***
Белов в зеркало заднего вида наблюдает, как Асса возится на заднем сиденье его мерина. Надевает под пальто плечевую кобуру, без стеснения поднимает подол, закрепляя на бедре ножны. Защелкивает на левом запястье широкий браслет и на пробу тянет из него гарроту. Еще несколько ножей вообще исчезают невесть где. Саша только головой качает. Кажется, не соврала девка про особый отряд. Асса поднимает голову и встречается в зеркале с глазами Саши. Тянет ему бумажку. −Мой номер телефона. Его не прослушивают. Саша не глядя сует записку в карман. −Что планируешь делать? Леденёва подается вперед и кивает быстрый взгляд на водителя. −Можем поговорить только вдвоем? Это важно. −Сверни в «Лотос». – командует Сергею Белов. Мерин лихо заворачивает влево, маякнув остальным, что следовать за ним не надо. Асса вальяжно устраивается на заднем сиденье и делает вид, что ей плевать на остальной мир. Сашу эта поза не обманывает. Он видит, как быстро и цепко она поглядывает по сторонам. Девица настороже. В «Лотосе» для самого Саши Белого без проблем находят отдельный просторный кабинет. Асса с интересом наблюдает, как расторопные официантки в белых передничках споро ставят на стол фрукты, нарезки, вино и прочую дребедень. Душа требует борща, но его в таком пафосном месте вряд ли подают. −Итак? – приподнимает бровь Белов, когда они, наконец, остаются одни. Асса склоняет голову вбок и прислушивается. Любая прослушка всегда издает тонкий еле заметный писк. Комната молчит, и это хорошо. Леденёва задумчиво берет со стола фужер и покачивает его в руках. Темно-бордовое вино идет волнами. Красными волнами, кровавыми. −Твои друзья знают, что ты работаешь с Введенским? – в лоб спрашивает Асса. Белов невозмутимо улыбается. −Это имеет значение? −Имеет. – Асса улыбается ничуть не хуже. – От этого зависит, как много я могу им рассказать. −Расскажи для начала мне, а я уж решу, что надо знать им. – Саша все-таки делает глоток и откидывается на спинку дивана. Леденёва пожимает плечами. До Саши, как до жирафа, доходит, что одета она в рубашку Космоса, подпоясанную какой-то плетенкой. −В общем, так. Я уже говорила, что у Введенского свой интерес в Чеченской кампании. Точнее, в ее продолжении. Ему это выгодно, пока выгодно его покровителям. −А его покровители… − не сдерживается Белов. −Большие люди из ЦРУ. – тянет Асса. – Им нужна эта война. В идеале, им нужна победа повстанцев. Чечня для них – отличный учебный полигон, а заодно рассадник террористов и плевок в лицо России. У тебя в кабинете, и вряд ли только там, стоит прослушка. Введенский знает о вашем споре по поводу поставок. Он уверен, что ты можешь послушаться друга и закрыть канал. −А каким боком здесь Володя-опер? – Саша прикрывает глаза, мысленно содрогаясь от отвращения. −Да его уже пару лет как завербовали. – пожимает плечами Асса. – Сразу после гибели тех ребят из Таджикистана. −Фарик… − сквозь зубы выдыхает Саша. – Введенский намекал, что Каверин теперь собачка Комитета. Но ему что за дело до оружия? Леденёва вновь поводит плечами и отпивает вина. −Мне кажется, он просто хочет урвать побольше денег и сжить со свету твою бригаду и тебя лично. Вы с ним что-то не поделили? −Было дело. – морщится Саша. От воспоминаний отличное вино тут же начинает отдавать противной кислинкой. −В любом случае, если ты откажешься поставлять оружие чеченцам, это будет делать Каверин. А тебя просто уберут. Саша отставляет фужер в сторону и впивается глазами в безмятежное лицо Леденёвой. −Скажи, Асенька. – ласково говорит он. – А почему я должен тебе верить? Ты хотела убить нас. И так толком и не объяснила, почему передумала. Не хочешь поговорить об этом? Глаза Ассы тут же потухают. Она бессмысленно покачивает фужер, наблюдая, как волнуется в нем вино, и хмыкает. −Я могу сказать тебе правду. Но ты не поверишь. −А я могу сказать тебе вот что. – Саша подается вперед, опираясь локтями о колени. – Если что-то звучит как бред сумасшедшего, то, скорее всего, это правда. Потому что только ложь очень красива и логична. Так что говори уже. −Код. – лаконично отзывается Асса. Делает глоток вина, кривится, явно тоже вспомнив что-то неприятное, и отставляет фужер. −Введенский знает особую последовательность слов, которая делает меня марионеткой. В таком состоянии мне можно приказать что угодно, и я это выполню. Саша цепко вглядывается в холодные черные глаза напротив и не видит там лукавства. Леденёва не врет. И все-таки это чересчур даже для бреда. −Гипноз, что ли? −Кибернетика. – дергает уголком рта Асса. – Я лучше не буду рассказывать, как так вышло. Слишком много неприятных деталей. Важно другое. Если есть кнопка «включить», то есть и «выключить». Слово, которое отменяет действие кода. Введенский его не знает, иначе никогда не подослал бы меня к вам. −Что за слово? Улыбка Ассы становится на пару градусов веселее. −Ты сам его назвал тогда. И я остановилась. −Космос! – тут же догадывается Саша и в восхищении хлопает себя по колену. – Ай да профессор Холмогоров! Знал, как сына назвать. Асса сдержанно смеется и вновь притягивает к себе фужер. −В общем так. Я исчезну на пару дней. За это время Введенский должен выйти с тобой на связь. Скажи ему, что все понял и не будешь закрывать канал. Есть у меня кое-какие идеи на этот счет. Нужно только кое-что проверить. −Кое-кое. – передразнивает Саша, мигом теряя всякое благодушие. – Слишком много неопределенности. Я могу подождать только пару дней. Леденёва поднимается из-за стола, одергивая рубашку. −Мне хватит. Телефон у тебя есть, я, если что, приду на квартиру к Космосу. И ужом выскальзывает за дверь. Саша залпом, как водку, допивает вино и качает головой. Коды, слова… Дожили.***
Два дня осторожной слежки за Введенским приносят результат. Асса мысленно кривится, искоса рассмотрев мерзкую морду Каверина, растирает по лицу грим, изображающий собой грязь, и шатающейся походкой плетется следом за этими двумя по аллее парка. Охрана Введенского не обращает на нее внимания. Очередной бухой бомж. Мало ли таких сейчас в Первопрестольной? Да пруд пруди. К тому же, слишком близко подходить совсем необязательно. −И вы так спокойно говорите, что ваше драгоценное оружие самовольно смоталось в Волгоград? – Каверин почти повизгивает от возмущения. Введенский отвечает, лениво растягивая слова. −Обычная история. Под кодами она нихрена не помнит о себе. Но кое-что, бывает, прорывается. Асса родом из Волгограда. Пошатается там, поголодает, а потом мои люди вернут ее в Москву. Не в первый раз такое, Владимир Евгеньевич. Я вас, собственно, не за этим позвал. Тейп Алиева, наконец, согласился вступить в войну на стороне своего народа. Магома с сыновьями будет в Москве послезавтра. Хочет встретиться с Беловым – лично обсудить поставки. А Белов не мычит, не телится. Раз даже Бестия не смогла его запугать, то придется все-таки убрать. Если откажется от встречи, конечно же. Тогда его дела перейдут к вам, Владимир Евгеньевич. Дальше Асса уже не слушает. Сворачивает к ближайшей мусорке, копается там под косым брезгливым взглядом охранника, вытаскивает стеклянную бутылку и, шатаясь, бредет обратно. Все, что надо, она уже знает.***
Под дверями квартиры Космоса ошивается какой-то крайне подозрительный молодчик. Асса наблюдает за ним, стоя на один пролет ниже, качает головой и неслышно скользит по лестнице вниз. Черт его знает, тут все за всеми следят. Вдруг это Белов приставил к другу соглядатая? Неудобно получится, если Асса парнишке горло вскроет. Улица встречает промозглым ноябрьским ветром. Вечер еще не поздний, а уже темно, как в чернильнице. Асса отыскивает ржавую пожарную лестницу. Ступени начинаются метра на два выше ее головы. Пустяки. Она подпрыгивает, хватается руками сразу за вторую перекладину, подтягивается и преспокойно лезет до шестого этажа. Десяток шагов по карнизу – и вот оно, знакомое окно с распахнутой форточкой. Просунуть туда руку и открыть створку не составляет труда. В кухне Космоса темно и мерзко пахнет ядреной смесью табака и очередной дури.***
Мир кружится. Он кружится вокруг Космоса Холмогорова, собираясь серебристыми спиралями галактик, мерцанием тысяч солнц, темными пятнами черных дыр. Это так красиво, что дух захватывает. Космос плывет сквозь свой личный космос. Ощущений так много, что он совершенно теряется. Он не хочет находиться. Руки касаются чьи-то горячие пальцы. Космос хочет поднять голову, но не может. Ему слишком кайфово. Пусть трогают. Не убивают же. Пальцы сжимают запястье, будто ловя пульс. У Космоса в венах давно уже не кровь. У него там звездная пыль. Чужая рука горячая, такая правильно-горячая. Космос вслепую тянется к этому теплу, прикасается губами. Его осторожно отталкивают. И гнев вспыхивает сверхновой. Космос с рыком тянет на себя. Но тот, кто стоит над ним, не поддается. Космос сдается и просто находит эту руку губами. Этого пока хватит. Пока. Хватит.***
Асса, чтобы не упасть, упирается свободной рукой в изголовье смятой постели Космоса и сокрушенно качает головой. Чем же это чудовище так капитально вмазалось? И куда смотрят Белов с остальными? Тут уже прямая дорога в больничку. Космос неразборчиво бормочет что-то, вжимаясь раскаленными сухими губами в запястье Ассы. Его пальцы смыкаются вокруг ее руки намертво. Для обычного человека намертво. Леденёвой ничего не стоит разжать его хватку. Только почему-то не хочется. Свет из прихожей странными бликами падает на красивое изможденное лицо с глубоко запавшими синими глазами и припухшими губами, делает острее линию челюсти, подчеркивает пятна засосов на шее. Очень красивое зрелище. По-своему красивое. Асса встряхивает головой и присаживается на кровать рядом с разметавшимся Космосом. Тот не реагирует, только тянет ее руку и устраивает у себя на глазах, будто хочет спрятаться от того, что видит. Ассе должно быть противно. Не может быть наркоманов в стране советской. Вот анекдот. Это страны советской нет. А наркоманы есть всегда.***
Пчёла складывает документы в сейф, тушит лампу и еще пару минут стоит неподвижно, глядя в окно. Ветер гонит вдоль улицы листья, бумажки, еще какой-то мусор. Срывается мелкий дождик, от которого плачут окна. Москва отвратительна в ноябре. Пчёла покусывает губу и стучит перстнем по подоконнику. Ему как-то… Не так. С самого обеда не так, когда к Белому на минутку забежала жена. Влетела в офис, такая румяная свежая, пахнущая пудрой, цветами и еще чем-то своим, очень нежным. Саша властно, по-хозяйски смял ее чудные губы поцелуем. Пчёла, набравшись наглости, чмокнул в теплую гладкую щечку, за что получил подколку от Космоса, усмешку от Саши и долгий взгляд от Фила. А Оля, Оленька, рассмеялась, помахала рукой и упорхнула. Пчёлкин решительно отворачивается от окна, хватает пальто, вихрем сбегает по лестнице и нараспашку выскакивает на улицу. Ветер мигом забирается под одежду, кусает холодом за шею. Пчёла встряхивает рассыпавшимися кудрями и почти рычит от желания, чтобы это была Оля. Ее руки на его груди, ее зубы на его коже… Господи, что ж за наваждение?..***
Асса уходит от Космоса под утро, когда того отпускает и парень забывается тяжелым беспокойным сном. Задумчиво бредет, куда глаза глядят, кутаясь в просторное пальто и не особо скрываясь. В час собаки спят все – и охотники, и добыча. Не спят только такие, как она, неприкаянные. Ветер шуршит голыми ветками, шепчет что-то. Асса поддевает носком ботинка кучу мокрых листьев и глубоко вдыхает их запах. −Запах смерти и тлена. – говорит кто-то в голове. Асса не помнит, кто ей это говорил. Звезды над головой прячутся. Им не хочется смотреть на город порока, город грехов. Они видеть не хотят насмешку над человеческой природой, одетую в мешковатое пальто. Ассе нет дела до звезд. У нее почти сложился план. Запястье горит от прикосновения губ Космоса. Какой вздор. Она ведь не может чувствовать.