Теория смерти

      Мы сидели под корнями дуба. Ну как, сидели... Я сидела, а Лёша лежал у меня на руках. Он, постоянно кашляя кровью, едва мог дышать. Ему было страшно видеть темноту, а мне было страшно смотреть на его лицо. Его глаза. Они подёрнулись мутной пленкой, не моргали и словно выгорели, стали почти белыми.       - Ночь... - приступ кашля, хрип. - Ночь... Я...       Вновь кашель и кровь на губах.       - Я боюсь... смерти... Ночь...       Хрип, стон, кровь.       Он бредил, а я молчала. Я не хотела, чтобы он услышал дрожь в моём голосе, ему и без этого было очень страшно.       В попытке хоть как-то поддержать, я зарывалась руками в его волосы. И каждый раз, когда запястье касалось его лица, адская боль ударяла по мозгу. Но слышать слабеющий голос было куда больнее. Широкий бархатный голос, перебиваемый хрипом и кашлем. И от него всё сжималось, рвало и метало где-то глубоко внутри, там, где нет мозга, а есть что-то иное, более чувствительное и тонкое, чем разум. Наверное, это и называется душой. Она всё-таки есть.       Кровь становилась всё гуще и темнее. На её запах сбегались хищники. Приходилось отстреливаться из лука, но стрел было не так уж и много.       Под вечер с кровью вперемешку стали появляться ошмётки лёгких. Лёша задыхался.       - Ты не бойся, Лёша, мы с тобой ещё всех победим. Весь Лес вырубим! Слышишь?       Он испуганно посмотрел куда-то сквозь меня и улыбнулся. Сквозь боль. Широко и смело.       - Глупышка... - прохрипел он и закашлялся, брызгая кровью на куртку. - Отец... тетрадь...       Он кашлял. Из слепых глаз текли слёзы. Его рука вцепились в ворот моей куртки. Едва слышно, сдерживая кашель, он шепнул:       - Я... не хочу... мучиться... Пожалуйста...       Слёзы всё ещё катились по щекам. По детским мягким щекам они катились, окрашивались в алый и падали, падали, падали.       Моя слеза упала на его щёку. Лучник притих и протянул руку к моему лицу. Она была холодна.       - Не... плачь... мы... всего лишь... жалкие... люди... мы... должны... умирать...       Закашлялся.       - Не дай...умереть... в муках...       Я ясно запомнила жар головы, дрожь в пальцах. Его прерывистое дыхание, жжение в запястье и быстрый рывок. Хруст, всхлип. Обмякшее тело, пустые глаза. Глаза, в которых теперь не было боли и ужаса. В них был покой и бескрайняя рожь с близким звёздным небом.       Лучшее, что каждый может дать близкому - это избавление от боли. Я дала ему это избавление. Как истинный человек. Как истинный убийца.       Я долго прижимала его к себе, твердя "всех победим" и плача. Очнулась только ближе к полуночи, лёжа на его холодном плече и держась за окаменевшую руку.