POV Канда Юу
Одиночество. Кажется, будто оно сопровождало меня всю мою сознательную жизнь. По крайней мере, эту. Терять близких очень больно — это я уяснил, когда потерял светловолосую девушку, которая была мне дорога. На тот момент я не знал, кто она и как связана со мной. Но то, что она была далеко, и я не мог дотронуться до неё или поговорить с ней, заставляло моё сердце болезненно сжиматься. Потом появился назойливый мальчишка. Вообще, он появился чуть раньше, чем образ той дамы, но этот факт ничего не менял. Он изо дня в день лип ко мне, как банный лист, и я никак не мог избавиться от него. Ни крики, ни драки, ни абсолютное игнорирование его существования не отпугивали голубоглазого мальчишку. Мне казалось, что ему нравится доводить меня до белого каления, но позже выяснилось, что он просто хотел подружиться со мной. А потом… я потерял его. Это была моя первая потеря в этой жизни. Больно и горько. Когда Азиатское подразделение осталось позади, я решил, что больше не буду ни к кому привязываться. Терять близких — больно. Каждый раз я повторял это себе, когда кто-то старался подружиться со мной. Но эти слова постепенно меркли, так как в моей жизни появился человек, которого, не будь я таким, какой есть, смог бы назвать своим отцом. Генерал Тидолл — мой наставник и опекун. Он заботился обо мне с тех пор и продолжает по сей день. Мягкий, но упрямый. До безумия любит рисовать. Он взял в ученики не только меня, но и слепого мужчину, с которым я познакомился в Азиатском подразделении, — Мари. Совместное обучение сблизило нас, но не так сильно, как могло бы. Я всячески упирался и пытался избавиться от этой привязанности. И если Тидолл был мне как отец, то Мари мог быть мне братом. Разумеется, я отгоняю эти мысли даже сейчас, хотя уже поздно это делать. Европейское подразделение свело меня с новыми людьми, которые, несмотря на мой характер и поведение, пытались сблизиться со мной. И, как не прискорбно, у них это получилось. Комуи — нынешний Глава этого подразделения, его младшая сестра — Линали. Эта девчонка имеет надо мной больше власти, чем я хотел бы ей позволить. Возможно, всё дело в том, что она девушка, причём единственная, с кем у меня менее натянутые отношения. Но, так или иначе, они попали в мой список близких и дорогих мне людей даже против моей воли. Лави. Этот рыжий Кролик выводит меня из себя с первого дня нашего знакомства. Он всё время рассказывает какие-то глупые истории, которые по его нескромному мнению должны быть смешными. Постоянно бросается, якобы с объятиями, и зовёт меня по имени. Ответить на этот жест — значит позволить нам сблизиться, а этого я ни за что не мог допустить. В списке близких итак много людей. К счастью, в четырёх из пяти случаев мне удаётся пресекать его попытки с помощью Мугена — моей Чистой силы. Однако это его не останавливало от дальнейших попыток. И этим он напоминал мне Алму. Тот тоже всячески старался поддерживать со мной общение и подружиться. Но теперь его нет. Возможно, это одна из причин, по которой я отгоняю от себя этого рыжего наглеца. Аллен Уолкер. Этот Шпендель определённо заслуживает отдельной страницы в моём сборнике, который я так отчаянно не хотел заполнять. Нельзя сказать, что мы близки. Но взаимодействовать с ним мне приходится чаще, чем со всеми остальными вместе взятыми. Он присоединился к Ордену не так давно, но уже считается его полноправным членом. Будто всю жизнь тут прожил. И, конечно, взбесил он меня с первого взгляда. Меня раздражают ни его седые волосы, ни шрам на левой стороне лица, ни даже то, что он съедает больше, чем все экзорцисты во время праздников, а его улыбка. Фальшивая улыбка, за которой прячутся далеко не самые позитивные эмоции. Его улыбка сродни лжи. Называть его по имени? Как же, много чести. К тому же, это неплохо выводит его из себя, и он, пусть и на короткое время, снимает свою клоунскую маску. Наши драки — пожалуй, самое честное общение между нами. Когда мы оба, сбросив свои маски, бросаемся друг на друга и выплёскиваем все свои чувства и эмоции наружу. На душе становится легче, и твои мысли остаются неведомы другим. К сожалению, этот мелкий паршивец тоже хочет играть со мной в дружбу. Может, он слишком много времени проводил с тупым Кролем? Если они однажды объединятся, то финал будет крайне плохим. Одиночество. А был ли я одинок?***
Прошло полгода с тех пор, как Стручок закинул меня в Ковчег и, похоже, благополучно об этом забыл. Честно, найду — прибью. Видимо, его мозг и правда размером с горох. В тот день, когда я наткнулся на врата Ковчега, долго не мог решить, что мне делать. Умереть с голоду, оставшись рядом с зеркалом, или выбраться в Орден, с вероятностью того, что я вряд ли смогу когда-либо выбраться из зазеркалья. Я остановился на втором варианте. Первый месяц я просто бездельничал, сидя в Ордене. Сон, медитация и тренировки. Вроде бы не так много изменилось. Нет заданий, нет раздражающих экзорцистов, нет Ноев. К концу месяца скука меня окончательно добила. Я решил воспользоваться тем, что мои действия никак не отражаются на реальном мире, и отправился на поиски Чистой силы. Глупо, конечно, было надеяться, что мне удастся найти хоть один осколок. Я даже людей опросить не мог. Но это лучше, чем просто сидеть. Следующие три месяца я провёл в дороге. Необходимость платить за всё, прятаться или сражаться, отпала, что в какой-то мере облегчало задачу. Но вновь всё упиралось в отсутствие людей. Уже после месяца разъездов я почувствовал острую необходимость хоть с кем-то поговорить. Даже попытка обзавестись дневником потерпела неудачу. Дело в том, что, как только я прекращаю воздействовать на какую-либо вещь, она через десять секунд принимает исходное положение (зеркальное отражение своего оригинала). То есть, если взять лист бумаги и что-то написать на нём, а затем отойти, то по истечению вышеуказанного времени этот листок вновь будет чистым и лежать там, откуда я его взял. Если, конечно, в реальном мире его никто не побеспокоит. Но это не касается еды, которую я ем. То, что я съел, остаётся во мне, и порция еды вновь становится целой. Ещё одна загадка Чистой силы. На пятом месяце я попал под завал в одной из гостиниц, в которой остановился перед возвращением в Орден. Чёртова регенерация долго барахлила, из-за чего я провалялся там неделю. Повезло, что оказался в обеденной части. Именно тогда, по иронии судьбы, я вспомнил о Мояши. Вместе с яростью и готовностью исполосовать его появилось ещё какое-то чувство. Грусть, тоска… или что-то в этом роде. Может тогда я начал медленно сходить с ума? Я испортил немало продуктов, чтобы намалевать на полу портрет Стручка. Вышло не очень. Но «очень» он и не заслужил. Около часа я материл эту мазню, после чего отключился. Когда я очнулся, завал был разобран. Что происходило в реальном мире — оставалось только гадать. Через пару дней моё тело было полностью восстановлено, и я потихоньку начал пробираться к Ордену, причём самым длинным маршрутом. Спешить всё равно больше было некуда. В одной деревушке в заброшенном доме я нашёл чей-то дневник. Поначалу там не было ничего интересного, но последние записи привлекли моё внимание. «Началось. Снова. Эта игрушка никогда не оставит нас в покое. Лили проснулась ночью оттого, что этот мерзкий медведь пытался её задушить. Сколько бы мы не выбрасывали его, он всегда возвращается. Думаю — нам стоит уехать. Как можно дальше». Кончик страницы дневника был испачкан в крови. И что-то мне подсказывало, что эта семья не успела уехать. Игрушка, о которой, вероятно, шла речь, обнаружилась под кроватью в детской комнате. Я не мог быть уверен в том, что в этой игрушке заключена Чистая сила, но в голове отложил заметку — проверить, если вернусь. В Орден я вернулся только к концу шестого месяца. Эти стены жутко давили, из-за чего хотелось вновь уехать, но я воздержался. Образ жизни, что я вёл в первый месяц, вновь вернулся. Иногда я выплёскивал пар, записывая свои мысли на листок, зная, что они тут же исчезнут. Правда, помогало не очень. В такие моменты не хватало Мояши, на котором можно было бы сорваться, или хотя бы тупого Кроля. Чёртово зеркало точно сведёт меня с ума.Конец POV Канда Юу
***
Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Канда проснулся как всегда рано, пусть в этом больше не было необходимости. Завтрак тоже не принёс радости. Отсутствие людей вокруг сильно давило, из-за чего тренировки мечника были более жёсткими. Но даже это не приносило облегчения, как в спарринге с Мояши. «Проклятый Шпендель, ну и где ты там со своей дружбой? Чёрт! О чём я вообще думаю?» — Юу легонько ударился лбом о прохладную стену тренировочного зала. Мысли о том, чтобы прервать свою жизнь мелькали где-то на заднем плане, но азиат упорно от них отмахивался. Он считал, что был одинок всю свою жизнь, пока не остался действительно один. Это угнетало. Сходив в душ и приведя себя в порядок, Юу решил сходить в свою комнату. Он уже около недели жил в пустой, никем не занятой комнате. В своей всё слишком давило. Уже на подходе он услышал знакомые голоса, отчего у него дыхание перехватило. «Неужели нашли?» Канда тихо отворил дверь и увидел «врата» своей тюрьмы, из которых был слышен чужой разговор. — Ты хочешь ему признаться? — Знаешь, сейчас, когда ты спросила, я уже не уверен. Вдруг, он порешит меня раньше, чем я открою рот. Я… боюсь его реакции… на мои слова. Мы итак всё время на ножах, а после такого… «Признаться? В чём? Кому? С кем он на ножах?» — неприятное чувство охватило мечника, но он, с трудом его подавив, глубоко вздохнул и показался на глаза своим товарищам. — Ну, привет, Мояши.