Теория смерти

      Тишина этих мест обманчива. В каждой ноте тишины скрывается предупреждение. Громкий крик об опасности. Голос Леса срывается до ультразвука, который не дано услышать человеческому уху.       Утренний туман рассеялся. Наступило траурное молчание.       Ночь, хватаясь за попадающиеся под руки ветки, пошатываясь, шла к спящему Лучнику. Не успела она приблизиться к нему и на пару метров, как прогнивший ствол предательски треснул и повалился вниз. Ночь последовала за ним. От резкого звука Лучник сонно распахнул глаза с пушистыми чёрными ресницами и, ещё не понимая, что происходит, улыбнулся так лучисто и искренне, как улыбаются младенцы. Он всегда так просыпался, потому что был счастлив, несмотря ни на какие проблемы.       Услышав глухой стон откуда-то из-за упавшего дерева, Лёша кинулся на помощь, отбросив черную тетрадь в сторону колчана, лежавшего неподалёку.       Хватаясь за холодные руки, Ночь поднялась с земли. За прошлый вечер Лучник изменился. Нет, не в поведении и не в чертах лица. Он состарился. Глазами. Бесконечно светлая синева исчезла, вместо неё явилась ледяная голубизна, ограниченная невидимыми стенами, построенными за одну ночь какими-то слишком взрослыми и слишком реальными для него мыслями.       Без слов, поддерживая друг друга, они подхватили остатки вещей и двинулись вперёд.       Искатели потеряли цель своего движения, смирившись с тем фактом, что из этой западни не сбежать. Они просто шли, чтобы поскорее умереть. Без сопротивления отдаться на растерзание зверью.       Земля становилась всё суше и горячее. Ночь слишком поздно заметила это:       - Лучник, что-то здесь не...       Из-под земли ударил поток раскалённого воздуха. Жгучее тепло пробежало по запястью и левой щеке. Задыхаясь от боли, Ночь коротко и хрипло крикнула и соскользнула с плеча своего напарника. Лёша поймал её под руку и, ускоряя шаг, стал лавировать между рвущимися из недр столбами. Адская поляна оказалась не слишком большой, но между сочной зелёной травой и безжизненной почвой росла трещина. Подойдя к самому краю, Лучник из последних сил перетолкнул скулившую от боли Ночь на другую сторону. Трещина, окружённая столбами раскалённого воздуха, стала расширяться, отгоняя юношу назад в западню.       - Лёша, прыгай, прыгай, Лёша, - шёпотом твердила Ночь, надеясь быть услышанной.       Но Лучник всё больше отдалялся. Им правил страх и чёртов инстинкт самосохранения.       За спиной били столбы обжигающего воздуха, под ногами осыпалась пересушенная земля, а на той стороне расщелины его ждали спасение и моя, только моя подопечная. Ждали и надеялись на лучшее.       Он решился. Он прыгнул.       Он не долетел.       Вцепившись в какой-то выступ, Лучник повис над пропастью.       "Разве ТАК я должен умереть? Просто разбиться и всё? Быстро и без боли? Неужто такая смерть бывает?" - мелькнула быстрая мысль в его уставшей, но совершенно трезвой голове.       На адской поляне воцарилась тишина. Кажется, аномальная зона устала злиться и решила прекратить жуткое представление.       Наверху зашуршали, и к краю пропасти подползло знакомое лицо с обуглившейся на щеке и ухе кожей.       - Ты в порядке? - неуверенно спросила Ночь, едва шевеля губами. У уголка её рта запеклась вишнёвая кровь.       - В полном, - бодро ответил голубоглазый юноша и лучезарно улыбнулся.       Ночь тоже улыбнулась. Вишнёвая корочка треснула и из-под неё, блестя, покатились крошечные алые капли. В тот момент Лёша пришёл к выводу, что неважно, в каком состоянии внешность человека. Если человек сам по себе прекрасен, то даже физические дефекты не смогут этого скрыть.       Тишину надорвало почти неслышное шипение, доносившееся из самых глубин земной трещины.       - Что это? - спросила искательница.       Оттуда поднимался туман. Поднимался очень и очень быстро.       Становилось труднее дышать.       - Давай руку! Скорее!       Лёша не слушал, а только устало посмотрел вниз.       - Лучник!       - Ночь, отойди от края!       - Что?!       - Отходи! Ну же!       Руки сами находили зацепки и тянули тело вверх. Туман поднимался по ногам всё ближе и ближе к лицу. Вместо дыхания из груди теперь вырывался глухой хрип, руки слабели, из глаз непроизвольно текли слёзы, их жгло всё сильнее и сильнее.       Наконец, ладони нащупали что-то холодное и мягкое. Трава. Добрался! Последний рывок! Но на него уже не было сил...       Ночь, схватив напарника за локти, оттаскивала его всё дальше и дальше от края в объятья сочной весенней травы.       Последнее, что видел голубоглазый Лучник, были обгоревшее запястье и близкие испуганные глаза искательницы. Темнота поглотила всё.       - Ночь! - прохрипел он. - Ночь! Где ты?       - Я здесь, здесь.       Её ладошка оказалась больно зажатой в его руке.       Голос Лучника, перебиваемый кашлем, дрожал, по щекам текли слёзы.       - Ночь! - шептал он. - Ноченька! Миленькая, я не вижу... Я ничего не вижу!