***
В тот день, Курута наконец, собрал все, что ему нужно: все жизни пауков и все алые глаза. Он умирал на поле боя, пока кто-то не подошел близко, шепча, что все будет хорошо. Его смерть должна была быть мучительной, медленной, но чьи-то руки приятно касались волос, поглаживая и показывая, что он не один, давая лживую надежду, ведь он ставил условия, что должны были исполниться с минуты на минуту. Он улыбнулся, попадая во тьму с надеждой уйти без боли, что сковывала тело. Ранним утром телефон Гона зазвонил, а в трубке прозвучал громкий, кричащий голос Леорио, сообщающий, что Курапика умирает. В тот жень Гон сорвался с острова как ядро из пушки, как и Киллуа. Их друг умирал на белых простынях с кучей аппаратов, как Он когда-то. Ему могла бы помочь Аллука, но что если она не сможет? Гон об таком и думать не хотел. Этим вечером он был уже на месте: в Йоркшине. Дорога до больницы заняла полчаса. Поиск нужной палаты — десять. В палате пахнет медикаментами, хором. Хочется заткнуть нос, тут только Он, Леорио и Курапика. — Как он? — Не смело спрашивает Гон. — Состояние не стабильно. Шансы на выживание уменьшаются. — Не утешительно сообщает Леорио, изучая бумаги, на тумбе. — Каковы шансы? — Вздыхая спрашивает тот, подходя к кровати, где лежал Курапика. Бледный, похожий на трупа, в бинтах и с капельницами, с растрепанными волосами и влажной тряпочкой на волосах. — Меньше сорока процентов. — Строго сообщает он, оборачиваясь на Гона. — Скоро прибудет Киллуа и Аллука. Они уже недалеко, так же скоро придет его возможный шанс на спасение. — Добавляет Леорио, начиная изучать показания приборов. — Шанс? — Спрашивает Гон, садясь на стул около кровати и беря Куруту за руку. — Да, говорят, что тот человек может спасти его. — Поясняет Леорио, когда в палату входит Киллуа и Аллука. Беловолосый здоровается и проходит к Курапике, разглядывая, пока Аллука расспрашивает Гона обо всем, что тот делал. — Леорио, мы ведь ждем только того человека? Кто он? — Сразу спрашивает беловолосый. — Этот человек использует нэн и является специализатором. Он сам предложил помощь, узнав о ситуации. — Поясняет он, снимая очки, протирая их тканью халата. — Понятно. Он точно сможет помочь? — Спрашивают Гон и Киллуа вместе. Столько времени прошло, а они все еще понимают друг—друга. — Говорят, что он или она спасли многих, но всему есть предел, верно? — Говорит тот, немного напрягаясь. В коридоре слышен тихий топот шагов. Три человека. — Два взрослых и ребенок? — Хмуриться Киллуа. — Ближется к нам. — Говорит Гон, поднимаясь и отходя в сторону. Так же поступает и Аллука, будто чувствуя что—то. Топот шагов останавливается у двери. Шорохи ткани, а после дверь открывается. В проеме стоят два врача и девочка, на вид лет тринадцати, с накинутым на плечи белым халатом. — Приступайте. — Говорит один из врачей, что явно главнее и старше. Девочка молчит, проходя внутрь, к кровати и встречая настороженные и удивленные взгляды. Мизуки рассматривает парня на кровати: еще молод, красив, а уже умирает на глазах. Непроизвольно вздох срывается с губ, а рука убирает влажную тряпочку со лба. Темная аура за спиной сгущается. — Успокойся. — Кидает та, даже не обернувшись на источник, проглаживая парня по волосам, убирая их со лба. — Кто ты и что ты делаешь? — Начинает Золдик, а заканчивает Фрикс. — Тот кто нужно и делаю я свою работу. — Грубо отрезает та, наклоняясь и касаясь своим лбом лба Куруты. Гон и Золдик оба открыли рты от удивления: один от того, кем являлась девочка, а другой от такого ответа. — Оба успокойтесь и сядьте. — Вмешался Леорио, наблюдая. — И давно он так? — Спрашивает та, выпрямляясь. — Несколько дней. Состояние все хуже и хуже. — Отвечает Леорио, смотря на то, как та садится на стул около кровати. — Три часа с перерывом в пятнадцать–двадцать минут между каждым часом. И пачка обезболивающих для меня. — Кидает та врачу, что послушно уходит. — Три часа чего? — Интересуется Гон, хмурясь. — Такие вещи по щелчку не стираются, молодой человек. — Тянет та, ожидая чего–то. — Понял. — Кротко отвечает тот и тоже начинает ждать. Вскоре все начинается с того, что девушка, не долго думая, стягивает с парня верх больничный одежды, кладя одну руку на его грудь в зоне сердца, а другую на свое. Час. Девушка с потом на лбу оседает на пол. Температура ее тела поднялась, а ведь это только начало. Врач машинально протягивает ей таблетки и стакан воды. Второй. Она сидит на краю его постели, взмокшая. Перед глазами начинает медленно плыть. Остается совсем немного. Голова болит нещадно. Третий. В глазах плывет, обезболивающее не помогло. Ноги уже не держат, но все кончилось. Сознание медленно затягивает пеленой разных цветов, а звуки смешиваются в гул. Дальше — его воспоминания, связанные с условиями нэн, что та стерла под чистую, вся боль и утрата. Просыпается она в той же палате, на койке, что прикатили к пациенту. Рука сжимает что—то. Чуть позже выясняется, что это рука того парня. Теплая. Мизуки отпускает его руку, приподнимаясь на локтях. За окном ночь. Голова еще немного побаливает, общее состояние в норме. — Около пяти часов? Может восемь? Нужно уходить. — Шепчет та, но вдруг останавливается, чувствуя чужую руку, что шарит по ее простыни, в поисках ее руки. Что-то внутри противно щелкает, от чего та ложиться обратно, накрывая руку парня своей и сплетая пальцы. Она не могла в него влюбиться. Не могла же? Немного подумав Мизуки проваливается в сон. Курапика впервые приходит в сознание в то время, когда девушка просыпается. В одно время. Часть тихого шепота девушки он умело пропускает, но не исчезнувшее прикосновения с руки. Ощущение, что он держал кого—то за руку не спешит пропасть и он, поддавшись чувствам, спешит снова найти ту руку. Эта рука кажется сонному парню чем-то до безумия важным, как надувной спасательный круг для того, кто не умеет плавать и случайно упал с корабля. Найдя ее руку, он снова засыпает, начиная смотреть уже настоящие сны, а не черноту, как ранее. Утро для Курапики начинается с шума справа. Видно, что стараются не шуметь, но металлический звон все равно скрыть не удается. Курапика жмурится. Шум вскоре исчезает, но в палату входит его друг, что за два дня взял привычку громко желать парню «Доброго утра» как тот и сделал сейчас, заходя внутрь палаты. — А можно потише, Леорио? — Сонно тянет Курута, чем вызывает огромное удивления Леорио, что замирает на месте. — Курапика? — Спрашивает тот, в надежде, что ему не приснилось. — Дай поспать, Леорио. — Отвечает тот, чем добивает докторишку, который быстро набирает смс Гону и Киллуа, о том, что их друг очнулся, попутно выходя из палаты и спеша к главному врачу. В час дня Курапику все же утягивают на полный мед осмотр, который требовался задумчивому парню в срочном порядке, как и той, кто его «лечила». На осмотр его сопровождал Леорио: от кабинета до кабинета, собирая все справки и бумажки. Лишь на выходе из медблока они натыкаются на Мизуки, которая только идет на осмотр. Видя Леорио и Курапику на ногах, она улыбается и здоровается с ними жестом, пока они были достаточно далеко. — Доброе утро, Мизуки! Спасибо вам за нашего друга! — Говоря громко это Леорио низко кланяется ей, привлекая внимание людей. Девушка же спешит поднять его за плечи. — Доброе утро, Леорио, если я не ошибаюсь. Прекратите кланяться и подниметесь, вы привлекли к нам слишком много внимания. — Говорит та, наконец оглядываясь на Куруту в больничной одежде. — Рада, что ты уже на ногах. Ты молодец. Большой молодец. — Говорит та Куруте, что не понимает всего происходящего. Леорио в очередной раз благодарит ту, а она обещается зайти к Куруте вечером, после дел и процедур, обосновывая все тем, что им нужно поговорить. Наступает вечер. Небо окрашивается цветами заходящего за горизонт солнца. В палате Куруты собрались все его друзья, рассказывая свои истории. Курапике значительно лучше, но все же Леорио настоял на отказе от прогулки по улицам. Леорио ждет Мицуки, как и сам Курута. В дверь палаты негромко стучат. — Войдите. — Откликается Гон. Дверь открывается и в палату входит Мицуки. Все тот же белый висящий на плечах халат, та же прическа, но одежда под халатом изменилась: белая блуза, черный джинсовый сарафан, носочки и белые кроссовки. Пальцы в пластырях, очки в кармашке. — Не помешала? — Интересуется русоволосая. — Нет. — Отвечает Аллука, подходя к гостье и беря ее за руку и проводя в палату. — Спасибо за него. — Говорит Киллуа, пока Аллука сажает гостью на кровать с Курапикой и сама садиться рядом. — Так вы расскажите, как я выжил или.? — Спрашивает тот. — Я стерла твои установки и клятвы, связанные с нэн силой. — Четко ответила двушка, начиная играть с Аллукой в ладушки. Курапика удивленно расширил глаза. Все его удивление и негодование было написано на лице. — Браатик, а можно Наника тоже поиграет с Мизуки в ладушки? — Говорит Аллука сквозь игру. — Хорошо. Секрет за секрет. — Вздыхает Киллуа. — Ура. — Говорит девочка, тут же меняясь на Нанику. — Играем еще? — Интересуется Мицуки, будто бы ничего не произошло. — Да, Мицуки. — Соглашается Наника и девочки снова играют, пока все думают о чем—то. — Мицуки. Хочешь я уберу? — Спрашивает Наника, заставляя Киллуа и Гона вздрогнуть. — Не нужно, твой брат будет ругаться. — Отвечает та в ответ и улыбается ей. Девочка напротив расстраивается. — Но болит же, да? — Уточняет Наника, получая согласный кивок. — Я тогда уберу все равно. — Бурчит та и случайно падает на гостью, валя ее на Курапику, который быстро реагирует и ловит Мицуки за плечи. — Осторожнее. — Говорит он. — Курапика, держи ее. — Приказным тоном тянет Наника. Он не понимает зачем, но держит, не сильно, но крепко. —Наника не. — Успевает лишь сказать та в тот момент, когда перед глазами яркими пятнами начинает расползаться черное пятно. Наника все же стерла боль, но погрузила Мицуки в сон, на руках у Куруты, что, кажется был не против, поскольку узнал, что обязан ей жизнью. Проходит неделя. Она каждый день посещает его, говоря, что это последний, но всегда срывается, поддавшись эмоциям. Сколько же всего он пережил. Курута восстанавливается, проводя вечера в ее присутствии, привыкая к ней, привязываясь. Первую ночь он не спал, думая о смысле жизни, но после, решил, что неспроста ему не дали уйти. В день выписки он понимает, что ему стоит купить или снять комнату, а тут так удачно она встречает его и предлагает пожить в доме семьи, сообщая, что те не против и поживут в квартире, оставив им дом около леса. В тот день они собираются и уезжают туда. У Курапики почти нет вещей: пара костюмов, повседневный наряд из белой рубашки и черных джинс, ботинок, немного нижнего белья и личных принадлежностей. У Мицуки все уже там. Узнав о количестве теплых вещей, девушка взбунтовалась, потащив его по магазинам в поисках теплой одежды. Забота несколько смущала его как и то, сколько времени она потратила в поисках отличной комбинации к синему свитеру, который выбрал он. Когда поиски были закончены эта «неугомонная» еще и отобрала у него одну из сумок, сказав, что так легче. Вскоре они прибыли на место: небольшие населенные территории, лес, много леса. Воздух был прохладным, когда Мицуки поворачивала ключ в замке на двери. Внутренность дома встретила холодом и тишиной. — Проходи. Я сейчас включу свет и отопление. — Не громко сообщает та исчезая в темном походе. Щелчок. Загорается свет. Деревянные полы, имитация дерева на стенах, необычно, но тем не менее уютно. Мицуки сразу же сует парню тапки в руки. — Босиком нельзя. Пол холодный. — Кратко и четко аргументирует та и сама переобувается. — Сначала комнату покажу, потом обед, согласен? — Спрашивает та, снова утасктвая у Курапики сумку.Он останется с ней. Будет рядом, пока та может спокойно засыпать в одной комнате с ним. Пока он не найдет новое хобби, работу.