Разбитое зеркало

— Я знаменит? — Нет, не думаю. Скорее нет, чем да. Райли издевательски смотрит на озадаченное лицо Чака и опять прикладывается к бутылке. Пиво дерьмовое, но он давным-давно не пил алкоголя, поэтому и такое сойдет. — Я женщина? — Да, — отвечает Чак и безрезультатно скашивает глаза на бумажку, прикрепленную к его лбу. Они сидят в каком-то узком коридорчике, ведущем к подсобным помещениям, о которых, вероятно, забыли несколько лет назад. Левая нога Чака упирается в стену, вплотную у бедра Райли, правую он сгибает в колене и закидывает на нее руку. — Я человек? — Можно и так сказать. — Беккет, только да или нет, — рявкает вполголоса Чак. Над их головами шатается на проводе тускло горящая лампочка. Райли прикладывает палец к губам, призывая Чака быть тише, хотя их вряд ли бы услышали, даже если бы они опять устроили драку. Чак безразлично облокачивается о стену и не глядя отыскивает свою бутылку. — Да, — отвечает Райли. — Я женщина в годах? Чак фыркает и кивает. — И как я должен угадывать, если этот человек не знаменит? — возмущенно спрашивает Чак. — Да. — Что «да», Беккет? — Ты сказал, что только да или нет, — с усмешкой протягивает Райли и легко пихает ногу Чака просто потому, что ему хочется это сделать. Хэнсен кривит губы и шепотом ругается на австралийском. А может и на английском. Райли всё равно. Ему просто нравится раздражать Чака. — Ты знаешь этого человека, хоть он и не знаменит. Угадывай, Хэнсен. Твой вопрос. Райли сжаливается над Чаком, иначе их игра опять закончится горизонтально. Чак будет лежать под Райли со множеством синяков и сломанным носом. — Этот человек относится к… Чак обводит горлышком бутылки холодный коридор, и Райли кивает. — Мне весь шаттердом перебирать? — Переберешь, если надо. Я певица? — Нет. Я мужчина? — Да. — И на том спасибо, — Чак отставляет пустую бутылку и прищуривает на Райли один глаз. Он сцепляет пальцы в замок на колене и кладет на них подбородок. Голубой стикер закрывает ему брови, и если бы Чак посмотрел на потолок, то его ресницы коснулись бы края бумаги. Райли сам так наклеил на него эту бумажку. — Я важная старая женщина? — вновь спрашивает Райли и зачем-то копирует позу Чака. — Очень важная, — соглашается Хэнсен. — Я королева Елизавета? — Мой вопрос, — возмущенно перебивает Чак и надувается. Райли понимает, что прав, но благовоспитанно уступает. — Я управляю егерем? — Ты — да, — продолжает измываться Райли. — Беккет. — Ладно. Да. Да! Так я королева Елизавета? Хэнсен неохотно соглашается, и Райли довольно срывает стикер с лица и смотрит на убористый почерк Чака. — Я победил, Хэнсен. С тебя ещё пиво. — Тебе понравилась эта бурда? — Конечно нет. Чак закатывает глаза, а Райли терпеливо ждет его следующего вопроса. Беккету сейчас абсолютно плевать, если их кто-то ищет. Может Мако волнуется, может Стэкер злится, может еще кто-то и еще что-то, но Райли так плевать, что ему самому это нравится. — Я не родственник… себе? — Нет, это было бы слишком просто, — усмехается Райли, разглядывая имя на лбу Чака. — Я управляю одним из последних егерей? — еще раз уточняет Чак, и Райли понимает, что хоть он загадал и не Герка, но всё до очевидного просто. — Да. — Я китаец? — улыбается Чак. Райли практически стукает себя по лбу, потому что надо было загадывать одного из братьев Вай Тен, ведь Чак не может запомнить их по именам. Чего уж говорить о том, чтобы он мог их различить. — Нет, — вздыхает Райли, осознавая, что еще один-два вопроса и Чак разгадает. — Я русский? — спрашивает Хэнсен и чуть подается вперед. То ли его глаза так странно смотрятся от света хлипкой лампочки, то ли Чак пьянеет с одной бутылки гадкого пива, но взгляд у него азартный и чуть затуманенный. Райли сглатывает и отвечает: — Нет. Чак улыбается еще шире. У Райли перехватывает дыхание от того, насколько это всё странно начинает смотреться. Он комкает в руках бумажку с именем королевы и чуть отодвигается в сторону, но Чак опять притискивает ногу вплотную. — Я придурок? — Ты — да. — Беккет, — Чак одергивает на сей раз насмешливо, а не зло. — Нет, — проговаривает сквозь зубы Райли. — Я хороший человек? — Полагаю, да. — Я отличный пилот? Райли не верит, что его щеки начинают покрываться краской. Он смотрит на Чака исподлобья, а тот наслаждается смущением на чужом лице. Райли не понимает, зачем Хэнсен это делает. — Не знаю. Наверное. — Да или нет, — настаивает Чак. Райли вдыхает, выдыхает и вздергивает подбородок. — Да. Чак благосклонно кивает, удивляя Райли, и продолжает. — Я строитель? — смеётся он, и Райли, не сдержавшись, фыркает. — Нет. — Серьёзно? — Отвали. Отчего-то ему не хочется прерывать Чака с его чрезвычайно глупыми вопросами. Райли ждет следующий. Проходит где-то с минуту, прежде чем Чак опять говорит: — Я храбрый? Райли вскидывает взгляд на лампочку и не знает, что ответить. Ну не трус точно. Беккет кивает. — Я ненавижу приказы? Райли коротко смеётся и опять соглашается. — У меня самый разваливающийся егерь? — Нет! — вскидывается Райли, с возмущением глядя на довольного Чака. — Как скажешь, — примирительно отвечает Хэнсен. — Я самоотверженный? Райли думает, что это похоже на храбрый, поэтому опять быстро кивает, чтобы поскорее перейти к следующему вопросу. — Я ненавижу Анкоридж? У Райли встает ком в горле, не позволяя ему сказать, что игру пора прекращать. Он кивает. — Но я люблю семью? Райли горько усмехается. У него не осталось семьи. Но он кивает. — Я уничтожу всех кайдзю? Кивок. — Я переживу эту войну? Беккет беспомощно пожимает плечами, глядя на Чака болезненным взглядом. Тот больше не улыбается. Он серьезно смотрит Райли в лицо и внимательно ожидает ответа. — Да или нет, Райли, — вновь повторяет Чак. Райли не знает. Откуда ему это знать? Но он кивает и выговаривает хриплое: — Да. — Я начну жить обычной жизнью? — Да. — Я найду себе хобби? Райли теряется. Что Чак несет? Он только что прижал его вопросами, которые заставили думать о неизбежности смерти, а теперь спрашивает о хобби. — Да, — всё равно отвечает Райли, потому что… потому что хобби это интересно. В детстве он любил делать кораблики в бутылках. — Я буду вязать? — Нет, — морщится Райли, чувствуя, как неприятный узел, завязавшийся у сердца, потихоньку развязывается. — Я буду петь? Райли коротко смеётся: — Нет. — А что я буду делать? — Да или нет, Хэнсен, — ухмыляется Беккет, и Чак улыбается ему в ответ. — Я покатаюсь на велосипеде? Райли с ужасом понимает, что не умеет. — Нет, — отвечает он тихо. — Я не умею кататься? — удивляется Чак, так сильно распахивая глаза, что, да, его ресницы касаются стикера. — Нет, — бурчит Райли. — А я хочу научиться? Райли нервно дергает замок на куртке и смотрит в расслабленное лицо Чака. Приятно за ним наблюдать, когда он не хмурится. — Да, — легко соглашается Беккет. — Я схожу в кино? — Черт возьми, да! — восклицает Райли. Он до этого момента не понимал, как сильно соскучился по запаху карамельного попкорна и вкусу приторно сладкой кока-колы. — Я куплю крутую тачку? — Однозначно. Чак смеётся и подвигается ближе, садясь около коленей Райли. — Я заведу собаку? Райли качает головой. Он не хочет обижать собачника внутри Чака, но собаку Беккет заводить не собирается. — Кота? — тяжело вздыхает Чак. Райли счастливо кивает. Ему так легко на душе от всех этих мечтаний о будущей и спокойной жизни, что он не прочь остаться хоть в этом коридоре, лишь бы не возвращаться на войну. Глаза у Чака больше не азартные, они взволнованные, и дышит он неровно, мечется взглядом по лицу Райли, беззвучно шевелит губами. Беккет непонимающе хмурится. — Я заведу семью? Райли не может выдохнуть. Замирает, вцепляясь руками куртку. От одной мысли, что у него когда-нибудь опять может быть семья, заходится сердце. Райли не хочет тешить себя глупыми надеждами, но… Кого он обманывает, конечно хочет. — Да. Чак ведет пальцами по одной из его нашивок на рукаве. — Я пойду на свидание с Чаком, если он позовет? Райли впивается взглядом в бумажку с именем «Райли Беккет» и отпускает куртку. — Не знаю, как ты, — ехидно протягивает он, ловя испуганный взгляд Чака, отрывает стикер с чужого лба и показывает его Хэнсену, — но он бы пошел.