Гарри, — встал из-за стола и сделал несколько шагов ему навстречу Робардс, — мой мальчик. Как я рад, что ты в порядке. Мы все очень переживали, — он сильно сжал протянутую руку Гарри и долго тряс ее, а выпустив, указал Поттеру на кушетку, усаживая его неформально рядом с собой. — Как самочувствие? — заботливо спросил он, по-отечески похлопав Гарри по колену. — Все хорошо, сэр. Я совершенно здоров. Я хотел... — Послушай, я знаю, тебе пришлось нелегко, — перебил его Робардс, — но ты должен знать, что я твой друг и всегда готов помочь. С того дня, как я принял тебя в наши ряды, еще щеглом желторотым, я знал, что ты будешь великолепным аврором, настоящим воином. — Сэр, спасибо, но я... — попытался остановить его Гарри. — Да-да, — не слушал его Робардс, — в тебе настоящая сила и ум. Ты — лидер и прекрасный человек и волшебник. За тобой, именно за тобой, будущее Аврората, сынок, — он посмотрел в глаза Гарри, — ты ведь не против, что я так обращаюсь к тебе? Я всегда чувствовал ответственность за тебя, и надеюсь, ты простишь мне мои стариковские сантименты. — Сэр... Я... Простите. Мне сложно вам это говорить, но именно потому, что вы мой друг. Даже больше чем друг, вы мой наставник. Я надеюсь, что вы поймете, — Гарри замялся, разговор предстоял тяжелый, и откровения Робардса никак не облегчали ситуацию. — Сэр, я хочу подать прошение об отставке, — выпалил Гарри и опустил глаза. Робардс тут же изменился в лице; веселость и благодушие сползли с него, как кожа со змеи, сменяясь тревогой и растерянностью. Повисла неловкая пауза, но Робардс не занимал бы свой пост, не умей он владеть собой и ситуацией. Мгновенно собравшись, он вновь улыбнулся и спросил: — Позволь узнать о причине такого решения? — В нашей работе, сэр, — начал говорить Гарри, уже смело встречая цепкий взгляд главнокомандующего, — самое главное — быть уверенным в правоте своего дела. Любой рейд, захват, любая погоня всегда сопровождается не только смелостью, ловкостью и отвагой, но и четким осознанием своей правоты. Внутренней стойкой убежденностью, что ты делаешь то, что должен, на благо людей и страны. Что других вариантов нет и ты должен сделать это любой ценой, несмотря ни на что, не оглядываясь, не сомневаясь. Цель оправдывает средства, и на войне как на войне, — он поморщился от собственных слов, — кому, как не вам, сэр, знать, как опасна дрожь сомнения и неуверенности. Секунда промедления порой для всех может стоить очень дорого. И я не хочу ставить под угрозу жизнь товарищей, не хочу быть тем, кто не знает, что и зачем творит. Простите, но я больше не могу исполнять свой долг. Не могу. После всего, что произошло, после... Я будто смог посмотреть на всё, на нас, со стороны. Всегда существует другая правда. Я никогда уже не буду точно знать, что я прав и что то, что я делаю — благо. — Уйти на взлете карьеры!!! — выкрикнул Робардс. — Это серьезное решение, Гарри! Ты хорошо все обдумал? — Да, сэр. Времени у меня было предостаточно. Знаю, я вас разочаровал, но я надеюсь, что со временем вы поймете. — Не стану скрывать, это неприятная новость для меня. Я видел в тебе своего преемника. Все видели. Через пару лет ты без сомнения занял бы это кресло, — Робардс встал и стал расхаживать по кабинету. — Ты — безупречный аврор. Ты сильный маг и ты... Черт возьми, ты — Гарри Поттер! — он яростно посмотрел на сидящего юношу, на его опущенные плечи и нервные пальцы, — чем ты еще можешь заниматься вообще?! Что ты будешь делать? Прошу тебя... — он вновь сел рядом. — Прошу. Такой шаг... Ты в зените славы, на пике своей силы, ты молод. Кто, как не ты?! Прошу, Гарри! Тем более... — видя, что его уверения на Гарри не действуют, Робардс решил бросить свой последний козырь. — Тем более, ты не закончил дело. Ты не можешь оставить нас, пока на улицах рыщет этот монстр. Не хочу давить на больное, но Зверь так и не пойман. Куча нераскрытых дел, а ты собираешься все бросить! Оставить коллег наедине с этим неизвестным Аконитом. Так не пойдет, Гарри! Слышишь? Поттер с полминуты сидел молча и неподвижно, лишь желваки бегали на его лице. — А это вторая причина моего ухода, сэр, — решившись, сказал он, — то, что я вам сейчас скажу, я скажу только потому, что считаю вас другом, близким мне человеком, почти родным. Мы столько пережили вместе, и я вам доверяю. Доверяю сейчас себя и свою жизнь. Но вы должны пообещать мне, что все, что я сейчас расскажу, останется в этих стенах. Навсегда, — его взгляд стал жестким, вся его поза, все тело было полно решимости. — Я обещаю, Гарри, — тут же согласился Робардс, видя, как переменился его собеседник. — Дело в том... Дело в том, сэр, что я — Хозяин Аконита. Глаза Робардса расширились, и он склонил голову набок, словно пытаясь расслышать только что отчетливо прозвучавшие слова. — Я — его Хозяин. И я всегда приму его сторону, что бы ни случилось, — говорил Гарри, сверля взглядом своего наставника, — поэтому я не могу оставаться на службе. Я никогда не буду на стороне закона теперь. — Это немыслимо!!! — выдохнул Робардс. — То есть ты знаешь кто он? Давно? — он сощурил глаза, как делал всегда, когда включался в работу. — Нет, сэр, я узнал совсем недавно, но это ничего не меняет. Я — его, а он — мой, и это ничто уже не изменит! — Значит, Аконит объединился с Хозяином... — медленно проговаривал свои мысли Робардс. — Занятно... — Я понимаю, сэр, что ставлю вас в незавидное положение, но у меня нет выбора. У меня не было его с рождения. Мы оба — что я, что Ако — не искали такой судьбы, но... — он развел руками и, чуть повысив голос, добавил: — Я вынужден просить вас прекратить расследование в отношении Аконита и его преследование. Со своей стороны я обещаю вам, даю слово, что вы больше никогда о нем не услышите. Прецедентов больше не будет, можете мне верить. Наверняка вам не составит труда придумать для всех героическую историю о поимке Зверя и подписать пару соответствующих бумаг. Я повторю. Я гарантирую, что больше он не объявится! Прошу вас, сэр, дайте нам уйти. — Наглец... — процедил Робардс. — А если я откажусь? Ведь зная, кто Хозяин, отследить самого Аконита будет нетрудно. Неделя-другая, и мы его схватим. — Тогда, сэр, готовьте две камеры. Две пары цепей и две могилы. Я не отступлюсь. Я его Хозяин, и я во всем разделю его судьбу. — Да-а-а... — хлопнув себя по коленям, встал Робардс. — Ну и задачки ты мне ставишь. Теперь ты не просто его укрыватель, но и соучастник. Ты тоже вне закона. Это-то ты понимаешь? Эх... Гарри... Да-а-а... Любовь. — Нет, сэр. Это больше, чем любовь. Мы были рождены друг для друга. Это не просто любовь — он моя жизнь. Моя суть. Он — все для меня. Все, ради чего я дышу. Не будет его, не будет и меня. Я его Хозяин. Я смогу его успокоить, усмирить и вести по его пути без жертв и прочего, что так вас пугает. Прошу вас, сэр, если я для вас что-то значу... Позвольте нам уйти. Отпустите. Робардс остановился посередине комнаты и уставился невидящим взглядом в окно. Глаза его неотрывно вглядывались в полосу горизонта, он покусывал нижнюю губу и нервно чуть постукивал ногой, будто в такт своим скорбным мыслям. Смотреть на Гарри не хотелось. Никогда еще Робардс не ощущал такого внезапного и сокрушительного обвала своих надежд, но он и никогда не забывал, чем они все, все без исключения обязаны этому мальчику, теперь уже мужчине. Разве мог он отказать ему, впервые попросившему о чем-то для себя. — Что ж... — развел руками Робардс. — Чего я точно бы не хотел, это твоей гибели или падения, — он обошел свой массивный письменный стол и сел на привычное для себя место. — Хорошо. Сейчас я подпишу документы. Мерлин, Гарри... — c досадой качал он головой, все еще не веря в происходящее. — Аврорат без тебя... Ай, да что уж теперь! Хорошо. Я сделаю, как ты просишь, но ты мне обещал, — он строго посмотрел на Поттера, — еще один инцидент, и я не смогу помогать. Я буду вынужден возобновить дело, и тогда уж... не обессудь, — он резким широким росчерком подписал какой-то документ. — Надеюсь, ты не пожалеешь, — он протянул бумагу с геральдикой Аврората Гарри, на секунду задержав ее в своей руке, — и мы всегда будем тебе рады. Всегда. — Спасибо, сэр, — мягко улыбнулся Гарри, чувствуя, как волна за волной сходит с него нечеловеческое напряжение, как вновь становится легко дышать и отступают гадкий страх и нервозность. Он был уверен, что Робардс сдержит свое слово и теперь Ако свободен. Теперь им не надо бояться разоблачения и злоключений, с ним связанных. — Что ж... Видимо, скоро стоит ждать приглашения? — усмехнулся Робардс. — О чем вы, сэр? — сморгнул внезапное удивление Гарри. — Ну как же? Разве Аконит и Хозяин, как пишут в легендах, не должны объединиться и в простой жизни, стать супругами и магическими партнерами? Разве у вас с твоим Зверем нет... Ну, ты понимаешь... — он игриво подмигнул и улыбнулся. ... Все тот же извечный холод, острая морозь обожгла изнутри Гарри, сдавливая, уже почти привычно... наверное, сердце или саму душу. Так горько засосало под ложечкой, и горечь эта прошла свой путь от горла до кончиков пальцев. — Нет, сэр, — глухо ответил Гарри. Впервые он произнес эти болезненные слова вслух, и этим будто оживил их, делая их правдой, облекая в свою печальную реальность. В ту, в которой сказки остались сказками — магия, любовь, трепет, единение... Сказки. А здесь... Здесь было сердце, сгорающее от любви и горя, и непримиримые колкие серые глаза. Лед прошлого, лед будущего, который никакой огонь не смог растопить. — В нашем случае есть только Хозяин и Аконит, — как отрезал, ответил Гарри. И отрезал будто и впрямь кусок своей плоти — половину своего сердца. Были только он и Ако, но не было Гарри и Драко... и не будет никогда. Лимит чудес в жизни Гарри Поттера исчерпан. — Попрощайся с парнями, — остановил его в дверях Робардс, — сообщи им сам, — он протянул свою большую надежную ладонь и сильно пожал протянутую в ответ руку Гарри, — и удачи. Удачи, мой мальчик. «Вот и все, — думал Гарри, принимая из рук секретаря в приемной обратно свою аврорскую мантию, — больше я не командир, не аврор, больше мне эта мантия не нужна», — он сжал в руке плотную ткань, но ни секунды не сомневался, что поступил правильно. Война для него была наконец-то окончена, а победил ли он или проиграл... Гарри не знал, да и не хотел знать. В свой теперь уже бывший кабинет он заходил робея. Знал, что парни ждут его там, и знал, что и тут предстоит долгий разговор, и не самый легкий. Внутри ожидаемо он застал Рона и Невилла. Кушетка, где вечно вольготно располагался Малфой, была пуста. Как и сердце Гарри. Казалось, из него выжали все силы и соки, и если бы проклятущая мышца сейчас вообще остановилась, он бы наверное не удивился. Проследив взгляд Гарри, Рон набычившись сказал: — Снежок повел твою секретаршу обедать. — Да, — улыбнулся Невилл, — похоже, Лив сменила-таки объект своих воздыханий, — смеялся ничего не подозревающий Невилл, — я встретил их в лифте в обнимку, — он неуклюже изобразил «обнимашки». И если до этого момента Гарри думал, что сердце его остановилось, то теперь он понял, что его у него вообще больше нет. Там была дыра. Огромная, сквозная, дымящаяся дыра, как от огнестрельного ранения, раскурочившего тебе всю грудную клетку, сломавшего ребра, вынесшего с ошметками глупое сердце нахрен. А ты почему-то все еще дышишь, все еще говоришь, и даже улыбаешься неудачной шутке. Ты все еще почему-то жив! — Это ей на пользу, — усмехнулся Гарри, — меня все равно тут уже не будет. И он стал рассказывать своим друзьям все, о чем говорил с Робардсом, ну, почти все. С тревогой ожидая неминуемой бурной реакции, обходя острые темы и вопросы, убеждая в правильности такого решения и обещая, что все это никак не повлияет на их отношения и дружбу. Он тепло попрощался с Невиллом и заверил, что непременно придет в ближайшие же выходные к нему на ужин. — Это из-за него, да? — напрямик спросил Рон, когда они с Гарри остались наедине. — Это не важно, Рон, — отмахнулся Гарри, — правда. Я ушел бы в любом случае. — И что теперь? Будешь сидеть дома и грибы собирать? — раздраженно спросил Рон. — Почему грибы? — улыбнулся Гарри. — Ну, а что еще на пенсии делают? — хохотнул в ответ Рон. — Не знаю. Я не думал еще. Может, открою книжный магазин, — пожал плечами Гарри, — я люблю запах книг, шелест бумаги меня успокаивает. Стану лавочником и занудой. — Уже, — хлопнул его по плечу Рон, — не пропадай, ладно? — он уткнулся головой в это самое плечо, словно боднул. — Не пропаду. Обещаю. Я не пропаду, Рон. — Ладно. Пойду. Я в патруле сегодня, — махнул Рон на прощание. Гарри остался один. Он методично собирал вещи в большую картонную коробку — нехитрый скарб холостяка и трудоголика, привыкшего практически жить в своем кабинете, когда услышал звонкий смех Оливии Роуд за дверью, цокот ее каблуков и ее милое щебетание. — Ах, мистер Малфой, — говорила она игриво, — вы — несносный, совершенно несносный человек, но противиться вам невозможно, — дрожал ее девичий мягкий смех, и словно раскаленный кнут ударил по спине Гарри. Он выронил из рук коробку. За дверью послышался какой-то шорох и скрип. — Ваша репутация, мистер Малфой... — томно произнесла снова Оливия. — Но так уж и быть. Я сдаюсь. Пойдемте в архив, там как раз сейчас никого нет, и нам никто не помешает. И снова шорох, звук каблуков и шелест мантии. Гарри замер, уткнувшись лбом в проклятую дверь. Звук шагов стал удаляться — Оливия и ее спутник ушли. А Гарри осел возле двери, оглаживая неживую деревянную поверхность рукой. У Гарри Поттера не было больше сердца, вместо него у него была огромная, сквозная, дымящаяся дыра.