Я найду тебя, гаденыш

А что если его правда никто не ценит? Раньше Пятый не загонялся по таким вещам - главное, что жив. А сейчас все по-другому. Слова Диего крепко въелись в мозг и, видимо, , не желая сдавать свои позиции, медленно разъедали его защитную стену по кирпичикам. Кракен и сам был тем ещё паразитом, разшатывая эту самую неприступную с виду стену неспеша, но эффективно. От этого хотелось выть лицом в подушку, но такую роскошь киллер позволить себе не мог. Слезы - для слабых. В комиссии никто не плакал, кроме разве что Лайлы и ещё нескольких шестерёнок, как любила называть людей Куратор. Эти шестерёнки плакали только при потере кого-то близкого - напарника к примеру. Пятый тоже терял близких людей. Их было мало, и почти все они ушли. Подросток не плакал - зачем? Слезами горю не поможешь. И если следовать этому правилу, то в глазах других можно прослыть бесчувственным, но очень опасным скотом, которому лучше не переходить дорогу. А для наёмного убийцы это важно, ведь никогда нельзя показывать собственную слабость и поворачиваться спиной к врагу. Можно сказать и проще на, примере ежа. Еж ведь весь из себя такой неприступный, утыканный колючками, а только спрячет иголки, как в мягкое пузико вонзятся острые когти лисы. А Пятый иголки спрятал. И тут же хитрая лиса - Диего - чувствительно оцарапала его. Хотя и он тоже хорош - довел Кракена до белого коления. После этого и не такое наговорить можно. Но разница все же есть. Слова Пятого - ложь, а Второго - правда, жестокая, но неоспоримая, сказанная в порыве гнева, но от этого не менее истинная. Мальчик хмыкает, врезаясь в какого-то недотепу, спешащего по каким-то своим серым и унылым делам, которые даже не войдут в историю. Недотепа тут же начинает ругаться, пытаясь собрать с мокрого после дождя, который теперь шел практически не прекращаясь, асфальта какие-то бумажки, явно такие же неважные, как и его жизнь. Пятый специально наступает на один из отчётов, которые недотепа, судя по мешкам под глазами, строчил всю ночь, и улыбается гаденько-гаденько. Если твой день испорчен - испорть его ещё кому-нибудь. Настроение тут же повышается. Бубнеж недотепы перерастает в злобное верещание и угрозы вызова полиции, на которые мальчик только фыркает. И проходит мимо, оставляя прохожего наедине со своими проблемами. Зато теперь Пятый не одинок, зато теперь не у него одного ужасное настроение. А ведь сейчас поздняя осень. Холодно. Странно, но подросток холода не чувствовал ровно до того момента, пока не вспомнил о погоде вокруг. Номер Пять кутается в форму, которая после продолжительной прогулки под дождем вся промокла и неприятно липла к телу. Подросток хмурится и прибавляет шагу. Сейчас бы в бар... А что, неплохая мысль, чтобы забыться. По вычислениям, в кои-то веки не математическим, Пятого, ближайший притон для алкоголиков, с гордым названием «Elite» на неоновой вывеске, находится где-то в паре кварталов отсюда. Стоит поторопиться. Бар круглосуточный, но по вечерам обычно устраиваются побоища, в которых подросток совершенно не собирается участвовать. В карманах не так много денег, поэтому идти в дорогой ресторан не вариант, тем более там официантам не все равно, сколько лет посетителю. В магазин вообще не вариант - алкоголь придется распивать на улице, на что Пятый не подписывался. Так что приходится довольствоваться дешёвой забегаловкой с банальным названием, никак не сочетающимся с обшарпанными стенами и заблеванным тротуаром перед входом. Киллер тяжело вздыхает - он надеялся на лучшее. Ну что ж, не прокатило. Зато виски ему продают сразу, даже не взглянув на покупателя. Да и напиток не так плох, учитывая небольшую цену. По словам постоянного клиента, видимо уже набухавшегося ровно настолько, чтобы не упасть в обморок, но приставать ко всем, кто попадет в его повреждённое после такого колличества водки полезрение, с этого виски уносит через десять минут после порции. Пятого не уносило, а очень даже наоборот заносило в поток грустных мыслей. Помнится, его бывший напарник поговаривал, что не стоит пить алкоголь, когда на душе плохо - станет ещё хуже. Так вот, он оказался прав. В опьяневший разум полезли всякие противные мысли. – "А что, если уйти из комиссии?" – Пятый трясет головой, пытаясь выбросить из нее эту чушь, но она не желает уходить, все крепче въедаясь в мозг. Надо выпить ещё... Подросток машет рукой, требуя повторить заказ, но бармен на это только непонимающе щурится, пыльной тряпкой натирая не менее пыльный бокал, размазывая по нему уже засохший слой грязи. – Ещё виски, – хрипит мальчик, подталкивая пустую емкость к мужчине за стойкой. Как ни странно в ответ не послышалось ожидаемое «тебе хватит». Только плеск наливаемого напитка и легкий перестук кубиков льда. Таймер даже не трудится поднять гудящую голову, нащупывая пальцами стакан. Сидит так около минуты, после чего резко опрокидывает алкоголь в себя, облизывая от чего-то пересохшие губы. Все звуки резко обостряются, ударяя по несчастному мозгу. Все кажется странным, и от этого тошнит. Скрип стекла, тщетно, но старательно натираемого барменом, режет уши. Подростку кажется, что все окружающие смотрят на него, вглядываясь в самую душу. Только вот у Пятого нет души (да и никогда не было) - вместо нее черная дыра, которая темнее даже костюма Диего. Подросток откидывает голову, расфокусированным взглядом уставившись в потолок, с которого свисает что-то, отдаленно напоминающее люстру. Рядом бубнит «постоянный клиент», на этот раз что-то о водке, и Пятый ждёт, когда тот уже напьется до потери пульса. Хотя и самому хочется. Тогда все проблемы уйдут. Уйдут же? Ещё один взмах кистью руки. Какой по счету? Видимо не первый, да и не второй, раз бармен запомнил, что это просьба налить ещё. Когда он в последний раз так напивался? Год, два назад? Может и десять. В комиссии время не так важно. В комиссии его полно. От этого задыхаешься, хотя кому-то власть над временем дарит ощущение защищённости и свободы. Но не Пятому. В комиссии безопасно, за ее пределами нет. Хотя кто ее знает, эту безопасность. Например тому недотепе, жизнь которому Таймер знатно подгадил, жить гораздо проще, чем любому киллеру из комиссии. Проще и безопаснее. Перед глазами все плывет, сил не остаётся даже на то, чтобы подтолкнуть пустой стакан к бармену. Удары собственного сердца звучат, как гром. – "Интересно, может это и есть напиться до потери пульса?" – проносится в уставшем разуме. Пятый проваливается в беспамятство.