***
Сходство между пасмурным небом, что орошало землю под собой холодной влагой, и серыми глазами юного экзорциста, который нёсся по лабиринтам ЧО, не разбирая дороги, было стопроцентным. Аллен бежал до тех пор, пока не упёрся в тупик. Тяжело дыша, он подошёл к окну, разводы на котором сливались с тёмными тучами, и прислонился лбом к холодной стеклянной поверхности. Он схватился за подоконник, чтобы успокоить дрожь в руках. «Чёрт! Чёрт! Чёрт! Она же знала! Так почему…» — с каждым словом Уолкер ударялся лбом о стекло, зажмурившись и прикусив губу. Увиденное до сих пор стояло у него перед глазами. «Если бы не стекло, она бы на шею ему запрыгнула. Я уверен!» — глубоко вздохнув, парень сполз на пол, прислонившись спиной к стене под окном и прижав колени к груди. Голова, потяжелев от мрачных мыслей, удобно устроилась на коленях. Он закрыл глаза, стараясь очистить свой разум. Медитация бы сейчас не помешала. Прошло около получаса, прежде чем Аллен вернулся в реальность. Сейчас, когда он более или менее успокоился, его выходка казалась ему детской и глупой. Пусть они выглядели как парочка, но это же не так. Он любит Юу. И Линали об этом знает, как и Лави. Ли просто соскучилась по угрюмому мечнику, который был ей словно второй брат, поэтому так отреагировала. А Канда не знал о чувствах блондина, так с чего бы ему о них заботиться и отвергать приветственный жест подруги? Теперь, когда разум прояснился, стало стыдно за своё поведение. Ещё и на подругу наговорил. Убежал, ничего не объяснив. А вдруг она всё расскажет Юу? Уолкер поседел во второй раз и ринулся обратно. Он должен сам признаться.***
Канда, сидя в позе ненавистного лотоса, рассказывал Линали о последних шести месяцах, что пробыл один. Одиночество сделало своё дело. Теперь немногословный мечник был чересчур болтлив. Хотя… может это временно? Ли же с упоением слушала истории о приключениях своего друга, в душе радуясь изменениям. — Полгода в одиночестве даже для тебя слишком, — грустно улыбнулась экзорцистка. — Тч! — брюнет закатил глаза. Даже если и так, он ни за что в этом не признается. — Ладно. Я пойду. Надо рассказать братцу о том, что ты «вернулся». — Ага. Расскажешь всё сама. Передай, что я повторять не буду. — Хорошо. Не скучай. Девушка встала, последний раз посмотрела на брюнета, чтобы убедиться, что это не сон, и вышла из комнаты. Канда остался один. К слову, скучать долго не пришлось, ибо в глаза сразу бросились кардинальные изменения его комнаты. Например, куча пустых тарелок на столе. Часы с лотосом стояли на самом краю, грозясь вот-вот упасть, от чего мечник нервно сглотнул. На едва заправленной кровати лежала явно не его книга. А переведя взгляд на шкаф, он чуть не подавился воздухом от чужой наглости: из-за приоткрытой дверцы выглядывал кончик алой ленты, которую Мояши повязывал себе на шею. «Выберусь — придушу этой же лентой!» От прожигания дыры в последней находке Канду отвлёк скрип открывающейся двери. Секундой позже появилось бледное лицо, обрамлённое седой шевелюрой. Канда уже был в гневе. — Мояши, — с ядовитой улыбкой на лице позвал седого мечник. Аллен нервно сглотнул. И когда он успел насолить Юу, если тот вернулся только полчаса назад? Или Линали всё рассказала? Уолкер побледнел ещё больше и медленно шагнул в сторону кровати. — И как это понимать? — прошипел брюнет. — Т-ты о чём? — Аллен старался не отводить взгляда, но это было выше его сил. Даже руки затряслись. Возможно, он впервые искренне боялся заточённого, вернее его реакции. Как же много всего меняется, когда ты влюблён. — Какого мать твою Графа твоё барахло валяется в МОЕЙ комнате? — Я… жил… тут, — тихо ответил он. — Что? — глаза японца непривычно округлились. Какой-то Стручок жил в его комнате? Какого он вообще здесь забыл? — Ремонт… у меня… в комнате, — начал оправдываться Аллен. Первый раз так сложно было врать человеку в лицо. Тем более любимому. «Давай, признайся. Всего три слова. Это ведь несложно. Правда?» — Уолкер периодически прикусывал свой язык, чтобы не вылететь в астрал. Отсутствие возможности надрать Мояши зад заставило вспыльчивого брюнета обессиленно вздохнуть и опустить голову. Сейчас как никогда хотелось выбраться из этого проклятого зеркала. — Чёрт с тобой. За это позже получишь, — фыркнул Юу. — Так, что за концерт ты устроил до этого? Мозг судорогой свело от такого интенсивного поиска ответа на поставленный вопрос. Казалось бы, сейчас идеальный момент признаться. Главное — не струсить. — Ну? — выгнул бровь заточённый, любопытство которого грызло своего хозяина изнутри. Аллен глубоко вздохнув, начал: — Я… Договорить бедолаге не дал рыжий «спаситель», который, как ураган, внёсся в чужую комнату, прервав столь важный для одного из присутствующих разговор. — Юу! Ты вернулся! — Лави грохнулся на пятую точку прямо перед названным, который сейчас находился в смешанных чувствах. Он вроде даже соскучился по бесстыжему Кролю, но ощущение того, что этот наглец прервал таинственное откровение Мояши, заставляло разозлиться. Историк, видимо, уловил странное настроение обоих и как-то побледнел. «Неужели Аллен решил признаться Юу?» — пронеслось в рыжей голове. Парень тут же поднялся и, нервно хихикая, начал двигаться к выходу. Канда, конечно, сейчас бессилен физически, но словесный удар тоже словить не хочется. — Что ж, Юу, рад был увидеться. Удачи, Аллен! — произнес Лави и скрылся за дверью. Азиат перевёл на британское привидение заинтересованный взгляд. Поведение ученика Книгочея явно намекало на то, что Мелкий что-то скрывает и хочет сейчас в этом признаться. — Я… ты… нравишься… мне, — промямлил парень. — Ты можешь не заикаться? — возмутился Канда, явно не улавливая смысл сказанных слов. — Я люблю тебя, придурок! — крикнул Аллен, зажмурившись.