***
Шесть лет назад Через несколько недель после Чемпионата Мира Юри озвучивает свое решение уехать в Японию и провести операцию там. — Что? — ахает Виктор, приподнимаясь с дивана и откладывая книгу в сторону. — Зачем? — Думаю, моей семье будет проще позаботиться обо мне. Виктор выглядит так, будто ему дали под дых. — Я могу позаботиться о тебе. Юри останавливает себя прежде, чем успевает сказать то, о чем давно думает: в последнее время Виктор не так уж и рвется помогать ему. — Но у родителей больше времени, — уклончиво говорит он. — Они могут сменять друг друга, и я не буду им в тягость. — О чем ты говоришь? Им нужно управлять гостиницей, — Виктор картинно вскидывает руки. — У меня-то полно времени! Я же завершил карьеру. Юри мысленно делает глубокий вздох. — Но ты целыми днями торчишь на катке. — Яков нанял меня, чтобы помогать ему с тренировками. Юри склоняет голову набок. — Круглосуточно? — спрашивает он с невольной издевкой — а то и вызовом — в голосе. Виктор сужает глаза. — И что это значит? В этот раз Юри не сдерживается и вздыхает вслух. — Ничего. Забудь, что я что-то сказал. — Нет, — возражает Виктор. — Не ничего. Ты намекаешь, что я слишком много времени провожу на катке? Я должен зарабатывать деньги, Юри. — Я знаю, — напряженно произносит Юри, уставившись в одну точку на ковре. — Тогда в чем дело? Юри понимает, что в этот раз ему не удастся отмолчаться: придется отвечать на вопрос Виктора. Настроившись на ссору, он говорит ровным тоном: — Ты можешь позаботиться обо мне, да. Но всякий раз, как ты заходишь в комнату, то даже не смотришь на меня. А все остальное время прячешься на катке. Лоб Виктора прорезают тревожные складки. — Думаешь, мне просто, Юри? Думаешь, мне так легко смотреть на тебя и понимать, что твоей карьере пришел конец? И что это все из-за меня? Видеть тебя таким — на диване, с травмированной ногой... — он указывает на колено Юри, затянутое в эластичный бинт. — Это постоянное напоминание о том, что я сделал с тобой! Юри открывает рот, чтобы возразить, но Виктор еще не закончил: он вскакивает и начинает быстро ходить по комнате взад-вперед. — Я возвращаюсь домой с тренировки, на которой заваливал все прыжки, а здесь ты — и весь твой похеренный потенциал! Мне тоже хотелось уйти, Юри. Один раз я пытался покончить с фигуркой, но тогда ты дал мне силы идти вперед. Почему ты не можешь заставить себя продолжить? И снова он об этом. — Это совершенно разные ситуации, — говорит Юри. — Ты ушел, потому что у тебя не было вдохновения. У меня же нет колена. Нельзя просто так взять и поставить себе новенькое колено после такой травмы. — Понимаешь, о чем я говорю? — настойчиво спрашивает Виктор. — Я тренируюсь на катке весь день. На меня кричит Яков. У меня не получается кататься так, как я хочу, а потом я прихожу домой, и мне приходится иметь дело со всем этим… негативным отношением. — Он машет рукой в сторону лежащего на диване Юри. — Уж извини меня, — говорит Юри, не пытаясь скрыть сарказма в голосе. — Я и не знал, что моя травма доставляла тебе такие неудобства. Пару мгновений они сверлят друг друга взглядами, потом Виктор отворачивается. — Погуляю с Маккачином. Не хочу разговаривать с тобой сейчас. — Отлично, — холодно отвечает Юри. Когда Виктор закрывает за собой дверь, Юри охватывает ярость. Потом он начинает плакать, потому что злость не приносит облегчения. Впрочем, как и слезы в последние дни. Юри чувствует себя загнанным в ловушку. Это ощущение преследует его неделями. Виктору тоже плохо. И во всем виновато его идиотское колено. Внезапно Юри озаряет: нет. Это началось задолго до травмы. Маленькие, незаметные знаки появлялись и до этого. Может, после того, как Виктор занял третье место на национальных. Некоторые спортсмены отлично себя чувствуют, когда на них оказывают давление. Виктор был таким фигуристом, но не Юри. Когда Виктор только тренировал его, а сам не участвовал в соревнованиях, он это понимал. Но почему-то стоило ему вернуться в спорт, как все изменилось. Когда Виктор стал относиться требовательнее к себе, он перенес это и на Юри. «Я жду от тебя не меньше пяти золотых медалей». «Принеси мне золото, Юри». «Я уверен, что ты продержишься до следующей Олимпиады». «Если хочешь взять золото, нужно оставить квад». И это лишь несколько из множества примеров. Каким-то образом Виктор перестал мотивировать Юри, взамен начав только требовать. И все зашло слишком далеко. К тому времени, как Виктор с Маккачином возвращается домой, Юри уже не плачет. Он чувствует себя опустошенным. Виктор садится на диванчик напротив Юри и облокачивается на колени. У него угрюмый вид. Какое-то время никто из них не заговаривает. — Могу я спросить у тебя кое-что? — в конце концов произносит Виктор. Его голос звучит сокрушенно. Юри прокашливается, пытаясь избавиться от застрявшего в горле кома. — Да. Виктор поднимает голову и смотрит Юри прямо в глаза. — Ты винишь меня? За колено? Сначала Юри хочет сказать «нет». Но Виктор заслуживает честного ответа. И Юри начинает размышлять: он вспоминает о Финале Гран-при, серебре, ставшем вершиной его карьеры, своем желании уйти из спорта. Юри думает о тихом голосе, звучащем в его голове в тот судьбоносный день на ЧЧК, когда он катал произвольную программу. О том, как интуиция подсказывала ему не оставлять флип, а Виктор упрямо настаивал на том, что прыжок убирать нельзя. Юри хочет соврать. Он не желает ранить чувства Виктора, но самое правильное сейчас — сказать правду. — Да, — выдыхает он. Виктор вздрагивает, будто от пощечины — но не выглядит удивленным. Он смотрит в пол и медленно кивает. Юри внимательно изучает его. — Ты винишь меня? — возвращает он Виктору его же вопрос. — За бронзу? За то, что я заставил тебя вернуться? На лице Виктора сменяется несколько эмоций, но Юри удается распознать лишь одну из них: облегчение. Он знает ответ еще до того, как Виктор успевает прошептать: «Да». Юри тоже кивает. Он не чувствует ничего, кроме глубокой печали. Они оба знают, что будет с ними дальше. Юри проговаривает вслух их общие мысли, потому что у самого Виктора вряд ли хватит на это смелости. — Мы тормозим друг друга. У нас слишком разные взгляды на то, какими мы должны быть, и из-за того, что мы спорим, мы не можем двигаться вперед. Виктор тяжело вздыхает — ему, очевидно, больно. — Да. — И то, что мы виним во всем друг друга, вряд ли поможет нам в отношениях. — Думаешь, мы сможем с этим справиться? — спрашивает Виктор. — Может, обратимся к психологу? Юри обдумывает эту возможность всерьез, стараясь мыслить логично — получается плохо, у него дрожат руки, и по щекам текут слезы. — Я не знаю. Даже если ты скажешь, что забыл обо всем… Каждый раз, когда мы будем ссориться, я всегда буду думать: «Это все потому, что он провалился в последнем сезоне из-за меня?» Виктор открывает рот, видимо, чтобы возразить, но останавливает себя. — И подумай о том, что будет в следующем году, — продолжает Юри. — Ты больше не будешь соревноваться, а я буду лежать на диване и восстанавливаться… Вспомни последние несколько недель. Думаешь, ты сможешь продержаться так целый год? В глазах Виктора тоже стоят слезы. — Мне почему-то кажется, что это не последняя наша ссора на эту тему. — Мне тоже. — Юри говорит это с чувством завершенности. — Мне тоже.***
Настоящие дни Обычно по утрам Виктора будит Обуза, требующая вывести ее погулять, однако в этот раз он просыпается сам. В качестве мести за все ранние побудки Виктор с удовольствием тормошит спящую собаку, тыкая ее пальцем и дуя в морду. В ответ Обуза задерживается на прогулке дольше обычного. Она обнюхивает каждый куст. Дважды. Когда Виктор вместе с Обузой возвращается домой, он буквально дрожит от предвкушения. Что если Юри не написал? А что если все-таки ответил? Что если Юри сказал: «Заткнись, мудак, и никогда больше не пиши мне?» Вряд ли после такого Виктор сможет оправиться. Он включает ноутбук и открывает почтовый ящик. Одно новое сообщение. От Юри. Виктор издает писк, больше похожий на девчачий (если бы Катя его услышала, то непременно подняла бы на смех). Всего пара минут борьбы с неудобным тачпадом — и ему, наконец, удается открыть письмо. Не переживай. Я поговорю с тройняшками. И все. Никакого тебе «Привет, Виктор!», или «Как у тебя дела?», или «Пусть отношения между нами не сложились, но ты никогда не переставал быть моим кумиром!» Виктор заметно сдувается. Разумеется, в письме не найти ни одного оскорбления. Юри ни за что бы не стал грубить — даже когда они расставались, он был предельно вежлив. Но в его словах звучит нотка холодной отстраненности. Сердце Виктора падает куда-то вниз, к ножкам кресла. В глубинах жесткого диска его ноутбука хранятся видео с Юри, на которых он катается за несколько недель до травмы. В какой-то момент Виктору приходится запрятать их в безымянную, защищенную паролем папку, чтобы не терзать себя. Но это не помогает. Виктор может вызвать из памяти отрывки с прокатами Юри даже сейчас, хотя с тех пор, как он видел записи в последний раз, прошло больше года. Виктор четко представляет каждый прыжок, вращение. Особенно тот триксель, на котором Юри не хватает сил оттолкнуться, чтобы сделать достаточное количество вращений. И четверной сальхов, на приземлении которого у него слегка дрожат колени. И любой другой из шести прыжков, по которым Виктор должен был заметить слабость в ногах Юри. Они навсегда запечатлены в его разуме. Есть еще одно видео, которое Виктор избегает как огня: прокат на Чемпионате Четырех Континентов, на котором нога Юри не выдерживает и раз и навсегда прогибается под тяжестью его приземления. Чтобы найти эту запись, нужно всего лишь перейти на Ютуб. Но Виктор уже однажды прожил этот момент. Он не хочет возвращаться к нему снова. Он надевает самые мешковатые штаны. Ползет на каток. Зашнуровывает коньки, не снимая чехлов с лезвий, и устало прислоняется к бортику. — У вас что-то случилось? — спрашивает Катя. Виктор тяжело вздыхает и решает поделиться жизненной мудростью с юной ученицей. — Иногда, когда ты взрослый, кажется, что у тебя все в порядке, но потом случается одна неприятная вещь, и этого хватает, чтобы разрушить весь твой мир. Возможно, Виктор слегка драматизирует, но именно так это и ощущается. Вчера у него все было идеально. Он был Виктором Никифоровым, тренером Кати Андреевой, которая должна была занять первое место на Чемпионате Мира среди юниоров. Золото принесло бы им обоим славу и почет и доказало бы всему миру, что Виктор был не только первоклассным фигуристом, но и умел развивать и растить юные таланты. А потом ему написал Юри, и темное прошлое вернулось к Виктору, чтобы вновь преследовать его по пятам и портить жизнь. А Юри, человек, сделавший его счастливым и впоследствии разбивший сердце, не захотел разговаривать с ним. Катя кивает. — Это как с домашкой по тригонометрии. Я понимаю, что вы имеете в виду. Виктор смотрит на нее сквозь челку. — Да, Катя. Как с домашкой по тригонометрии. Она солнечно улыбается и тянет на себя, заставляя выпрямиться. — Ну, хватит хандрить. Сегодня большой день. Распределение на этапы ГП! — О! — Виктор натянуто улыбается — ради Кати. — Точно. Как здорово! Кажется, ему удается обмануть Катю, потому что она отправляется разминаться с необычайным для нее энтузиазмом. Но ее напоминание о Гран-При на самом деле лишь сильнее портит Виктору настроение. Двое из тройняшек выступают в юниорах в этом году. Значит, Катя может столкнуться с двумя новыми соперницами на соревнованиях. И если Катя и Нишигори попадут на одинаковые этапы, Юри и Виктор встретятся впервые за много лет… И сегодняшним письмом Юри четко дает понять, что не заинтересован в том, чтобы общаться с Виктором. Что им тогда делать? Не смотреть друг на друга? Делать вид, что другого не существует? Звучит как настоящая пытка! «Возьми себя в руки», говорит себе Виктор. В письме ровно одно предложение, по нему невозможно вычислить, что именно чувствует Юри. С другое стороны, считается, что непроизнесенные слова говорят громче сказанного. А Юри почти ничего не написал, так что же Виктор должен думать? Когда Катя подъезжает к бортику, берет телефон и открывает новостной сайт ИСУ, Виктор мысленно умоляет всех известных ему богов, чтобы те избавили его от унижений хотя бы на один сезон. Пожалуйста, пусть Нишигори попадут на разные с Катей этапы. — Пришло! — вскрикивает Катя, яростно тыкая в экран телефона. Виктор следует ее примеру. Катино имя находится среди участников канадского этапа. Как и Аксель Нишигори. Вторым этапом выпадает российский. В этом же списке обнаруживается Луп Нишигори. — Да вы издеваетесь! — восклицает Виктор. — Этого просто не может быть, — бормочет Катя одновременно с ним. — Оба этапа? И я должна соревноваться с этими малявками дважды? Почему мне так не везет? «Да», думает Виктор, костеря тех же богов, которым молился последние несколько минут. «Почему мне так не везет?» Вслух же он произносит лишь: «Не называй их малявками». Катя смотрит на него встревоженно. — Виктор Георгиевич, что же мне делать? Виктор напоминает себе, что он Катин тренер и в первую очередь обязан поддерживать ее. — Ты будешь тренироваться. И разгромишь их так, что они заберут все свои слова обратно.