Разбитое зеркало

Кайдановский разбирает хлам в их с Сашей комнате и притаскивает на всеобщее обозрение гитару. Он признается, что играла Саша, пока кислота не оставила на её руках ожоги. Ей неимоверно повезло, что то были жалкие капли, но прожгли они пальцы практически до костей. Супруги стараются не вспоминать ту вылазку, из которой они выбрались лишь чудом и усилиями Бродяги. В столовой собирается чуть ли не весь шаттердом, чтобы найти героя, не убивающего кайдзю, — этим уже никого не удивишь, — а умеющего играть на чудо-инструменте. — Есть хоть один талантливый человек? — зычно кричит Саша и рвано, но ласково водит изуродованными пальцами по струнам. Выступить никто не спешит, а Райли про себя улыбается воспоминаниям. Еще до первого нападения кайдзю Йенси учил играть младшего брата на гитаре. Райли отнекивался, Райли не хотел, но аргумент «девчонок кадрить будешь» подействовал безотказно. Райли, который как оказалось очень плохо был совместим с музыкальными инструментами, успел научиться ровно двум аккордам и одному бою. А потом ему как-то не до гитары стало. И Йенси впрочем тоже. Райли касается большим пальцем подушечек остальных, вспоминая, как раньше на них были мозоли от струн. Ему, честно говоря, опять хочется попробовать. Игра на гитаре — одна из маленьких вещей, связывающих Райли с братом. Как дрифт, но… в одиночку. И больно только пальцы. Он даже готов делать это под чутким руководством пугающей Александры Кайдановской. Райли практически встаёт, чтобы попросить Сашу о помощи, но его опережают. Чак обходит толпу, которая расселась на скамейках и полу вокруг пилотов Черно Альфы, даже не глядя себе под ноги. Рядом с ним смешно семенит Макс, но Мако быстро перехватывает внимание пса, и Чак безропотно отпускает поводок, опускаясь на пол рядом с Сашей. Та смотрит на Хэнсена с хитрым прищуром и довольной ухмылкой. — Умеешь? — односложно спрашивает она, не отводя темно накрашенных глаз от Чака. — Умею, — в её же манере отзывается Хэнсен. — Позволишь? В столовой становится тихо, будто у них траур. Даже Пентекост заинтересованно устроился где-то в углу, наблюдая за своими подопечными. Райли отчего-то задерживает дыхание, когда Саша передаёт гитару Чаку с наказом: — Порвешь струну — пасть порву, — протягивает «р», как могут только русские. Алексей справа от нее заходится смехом. И Райли становится не по себе от этого. Чак сохраняет невозмутимость, тут же принимаясь подтягивать струны. Пару раз на пробу проводит пальцами, прислушиваясь к звуку, ослабляет, подтягивает, пока наконец удобно не устраивает гитару на колене. Пальцы Чака каким-то привычным движением ложатся на гриф, он, не глядя, зажимает нужные струны и берет первый аккорд. Райли прошибает. И не только его. Мелодия такая незатейливая, приземленная, что Райли сперва думает, что это какая-то детская песенка. И убеждается в этом. Чак пробует, вспоминает. Он закрывает глаза, считает, шевеля губами, и начинает отбивать ритм ногой. Мелодия стремительно меняется. Райли тоже очень хочется закрыть глаза и просто получать удовольствие от музыки, от живой музыки старой гитары, но он продолжает смотреть на Чака, ожидая подвоха. Хэнсен сосредоточен, он продолжает играть одну и ту же мелодию, снова и снова, будто знает только её, но Райли не очень этому верит. Всем плевать, что именно там играет Чак. Важны сами звуки настоящей музыки, которую давным-давно не слышал не только Райли, они все не слышали. Важны мягкие прикосновения огромной ладони Алексея к тонким пальцам Саши и ее голова на его плече. Важны улыбка Гайзлера и расслабленное лицо Готтлиба. Важна Мако, быстро разгадавшая ритм песни и теперь отбивающая его на боках Макса легкими движениями. Важен Стэкер, стоящий где-то поодаль, но внимательно вслушивающийся в успокаивающий мотив. Важен Тендо, с веселыми глазами нашептывающий себе под нос слова, видимо, знакомой песни. Важен и Райли, который не перестаёт выхватывать из толпы довольные и счастливые лица от того, что у них появилась отдушина на этой войне. Мелодия начинается опять и на этот раз сопровождается неуверенными словами песни. Саша отрывает голову от плеча мужа, Тендо одобрительно смеётся, а Райли осознаёт, что в дрифте сейчас они все до одного. — I am a question to the world, Not an answer to be heard Or a moment that's held in your arms. And what do you think you'd ever say? I won't listen anyway… You don't know me, And I’ll never be what you want me to be. Райли теперь не хочется закрывать глаза. Он ловит каждое движение Чака. Хэнсен чуть отворачивается в сторону, смотрит в пол, но голову не опускает. С каждым словом его голос становится всё более уверенным и громким, пальцы дергают струны чуть сильнее, чем надо, но Сашины глаза лучатся спокойствием и даже странной гордостью. — And I want a moment to be real, Wanna touch things I don't feel, Wanna hold on and feel I belong. And how can the world want me to change? They’re the ones that stay the same. They don’t know me, 'Cause I’m not here. Райли не понимает, как чей-то голос может так гармонично звучать с одним музыкальным инструментом. Райли не понимает, как раньше не услышал в грубом голосе Чака… такого. Всех этих плавных интонаций и ярких теплых эмоций. Тендо не выдерживает и начинает подпевать. Неправильно, иногда разнясь со словами Чака и не попадая в ноты, зато так искренне, что Райли практически не обидно, что он нарушил идеальное соло Хэнсена. — And how can they say I never change? They’re the ones that stay the same. I’m the one now, ‘Cause I’m still here. I’m the one, ‘Cause I’m still here. I’m still here. Чак захлебывается восторгом в конце, и они с Тендо оба сбиваются с ритма, но никого это не беспокоит. Мако смахивает слезу, а Райли улыбается как полный кретин. Внутри разливается успокаивающее тепло, оно бежит по венам до самых кончиков пальцев, заставляя те покалывать от переполняющей энергии. Они пели, и пели, и пели под игру Чака, просили спеть его одного, дуэтом с кем-то, и вместе со всем шаттердомом, что гитару в принципе не было слышно. Разошлись только тогда, когда Хэнсен стал хрипеть и всё чаще сбиваться с нот от усталости. Саша мягко оттолкнула протягиваемую Чаком гитару, ясно заявляя о своих намерениях. Гитара теперь его. Ей она всё равно больше ни к чему. Идея Райли вспыхивает с новой силой. Он прорывается сквозь толпу, отходящую от эйфории, намереваясь догнать Чака. Получается это практически у комнат. Хэнсен улыбается, и Райли клянется, что никогда не видел у него такого счастливого выражения лица. — Чак. Он не перестает улыбаться, даже когда Райли легко хватает его за рукав. — Чего, Беккет? Его голос настолько непривычный, что Райли теряется, не слыша прежней грубости. — Научишь? — выпаливает Райли, пока окончательно не теряет остатки мыслей. Чак усмехается чуть больше по-чаковски, и это приводит Райли в чувство. Конечно, Хэнсен всё ещё тот же самый эгоистичный говнюк, который никогда… — Научу. Райли опять не знает, как реагировать. У него так много вопросов. Как долго Чак учился играть на гитаре? Кто учил его петь? Или он просто любитель и самоучка? И… — Зачем ты учился играть? Это был самый логичный вопрос в арсенале Райли. Судя по тому, что он услышал несколько минут назад, Чак не переставал тренироваться какое-то время даже в шаттердоме. — Девчонок кадрить хотел, — с усмешкой отвечает Хэнсен и ставит гитару на пол, наблюдая за реакцией Беккета. — И получилось? — с сомнением спрашивает он. У Чака намного больше навыков, чем бой и два аккорда, поэтому вероятно у него что-то да получилось. — Нет, — беспечно пожимает плечами Чак. — Никто не клюнул? — искренне удивляется Райли. Если у Чака не вышло, о чем же он сам думал. Чак смеётся и отставляет гитару, чтобы подойти ближе к Райли и наклониться к его лицу. Беккет не понимает, что конкретно он собирается сделать, ударить или… еще что, поэтому благоразумно не двигается. Но Чак довольно прищуривается и отвечает: — Только ты, Райли.