От тепла и обратно

13 октября 2019

      Вокруг октября сгущались заморозки, стремительно опадавшая тёмная листва сворачивалась и громко хрустела под тяжёлыми подошвами ботинок. Алика почесала нос о поднятый воротник кожанки и воровато огляделась по сторонам. Илья, придерживая на плече лямку видавшего виды рюкзака, заводил их всё дальше и дальше. Как-то совсем незаметно парковая зона сменилась несколько жутковатой лесополосой с бетонными блоками, узенькими тропками и спусками и подъёмами. А ведь они даже не ныряли ни через какую дыру в заборе!       Вдалеке прогремел собачий лай. Внутренне содрогнувшись, Алика поспешила поравняться с Ильёй и спрятала руки в карманы. Он обернулся и мягко приподнял уголки губ, пробормотав, что они почти пришли. Куда пришли, зачем пришли — Алика так и не удосужилась узнать, пускай они шастали по городу уже без малого два часа.         Почему вдруг из десятков окружающих её людей, чтобы научиться доверять, Алика снова выбрала Илью, даже шут, наверное, не знал — хорошо, если догадывался сам Сатана.       Да это было не так уж и важно. По крайней мере, до тех пор, пока ей нравилось, изредка перебрасываясь фразами, идти рядом с Ильей — идти за ним.   Удивительно спокойно.       — Мы пришли, — тихонько мурлыкнул Илья, осторожно прихватывая Алику за локоть, чтобы помочь переступить через искорёженные железные листы.       Миновав проржавелые трубы, они поднялись на некое подобие смотровой площадки. За поваленным деревом дорога обрывалась — открывались виды на заброшенную часть города: полуразрушенный речной порт с облезшими кораблями, выбитые окна в зданиях, обрубки рельсовых путей. А чуть дальше бледно-голубая широкая лента реки сверкала под холодным солнцем.       — Пре-елесть, — с деланой ядовитостью протянула Алика, втайне наслаждаясь картиной.       Она искренне любила такие места — дикие, заброшенные, забытые, настоящие джунгли посреди оживлённого крупного города. В них одиночество и отрешённость от суеты мира ощущалась особенно сладостно.       — Мне здесь нравится. Уверен — тебе тоже, — скептически хмыкнул Илья из-за спины.       Алика закатила глаза. Он и вправду знал её лучше, чем кто-либо ещё: чем мама, которая начала наконец строить свою собственную личную жизнь, чем сводный братец, вечно пытавшийся её растрясти, — глупо было кривляться, да и несолидно. Глубоко вдохнув сладковатый воздух, Алика развернулась к Илье и приподняла бровь. Пока она наслаждалась видом, он успел выпотрошить рюкзак, так что теперь на стволе дерева расположился клетчатый плед (крайне пошлый, по мнению Алики!), а под ним на земле — две бутылки из тёмного стекла. Алкоголь.       — Однако, — выдохнула она, мягко подступая к дереву.       — И всё? Ты даже не удивишься? — разочарованно и поразительно очаровательно сдвинул брови Илья.       С самодовольной ухмылкой Алика примостилась на самом краю ствола и, выдержав торжественную паузу, лениво пояснила:       — У тебя был такой загадочный вид, с каким готовят или убийства, или сюрпризы. Вряд ли ты потащил меня убивать. Так что давай колись, к чему всё это.       — Как всегда: безукоризненная логика и потрясающие сравнения! Спасибо, что не клеймишь меня убивцем, — покачал он головой и опустился рядом. — Решил, что раз уж у тебя появились дела здесь, то грех не воспользоваться шансом и не отпраздновать.       Бутылки тоненько звякнули, когда Илья небрежно, только лишь за горлышки, поднял их с земли и протянул Алике. Солнечные лучи скользнули по тёмному стеклу и вспыхнули на широком серебристом кольце. Стараясь не сталкиваться с пальцами Ильи — тёплыми, в отличие от её вечно холодных рук, — Алика схватила бутылку и сосредоточенно глянула на этикетку. В алкоголе она не понимала ничего, кроме того, что он вреден: не могло быть полезным хоть капельку вещество, срывающее маски и крыши.       — Я не пью, — рассеянно прокрутила бутылку в руках она. — Неужели забыл?       — Это совсем лёгкий алкоголь.       — Эль — лёгкий?       — Да там от эля одно красивое название. Крепость маленькая. Тут одной бутылки не хватит, чтобы опьянеть. Просто нам надо расслабиться. День сегодня такой.       Илья по-хозяйски забрал у неё бутылку, сорвал крышку и всунул обратно в руки. Потом так же быстро разделался со своей и завис. Только кончики пальцев глухо затарабанили по стеклу.       — Какой «такой»? — переспросила Алика, принюхиваясь к элю. Приятно пахло фруктами и ягодами. Видимо, от эля действительно осталось одно название, а остальное — добавки. — Что праздновать-то?       Илья встряхнул головой, и меланхоличная задумчивость в то же мгновение сменилась весёлостью. Алика заинтересованно повела бровью, разглядывая его лицо. В блёклом предсумеречном свете мерцали редкие веснушки и тонкий рубец на носу.       — А ты не помнишь? В этот день мы с тобой первый раз вместе пошли домой. Точнее, — Илья щедро хлебнул с горла, — ты милостиво позволила себя проводить. Топать было минут пятнадцать, а мы шли полчаса, если не больше.       — Полтора, — аккуратно поправила Алика, настукивая кольцами навязчивую мелодийку по стеклу.       — Да… Говорили… О всяком. Вели эти псевдофилософские разговоры о жизни, а на самом деле тупо сплетничали про наших придурков!       Илья запустил пятерню в волосы, щурясь на маленький круг солнца, и мечтательно разулыбался. Алика едва не захлебнулась вдохом. Судорожно выдохнув, она попыталась перехватить бутылку покрепче вдруг ослабевшими пальцами. Верхняя губа тревожно запульсировала в ответ на воспоминания, которые должны были остаться нетронутыми, запечатанными в глубинах памяти, но сейчас неудержимо рвались прочь.       Вспоминалось, как они сидели за одной партой, рисуя в тетрадях друг друга и играя в крестики-нолики на литературе; как ходили в кино вдвоём просто так, исключительно чтобы понаблюдать за сплетнями в классе; как Илья провожал её до подъезда и как его горячие пальцы каждый раз смыкались на её запястье, так что прежде чем распрощаться, они ещё мгновение смотрели друг другу в глаза. Совсем без слов.       Алика несмело пригубила эль. От него легонько защипало на языке, следом немедленно странное тепло защекотало в груди. С губ сорвался недоверчивый смешок. Поразительно, что ничего не забылось!       — И ты уверен, что это было тринадцатого октября? — прохрипела она.       — Более чем, — расплылся в той самой раздражающей самодовольной улыбочке Илья.       — Небось ещё и пятница.       — Ты помнишь! Да, была пятница.       — О! Ну тогда чему я удивляюсь! — фыркнула Алика и сделала жадный глоток в попытке унять холодную дрожь, ни с того ни с сего её охватившую.       Вкуса практически не почувствовала.       — Я каждый год вспоминал этот день. Мне он всегда казался важным, потому что… Ну, знаешь, потому что в этот день мы стали как будто… Ближе? — пожал он плечами и с надеждой посмотрел на Алику. — Думаю, именно тогда мы стали друзьями. Ты стала мне другом, одним из немногих близких людей, которые меня понимали. Принимали. Только вот наше упрямство и неумение разговаривать…       От тёплого взгляда Ильи становилось не по себе: и тело слабело, и воспоминания всплывали одно за другим, и пальцы всё крепче вцеплялись в бутылку, как в спасательный круг. Только эль не помогал, как бы ни утверждали все вокруг спасительную силу алкоголя, не размывал болезненные воспоминания, переступать через которые — что по стеклу босиком ходить.       Вспыхнули старые шрамы в сознании: болезненная хватка старшего приятеля Ильи на её плечах и его растерянный взгляд из-за плеча, холодно пустующий стул рядом, хлёсткая пощёчина, тонкие подставы, бесконечная гонка по кругу, неслучайные столкновения и острые взгляды, неотрывно направленные друг на друга два года. И тёплые руки, бережно стирающие слёзы с щёк.       Сердце заколотилось быстрее, и дыхание затерялось на миг. Улучив момент, Илья придвинулся к ней. Теперь можно было не просто услышать его дыхание — ощутить жар. Однако Алика не шелохнулась, только задушенно добавила:       — А ещё амбиции, гордость… Как глупо.       — И гордость. Знаешь, я очень жалею, что мы не общались два года. Нормально не общались, а вместо этого смотрели друг на друга свысока и соревновались в том, в чём не надо было. Мне не хватало… Наших разговоров.       «Мне тоже», — хотелось признаться в ответ. Да только не вышло. Вместо этого Алика резко схватила Илью за запястье. Под ледяными кончиками пальцев живым пламенем бешено колотился его пульс. Голову кружило от мыслей, воспоминаний и странного притяжения — нужно было сказать многое, но получилось лишь выдавить:       — За то, чтобы больше не отдаляться?       Алика тихонько коснулась горлышка бутылки Ильи своей.       — За то, чтобы стать ещё ближе, — лукаво усмехнулся он в ответ.       Они выпили. Делали большие глотки, не отводя взгляда друг от друга ни на миг. Пальцы намертво сомкнулись на обнажённом запястье Ильи, тепло его тела отдавалось зудом на щеках, лёгким шумом в ушах и стремительно пересыхающими губами. Алика не могла отвести взгляд от завораживающей черноты его зрачков и, кажется, теперь понимала, как можно тонуть в глазах человека. Она не поняла, в какой момент они оказались непозволительно близко друг к другу: ещё миллиметр — и точно коснулись бы носами.       — Ненавижу, когда ты тормозишь! — пылко выдохнула она ему в самые губы. — Поцелуй меня.       Рука дрогнула. Пульс Ильи потерялся.       Его губы бережно захватили её верхнюю губу, успокаивая пульсацию. Алика неловко повторила за Ильёй, слабо скользя пальцами по тыльной стороне его ладони. Она видела, слышала, читала, что при поцелуях люди обычно закрывают глаза. Они не смогли. Алика с жадностью рассматривала лицо Ильи: его тёмно-рыжую короткую щетину, точки родинок, терявшиеся в веснушках, и подрагивающие ресницы — казалось важным запомнить этот случайный порыв в деталях.       Илье, наверняка, хотелось того же.       Отпускали они друг друга медленно, но всё же в смущении. Даже взгляды поспешили развести в стороны. Илья тут же растерянно взъерошил волосы, как будто из них двоих именно он никогда не целовался, а вовсе не Алика. Она отвернулась: её лихорадило.       Алика натянула рукава водолазки по самые фаланги дрожащих пальцев и сплела руки в замок до боли. Ноги не чувствовали земли, но это опьянение было удивительно приятным. Чтобы не выдать волнения, перемешавшегося с возбуждением, она постаралась как можно небрежнее усмехнуться:       — Знаешь, а мне понравилось. Надо будет как-нибудь повторить.        Голос сорвался.       — Надо… — эхом отозвался Илья, похоже, не меньше её оглушённый этим порывом.       Поцелуй вспыхнул в сознании, но не согрел, а обжёг холодом какого-то первобытного необъяснимого страха. Рука сама потянулась к отставленной бутылке. Неровные торопливые глотки расклеили ссохшееся горло, так что можно было предупреждающе прохрипеть:       — Я пошутила.       — Я знаю, — понимающе кивнул Илья и бережно накрыл её пальцы, сжавшие мягкий плед. — Не замёрзла? Могу проводить тебя до Паши.       — Нет, жарко. Давай ещё посидим.       Алика отрешённо покачала головой и взяла Илью за руку. Стало спокойней.