***
Виктор приходит на каток на пару минут раньше — и Катя вместе с ним. Словно позабыв о вчерашних жалобах, она вприпрыжку вбегает в теплое фойе стадиона. Ее щеки горят румянцем после холодной улицы. — Знаете, — говорит Катя, словно прочитав его мысли. — Когда вы вчера сказали, что мне придется тренироваться во время отпуска, я не очень-то этому обрадовалась. — Это не отпуск, — поправляет ее Виктор. — Сейчас самый разгар сезона. У нас нет времени на отдых. Катя продолжает говорить, пропуская его слова мимо ушей. — Но хочу сказать, Виктор Георгиевич, вы знаете путь к сердцу девушки! — Она подносит бумажный кофейный стаканчик к лицу и жадно втягивает носом исходящий от него аромат. По дороге на каток они зашли в кафе, и теперь Катя без умолку трещит о купленном там горячем шоколаде. Не то чтобы Виктор по-настоящему сердится на нее. Он прекрасно помнит, как это сложно — постоянно, год за годом, сидеть на диете. Кажется, Катя впервые ест что-то вредное с тех пор, как несколько недель назад купила попкорн в Канаде. Она расплывается в блаженной улыбке. — Божественно! — Да, да, — притворно раздраженным голосом говорит Виктор. Он перекладывает подставку для кофе в другую руку и снимает с плеча спортивную сумку. — Иди уже переобувайся. Катя, едва ли не вальсируя, исчезает за дверью женской раздевалки. Ах, если бы только она могла двигаться так же грациозно перед судьями. Виктор же направляется в комнату для персонала стадиона, в которой есть стол, холодильник и микроволновка. Он опускает сумку на пол и снимает с картонной подставки два стаканчика. Время от времени в комнату забегают другие тренеры и спортсмены, и вскоре все пространство заполняется сумками. Кто-то заваривает кофе. Затаив дыхание от волнения, Виктор ждет. Наконец, дверь приоткрывается, в комнату заглядывает Катя и зовет его на каток. Он ставит напитки в микроволновку на несколько секунд, просто чтобы подогреть их, потом торопливо идет к выходу на лед. На катке уже достаточно людно — четыре-пять тренеров занимаются со своими спортсменами — но тем не менее Виктор надевает коньки и присоединяется к Кате. Да, все его мысли заняты Юри, но у него все еще есть ученица, которой он должен помочь завоевать золото. Катя начинает катать короткую программу, и Виктор внимательно наблюдает за ней. В это время на лед выходят Аксель, Лутц и Луп. Катя встает на месте, как вкопанная. — Поработай над «блинчиком», — говорит ей Виктор. — Постарайся увеличить скорость вращения. Он возвращается к бортику, на котором оставил купленный для Юри чай — тот как раз остыл до нужной температуры — мотает головой по сторонам и, наконец, замечает Юри. Он стоит у выхода на лед, и Виктор с невозмутимым видом катится ему навстречу. — Привет, вы все-таки пришли! — широко улыбается он. — А я уже подумал, что вы не решитесь выйти на улицу из-за снега. Юри смотрит на него с любопытством. — Разумеется. Мне кажется, девочкам важно было прийти. Чтобы они познакомились со спортсменами из их «весовой категории», понимаешь? Юри не отвечает на улыбку, и Виктор тут же сникает. — Отличная идея. Э-э… Я тут принес для тебя зеленый чай. — О… — Юри неуклюже принимает у него из рук стаканчик с чаем. — Эм, спасибо. Виктор хмурится. — Что-то не так? — Все в порядке! — торопливо отвечает Юри. — Просто… Теперь я пью по утрам кофе, а не чай. — Правда? — удивленно приподнимает брови Виктор. — Да. Виктор отводит глаза. Раньше он знал о Юри каждую мелочь. — Прости. Кажется, на кухне еще остался кофе… — Нет, нет, ничего! — Юри машет головой. — Я не против. Мне все еще нравится зеленый чай. Он делает глоток, но Виктор все равно чувствует прилив щемящей грусти. Он облокачивается о бортик и отпивает из своего стаканчика. Какое-то время они просто стоят рядом и молча наблюдают за фигуристами. Теперь, когда Виктор видит на льду всех тройняшек одновременно, он с уверенностью может сказать, что те ни капли не похожи друг на друга. Характеры каждой по-разному отражаются в катании. Тройняшка в фиолетовом летит по катку, лишь чудом избегая столкновения с фигуристами. Другие тренеры бросают на нее неодобрительные взгляды. Она заходит на прыжок, и Виктор понимает, что дело закончится плохо, еще до того, как Юри успевает крикнуть: «Аксель, нет!» Аксель все равно прыгает и, набрав слишком высокую скорость, перекручивает двойной, из-за чего падает на лед. Виктор морщится, но Аксель тут же вскакивает на ноги и снова срывается с места. — Ух, — произносит Виктор. — Она всегда такая… неудержимая? Юри смеется. — Интересная формулировка, — он отпивает чай. — Аксель та еще сорвиголова. Ты даже не представляешь, как сложно настроить ее на серьезный лад, когда я пытаюсь разучить с ней хорео. Сказав это, Юри мрачнеет. — Забавно, — отвечает Виктор. Аксель подрезает кружащуюся во вращении Катю и едва не задевает лезвие ее конька. — Возможно, ей больше придется по душе конькобежный спорт? — Что? — резко повернувшись к Виктору, переспрашивает Юри. — Конькобежный спорт. Адреналина гораздо больше, чем в фигурном катании. Она как раз в том возрасте, когда можно начать и выйти на соревновательный уровень, — Виктор пожимает плечами, потом переводит взгляд на будто онемевшего Юри. — Что такое? Юри открывает и закрывает рот, словно выброшенная на сушу рыба. — Конькобежный спорт. Разумеется. Как я сам до этого не додумался? Виктор улыбается. — Иногда нужен взгляд со стороны. Что насчет оставшихся двоих? — Он осматривает каток. — В розовом это Луп, да? Он без труда узнает в тройняшке ту, что соперничала с Катей на этапе ГП днем ранее. В ее катании чувствуется непринужденная экспрессивность. — А-а... — Юри мотает головой, словно все еще пораженный идеей о конькобежном спорте. — Да, это Луп. Луп внимательно следит за Катей. — Она исполняла только тройной сальхов. Это ее единственный тройной прыжок? Лицо Юри темнеет. — Да. Она самая талантливая из трех, и это вскружило ей голову. В новисах ей не с кем было соревноваться, поэтому она стала лениться на тренировках. Катя приземляет тройной тулуп, и Луп отворачивается прежде, чем та успевает поймать ее взгляд. Виктор смотрит, как Луп спешно отъезжает на другую сторону катка и тоже пробует выполнить тройной. Она терпит неудачу, но тут же встает и набирает скорость, чтобы попытаться снова. Виктор ловит проблеск решимости в ее глазах. — Кажется, это больше не проблема. Юри смотрит на Виктора с улыбкой. — Да, она очень расстроилась из-за шестого места. Даже Аксель набрала больше баллов, чем Луп. Виктор тоже радостно улыбается — наконец-то он смог найти общий язык с Юри. Он шарит взглядом по катку в поисках последней тройняшки. — Что насчет Лутц? Она до сих пор в новисах? — Да. — А почему? — Ну… Сам увидишь, — Юри поворачивает голову, и Виктор смотрит в ту же сторону, что и он. На льду танцует фигурка в синем. Она набирает скорость, прыгает, едва докручивает двойной и, пошатнувшись, приземляется. — Ни одного тройного, — поясняет Юри. — Но Лутц трудится изо всех сил, чтобы нагнать сестер. Она бегает до и после школы, а по вечерам занимается в качалке вместе с папой. Виктор вздрагивает и удивленно смотрит на Юри. — Она качается с Нишигори? Юри кивает. Тогда дело точно не в том, что ей не хватает сил на прыжок. Виктор потирает нижнюю губу. — Ты не против, если я… — Нет, конечно, — Юри прижимает ладони рупором ко рту. — Лутц! Лутц оглядывается, и Юри машет ей рукой, подзывая. Она подъезжает к ним. «Лутц самая вежливая из них», мысленно напоминает себе Виктор, когда та коротко кивает ему. — Ты не могла бы снова показать мне двойной риттбергер? — спрашивает он. Тройняшка бросает быстрый взгляд на Юри, но беспрекословно подчиняется. Результат похож на то, что Виктор видел издалека — прыжок на грани недокрута и неуверенное приземление. — Хорошо, — говорит он, входя в привычную роль тренера. — Я хочу, чтобы ты еще немного согнула колено перед тем, как оттолкнуться, и на этот раз сосредоточься на высоте. Не переживай из-за оборотов, просто прыгай как можно выше. Он встает рядом с ней и наглядно показывает движение. Лутц внимательно следит за ним, потом набирает скорость и отталкивается. Она прыгает на пару сантиметров выше и в этот раз приземляется гораздо легче. Ее лицо светится от радости, но Виктор все равно неодобрительно качает головой. — Еще. Ты боишься прыгать выше. Не сдерживайся. Требуется несколько попыток, но Виктор в конце концов убеждает ее прыгнуть на впечатляющую для двойного риттбергера высоту. Краем глаза он замечает, что остальные спортсмены подобрались ближе и теперь внимательно прислушиваются к разговору — жадные до любых мудрых слов, которые могут сорваться с губ Виктора Никифорова. Не повезло им. Это всего лишь основы. — Ну вот, — наконец, довольно говорит Виктор. — Теперь чувствуешь? Насколько дольше ты находишься в воздухе? — Лутц быстро кивает. — Если ты будешь так же тренировать остальные прыжки, совсем скоро сможешь сделать три оборота. Но не сейчас, сначала привыкни. Лутц застенчиво улыбается и исполняет сальхов. С каждым прыжком она приземляется все чище и увереннее. Вскоре Виктор отпускает ее отдохнуть. Очевидно, что Лутц много тренируется на выносливость, потому что даже после стольких прыжков она только-только начинает уставать. — Спасибо, Виктор! — говорит она и отъезжает в другую часть катка. Виктор замечает недовольные взгляды ее сестер, которыми те одаривают Лутц. Он оборачивается и видит Юри. Тот выглядит довольным, но в то же время как будто немного разочарованным. — Прости, прости, — Виктора охватывает паника. — Я влез туда, куда меня не просили, да? Я просто слишком увлекся. (Он опять это сделал — оттолкнул Юри). Виктор подходит ближе. Он с ужасом думает о том, что Юри снова может замкнуться, но тот лишь качает головой. — Нет, ты все замечательно сделал. За какой-то час ты умудрился решить все проблемы, над которыми я бился целый год. Только тогда Виктор распознает это выражение лица — вовсе не разочарование, а плохо скрываемая боль от чувства собственной неполноценности. Он не замечает ее сразу, потому что Юри стал старше, увереннее в себе. Но эта боль все еще здесь, она никуда не делась. Теперь ошибка с кофе предстает в другом свете — Виктор надеется, что он все еще знает, как заглушить идиотский голос в голове Юри. — Вообще-то, — говорит Виктор, — я надеялся, что мы могли бы заключить сделку. Я дал тебе час своего времени. Можешь ли ты одолжить мне час твоего? В глазах Юри мелькает любопытство, которое тут же сменяется подозрительностью. Виктор понимает, что вопрос звучит так, будто он хочет пригласить Юри на свидание, и его сердце болезненно сжимается в груди. Судя по лицу Юри, об этом не может идти и речи. Виктор старается не показать, как сильно это задевает его. — Зачем? — неуверенно спрашивает Юри, подтверждая его подозрения. Виктор быстро отворачивается, спеша развеять страхи Юри, и подзывает Катю. — Покажи Юри дорожку из произвольной. Катя переводит взгляд с Виктора на Юри и обратно. — Я ведь говорила, что нельзя дружить с врагами! — говорит она по-русски. — Он никакой не враг, — Виктор тоже переходит на русский. — Если не хочешь ждать еще полгода до следующего горячего шоколада, делай, что я говорю. Взгляд Кати ужесточается. — Ладно! — выплевывает она на английском. Катя с сердитым видом отъезжает подальше, освобождая для себя место. — Прости, — невнятно бормочет Виктор. Юри безразлично пожимает плечами. Катя исполняет дорожку шагов так, будто танцует чечетку. Виктору хочется вырвать волосы на голове. Звук ножа по стеклу слушать приятнее, чем смотреть эту часть Катиной произвольной. — Неплохо, — говорит Юри, когда Катя останавливается. — Неплохо? — ошарашенно повторяет Виктор. — Она как будто катается в клоунских ботинках! Я прогоняю ее по шагам каждый день, уже несколько месяцев, и это лучший результат, который мы можем показать. Дорожка ужасно сырая, и ты не можешь этого не видеть. — Эй! — кричит Катя. — Я вообще-то все еще тут! Они переглядываются. — Покажи еще раз? — тихо просит Юри. Удержав вызывающий взгляд Виктора еще на одну секунду, Катя срывается с места и снова исполняет дорожку. На этот раз Виктор смотрит только на Юри — тот же следит за Катей с задумчивым и сосредоточенным видом. Когда Катя останавливается, Юри кивает. — Хорошо. Иди за мной. Они добираются до противоположной стороны катка. Виктор тоже следует за ними, но держится на расстоянии. Он не представляет, что именно задумал Юри, поэтому решает не вмешиваться и молча наблюдать за его работой. — Повтори, — говорит Юри. — Только самое начало. Начни отсюда и катись в ту сторону, пока не упрешься в бортик. Катя слушается. Она шатается, словно теленок, на которого надели роликовые коньки. Виктор сжимает губы в тонкую линию. — Стой, — приказывает Юри, когда Катя едва не врезается в бортик. — Не двигайся. Юри встает примерно в полуметре правее от того места, откуда начала исполнять дорожку Катя, затем по памяти повторяет за ней шаги. Он делает это безупречно, несмотря на то, что видел их всего несколько раз, и именно такой результат представлял Виктор, когда впервые ставил хореографию. Наблюдать за катанием Юри так же приятно, как погружаться в горячие источники Хасэцу. Юри встает рядом с Катей, берет за плечи и разворачивает ее лицом к противоположному бортику. — Смотри, — говорит он, указывая на росчерки, оставленные ими на льду. У Кати приоткрывается рот, и Виктор спешит присоединиться к ним, стараясь не задеть лезвиями их дорожки. Перед ними тянется разветвленная сеть линий. Они стоят в самом конце узора, так что рисунок, оставленный Катей, теперь лежит справа. Параллельно ему слева — рисунок Юри, но выглядят они совершенно по-разному. Там, где у Кати петли, у Юри — острые углы. Там, где у Кати линии обрываются и вихляют, узор Юри начинается и заканчивается целенаправленно. — Дорожки шагов — это практически рисование узоров на льду, — объясняет Юри. — Чем красивее рисунок, тем лучше выглядят шаги для зрителей. — Не может быть, — шепчет Катя с благоговением в голосе. — Иди сюда, — Юри подъезжает к началу рисунка. — Присмотрись внимательнее. Видишь это? Тут тебе нужно быстрее менять направление, делай это мгновенно. А вот этот хвостик? Ты недостаточно быстро переносишь вес на другую ногу. — Они просматривают еще несколько линий, потом Юри выпрямляется и удовлетворенно скрещивает руки на груди. — Если тебе удастся сделать узор похожим на мой, то дорожка станет гораздо чище. Катя смотрит на Юри, как на какое-то божество. Виктор ее прекрасно понимает — наверняка его выражение лица сейчас ничем не отличается от Катиного. — И это все? — спрашивает она. Юри пожимает плечами. — Это — и тренировки, конечно. Катя вдруг хмурится, оборачивается и с обидой смотрит на Виктора. — То есть, когда вы говорили, что у меня «расхлябанные дорожки», вы вот это имели в виду? — спрашивает она, указывая на узоры на льду. Виктор моргает. — Наверное… в каком-то смысле это подразумевалось? — Так почему вы не объяснили мне то же самое? Это я могу исправить, — Катя показывает обеими руками на лед. — Но когда вы просто говорите «расхлябанно» — она изображает пальцами кавычки и говорит самым оскорбительным тоном, который Виктор от нее слышал. — Я абсолютно не представляю, что с этим делать! — Да, да, я худший тренер на свете, — раздраженно соглашается Виктор. — Иди уже и поработай над дорожкой. Катя показывает ему язык и отъезжает в сторону. Юри приближается к Виктору, они вместе смотрят на тренирующихся детей. — Спасибо, — говорит Виктор. — Я никак не мог достучаться до нее. Эти дорожки сводили меня с ума. Юри улыбается. Он следит за тройняшками, которые по очереди снимают на телефон прыжки друг друга. — И тебе спасибо за помощь с Лутц. И за совет для Аксель. — Забавно, — говорит Виктор и наклоняется, чтобы смахнуть ледовую крошку с левого ботинка. — Мы до сих пор хорошо работаем в команде. Не дождавшись ответа, он поднимает голову и смотрит вверх. Юри стоит, скрестив руки на груди, его лицо пышет румянцем. — Мне нужно отвезти девочек обратно в отель. Кажется, они достаточно потренировались. Виктор выпрямляется. — Постой. Но Юри уже отталкивается коньком, направляясь к тройняшкам, и, кажется, совсем не слышит Виктора.***
— Он все еще злится на меня, — убежденно говорит Виктор. (В его оправдание — перед тем, как запереться в номере и позвонить Крису, он все же накормил Катю и убедился, что той больше ничего не было нужно). — Другого объяснения нет. В Швейцарии еще день, поэтому они разговаривают по ФейсТайму. Крис недоверчиво морщится с экрана. — Спустя шесть лет? Ты уверен? — Есть другие идеи? — Виктор откидывается на прислоненную к спинке кровати гору подушек и скрещивает ноги по-турецки. — Каждый раз, когда мне кажется, что дела идут хорошо, он сбегает. Он напоминает себе, что злится на меня. Крис почесывает лежащую у него на коленях кошку, чье громкое мурлыканье слышно даже Виктору. — Разве ему нужно было бы напоминать себе об этом, если бы он действительно злился на тебя? — Не спрашивай, — Виктор устало всплескивает руками. — Я-то не злюсь на него. Откуда мне знать! Крис больше не чешет кошку, и та возмущенно смотрит вверх. Взамен он начинает гладить ее. — Может, он держит тебя на расстоянии, потому что у него кто-то есть. Виктор открывает рот. Закрывает. Снова открывает. — Ты правда так думаешь? — А тебя это волнует? — Крис приподнимает брови. Виктор хмурится. — Ну, то есть, это не мое дело. Прошло шесть лет. После расставания мы оба встречались с другими людьми. — А тогда тебя это волновало? Виктор не знает, что ответить. — Да. Нет. Я не знаю. Я изо всех сил старался не думать об этом. — Позволь задать тебе один вопрос, — Крис поднимает телефон и подносит его ближе, заполняя лицом весь экран. — Чего ты ждешь от общения с Юри? — Что ты имеешь в виду? — Виктор мотает головой. — Я просто пытаюсь быть дружелюбным. — Нет, дело не в этом, — возражает Крис, потому что знает Виктора лучше всех на свете. — Ты прощупываешь почву. Хочешь узнать, что думает Юри. Что ты надеешься найти? — Ничего. — Подумай хорошенько, — жестко требует Крис. — Что ты хочешь получить от воссоединения с ним в идеале? Хочешь, чтобы вы снова были вместе? Узнать, можете ли вы быть друзьями? — Я… — Виктор переводит взгляд с экрана на стену номера. По центру висит уродливая картина, на которой изображен луг. — Я не знаю. Крис выдыхает, видимо, решает не ходить вокруг да около и говорит прямо: — У тебя все еще остались чувства к нему, я прав? — Что? — Виктор роняет телефон, но к счастью тот падает на матрас. — Нет! — Ну, конечно. Виктор подхватывает мобильный. С экрана на него недоверчиво смотрит Крис. — Нет у меня никаких чувств! — восклицает Виктора. — Я был рад снова увидеть его, но… — Он усаживается и вытягивает ноги перед собой. — Мы разговаривали всего пару раз, впервые за шесть лет. Вполне вероятно, что он изменился. Может, он совершенно не такой, каким я его помню. — Слава богу, — говорит Крис. — Значит, ты не совсем потерял разум. — Просто… — Виктор вздыхает и проводит рукой по волосам. — Когда мы только начали встречаться, Крис, когда все было хорошо… Я ни разу в жизни не был так счастлив. А что если бы… — Я скажу тебе «что если». Что если тебе снова придется пройти через ад? Во второй раз? И Юри тоже. — Откуда ты знаешь, что все закончится так же? — жарко возражает Виктор. — Послушай, — ласково говорит Крис. Его кошка тыкается мордой в экран, и Крис опускает ее на пол. — Я много раз видел, как друзья сходились с бывшими из-за… Я не знаю. Из-за притяжения? Или потому что им хотелось чего-то простого и знакомого? И знаешь, что происходило каждый раз? Виктор сжимает зубы. — Что? — едва слышно произносит он. — Они расставались. Такие отношения чаще всего заканчиваются расставанием. — Чаще всего? — Виктор, — Крис смотрит на него с сочувствием. — Прошлое должно оставаться в прошлом. Помнишь? Мы хотим двигаться дальше. Виктор закрывает глаза. — Да. Я помню. Ты прав. Все в прошлом. — Ты уверен? Слова Криса отрезвляют, и Виктор вспоминает, каким был всего несколько месяцев назад — он жил своей жизнью, лишь изредка вспоминая о Юри. О бывшем любовнике, который всегда будет занимать особое место в его сердце, но с которым он согласился расстаться. Молодой Виктор был влюблен в Юри. И именно это он сейчас и испытывает — отголоски чувств, ностальгию по прошедшим временам. — Да, — выдыхает Виктор. — Я уверен.