Story of My Life

4 — 5 декабря, 2023 год В 3 часа ночи Курт просыпается из-за настойчивого звонка телефона. Он стонет, бесцельно хлопая ладонью по тумбочке, пытаясь обнаружить источник шума. Наконец находит и открывает один глаз, нахмуриваясь, когда видит лицо Блейна на экране. Нажимает на “принять” и подносит телефон к уху. — Блейн? — Курт! — Блейн практически кричит, и Курт отводит телефон. — Как хорошо, что ты не спишь, мне нужно срочно с тобой поговорить. Курт, хмурясь, садится на кровати. — Блейн, 3 часа ночи, — он облокачивается на изголовье и включают лампу на тумбочке. — Да, но мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас, немедленно, потому что это очень важно. Так, ладно, Блейн уже лепечет. Курт знает, в чём дело. — Блейн, ты пьян? За тобой приехать? — Нет! — снова кричит Блейн, но на этот раз резче. — Нет, ты не пьян, или нет, ты не хочешь, чтобы я за тобой приезжал? — Нет, не надо приезжать. Мне не нужно, чтобы ты за мной приезжал, Курт, знаешь почему? Давай, попробуй угадать. — Ты уже вызвал такси? — с надеждой спрашивает Курт, направление разговора начинает ему не нравиться. Блейн имитирует гудок. Серьезно, он абсолютно точно напился вхлам. — Неверно. Не проходите мимо, заработайте 200$. — Блейн, серьезно, ты сводишь меня с ума. Всё нормально? — Всё потрясающе, Курт, просто фантастически. И знаешь почему? — он делает глубокий вдох. — Потому что я больше не люблю тебя. Сердце Курта останавливается. — Что? — О да. С меня хватит. Ни капли тебя больше не люблю. Прощайте, чувства, навсегда. — Стой, Блейн, притормози, — Курт прижимает телефон ближе к уху. Почему сердце бьётся так чертовски быстро, почему рука так чертовски потеет, какого чёрта с ним происходит? — Я уже тормозил, Курт. Тормозил всю свою жизнь из-за тебя. Ты в курсе, что Трент бросил меня из-за тебя? В горле пересыхает. — Блейн... — Да, именно это он и сделал. Он сказал, что устал быть запасным вариантом, что даже ни будь ты рядом, ты всё равно будешь рядом, потому что я не мог выбросить тебя из головы. Он назвал меня эгоистом, потому что я вообще начал с ним встречаться, когда в моем сердце очевидно не было места больше ни для кого. А знаешь, что хуже всего? — Блейн, прошу, ты пьян. — Хуже всего то, что он был прав. Я был эгоистом, когда встречался с ним, на самом деле, когда встречался вообще с кем-либо, но хотел быть лишь с тобой. Но больше нет, потому что с меня хватит. — Ладно, Блейн, где ты, я выезжаю, — он скидывает ногу с кровати. — Мне не надо, чтобы ты приезжал за мной, Курт, ты не понимаешь? У меня есть другие друзья, они могут меня забрать. Ты мне не нужен. — Блейн, я правда думаю, что мы должны поговорить об этом, когда ты будешь трезв. — Ох, слишком поздно, мы уже говорим об этом, — живот скручивает. Господи, что это за чувства в груди, почему так больно? — Кстати, хочешь узнать ещё кое-что забавное? Я вообще ни с кем не встречался после расставания с Трентом. Знаешь, было очень весело. Смотреть, как ты ходишь на свидания вслепую, на свидания на одну ночь, пока я пытался собрать собственное дерьмо и забыть тебя. — Я не — — У нас с тобой одни и те же чертовы друзья, Курт, и я не знаю, знаешь ли ты, но Тина любит поговорить. — Чёрт, — Курт выпрямляется, ноги висят на краю кровати. — Блейн, послушай — — Нет, это ты послушай, Курт. С меня хватит. Я больше не люблю тебя. Совсем не люблю. Мне понадобилось 11 чёртовых лет, но наконец-то всё закончилось. Так что иди веселись с кем бы ты там сейчас ни встречался или трахался или что ты ещё там, чёрт возьми, делаешь в свободное время, пока не встречаешься со мной, потому что я завязал с тобой. — Блейн, прошу, давай поговорим об этом утром? — К чему утруждаться? Я сказал всё, что было нужно, — и на этом линия обрывается, разговор заканчивается. Курт пялится на телефон будто бы вечность. Господи, в груди всё также ноет, сердце пульсирует, ему ужасно, почему так чертовски —? Он вскидывает голову и пялится на стену огромными от ужаса глазами. О, нет. Вот чёрт. — Нет, — говорит он себе тихо, — что ты глупишь? И всё же он не может заставить себя залезть обратно под одеяло, телефон всё также крепко зажат в ладони, он боится, как бы не сломать его. Облизывает губы, одна единственная мысль всё кружит в голове. Я не хочу, чтобы Блейн перестал любить меня. Дыхание ускоряется. Глупая, нелогичная мысль. Так ведь? Глупо, нелогично, совершенно никакого смысла. Он ведь только и хотел, чтобы Блейн перестал его любить. Несколько раз, когда ему казалось, что это произошло, он чувствовал искреннее облегчение. Он лишь хочет, чтобы продолжалась их дружба. Блейн вообще хочет оставаться друзьями? То, как он сказал, что с него хватит, прозвучало, как финал... — Господи, — бормочет он. Наверняка, это проявления позднего нарциссизма. Как, чёрт возьми, он может расстраиваться из-за слов Блейна? Это же хорошо. Хорошо. Он тяжело сглатывает. Хорошо ведь, правда? Он не должен даже задаваться этим вопросом. Он смотрит на телефон, задумывается на мгновение, и нажимает на контакт Блейна в недавних. Вау, он даже не осознавал, как часто они с ним разговаривали. Два входящих и три исходящих только за последние пару дней. Он прикладывает телефон к уху и нахмуривается, попадая на голосовую почту. Звучит сигнал. — Блейн, прошу тебя, перезвони, когда получишь это сообщение. Я не... — он тяжело выдыхает, затем делает глубокий вдох. — Я только хочу удостовериться, что ты добрался до дома. Перезвони мне, пожалуйста? Он заканчивает звонок, кладет телефон на колени и продолжает пялиться на стену. Это точно какой-то нарциссический кризис. Всю свою жизнь Блейн любил его, и он вырос, слишком привыкнув к этому факту. К тому же, он не может отрицать, что в последнее время мысль о том, что кто-то настолько потрясающий и хороший, как Блейн, мог испытывать к нему симпатию, согревала его. Чёрт, он думал о Блейне, как о “потрясающем” слишком много. Он стонет и падает на матрас. Он винит во всём Мерседес. Это она вбила ему в голову дурацкую идею о том, что Блейн взрослый и нормально пялиться на друга, на его фантастическую задницу, на его красивые глаза, на мягкие, идеальные для поцелуев губы... Он крепко зажмуривает глаза. Почему теперь он думает о губах Блейна? Почему он уже так давно вспоминает о том Новом годе, когда Блейн поцеловал его? Он так хорошо целовался, хоть поцелуй и был коротким. Боже, а как покраснели его щеки, когда он очень громко дал понять Курту, что трахался... Нет, это точно какой-то кризис. Боже, откуда взялись все эти мысли? Внутри будто бы произошел чёртов взрыв и вдруг всё, что он может видеть, — Блейн, Блейн, Блейн. Блейн целует его в Новый год, он танцует с Блейном на свадьбе Тины и Куинн, Блейн обнимает его после расставания с Коди, Блейн улыбается ему, Блейн звонит ему поздно вечером просто чтобы поговорить, Блейн... Он резко выдыхает и очень напряженно смотрит в потолок. — Я ничего не чувствую к Блейну. Потому что так и есть. Он не может. Если бы у него были чувства к Блейну, он бы заметил раньше, так ведь? Он видит его почти каждый чёртов день, тем более сейчас, перед свадьбой Купера. Он знает его долбанные 11 лет. Он бы заметил чувства к Блейну, верно? Он закрывает глаза и повторяет, на этот раз мягче: — Я ничего не чувствую к Блейну. Он стонет, сердце грохочет, голос Блейна говорит ему, что совсем его не любит. Он переворачивается лицом в матрас и утыкается носом в одеяло. — Я ничего не чувствую к Блейну. Он думает, сколько еще раз нужно это повторить, чтобы поверить на самом деле.

***

Утром он просыпается не из-за будильника и даже не из-за неприятного спазма в шее из-за сна без подушки. Дверной звонок. Один, два, затем три раза. Он стонет, садится , ноги уже наполовину свешиваются с кровати. Он трёт шею, что немного уменьшает боль, и направляется к двери, звонок звенит в четвертый раз. В дверь стучат, и он слышит голос Блейна. — Курт, я знаю, что ты там. Пожалуйста, открой дверь. Сердце пропускает удар, он зажмуривает на секунду глаза, пытаясь взять дыхание под контроль. Это всего лишь Блейн. Блейн, которого он знает вечность. Потрясающий Блейн и самый замечательный человек, что встречал Курт. Блейн, который совсем его не любит. Он качает головой и осторожно открывает три замка на двери. Распахивая дверь, он видит совершенно взъерошенного Блейна. Вместо привычных линз — очки, даже на волосах ни капли геля. Он смотрит на Курта красными глазами, держа дрожащей рукой стакан кофе. Он — самое красивое создание, что видел Курт. — О, слава Богу, — Блейн тут же набрасывается на Курта. Тот шокированно позволяет Блейну крепко себя обнять, задумываясь, замечал ли он хоть раз, насколько у Блейна крепкое и компактное тело. — Я думал, ты не откроешь. Думал, ты меня ненавидишь. Курт сглатывает комок в горле и мягко отстраняется от Блейна. — Я бы никогда не смог тебя ненавидеть, Блейн, — говорит он нежно, слова сидят тяжелым грузом на языке. Господи, он в полной заднице. — Чёрт, Курт, прости меня, пожалуйста, — на глазах Блейна выступают слезы. — Не надо было звонить тебе вчера. Я был пьян, это очевидно, и друзья меня спровоцировали, и я — в общем, это не важно. Не надо было тебе звонить и определенно не надо было говорить тебе все эти вещи, напившись вхлам. Мне так, так жаль. Я совсем, совсем тебя не люблю. — Блейн, всё нормально. Мы все совершаем глупости, когда напиваемся. — Да, но это было... боже, — Блейн качает головой и делает глоток кофе. — Я даже не знаю, что на меня нашло. Друзья просто доставали меня, и вдруг сказать, что я больше не люблю тебя, стало самой важной вещью в мире. Курт сжимает челюсть, изо всех сил стараясь не показать, как сильно ранит слышать эти слова. — Так значит, это правда? Больше не любишь? Это был не просто пьяный лепет? Блейн смотрит на него мгновение и неосознанно облизывает губы. Затем коротко кивает. — Но не надо было говорить это так, а может быть, и вообще. Боже, я даже не помню всё, что наговорил тебе, но то, что помню... — он смотрит на Курта из-под ресниц, из-за чего его дурацкие глаза блестят еще ярче. — Скажем так, я бы не стал тебя винить, если бы ты меня возненавидел. — Я же сказал, Блейн, я никогда не смог бы тебя ненавидеть. Хей, — он кладет руку Блейну на плечо, когда тот отводит взгляд. — Я серьезно. Никогда, никогда не смог бы тебя ненавидеть. Блейн снова встречает его взгляд, на глазах выступают новые слезы. Он быстро кивает и спешит снова обнять Курта. На этот раз Курт тут же отвечает, задумываясь, как ему понадобилось так много времени, чтобы осознать, что Блейн абсолютно идеально помещается в его руки и чувствуется напротив его тела. — Теперь всё наладится, — шепчет Блейн. — Обещаю, Курт. Больше никаких странностей. Всё так наладится. — Да, — шепчет Курт, сердце гремит в груди, кровь шумит в ушах. Руки трясутся на пояснице Блейна. Если вчера у него не получилось себя убедить, то прямо сейчас он знает, что потерян. Видеть Блейна, обнимать его — всё это лишь подтвердило правду. Курт не хочет, чтобы Блейн перестал его любить не из-за нарциссического кризиса. Он не хочет, чтобы Блейн перестал его любить, потому что Блейн ему нравится. Курт будто бы впервые его видит, впервые обнимает, и всё равно это так же чудесно, как всегда. Он утыкается носом в изгиб шеи Блейна, тёплый, мускусный аромат его одеколона заполняет нос. Он вздыхает, понимая, что вот оно. Вот оно, наказание, за годы игнорирования Блейна. Теперь ему придется переживать боль неразделенной любви к мужчине, который 11 лет любил его. Но больше не любит. Блейн больше его не любит, совершенно точно имел это в виду, несмотря на алкоголь в системе. Именно когда Курт осознает, что у него есть чувства к Блейну. — Всё будет намного лучше, — шепчет он, прижимая Блейна еще ближе.