Алфавит

Виллентретенмерт говорил Саэсентессис, что в человеческом мире ей нужно новое имя. Такое, чтобы еле ворочающиеся во ртах языки могли его произнести, не завязавшись узлом. У него, к примеру, в том мире, в человеческом, хрупком, ненадёжном теле, было имя Борх Три Галки. Саэсентессис назвалась Саскией. Она, всё чаще перед выходом в новый, неизведанный мир принимая обличье молодой девушки, подлезала под крыло отца, прижав к груди колени, и внимала его речам. Раньше, вспоминал Виллентретенмерт, предаваясь ностальгии, всё было наоборот: когда Саэсентессис только родилась, разворошив плотную чёрную скорлупу и тонко пища, он держал её, маленькую, с крохотными острыми чешуйками, в человеческих руках. Теперь же она, прижав ладонь к его чешуе, слушала танец огненного вихря под прочной шкурой и внимала его мудрости. Виллентретенмерт говорил ей: люди – самые любопытные существа на свете. Не упускай любой возможности узнать их лучше, Саэсентессис. Не забывай предательства, но и не забывай милосердия. Не давай горячке ярости брать верх, когда нужна холодная голова. Будь мудра. Будь верна взрощенным в сердце идеалам. Защищай жизни достойных и простых нелюдей и людей. Умей зажигать в сердцах то же пламя, что живёт у тебя в груди. Саския слушала – маленькими, смешными ушами. Её каштановые тяжёлые волосы отливали на солнце сверкающим золотом. Как прекрасная чешуя её отца. Перед тем как уйти, Виллентретенмерт строго-настрого наказал ей ничего не бояться, и Саския – совсем как человек! – усмехнулась. - Я ничего не боюсь, отец. Ты слишком многому меня научил, чтобы я хоть чего-то боялась. Он благосклонно, сверкая чешуйками, склонил голову, а затем величаво взмахнул крыльями, возносясь в небо, и устремился вдаль. Саския глядела ему вслед, прикрыв глаза ладонью от ветра и солнца, пока он не исчез из виду. Затем развернулась, отряхнула одежду – и пошла своей дорогой, не чувствуя ни капли страха или сомнения: у неё был самый лучший, самый мудрый наставник из всех возможных.