Das Ende ist der Anfang

Милан, лето 1988 — Марко, — шепчет Кройф, вцепившись в его волосы. — Марко. Тот смотрит на него исподлобья, будто спрашивая, что ему не так, но Кройфа всё более чем устраивает. Ему просто нравится называть Марко по имени, особенно когда губы Марко крепко обхватывают его член, ритмично скользят вниз и вверх вдоль ствола. Сегодня Кройф постарался, чтобы Марко первым кончил. Мальчик переступил порог таким распалённым от предвкушения скорой встречи, что довести его до оргазма было несложно, вопрос был в другом — как это сделать медленно. Кройф спрашивал, как и чего Марко хочется, рассказывал, что будет с ним делать, — шёпотом, на ухо. Марко любит пожёстче, требует острых ощущений, ему нравится, когда Йохан причиняет ему боль, — и это удивляет Кройфа, уж ему-то в жизни точно хватило боли, зачем ему ещё? Трудно его усмирить и заставить вдумчиво воспринимать собственные ощущения, зато когда получается его обуздать — старания точно стоят того. Марко заслуживает долгого наслаждения. А ещё он очень приятно стонет и вздыхает, когда отдаётся. Его хочется трахать вечно. Марко не нужно объяснять, что надо делать, если ты кончил, а твой мужчина — ещё нет, достаточно только коснуться его щеки, приподнять его лицо за подбородок, посмотреть ему в глаза. Он всё понимает с одного взгляда. Йохан подаётся бёдрами навстречу его рту, толкается в его податливые губы, и Марко, уловив, плотнее сжимает его у основания. — Да, — выдыхает Йохан, надавив на его затылок. — Глубже. Марко слушается. Чувствовать, как он подчиняется, — особый кайф. Йохан стискивает в кулаке его волосы и прижимает его крепче, чтоб не вздумал отстраниться. Марко и не намерен: ощутив семя Кройфа во рту, он глотает всё. Йохан чувствует, как Марко крепче обнимает его губами, чтобы не упустить ни капли. И, выпив сперму Йохана, Марко тщательно вылизывает его член. Умница. Ну какой же талантливый мальчик во всех сферах жизни. Сейчас не время думать, кто его мог этому научить. — Марко… — улыбается Йохан, проведя пальцем по его припухшим губам — сегодня ему пришлось немало поработать ртом. — Иди ко мне. Марко шустро переползает к изголовью кровати и укладывается возле Йохана. Кройф устраивает его голову на своей груди, Марко крепко обнимает его. Тишину нарушают только голоса горничных из коридора и шорох тележки по мягкому ковру — сейчас слегка за полдень, время уборки. Но их никто не побеспокоит, Йохан сразу вывесил на дверную ручку соответствующий ярлык. Они встретились в миланском отеле Jolly, в самом центре, недалеко от оперы «Ла Скала». Кройф не хотел, чтобы лишние люди знали о его приезде, он здесь инкогнито, так что номер снял на своё имя его помощник Тони, а ключ от номера он передал Кройфу в ресторане отеля. Кройф прошёл мимо его столика, будто в шпионском кино, взял ключ, бросил быстрый взгляд на бирку — и поднялся в номер. Марко ждал его звонка и приехал моментально. Собственно, только он и знает, что Кройф в Милане. Йохан планировал начать с разговора, но у Марко были совсем другие ожидания, и он набросился на Кройфа, едва запер дверь. Сопротивляться было невозможно. И минуты, наверное, не прошло, как они оказались в постели. Сейчас их одежда хаотично раскидана по полу, а они отдыхают после бурного секса, растянувшись на широкой кровати. Что ж, можно и так. Кройф, приподнявшись, находит на тумбочке сигареты, вытряхивает из пачки зажигалку. Марко передаёт ему пепельницу — та оказалась с его стороны. Йохан, кивком поблагодарив его, кидает в пепельницу оторванный фильтр и прикуривает. Прошло всего ничего со дня триумфа сборной Нидерландов на Евро. Марко съездил в Амстердам на торжественный приём у королевы и вернулся в Милан, чтобы собрать чемоданы для отпуска и отправиться на каникулы. Наверное, они снова поедут на Мальорку. Тремя парами. Райкаард и Гуллит с жёнами и Марко с Лисбет. Кройфу было важно перехватить Марко в Милане, поэтому он постарался решить все вопросы как можно быстрее и примчаться сюда. — Ты опять молчишь, — тихо говорит Марко, глядя на него. — Это ненадолго, — успокаивает Йохан, взъерошив его волосы. — Наслаждайся тишиной, а то начну говорить, и ты будешь молиться, чтоб я заткнулся. — Перестань, — смеётся Марко, упёршись подбородком ему в грудь. — Мне нравится тебя слушать. Расскажи про «Барсу». Что у вас? — О, — вздыхает Кройф, радуясь, что он сам поднял эту тему. — Там такое творится… Начать стоит с того, что подонок Нуньес, президент «Барселоны», вообще связался с Кройфом только по одной причине. Кресло под ним уже не то что шатается — полыхает, а на следующий год назначены выборы президента клуба. Козырем главного конкурента Нуньеса было именно обещание подписать Кройфа, и, чтобы укрепить свои позиции, Нуньесу пришлось работать на опережение. Финальный этап переговоров длился четыре часа. Нуньес сулил погашение всех налоговых задолженностей Кройфа. Кройф требовал широчайших полномочий — а также полного запрета на присутствие в раздевалке кого-либо, кроме игроков и тренеров. Руководству там делать нечего. У Нуньеса вариантов не было — пришлось согласиться на все условия Кройфа. Дела «Барсы» из рук вон плохи. Они много лет ничего не выигрывали, сдали позиции в Примере — там правит бал мадридский «Реал», о европейских турнирах и думать нечего. Клуб ухитрился потерять даже болельщиков: при Кройфе матчи посещало более ста тысяч человек, сейчас на «Камп Ноу» приходят только сорок тысяч. В апреле игроки взбунтовались, созвали журналистов в отеле «Гесперия» и потребовали отставки Нуньеса. Причин для недовольства было много, в первую очередь их бесила финансовая политика клуба: зарплаты, налоги, права на использование образов игроков. Мятеж был подавлен жёстко. Нуньес уволил тренера Луиса Арагонеса, поддержавшего команду, немедленно выгнал половину игроков, а остальных выжил из клуба. Остались только трое: нападающий Алешанко, вратарь Субисаррета и атакующий полузащитник Линекер — он легионер из Англии. — Словом, ситуация сказочная, — усмехается Йохан. — Там сейчас пепелище, и я должен на нём оперативно возвести новый собор не хуже Саграда Фамилии. Нужно набрать команду с нуля, вернуть любовь фанатов и сразу что-нибудь выиграть. — Даааа… — тянет Марко, покачав головой. — Совершенно невыполнимая задача. Как раз для тебя. — А если это станет нашей общей задачей? — интересуется Кройф, скользнув пальцами по его щеке. — В смысле? — настороженно хмурится Марко. — В прямом, — отвечает Кройф, глядя ему в глаза. — Я уже со всеми переговорил, выбил для тебя такие условия, каких ты больше нигде не найдёшь, и приехал сделать тебе официальное предложение. — У меня контракт с «Миланом», — напоминает Марко, приподнявшись на локте. — Мы погасим неустойку, — говорит Йохан, стряхнув пепел, пока тот не упал прямо на простыню. — И все вопросы с Берлускони я улажу сам. Ты будешь получать больше, чем здесь, Марко. Намного больше. Страховка, дом, машина с водителем, если понадобится, — всё организуем. Твои премиальные тоже будут на высоте. Вы с Лисбет ни в чём не будете нуждаться, клуб вас всем обеспечит. — Где это вы такие деньги возьмёте? — недоверчиво спрашивает Марко. — Где надо — там и возьмём, это уж моё дело, — успокаивает Кройф. — Но это даже не главное, Марко. Только представь: «Барсу» сейчас нужно создавать заново. И мы с тобой, только мы вдвоём будем решать, какой она станет. Мы всю команду можем построить вокруг тебя. По твоим пожеланиям. Ты станешь её капитаном. Каталонцы тебя будут обожать и на руках носить. Ты будешь зарабатывать бешеные деньги на рекламе и прочей ерунде, предложений будет море. А я дам тебе столько свободы для творчества, сколько тебе потребуется. Обещаю, что буду уважать твоё мнение и прислушиваться к твоим советам. Все решения мы будем принимать вместе. Ну представь себе, представь. Только ты и я. Вдвоём. В Каталонии. Там никто не сможет помешать нам. Всё будет только так, как мы захотим. И в футболе, и… вообще. Марко прикрывает глаза, будто действительно пытается вообразить себе эту картину. Заполненные фанатами сине-гранатовые трибуны стотысячного «Камп Ноу», себя на поле и Кройфа, глядящего на него с восхищением и гордостью. — И ты будешь моим? — тихо уточняет Марко, взмахнув ресницами. — А ты — моим, — отзывается Йохан, взяв его за подбородок. Марко послушно целует его пальцы, когда Кройф касается его губ, однако не спешит радостно соглашаться на предложение Йохана. — И ты, значит, сам обсудишь мой трансфер с Берлускони. — Я с ним договорюсь, — обещает Кройф, затушив сигарету. Пока он даже не представляет, как это сделать, но главное — убедить Марко, что всё будет хорошо. — Ты с ним знаком? — чуть прищурившись, интересуется Марко. — Не очень близко, — пожимает плечами Кройф. — Но да, знаком. Выступал за «Милан» на его карманном чемпионате в восемьдесят первом, тогда и познакомились. Не бойся ты его, он ничего тебе не сделает. Марко только фыркает в ответ, будто хочет сказать: «Ты не понимаешь», и замолкает, глядя в сторону. Кройф смотрит на него и ждёт ответа. Господи, если ему нужно подумать — пусть так и скажет, Кройф даст ему время. — Охренеть, — говорит Марко, и его серые глаза кажутся совсем тёмными — в номере полумрак, плотные шторы надёжно закрывают окна. — Я так обрадовался, когда ты позвонил и сказал, что приедешь. Думал, ты хочешь увидеть меня. Думал, тебе нужно просто побыть со мной. А ты, оказывается, явился, чтобы перекупить меня для «Барселоны». Нельзя было сразу сказать, что ты по делу приехал? — Я пытался! — усмехается Кройф. — Но ты не оставил шансов, прям с порога на меня набросился. К этому Йохан был готов — трудно представить, что Марко не найдёт повода для выяснения отношений. Ещё ждал претензию «Что ж ты меня в отеле имеешь, как шлюху, какая пошлость», но до этого Марко не додумался. — Не заметил, чтоб ты пытался, — возражает Марко. — Хотел бы честно предупредить — смог бы меня остановить. Но ты решил иначе, сначала напомнил, как с тобой хорошо, и теперь, конечно, рассчитываешь, что я отказать не смогу. — Слушай, — вздыхает Йохан, погладив его плечо. — Разве одно другому мешает? Я хотел тебя увидеть, это правда. И привёз предложение моего клуба, потому что хочу и дальше работать с тобой, это тоже правда. Ты нужен и лично мне, и «Барсе». — Понимаю, — отзывается Марко, откинувшись на подушку. — Но… Чёрт, как-то неприятно всё это в постели обсуждать после секса. — А может, перед сексом, — смеётся Йохан. — Кто сказал, что мы на сегодня уже закончили? — Интуиция подсказывает, — поясняет Марко. — Потому что тебе вряд ли понравится мой ответ. Так-так. Йохан садится в постели, забросив подушку за спину, и вынимает из пачки ещё одну сигарету. — Вещай, — позволяет он, прикурив. — Я благодарен тебе за предложение, — говорит Марко, перевернувшись на бок, — и понимаю, что такого ты никому другому не сделал бы. — Оставь все эти сантименты и переходи к тому, что идёт после «но», — отмахивается Кройф. — Я не могу согласиться, Йохан. — Почему? — требовательно спрашивает Кройф. — Аргументируй. — Потому что я ещё не сделал для «Милана» всего, на что способен, — сообщает Марко. — Всего, для чего меня покупали. Весь прошлый сезон я лечился и восстанавливался. Только в апреле смог впервые выйти на замену. — И, несмотря на это, ты забил те самые два гола, благодаря которым «Милан» стал чемпионом, — отмечает Кройф. Свой первый мяч Марко отправил в ворота «Эмполи», это позволило догнать «Наполи» в турнирной таблице. А второй гол был в ворота самого «Наполи» — он и принёс «Милану» желанный титул. — Да, но два гола за сезон — это примерно в пятнадцать раз меньше моих нормальных результатов, — мотает головой Марко. — А не то, каким я хочу остаться в истории «Милана». — Зато представь, кем ты будешь для «Барсы»! — наклоняется к нему Кройф. — Там ты станешь безоговорочным лидером и капитаном. — Знаешь, а мне даже нравится, что капитан — не я, — признаётся Марко. — Обязанности капитана отнимают много времени, отвлекают от игры. Капитан должен быть хорош в общении — это не про меня, ты был прав, я грубый и прямолинейный, слишком требовательный и жёсткий. Вот Гуллит — идеальный капитан, он умеет углы сглаживать, широко улыбаться, забалтывать людей и говорить им неприятные вещи, приправив их комплиментами. Я так не могу. Чем больше наблюдаю за ним в сборной, тем сильнее убеждаюсь — я никакой не капитан, мне надо сосредоточиться только на том, что я действительно люблю и умею. На забивании мячей. — О, и у меня был такой период в жизни, — уверяет Кройф. — Тоже казалось, что быть капитаном слишком хлопотно. Потом моё мнение изменилось — может, и твоё поменяется. — Ну, я не ясновидящий, откуда мне знать, что дальше будет. — Марко укладывается на спину, смотрит в потолок. — И это не главное. — А что главное? — косится на него Кройф. — То, что я не могу так обойтись с «Миланом», — объясняет Марко, посмотрев на Йохана. — Я некрасиво поступил, когда приехал к ним травмированным, не предупредив их. Пообещал сделать всё возможное и побыстрее выздороветь — и они просто поверили мне. Они продолжали обо мне заботиться, когда я не смог восстановиться в короткий срок. Они оплачивали моё лечение, а я получал свою зарплату. Они терпеливо ждали, пока я приду в норму и смогу выйти на поле. Теперь, после Евро, я должен, наконец, заиграть в полную силу. Йохан, они столько для меня сделали. Я просто не могу взять и уйти в другой клуб. Это будет не по-людски. Они доказали, что им можно доверять, и теперь моя очередь показать, что они не зря поверили в меня. — Ты говоришь «они», — помолчав, говорит Кройф. — Но имеешь в виду конкретного человека, правда? — Что? — поднимает голову Марко. — Нет, я понимаю, — заверяет Кройф, отвернувшись. — Приятно, когда с тобой так носятся, дарят дорогие подарки — часы, например, что ещё он тебе успел пожаловать? Машину? Дом? Или просто ещё несколько миллионов на твой счёт в Швейцарии? Вполне нормально, что ты не хочешь это упускать. — То есть, ты считаешь, что я продался? Называй вещи своими именами. — Окей, если ты настаиваешь — да, — подтверждает Кройф. — Именно так я и считаю. И его ты, значит, не можешь подвести, а меня — можешь? — Я тебе ничего не обещал! — Марко резко садится на кровати. — А вот ему — многое… — Что же? — язвительно спрашивает Кройф. — Если уж начали называть вещи своими именами, может, продолжишь? — Я о футболе! — возмущается Марко. — Ну да, конечно, — вздыхает Йохан. Он очень зол и страшно разочарован. Выходит, всё было зря. В кратчайшие сроки Кройф убедил Нуньеса и его прихвостней выделить ему огромные деньги на покупку Марко, выбил из них гарантии, что условия будут соблюдены, что «Барса» действительно сможет дать ван Бастену всё, что Кройф ему посулит, — а Марко шлёт его лесом, потому что в нём, видите ли, внезапно проснулась порядочность и он не может подвести «Милан»! Может, ему просто не хочется участвовать в таком сомнительном проекте? Он не верит, что Кройфу удастся добиться успехов в «Барсе»? Что до денег, Кройф наобещал ему куда больше, чем он в «Милане» получает, — значит, проблема не в зарплате. Может, Марко боится разочаровать Берлускони, опасается его мести? Или не хочет уезжать от того, кто заваливает его ценными подарками и балует вниманием? Или дело в чём-то ещё? Даже додумывать эту мысль не хочется, пусть она и кажется совершенно абсурдной. Кройф видел достаточно невозможных вещей, чтобы знать: иногда самый невероятный вариант оказывается правильным ответом. Очень хочется сказать Марко, что тот продал душу дьяволу, не больше и не меньше. Именно так называют футбольный клуб «Милан» — Il Diavolo. Но пафоса в этих словах будет много, а толку мало. В любом случае, получается, что Марко верит дону Сильвио, а вот Кройфу — нет. И это весьма обидно. Если не сказать — оскорбительно.       — Йохан… — Марко касается его руки, но Кройф сбрасывает его ладонь: — Ты всё верно назвал, Марко. Ты продался. Не знаю, чем конкретно он тебя прельстил, и ты вряд ли скажешь правду, но лично мне всё ясно. Чёрт. Кройф неправильно истолковал слова Марко, сделал странные выводы, и теперь его не переубедишь. А Марко не хочет ему объяснять другие причины, которые вынуждают его выбрать «Милан». В Милане всё не так, как в Амстердаме. Тут совсем иной стиль жизни и совершенно другое отношение к футболу. В «Аяксе» это был изматывающий труд, как на фабрике, например, и это была огромная часть жизни — но нельзя сказать, что большинство игроков впускало его так же глубоко в свою душу и в свою личность, как это делают итальянцы. Для них футбол — это религия, не больше и не меньше. И служение футболу — почётное, ответственное и славное призвание. Всё, что они делают — будь то тренировка, отдых, приём пищи — во имя футбола. Они живут футболом и говорят только о нём. Даже когда Марко толком не понимал их разговоры, он видел, как горят глаза его одноклубников, и чувствовал, что оказался на своём месте, с такими же людьми, как он. Распорядок дня на «Миланелло» кардинально отличается от будней «Аякса». Они не вскакивают с рассветом, злые и ворчливые, чтобы сразу приступать к физнагрузкам, а высыпаются, спокойно завтракают, пьют кофе, болтают и уж потом идут на тренировку. Они выкладываются на полную — и делают всё в удовольствие, с радостью, с хорошим настроением. Итальянцы привыкли получать от жизни положительные эмоции, заботиться о себе, хорошо выглядеть, модно одеваться — поэтому они ведут себя и ощущают себя совершенно иначе. Марко стыдно вспомнить, как они с Гуллитом впервые прибыли на базу в кроссовках, привезя свои пожитки типа зубных щёток, белья и носков в полиэтиленовых пакетах. Местные футболисты приехали в начищенных до блеска ботинках, а их вещи были в стильных кожаных сумках из миланских бутиков. Их обувь подходила по цвету к ремням, а носки — к костюмам. После душа они укладывали волосы феном! Сначала это было дико и для Рууда, и для Марко, они совершенно не привыкли заморачиваться о своём внешнем виде. Итальянцы любят вкусно поесть и, если отвлекутся от футбола, могут часами болтать только о еде. Как готовить пасту, какой соус лучше, какой длины должны быть спагетти. Анчелотти рассказывал, как правильно резать пармскую ветчину, боже! Марко и в голову бы не пришло, что её можно нарезать неправильно. И вообще, в Нидерландах про еду они говорили мало, всё больше про кино, музыку, девушек, развлечения. Ну еда и еда, что о ней трепаться, она у всех примерно одинаковая. А для итальянцев совершенно нормально любить себя, выглядеть красиво, вкусно есть. И эта привычка жить хорошо стала неотъемлемой частью быта «Миланелло». Здесь так заботятся об игроках, что Марко казалось, будто он в сказку попал. В «Аяксе» всё было как-то со скрипом, вопреки, за комфорт и уют во время сборов приходилось бороться. А тут по умолчанию делают всё, чтобы игроки жили, как в раю, и не думали ни о чём, кроме футбола. Первоклассная еда, прекрасные комнаты, ухоженная территория, незаметный, тактичный, практически невидимый персонал, который пашет днём и ночью, чтобы у футболистов было всё, что им нужно, и ни на что не приходилось отвлекаться. Хорошее отношение к себе — вот первое, чему Марко научился в Италии. В принципе, его и тут могли заставить играть с больной ногой, Кройф же заставил. Понятно, что у Кройфа Марко был первым форвардом и бомбардиром, а в «Милане» Марко присоединился к уже сформированной команде, однако он был главным приобретением сезона, и на него очень рассчитывали. Но почему-то здесь такие методы даже в голову не пришли ни Арриго Сакки, их тренеру, ни Берлускони. «А что, так можно было?» — задумался Марко. То есть, несмотря на всё почтение и любовь к футболу, тут их никто не обязывает жертвовать здоровьем и мучиться на поле. А Кройф, хоть и говорит, что футбол должен в первую очередь доставлять удовольствие и самим игрокам, и болельщикам, действует совершенно иначе. И как после вот этого всего снова доверить себя Кройфу? Можно представить, во что он превратит «Барселону», какие у него там будут порядки и как он будет себя вести. С одной стороны, Марко привык к Кройфу, после него другие тренеры не впечатляют. Тренер «Милана» Арриго Сакки ему не особо симпатичен, потому что, на взгляд Марко, он никакой не тренер, он физрук. Настоящий тренер может получиться только из бывшего игрока, а Сакки никогда не был профессиональным футболистом. По образованию он вообще бухгалтер. И он чересчур много говорит — но не так, как Кройф, он вдалбливает им в головы теорию, а это Марко не близко. С другой стороны, он даёт достаточно простора для самостоятельной работы игроков, и это Марко нравится. От Кройфа Марко никогда такого не добьётся, что бы Кройф ему сейчас ни обещал, чтобы завлечь в «Барсу». И всё, что Марко сказал Кройфу, было чистой правдой. Он не может подвести Берлускони. Не может обмануть его доверие, подставить его перед клубом и перед болельщиками. Но Кройф это воспринял по-своему: Марко выбирал между ними как между людьми — и выбрал не его. И отчасти Кройф прав. Он зарекомендовал себя как деспота, постоянно требующего полной самоотдачи, а Берлускони — наоборот, показал, что умеет быть терпеливым и заботливым, ждать и помогать. Но не скажешь же это Кройфу в лицо. Йохан настолько оскорблён, будто предложил Марко выйти за него замуж, а тот предпочёл богатого и авторитетного итальянца пятидесяти двух лет. — Ты услышал только то, что сам хотел услышать, — вздыхает Марко, снова откинувшись на подушку. — Всё, что я хочу, — донести до тебя так, чтобы ты понял: подобное предложение я могу сделать только один раз, — сухо говорит Кройф, отвернувшись. — Если ты передумаешь позже, у меня не получится гарантировать тебе такие условия. Да и мест уже не будет. Надеюсь, ты отдаёшь себе в этом отчёт. — Да, — отзывается Марко. — Отдаю. И моё решение окончательное. Но раз ты назвал меня продажным, ты вряд ли мнение изменишь. Особенно мило, что ты сказал это после того, как я все губы стёр, стараясь доставить тебе удовольствие. И это сделал точно не ради выгоды. — О, а ты собирался использовать рот для чего-то ещё в ближайшее время? — ухмыляется Кройф. — Ну извини. Возьмёшь передышку хоть на один вечер. — Мне надоели твои идиотские намёки, — злится Марко. — Если ты считаешь, что я способен на то, в чём ты меня подозреваешь, — выходит, ты меня вовсе не знаешь. — А в чём я тебя подозреваю, по-твоему? — В том, что я выбирал не между «Миланом» и «Барсой», а между тобой и Берлускони, — пожимает плечами Марко. — Но ты не прав. Ты мне дорог. Очень дорог. И я действительно хотел бы уехать с тобой. Бросить всё и уехать. Вот только это будет совершенно безответственно. И я сам себя не смогу уважать, если так поступлю. — Ты принял решение, — говорит Кройф, вертя в руке пачку сигарет, — и я тебе этого не забуду. — Наверное, ты на моём месте поступил бы иначе, — предполагает Марко. — Но, прости, я всё-таки не ты. Как бы тебе ни хотелось видеть во мне себя. Кройф сердится. Это слышно в его угрюмом молчании. И его можно понять. Марко искренне жаль его расстраивать, он совершенно не собирался рушить всё, что связало их после совместной тренировки возле Олимпийского стадиона в феврале. — То, что я хочу играть за «Милан», не значит, что между нами кончено, — тихо добавляет Марко, взглянув на его профиль. — Значит, — хмуро возражает Кройф. — Никаких других точек соприкосновения у нас нет. Мы оба слишком заняты, чтобы видеться вне нашей профессии. У меня в «Барсе» пекло, хорошо, если буду успевать хотя бы поспать. У тебя тут тоже не курорт. И вообще, Марко, я тебе вроде предложил всё, что мог. А ты, значит, хочешь и на ёлку влезть, и задницу не поцарапать? И в «Милане» остаться, и со мной? — Да, и не понимаю, почему тебя это обижает, — говорит Марко, осторожно коснувшись его руки. — Я в душ, — сообщает Кройф, слезая с кровати. — И когда вернусь, чтоб тебя тут не было, понял? — За что ты так со мной? — спрашивает Марко, резко садясь. — За то, что я был с тобой откровенен? Нужно было попросить время, чтобы подумать, а потом отказать? Ну извини, я никогда не вёл переговоров сам, этими делами твой тесть занимался, этикета не знаю. — Дело не в этом, а в твоих приоритетах, — огрызается Кройф, зачем-то нервно обернувшись простынёй вокруг пояса, будто ему неловко вести такие разговоры голым. — Всё, прекращай. Беседа окончена. — Я твоего решения не принимаю, ясно? — заявляет Марко уже ему в спину. — Я твоё принял — и ты как-нибудь справься, ладно? — говорит Кройф, обернувшись в дверях ванной. — Всё, счастливо. Паршиво вышло. И сейчас это никак не исправить, пока Кройф в таком настроении — слушать не станет. Марко не знает, когда они увидятся снова. И что станет с их дерзким планом выиграть вместе Чемпионат мира, теперь ещё более непонятно, чем раньше. «Но у меня же не было другого варианта, — думает Марко, собирая по комнате свою одежду. — Я ведь не мог дать ему другой ответ. И почему так хреново теперь?»

***

Милан, декабрь 1988 — Далеко собрался? — спрашивает Франк. — Не особо, — отвечает Марко, доставая из шкафа вешалку со своим парадно-выходным костюмом. — За город, в пределах тридцати километров. — Ни хрена себе. Значит, опять туда? В зеркале Марко видит, как Франк устроился поудобнее в кровати и закурил. Раньше он так много не курил, предпочитал табаку травку. Теперь же смолит одну за другой. Марко не возражает — здоровье Райкаарда принадлежит исключительно ему, а Марко любит запах табака, он напоминает о Кройфе. — Туда, — не спорит Марко, придирчиво оглядывая пиджак и соображая, не надо ли пройтись по нему щёткой. — И по какому случаю? — Пригласили, — кратко поясняет Марко. Ладно, сойдёт. Лучше побыстрее облачиться, вон как Франк пожирает его взглядом, пока Марко тут в одних трусах рассекает. Ещё затащит обратно в койку. В теории Марко не отказался бы, но на практике — рискованно, с Франком это надолго, а туда, куда он поедет, лучше не опаздывать. — Только тебя пригласили? — уточняет Райкаард, выдохнув дым в потолок. — Да, — кивает Марко, снимая с вешалки отглаженную рубашку. Сегодня он заранее приехал на квартиру, которую Франк арендовал для их свиданий в Милане, и припрятал заготовленный наряд в шкаф. Увидев костюм, Франк начал бы сразу задавать все эти вопросы, а за такими разговорами можно быстро забыть, зачем вообще встретились. Ну да, они пробыли вместе не так долго, как Франк рассчитывал, но Марко не хотелось отменять назначенную встречу. Райкаард и так слишком напряжён, а если бы Марко его обломал — мог совсем разобидеться. — Слушай, там будет обычная мужская вечеринка, — вздыхает Марко, застёгивая пуговицы рубашки. — То есть, такая, на которой женщин лёгкого поведения в три раза больше, чем мужчин, — усмехается Франк. — Ну да, да, — подтверждает Марко. — С шоу-программой, стриптизом, танцами, как всегда. — В общем, оргия, — выносит вердикт Райкаард, резко стряхнув пепел с сигареты. — Да какая, нахрен, оргия? — разворачивается к нему Марко. — С чего ты взял? — Люди говорят, — двинув бровями, поясняет Франк. — А твой итальянский уже настолько хорош, что ты всё понимаешь? — подкалывает Марко. — Гуллит перевёл, — признаётся Райкаард. — Ты от ответа не уходи. Что это за сборища на вилле, куда тебя регулярно приглашают? Что там на самом деле творится? Господи, вот завёлся. Зачем Гуллит ему вообще эти слухи пересказывает? Людям просто нравится додумывать то, во что им хочется верить. Они считают Берлускони порочным и развратным — значит, на его роскошной вилле «Сан-Мартино» в Аркоре близ Милана непременно проходят оргии. И всё. Райкаард без одобрения относится к тому, что дон Сильвио часто приглашает Марко в свои владения, так как разузнать, что Марко там делает, нет никакой возможности. Сам Франк в «Милане» новый человек и ещё не заслужил такого доверия, Гуллита никогда туда не позовут, потому что он не проявляет достаточного уважения к дону Сильвио. Остальным приглашение тем более не светит. Там избранная публика. — Ничего особенного, Франк! — разводит руками Марко. — Ровно то, что я сказал. Уважаемые мужчины, много женщин. Никаких шлюх, только модели и актрисы. Все едят, пьют, танцуют. Гвоздь программы — шоу, которое устраивают профессиональные стриптизёрши из дорогого клуба. Иногда какая-нибудь певичка выступает. Иногда сам дон Сильвио поёт пару песен… — Он ещё и поёт? — морщится Райкаард. — Поёт. И песни сам пишет. Вообще-то, он в юности пел и исполнял музыку на круизных лайнерах, — пожимает плечами Марко. — Этим он деньги на учёбу в университете заработал. — Охренеть, — качает головой Франк, затушив сигарету, хотя ещё не докурил. — Он рассказал? — Да, — пожимает плечами Марко. — Но это все знают, спроси любого из наших ребят. — Ну предположим. И чего ты там делаешь, на этих вечеринках? Скромно стоишь в уголке с бокалом шампанского, потупив глазки и ужасаясь тому, что вокруг творится? — Да нет же, Франк! — возмущается Марко, пытаясь припомнить, куда задевал запонки. — Меня туда зовут из-за того, что я знаменитый и популярный. Чемпион Европы, «Золотой мяч» вот получил. Люди не поймут, если он меня не будет приглашать, а он обидится, если я не буду ездить. Ничего особенного я там не делаю. Хожу с людьми болтаю да улыбаюсь. Подай часы, пожалуйста. Райкаард переползает на другой край кровати и берёт с тумбочки часы Марко. — Новые, что ли, опять? — неодобрительно спрашивает он, разглядывая циферблат. — Ага, подарили. — Марко поспешно отбирает у него «ролекс». — Он подарил? — Ну, он. — На день рождения? — щурится Райкаард. — Нет, когда я «Золотой мяч» получил. — Марко застёгивает тяжёлый браслет на запястье. — Погоди, а на день рождения тогда что было? — Машина, — кивает Марко в сторону окна, под которым припаркована его шикарная тачка. — Так-так. — Райкаард подпирает щёку ладонью. — Кажется, это третьи часы, которые ты от него получил. — Да кто ж считает? — поднимает бровь Марко. — Ты на что-то намекаешь, Франк? Я не пойму. — Столько подарков, — скептически говорит Райкаард. — И костюм твой явно не из магазина, слишком хорош. Его портной дона Сильвио, что ли, на тебя пошил? — Ну да, — признаёт Марко. — Ты же знаешь, я ничего не понимаю в шмотках. Когда сюда приехал, думал, что «Эмпорио Армани» — брат Джорджо Армани. Он и позаботился, чтобы я не выглядел пугалом на его вечеринках. Вот же запонки, господи, в кармане пиджака. Уф, Марко уж испугался, что потерял. Дону Сильвио нравится, когда Марко носит максимальное количество его подарков разом. — Мать твою, — присматривается Райкаард, пока Марко надевает запонки, — они что, с бриллиантами? — Это просто показуха, чтобы я не чувствовал себя нищебродом среди его друзей. Франк, а почему ты заставляешь меня оправдываться — и даже не объясняешь, за что? — А ты не понимаешь, как всё это выглядит? — возмущается Франк. Ох, как же Франк великолепно смотрится на этих белых простынях. Такой контраст, что Марко залюбовался бы, если б не тон их разговора. — Нет, не понимаю, — резко отвечает Марко. — И ты меня утомил своей паранойей. Франк в последнее время очень нервничает и ревнует Марко к каждому столбу. Вбил себе в голову, что у Марко что-то было с Руудом в его отсутствие — боже, ну если и было, что в этом такого? — и постоянно устраивает сцены по этому поводу. Причём не только Марко, но и Гуллиту, с которым, между прочим, ещё в юности мутил, теперь-то Марко знает, Рууд ему всё выболтал. Прочёсывает недобрым взглядом одноклубников, следит за тем, как и на кого Марко смотрит. А теперь ещё и к Берлускони ревновать затеялся, обалдеть. — Скажи ещё, что для паранойи нет причин, — усмехается Райкаард. — Ты туда с ночёвкой? — Ну, а как? — пожимает плечами Марко, поправляя воротник рубашки перед зеркалом. — Там всё самое интересное ближе к полуночи начинается, что я, пьяным по темноте домой поеду? — Обалдеть. И где ты будешь спать? — интересуется Франк. — Там семьдесят комнат! Есть где гостей разместить, не переживай, мне отводят отдельную спальню, соседей у меня нет. Перестань уже, — просит Марко, посмотрев на него через плечо. — Мне Лисбет меньше вопросов задаёт, чем ты! Хотя у неё поводов для беспокойства куда больше. А ты чего? То, прости господи, к Кройфу меня ревновал… — Ну, извини, я видел, как вы себя вели на банкете после финала Евро, — напоминает Райкаард. — Это было совсем не похоже на то, что ты говорил мне о ваших отношениях. Вы смотрелись как парочка. И не только я это заметил. Да, празднование победы удалось на славу. Марко и Йохан действительно слишком увлеклись общением и, наверное, позволили себе лишнего, за что огребли от Михелса, а Марко потом ещё и от Райкаарда получил. — Ладно, это я ещё могу понять, — бурчит Марко, отвернувшись. — Но устраивать мне сцены из-за Берлускони — вообще нонсенс. Ты сам-то сознаёшь, что это полный бред? Да, он сейчас в разводе и целомудрием не отличается, но он по женщинам и только по ним. Ты же знаешь его нынешнюю подругу, Веронику. На него такие красотки в очередь стоят, ты бы видел. У каждой ноги от ушей, грудь, талия, всё как надо. — Марко мечтательно вздыхает. — Их не видел, а вот тебя вижу очень даже хорошо, — ухмыляется Франк, откинув простыню и лениво вылезая из кровати. — Раз уж ты перед зеркалом, сам посмотри. Подкравшись, Райкаард обнимает Марко сзади, и Марко невольно замирает, чтобы полюбоваться их отражением: они смотрятся убойно. Райкаард неслучайно впервые совращал Марко, заграбастав его в объятия перед зеркалом, как сейчас. Они — полная противоположность друг другу. Марко прозвали «Утрехтским лебедем», Райкаарда — «Чёрным лебедем», так что их вместе Гуллит ласково зовёт «Лебединое озеро». — Любой, у кого глаза на месте, — вкрадчиво говорит Франк ему в ухо, — встретив тебя, засомневается, стоит ли ограничиваться женщинами. — Глупости, — заявляет Марко, погладив его руку на своём животе. — Марко, ты ж у меня такой скромный, — смеётся Райкаард, коснувшись губами его шеи. — Даже когда тебе «Золотой мяч» вручали, сказал, что его надо было присудить Куману, а сам приз сразу подарил отцу. Так зачем тебе эти дурацкие вечеринки? Ты вроде не любишь светиться в обществе. — Я же говорил — не могу отказать, — напоминает Марко, откинувшись на его плечо. — Дон Сильвио многое для меня сделал в прошлом сезоне. Я ему обязан своим выздоровлением. И когда он просит меня приехать, вариантов нет, надо развлекать его гостей. — Так скажи, что с тобой будет друг, — ухмыляется Франк, глядя в глаза его отражению. — Нет, не получится, — смеётся Марко. — Он должен сам пригласить. Рождественский ужин с командой уже скоро, подойди к нему, скажи — дон Сильвио, почту за честь стать вашим другом и посещать ваш дом, не откажите. Он любит искренность, потому что редко с ней сталкивается. А я буду рядом стоять, поддакну, поручусь за тебя, всё такое. — Думаешь, сработает? — хмыкнув, спрашивает Райкаард. — Не гарантирую, но может, — пожимает плечами Марко. — Франк, ну правда. Перестань ревновать меня ко всем, с кем я общаюсь. — Тогда тебе станет скучно, — усмехается Франк. Отчасти он прав — его постоянная ревность даёт поводы для ссор и драк, а это держит в тонусе и самого Франка, и Марко. За битьём посуды и потасовками обязательно следует бурное примирение и страстный секс, так что раньше Марко воспринимал эти сцены как игру. Франку просто необходимо регулярно подчинять строптивого Марко, который становится шёлковым только в постели. А с Франком других вариантов нет: он в сексе своенравный и пылкий, любит, когда его слушаются, умеет причинять боль, и это невероятно заводит Марко. Если б Франк не создал себе образ опасного и дерзкого парня, совсем не похожий на того Райкаарда, которого знают другие, может, Марко и не прикипел бы к нему так сильно. Но после прошлого сезона, который они провели в разных клубах, Райкаард стал невыносимым, и его приступы ревности всё меньше похожи на возбуждающую игру. А Марко распробовал свободу. Теперь поведение Франка начало бесить. — А вдруг не станет? — спрашивает Марко, повернув голову к нему. — Я не могу отчитываться перед тобой за каждый свой чих, это унизительно. Давай хотя бы попробуем дать друг другу немного воздуха. — А если нет, то что? — интересуется Райкаард, схватив Марко за волосы. Да сколько ж можно? Ван Бастена даже в жар бросило от злости. — А то, — тихо говорит он. — Без меня ты бы никогда в «Милан» не попал. Сакки не хотел тебя брать. Ты поругался с Кройфом и накосячил с контрактами, он думал, ты псих ненормальный. Я его убедил. Когда он дал добро, я сам договорился с Берлускони. А если ты не прекратишь вести себя, как придурок, возьму и скажу дону Сильвио, откуда у меня на самом деле вот это. — И указывает на синяк на скуле — он почти сошёл, остался не слишком заметный след, Марко не хочется прибегать к косметике, если уж будет критично, на вилле точно найдётся кто-нибудь, кто поможет подправить внешность. — Когда он узнает, что меня вовсе не на тренировке локтем в лицо двинули, он будет очень недоволен. И ты поедешь дальше мыкать нищету в Испании и Португалии. Ты этого хочешь, Франк? Могу устроить. Пауза. Райкаард смотрит на Марко, будто не веря, что его парень мог ему такое сказать, а Марко не отводит взгляда. — Ни хрена себе, как мы заговорили, — поднимает бровь Франк и отступает на шаг. — Ты, смотрю, такой храбрый стал, когда за спиной авторитетные друзья появились. И что, ты ему всё расскажешь? И то, при каких обстоятельствах я тебя ударил? И по какой причине — тоже? Всё выложишь? — Неужели ты думаешь, что он не знает о наших отношениях? — презрительно фыркнув, говорит Марко и отворачивается к зеркалу, чтобы вернуть в петли те пуговицы, которые успел расстегнуть Райкаард. — Вы с ним и меня обсудить успели? — угрюмо спрашивает Франк, повалившись обратно на кровать. — Нет, конечно, — морщится Марко. — Поверь, он в курсе всего, что происходит в команде. И про нас ему точно доложили. Да он наверняка всё знал, ещё когда покупал меня. Он просто не заморачивается на такие темы. — Какой прогрессивный, — с отвращением цедит Франк, щёлкнув зажигалкой. Господи, ну как же они достали. Что Кройф, что Райкаард. Отчего они оба так болезненно воспринимают дружбу Марко с Берлускони? Они что, не понимают, как глупо ревновать Марко к человеку, который любит красивых девушек и не ограничивает себя в их количестве? Вся Италия в курсе, какой он бабник. Или их обоих так тревожит то, что в жизни Марко есть ещё один человек, который имеет на него большое влияние? Ох, в любом случае — Марко не позволит ни Кройфу, ни, уж тем более, Райкаарду определять его круг знакомств и решать, с кем ему общаться.

***

24 мая 1989, Барселона — Это безумие, — с восторгом говорит Марко, когда они выезжают на Пласа-де-Каталунья. — Это потрясающе, — вторит Франк ему в ухо, и Марко накрывает рукой его ладонь на своём плече. — Наши фанаты лучшие. Центральная площадь заполнена болельщиками «Милана», как и все улицы, по которым они неторопливо продвигаются от гостиницы «Ритц» к стадиону. Сквозь такую толпу трудно пробраться. Даже в автобусе слышно, как поют и скандируют снаружи. Весь город окрасился в красно-чёрные цвета их клуба. Сегодня в столице Каталонии состоится финальный матч Кубка европейских чемпионов, в нём сойдутся «Милан» и команда «Стяуа» из Бухареста. Понятно, что румынские болельщики не смогли приехать в Испанию — железный занавес мешает, так что их ничтожно мало, а вот итальянцы подошли к вопросу ответственно: кажется, весь Милан прибыл, чтобы поддержать свою команду. Наверное, даже фанаты «Интера», другого миланского клуба, непримиримо враждующего с «россонери», сегодня забудут о принципиальных разногласиях и будут болеть за «Милан». Всем страшно хочется показать миру, чего стоит итальянский футбол. — Вы там уже расплакались от умиления? — спрашивает Гуллит сзади, пнув спинку кресла Райкаарда. — Не расслабляйтесь! Теперь надо оправдать их доверие, вы же не хотите огорчить такую толпу разгорячённых тифози? — Да ну тебя, Гуллит, дай побалдеть, — ворчит Франк. — Какие-то сраные румыны. Чего они нам сделают. Марко с ним согласен и понимает, что Рууд выступает в основном для проформы, настрой боевой. При такой поддержке они обязаны выиграть и дать публике достойное зрелище. Марко уже представляет, каким будет огромный стадион «Камп Ноу», когда все эти люди займут свои места на трибунах. Он станет красно-чёрным. И это будет великолепно. Да, они сегодня сыграют на стадионе «Барселоны». Во владениях Кройфа. И Йохан обязательно будет там. При одной мысли об этом Марко бросает то в жар, то в холод, но присутствие Кройфа и на подвиги мотивирует отлично. «Увижу ли я его? — думает Марко, продолжая махать и улыбаться фанатам, стучащим по стенкам автобуса. — Что он скажет? Или вообще сделает вид, будто мы незнакомы, пройдёт мимо? Как он теперь ко мне относится, что обо мне думает? Или вовсе забыл меня?» Они с Йоханом не виделись и не общались после той встречи в миланском отеле. Кройф с головой погрузился в дела «Барселоны», сам на связь не выходил, а Марко и его барселонского телефона не знает. Райкаард тоже держит в уме тот факт, что они едут в логово Кройфа. Он заранее начал встревоженно поглядывать на Марко, вальяжно приобнимать его, чтоб лучше контролировать, и зверски зыркать на каждого, кто рискнёт приблизиться. Как же хорошо, что Франк всё-таки не нашёл в себе душевных сил попроситься в гости на виллу «Сан-Мартино», такой сопровождающий был бы там неуместен. Марко не знает, чего ждать от встречи с Кройфом и на что рассчитывать, так что старается ни о чём не думать вовсе. Чем меньше ожиданий, тем меньше разочарований.       — Нет, — решительно отказывается Йохан. — Вот даже не вздумай. — Кройф, перестань, стадион под завязку, куда мы тебя денем? — яростно шепчет Нуньес, держа его за локоть. — Пойдём. Нигде, кроме моей ложи, ты места не найдёшь. Всю жизнь тебе там нравилось — а теперь ты вдруг туда не хочешь, в чём дело? — Лучше уж постою где-нибудь под крышей, — кивает наверх Кройф. Ну надо же было додуматься! Ладно, Нуньес, конечно, не виноват, он всех нюансов не знает, но всё равно, решить, что Кройфу будет комфортно просидеть целый матч в президентской ложе рядом с Берлускони — это вот прямо весь Нуньес в одном поступке. — Давай я как бы опоздаю — и пристроюсь где-нибудь с краю, — предлагает Кройф, нервно оглядываясь. Если сейчас дон Сильвио выпрыгнет из-за угла, как чёрт из табакерки, от него потом будет непросто отделаться. — И перед вторым таймом то же самое проверну. Ну скажешь ему, что я очень занят. — Кровь мою пьёшь, — вздыхает Нуньес, покачав головой. — На завтрак, обед и ужин, — подтверждает Кройф, блеснув своей самой обаятельной улыбкой. — Чего я тебе, мартышка цирковая — гостям меня показывать? Фокусов не знаю, трюков тоже. Дай просто посмотреть матч, ради всего святого. Кое-как отделавшись от президента клуба, Йохан торопится смыться из коридора, ведущего к президентской ложе. Меньше всего ему хочется мило улыбаться дону Сильвио и развлекать его светскими беседами. Он человек умный, должен понимать, как Кройф может относиться к тому, кто умыкнул у него Марко да ещё и сумел его удержать. Пока есть время, Йохан поднимается на самый верхний ярус, чтобы оглядеть «Камп Ноу» с высоты. Зрелище незабываемое. Стотысячный стадион уже полон, и здесь только фанаты «Милана». Стены трясутся от их мощного хора, когда они запевают свои песни. Там и сям зажигаются файеры, дым ползёт по трибунам и застилает поле, будто смотришь с холма на самую настоящую битву. К счастью, после возвращения Кройфа «Камп Ноу» стал таким же многолюдным и в дни матчей «Барсы» — но сейчас у Кройфа есть редкая возможность увидеть свой стадион в красно-чёрных цветах, а не в сине-гранатовых. На его стадионе, внизу, в раздевалке, Марко облачается в форму «Милана», чтоб добыть ещё один желанный трофей. И, увы, не для Кройфа. Йохан ещё не видел Марко. Спускаться к раздевалкам было опасно, можно было напороться всё на того же дона Сильвио, а там как бы до драки не дошло. Наверху Кройфу попался только их тренер, Арриго Сакки, в модных солнцезащитных очках. Кройф вежливо раскланялся с ним, но он помнил, что Марко о нём говорил: «Мы хорошо играем не благодаря ему, а вопреки». Кройф считает, что провёл сезон успешно, и акционеры клуба с ним солидарны. Команда, созданная Кройфом из ничего, пришла второй в Ла Лиге, уступив лишь могучему «Реалу», и завоевала Кубок обладателей кубков, одолев «Сампдорию» в Берне. В Эль Классико, дерби с «Реалом», победить пока не удалось, но скоро и это будет возможным. Нужно только немного терпения. Опытный и харизматичный Алешанко стал отличным капитаном, баски, которых Кройф стремительно набрал в команду в краткий период межсезонья, прекрасно справляются с поставленной задачей. Кройф укомплектовал «Барсу» лучшими футболистами Испании, они стоили недёшево, зато их самоотдача на высоте. В составе есть и трое легионеров — бразилец, парагваец и англичанин. А там и школа «Барсы», «Ла Масия», начнёт поставлять необходимые Йохану кадры. Этот сезон стал отличным началом большого пути. Но если бы Марко принял предложение Кройфа, всё было бы совсем иначе. Кройф в этом уверен. И забыть ту жгучую злость, которую вызвал отказ Марко, Йохан пока не может. Мало кому удавалось его так рассердить — наверное, оттого, что Марко ему слишком дорог. С Михелсом Кройф, как это ни горько признавать, практически утратил контакт. Отчасти причиной тому стала размолвка на банкете после финала чемпионата Европы, когда Генерал пропесочил Кройфа и Марко за то, что они слишком близко общаются на публике — это было унизительно, отчасти — пожар в «Барселоне», который Кройфу приходилось тушить денно и нощно. Не было никакой возможности вырваться. Генерал после Евро ушёл было в «Байер Леверкузен», но там не нашёл там нужных ресурсов, чтобы построить такую команду, какую ему хотелось бы тренировать, и вернулся в КНВБ — теперь уже в качестве функционера. Кройфу трудно его представить на такой позиции. Впрочем, за долгие годы знакомства Йохан убедился, что Генерал чаще всего изображает совершенно не того человека, которым на самом деле является, и ему постоянно приходится бороться с самим собой. Наверное, именно поэтому при суровом и аскетичном образе жизни у него возникли проблемы с сердцем — в восемьдесят шестом году Генералу сделали плановую операцию, чтобы её не пришлось позже делать в авральном режиме. Вот и чиновник от футбола — ещё одна из его многочисленных ролей. Наверное, и с ней справится. Единственный человек из старой жизни, который остался с Йоханом, — это Дик ван Дайк. Он хорошо понимал, как Кройф загружен в новом клубе, и сам приезжал к нему в гости, пусть не слишком часто, зато регулярно. Чтобы не напрягать ни его, ни себя, Кройф арендовал постоянную квартиру, на которой они могут встречаться, не привлекая лишнего внимания. Пока у Йохана не было лицензии на тренерскую работу в Испании, ему приходилось наблюдать за игрой своей команды из президентской ложи, и Дик специально прилетал на матчи, чтобы составить ему компанию. Он никогда не лез на рожон во время игры, прекрасно зная, что непрошенный советчик имеет хорошие шансы получить по шее, зато после матча высказывал ценные замечания. Кройф искренне удивлялся, как Дику удалось сохранить такую хватку и внимание к игре, давным-давно уйдя из футбола. Они оба сильно изменились. Кройф демонстрирует на своём примере, что тренер должен быть элегантным и стильным, Дик стал образцовым буржуа, носит дорогие костюмы, по моде зачёсывает волосы назад, слегка располнел, и по нему видно, что живётся ему хорошо. Узнать в нём прежнего патлатого Дика, который когда-то приехал из Франции на матч с «Телстаром» в кокетливом пальто, можно только по глазам и по его широкой жизнерадостной улыбке. Йохан ценит его постоянное присутствие рядом и признаёт, что Дик всё-таки отвоевал себе в его жизни своё уникальное место. Команды выходят на поле, матч скоро начнётся. Что ж, после стартового свистка можно будет спуститься в ложу и притаиться там в укромном углу. Сегодня Кройфу совсем не хочется привлекать к себе внимание — но он обязан посмотреть на Марко.       Выйдя из автомобиля на парковке отеля «Ритц», Кройф хлопает дверцей так, что она чудом не отвалилась. — Ну прости, — бурчит Кройф, похлопав своего боевого коня по капоту. — Нервы ни к чёрту. Матч был великолепный, феерический, именно такой, какого ждали болельщики «Милана», заполонившие Барселону. «Милан» победил со счётом 4:0. Два гола забил Марко, два — Гуллит. Кройф был искренне рад за ван Бастена, он это заслужил: огромный стадион, скандирующий его имя, сотня тысяч фанатов, влюблённых в него, сверкающий кубок, который он гордо поднял над головой. Да, именно так Кройф себе это и представлял. Только в его мечтах Марко был одет в сине-гранатовую футболку «Барселоны», а не в белую гостевую форму «Милана». И это ещё ладно. В ложе Кройфу удалось свести контакты с доном Сильвио к короткому приветствию и формальному рукопожатию, но его ожидало гораздо более тяжкое испытание. К финальному свистку Берлускони уже покинул ложу и с нетерпением ждал своего триумфа у кромки поля. Едва матч завершился, он вместе с тренерским штабом выбежал на газон, чтобы поздравить своих игроков, и это было в порядке вещей. Никто не вложил столько сил и денег в «Милан», никто не сделал больше для этого клуба. За три года его президентства «Милан» превратился в лучший клуб Европы, в котором жаждет играть каждый футболист. Он имел полное право разделить радость победы с остальными, но Кройф оказался морально не готов к тому, что игроки поднимут его на руки. Смотреть, как Марко вместе с другими несёт по родному полю стадиона «Камп Ноу» не его, да не просто не его, а этого чёртова итальянца, обнимает его колено и жмётся щекой к его бедру, было категорически невозможно. Кройф вскочил и быстрым шагом покинул ложу, чтобы не видеть этого. Пока «Милан» бесновался на поле, а его болельщики — на трибунах, Кройф хмуро курил в коридоре. Нет ничего неприятнее, чем наблюдать, как твоя мечта сбывается у кого-то другого. Йохан надеялся, что на этом его мучения завершатся и он поедет домой, чтобы гордо уединиться с бутылкой вискаря, но не тут-то было. Нуньес кое-как вытерпел его капризы насчёт соседства с Берлускони в ложе, зато после матча вцепился в Йохана мёртвой хваткой и потребовал, чтобы Кройф поехал на банкет — он состоится в ресторане отеля «Ритц», где поселили «Милан». Конечно, наобещал, небось, всем, что Йохан там непременно будет, а теперь боится в грязь лицом ударить перед гостями. Кройф попытался вырваться и отговориться любыми предлогами, да не вышло. И сделать вид, что внезапно заблудился в Барселоне, тоже не получилось, — Нуньес ехал прямо за машиной Йохана, резко обогнал его только возле самого «Ритца», чтоб приехать первым. Ладно. Остаётся надеяться, что на этом чёртовом банкете получится поулыбаться всем с полчаса и благополучно свалить.       Лёгкий ночной бриз колышет листья пальм. Кройф устраивается за одним из столиков на террасе «Ритца», подальше от ресторана, возле закрытого на ночь бара. За выставленными в ряд шезлонгами голубеет подсвеченный бассейн. Из ресторана слышен чей-то голос, усиленный микрофоном, и Кройф не может даже разобрать, кто там произносит очередной тост в честь новоиспечённых обладателей Кубка чемпионов, — да ему, признаться, и всё равно. Скоро можно будет быстро попрощаться с Нуньесом и уехать. Конечно, Йохан поздравил всех своих ребят — Марко, Райкаарда, Гуллита. Кройфу приятно видеть их такими радостными. Да, разумеется, он обнял Марко — но очень быстро и формально, чтобы он не обольщался и чтобы самому не размечтаться. Наверное, надо смириться с тем, что их пути разошлись. Чёрт возьми, Кройф думал, что уже смирился, пока не насмотрелся сегодня красочных доказательств того, что Марко чертовски счастлив — и для этого ему вовсе не требуется общество Йохана. Зато вот с Берлускони они прям неразлучны. Бесит. Вынув сигарету, Кройф кидает пачку на стол и прикуривает. — Йохан, — слышит он из-за спины знакомый голос. — О, — цедит Кройф, выдохнув дым. — Чего ты тут делаешь? Веселись, такие весомые поводы не каждый день бывают. — Хотел поговорить с тобой, — просто отвечает Марко, отодвинув стул. — Можно? — Зачем тратить время на меня? — язвит Кройф. — У тебя есть гораздо более интересный и щедрый собеседник. Сейчас, пока настроение хорошее, может, очередные часы подарит. Или машину. Так что иди к нему, а то момент упустишь. — Задолбал уже! — закатывает глаза Марко. — Почему он тебя так раздражает? Он интересный и умный, с ним приятно общаться, да. Почему ты решил, что я обязательно должен выбирать между ним и тобой? Ты же понимаешь, что между нами ничего, кроме дружбы, не может быть! — Он не тот человек, с которым тебе следует дружить, — морщится Йохан, стряхнув пепел. — Это я уж как-нибудь сам решу, ладно? Ты мне не папаша. — Ты молод, Марко, тебя ослепляет его богатство, ты балдеешь от его обходительности и обаяния, — вздыхает Кройф. — Но что ты о нём знаешь? Что ты знаешь о том, как он достиг всего, что имеет? О его связях с мафией, о том, насколько он сам — один из них? — Чёрт, Йохан, ты будто не знаешь, что любого итальянца обвиняют в близости к мафии, если ему удаётся выбиться в люди, — возражает Марко. — Какое отношение это имеет к нашей дружбе? — Он опасен, — говорит Кройф, облокотившись на стол. — И особенно опасно то, что, общаясь с ним, ты станешь перенимать его образ мыслей, его логику, его, извини за выражение, этику. — То есть, он на меня дурно влияет, ты это хочешь сказать? — усмехается Марко. — Скорее уж, я его испорчу, чем он меня. — Я вижу, как ты на него смотришь и как им восхищаешься, — настаивает Йохан, — а значит, будешь ему подражать. Осознанно или нет. — Куда мне до него, — вздыхает Марко. — Мы с ним из разных миров. Может, нам потому так интересно друг с другом. Я никогда не встречал таких, как он, а он — таких, как я. Сам знаешь, мой идеал и мой пример — только ты. С самого детства. Тут ничего не поменялось. — Ишь как запел, — ухмыляется Кройф. — Тебе что-то нужно от меня, Марко? Говори прямо, оставь льстивые прелюдии для своего покровителя. — Хотел напомнить, что Чемпионат мира уже в следующем году, — отзывается Марко, снимая пиджак. Он в парадном клубном костюме с гербом «Милана» на груди. — И я от своих слов и намерений не отказываюсь, я хочу его выиграть. С тобой, как и сказал тогда. — Не имею ничего против, — подмигивает Кройф. — Тогда нам надо подумать, как сделать тебя тренером сборной, — качнув головой, предлагает Марко. — Я уже прикидывал, при каких условиях это может произойти, — отзывается Кройф, скрестив на груди руки. — КНВБ меня ненавидит, так что их поддержка нам не светит. — Но они не смогут отмахнуться от лидеров команды, — заявляет Марко, повесив свой пиджак на спинку стула. — Значит, сборная должна сама выдвинуть твою кандидатуру. — Смотри, — говорит Кройф, почесав нос, — сейчас я жутко загружен в «Барсе», тут по-прежнему много работы, и следующий сезон тоже будет не из лёгких. Поэтому я не могу отвлекаться на сборную в данный момент. Пока пусть всё идёт, как идёт. Сосредоточьтесь на отборочных матчах — впрочем, с немцами вы уже разобрались, других легко одолеете — а меня привлечёте ближе к делу. — Понял, — кивает Марко. — Я проработаю вопрос с Руудом и Франком. — Договорились, — одобряет Йохан. — Ценю твою инициативность. — Это правда моя мечта, — отвечает Марко, глядя ему в глаза. — Пока мы с тобой только Кубок обладателей кубков выиграли. А хочется совсем другого. — Мне тоже, — улыбнувшись, отзывается Кройф. И эти слова относятся не только к футболу. — У нас получится, — заверяет Марко. Йохан кивком подтверждает его правоту и, затушив сигарету в пепельнице на столе, вытягивает из пачки новую. Марко чуть хмурится — Кройф ему когда-то говорил, что старается курить меньше, а сам вон чего — но молчит. Понимает, что сейчас лучше Йохану не перечить. — Как дела у Генерала? — осторожно интересуется Марко. — Вы общаетесь? Почву прощупывает, ага. — Только по телефону, — отвечает Кройф, выдохнув дым. — И то нечасто. Вроде нормально всё, но ты его знаешь, он никогда не жалуется. А что? — Так, спросил, — невинно говорит Марко. — Он злился из-за того случая на банкете? — Он любит преувеличивать, — щурится Кройф. — Раз отошли вдвоём от остальных — это, по его мнению, уже криминал. — Ну, может, он был в чём-то прав, — пожимает плечами Марко. — Если бы он нас нашёл через минуту, взял бы с поличным на месте преступления. — Он и твердил, что нас мог застукать кто угодно, — закатывает глаза Кройф. — Но мы с тобой ещё ничего такого не делали. — Мы просто не успели. И он это понимал. — Марко вдруг замирает, глядя поверх плеча Кройфа. — Ой. Кажется, у нас гости. — Тебя потеряли? — ухмыляется Кройф, не оборачиваясь. Он и так догадывается, кто там. — Я разберусь, — коротко говорит Марко, поднимаясь. О, интересно, и как это он намерен со своим покровителем разобраться? Кройф лениво косится через плечо: Марко подлетает к дону Сильвио, берёт его за руки (интересная у них манера общения) и, сжав его ладони, начинает быстро тараторить по-итальянски. Ничего себе, как он за два сезона хорошо язык выучил. Значит, много практиковался. За живой изгородью, отделяющей террасу ресторана от зоны бассейна, Кройф улавливает какое-то шевеление. Мелькнули знакомые дреды и узнаваемые чёрные кудри. Понятно, Гуллит с Райкаардом надеются увидеть зрелищную битву. Марко замолкает, теперь говорит дон Сильвио — тоже многословно, быстро и напористо. Ван Бастен отвечает на его вопросы, кивает на Кройфа. Марко и Берлускони выглядят чертовски забавно — Марко высокий, смотрит на дона Сильвио сверху вниз, и его ладони куда крупнее, но, пока они разговаривают, руки Берлускони как-то незаметно оказываются поверх рук Марко. Фокусник хренов, Кройф даже не понял, как он это сделал. Чёрт, но как они друг на друга смотрят. Кройф упорно видит между ними некую химию, природа которой ему неясна. У них почти тридцать лет разницы в возрасте, Берлускони вроде бы абсолютно гетеросексуален и живёт ровно так, чтобы максимальное количество итальянских детишек могло назвать его папой. Что его может связывать с Марко? Йохан ясно слышит, что Марко обращается к нему просто по имени — «Сильвио», как к доброму другу. Как ван Бастену удалось вообще так близко подобраться к Берлускони? Чем они друг друга зацепили? — Йохан, подойди, пожалуйста, — переключившись на голландский, зовёт Марко. Кройф вальяжно поднимается, кладёт сигарету в пепельницу, застёгивает пуговицу пиджака и неторопливо подходит к ним. — Я ему объяснил, — говорит Марко, глядя на Йохана, однако не выпуская рук дона Сильвио. — Сказал, что нам надо поговорить наедине. Он понял и отпускает нас. Всё, можем ехать. — Хм, — поднимает брови Кройф, вежливо оскалившись. — Даже так. Берлускони едва ли разобрал хоть одно слово из их разговора, но интонации уловил — и кивает, подтверждая, что Кройф всё понял верно. — Поздравь его и поблагодари, — с напряжённой улыбкой предлагает Марко. Кройф протягивает руку — и теперь его черёд крепко сжать аккуратные, гладкие руки дона Сильвио, ещё хранящие тепло ладоней Марко. Очень странное ощущение. Марко на всякий случай весь подобрался, будто в любой момент готов их растащить, если им придёт в голову выяснять отношения. Да нет, конечно, они же взрослые, цивилизованные люди. Кройф отвешивает несколько приятных комплиментов команде, игре, самому дону Сильвио — для таких случаев у него заготовлен хороший запас английских клише. Тот светски благодарит. Он не особо изменился за восемь лет, прошедших с того «Мундиалито», в котором участвовал Кройф. Разве что залысины появились на лбу, а в остальном он всё тот же. Щеголеватый, ухоженный, улыбчивый, с хорошим маникюром, в безупречном костюме. Кройф его примерно таким и помнит. — Ты очень важный человек для Марко, — говорит дон Сильвио. В английском нет вежливого «вы», так что можно считать, что все со всеми на «ты», хоть с королевой. — Понимаю, вы теперь нечасто видитесь. Если Марко считает, что вам надо отсюда уехать и поговорить, езжайте. — Спасибо, — скалится Кройф. Ишь какой щедрый. Великодушно уступает Марко на одну ночь, потому что уже завтра Марко снова будет у него в доступе. И послезавтра. И в обозримом будущем — всегда. Очень мило с его стороны позволить Марко уехать с празднования долгожданной победы. Хоть руку ему лобызать не придётся за такое одолжение? — Спасибо, — эхом повторяет Марко. Йохан наблюдает, как они обнимаются, целуют друг друга в щёки на прощание по итальянскому обычаю. Кройфа дон Сильвио тоже обнял — осталось только потерпеть и оценить его приятный парфюм, который показался Йохану слишком слащавым. Кройф надеется, что скрипел зубами не настолько громко, чтоб Берлускони услышал. Проходя мимо растерянных Гуллита и Райкаарда, следивших за ними из-за кустов, Марко сбавляет шаг и коротко сообщает: — Мы уедем ненадолго. Не волнуйтесь. Скоро вернусь. — Лихо ты с ними, — ухмыляется Кройф, бросив быстрый взгляд на Марко. — Да ну их, — отмахивается ван Бастен. — Потом разберусь. Другой такой шанс нам нескоро выпадет. — Рад, что ты стал это понимать, — отмечает Йохан. — Давай обойдём ресторан, я знаю другой путь на парковку.        — Ты чего-нибудь понял? — спрашивает Франк, повернувшись к Гуллиту. — Это чего сейчас было? — Не тормози, Райкаард, — устало вздыхает Рууд. — Допёк ты его своей ревностью, вот чего это было. Он уже с первым встречным сбежать готов, не то что с Кройфом, лишь бы тебя на место поставить. — Я ж его убью теперь, — растерянно говорит Франк. — Не советую, ему только того и надо, — мотает головой Рууд. — Лучше просто сделай вид, что ничего не случилось, это его хотя бы озадачит. Но есть и хорошие новости, ты не заметил? Видел, как Берлускони их отпустил с благословением? Своему парню он точно не позволил бы уехать с Кройфом, вряд ли ему нравится, когда посторонние люди трогают его вещи. Значит, между ним и Марко точно ничего нет, а тебе надо бы летом полечить нервы. Хоть этому порадуйся, Кройф и Марко встречаются редко, а насчёт благодетеля теперь можешь не волноваться. — Счастлив, просто счастлив. — Райкаард лезет в карман за сигаретами. — Кончай грузиться, — советует Гуллит, хлопнув его по плечу. — Пошли уже обратно на банкет, у меня большие планы. Интуиция подсказывает, что тот красавчик мне сегодня точно даст. — Э, а я? — возмущается Франк. — Ты что, не скрасишь моё одиночество? — И ты кого-нибудь закадри, у нас в команде, слава богу, полно симпатичных итальянцев! — ржёт Гуллит. — Не собираюсь всю ночь вместо жаркого секса слушать твоё нытьё. Всё, идём. Марко не вернётся, если ты весь вечер будешь страдать, так что пользуйся моментом и оторвись, как следует.       — Спишь? — тихо спрашивает Марко. — Нет, — отрицает Кройф, открыв глаза. — Так, задремал слегка. В комнате светло, хотя окно плотно зашторено. Значит, снаружи совсем рассвело, что логично — в конце мая солнце встаёт очень рано. — Что это за место? — интересуется Марко, прижавшись щекой к его плечу. — Просто квартира, — вздыхает Кройф, перебирая его волосы. — Какая разница. Куда ещё его было тащить, не домой же. Ночью Кройф привёз Марко в апартаменты, которые арендовал для встреч с Диком ван Дайком. Ну, и для других непредвиденных случаев, мало ли. Пока не рассвело, у ван Бастена никаких вопросов не было, им вообще особо не до разговоров было, слишком соскучились. — Ну, ты же здесь не живёшь, — отмечает Марко, потёршись губами о его плечо. — Значит, снимаешь, чтобы видеться тут… с кем-то. Франк тоже арендует такую квартирку в Милане. — О! Сцена ревности всё-таки будет? — смеётся Кройф. — А я-то думал — как же так, утро настало, а Марко до сих пор не возмутился, что я не ушёл в монастырь после его отказа! — Эээ, а что, я не имею права спросить, есть ли у тебя кто-то? — поднимает голову Марко. — Ляг обратно и не начинай, — вздыхает Йохан. — Когда такие разговоры приводили к чему-то хорошему? Ты куролесишь с Райкаардом, я тоже не монах. — Но ты знаешь, с кем я встречаюсь! — Да я бы с радостью не знал! — уверяет Кройф. — Серьёзно, Марко, в лишней информации нет ничего полезного. Сейчас мы вместе — вот это главное. Остальное несущественно. Марко, приподнявшись на локте, склоняется к нему и накрывает его губы своими. Йохан охотно отвечает на его нежный поцелуй, обнимает Марко покрепче, прижимает к себе. Торопиться им было некуда, за ночь они успели многое, и трудно было не заметить, что Марко стал ещё более умелым и грамотным в сексе. Где же он учится, у кого? Неужели Райкаард настолько хорош? Что-то Кройф в нём такого мастерства не обнаружил… — Тебе ещё не пора? — шепчет Кройф, потёршись носом о его нос. — Так хочешь поскорее от меня избавиться? — смеётся Марко. — Не хочу, чтобы ты пропустил ваш рейс в Милан. — К тебе кто-то должен прийти? — щурится Марко. — В такое время? — Кройф смотрит на часы. — Я не настолько отчаянный, чтобы назначать свидания в пять утра. А тебе ещё надо в отель за вещами заехать. Вряд ли Райкаард их за тебя соберёт после того, что ты учудил… — Я люблю тебя, — внезапно сообщает Марко. Ох, только не это, Кройфу совсем не хочется обсуждать такие материи словами. Слышать это приятно, а вот что сказать в ответ — чёрт знает, Кройф пока не выработал идеальную формулировку. — Да я уж догадался, — усмехается он, погладив Марко по затылку. — А я совершенно не понимаю, что ты ко мне чувствуешь, — признаётся Марко. — Чем старше становишься, тем труднее выбрать названия для своих эмоций, — говорит Йохан. — И самому понять, что испытываешь к другому человеку. В твоей жизни уже есть несколько привязанностей — ты их все называешь любовью? — Пока да, — пожимает плечами Марко. — Но ты… то, что я к тебе ощущаю… это особенное. Прости, я не умею красиво говорить и вряд ли когда-нибудь научусь, зато я с тобой честен. — Честность — это прекрасно, — отзывается Кройф, коснувшись его щеки. — Если с ней в комплекте не идёт ненужная откровенность. Зачем ты спрашивал, с кем я тут вижусь? Для чего тебе это знать? Давай так — мы не супруги, нас с тобой даже любовниками трудно назвать, и мы имеем право на приватность. — Это мне сейчас сказал человек, который изволил меня к дону Сильвио ревновать? — поднимает бровь Марко. — Только потому что ты выбирал между нами, — поясняет Йохан. — Всё остальное, что никак не влияет на наши отношения, пусть остаётся за кадром. Про дона Сильвио вчера поговорили, тему закрываем, хоть я так и не понял, что у вас общего. — О господи, мы опять будем его обсуждать? — возмущается Марко. — Даже в постели? Йохан, вот правда, начинаю подозревать, что у тебя с ним какие-то личные счёты. — Ох, проехали, — отмахивается Кройф. — Моё мнение ты знаешь. Выводы делай сам. Я тебе не Райкаард, пасти тебя не буду. — И слава богу! — Марко укладывается поудобнее на груди Кройфа. — Прибью его скоро. — Или он тебя, — резонно отмечает Кройф. — Аккуратнее с ним, ладно? — Ладно. — Марко игриво поглядывает на Йохана исподлобья. — Ещё указания будут? — Толку-то от них… — Кройф довольно усмехается. — Ты всё равно поступишь по-своему. — Слушай… — Марко вырисовывает пальцем непонятные узоры на его груди. — Понимаю, у тебя тут постоянно пожар, времени нет, всё такое… Но ты не будешь возражать, если у меня вдруг появится… ну… если я смогу приехать? — Конечно, не буду, — отзывается Йохан. — Только звони заранее. Договорились? — Договорились, — кивает Марко. — Теперь можем перейти к делу? — И нежно проводит языком по его коже. — Я ещё хочу. — Ненасытный… — довольно смеётся Кройф. — Ладно, иди ко мне.