Улетевшая птица

По стенам ползут синее сумерки. Ловлю свое отражение в оконном стекле. Красота. Надо следующий раз поймать именно такой цвет, когда соберусь подкрашивать корни. Вот выйду отсюда - и пулей к летунам: заказывать краску. Пачка сигарет, подаренная Стервятником почти скурена. Как честный человек я сделал несколько нычек, чтобы облегчить жизнь какому-нибудь страдальцу, и засел в туалете у окна, рискуя быть пойманным на месте преступления. Повезло: у Пауков были дела поинтереснее, чем отлавливать нарушителей-рецедивистов. В палату возвращаться не хотелось, и я направился на прогулку по вечернему Могильнику. За одной дверью гудит мешанина голосов: Янус и пара Пауков помельче рангом, за другой - кто-то храпит. Дежурная сестра дрыхнет за своей стойкой, и я, из спортивного интереса, выглядываю в коридор. Мама родная! У порога весь Птичник! Какого, спрашивается, хрена?! Что, Папа Стервятник им и так все не расскажет? Мне становится страшно. Впервые я ощущаю холод и ужас, таящиеся в Могильных коридорах... Нет уж, фигу! Не на того напали! Надо срочно разделить с кем-то этот вечер. Мне везёт: за одной из дверей раздаётся гогот. Приоткрываю дверь и вижу Пузыря, Зебру и Мартышку. Вся троица по уши покрыта зелёными пятнами, и увлеченно режется в карты на двух сдвинутых кроватях. Достаю несколько отложенных про запас сигарет и подсаживаюсь к пятнистой компании. Ветрянкой я переболел сто лет назад, поэтому тут бояться мне нечего. Мы щелкаем картами, наверно, несколько часов кряду. Отвешиваем щелбаны проигравшим. По очереди пробуем на роликах Пузыря объехать палату. Вот такие вечера по мне. Было бы желание, а развлечься можно где угодно... За дверями послышались тяжёлые шаги: кто-то из воспитателей. Пауки так не ходят. Они крадутся на мягких лапках. Но Зебра все равно шустро прячет зажигалку. Перестраховщик. - Раздавай, - пихает меня в бок локтем Мартышка, - я намерен... Его перебивает гнусный писк какого-то прибора. Он даёт отмашку настоящей какофонии: беготня, крики, громкий голос Ральфа, борьба, хлопанье дверей... Ломимся в коридор наперегонки. Отовсюду торчат испуганные и недоумевающие рожи. Могильник начинает плыть перед глазами и вся суета смазывается... Не, ну как же так?! Я даже пропустил миг, когда уши заполнила звенящая тишина... Только стучит в ушах моя собственная кровь. И тут вечер пронзает дикий вой. Его подхватывают скорбные голоса из коридора. Рожи бледнеют и исчезают в палатах. Замечаю Януса... Он кого-то утешает. Кажется, Овчарку. Чёрт, у меня же еще есть дело... Не глядя по сторонам и сталкиваясь с Пауками вбегаю в нашу... в мою палату, хватаю книгу из-под подушки и выбегаю вон. Несусь куда глаза глядят... И до утра курю в туалете, сидя на подоконнике. "Дон Кихот" надежно спрятан под пижамой. Дым складывается в идиотские фигуры, завтра мне здорово влетит, но... Но пошло оно все.