***
Виктор никогда не довольствуется полумерами, поэтому всего четыре дня спустя он вместе с Катей едет на поезде в Хасэцу. Измученная перелетом Катя приваливается к Виктору сбоку и засыпает. Виктор же смотрит в окно, наблюдая за тем, как поезд проносит их мимо японской деревни. Он беспокойно притопывает той ногой, что находится дальше от Кати — но, к счастью, девочку это не тревожит, как и движение поезда. Виктор не может не нервничать. Юре все же удалось заронить зерно сомнения в его душу. Он невольно представляет, как Юри отреагирует на его внезапное появление в Хасэцу. Перед поездкой Виктор позвонил в Ютопию Кацуки, чтобы забронировать пару комнат (в надежде избежать повторения прошлой ситуации, когда ему пришлось поселиться в старом банкетном зале), и почувствовал невероятное облегчение, услышав на другом конце провода голос Мари. Конечно, она удивилась, узнав, кто звонил. Они не разговаривали шесть лет. К большому огорчению Виктора, после расставания семья Кацуки перешла к Юри. Как и райские горячие источники — какая несправедливость. Разговаривая с Мари по телефону, Виктор осторожно подбирал слова, не зная, как сильно она расстроилась из-за того, что он разбил сердце ее младшему брату. Но когда Мари оправилась от первоначального шока, она вроде бы даже обрадовалась его звонку. Может, время действительно лечит, и шести лет оказалось достаточно для всех. Возможно, Кацуки больше не держали зла на Виктора. …Но что если он ошибается? Вряд ли Хироко и Тошия встретят Виктора с распростертыми объятиями после всего того, что произошло между ним и их сыном. Юри, вероятно, находился не в лучшей форме, когда вернулся домой из Петербурга. Говоря откровенно, Виктору тоже пришлось несладко. Он чувствовал себя разбитым. Но никто в Хасэцу этого не видел. Они могли решить, что Виктор оставил Юри на обочине под дождем, выбросил, как вчерашний мусор. От этой мысли Виктор вздрагивает. Он бы никогда не поступил так, но, похоже, фанаты Юри думают иначе. После расставания они сильно его невзлюбили. Может быть, Кацуки тоже не обрадуются ему. Виктор болезненно морщится. Но та же Юко сияла от счастья, когда они встретились. Она заключила его в теплые объятия, говорила с ним так, словно они никогда не расставались. Она была лучшей подругой Юри и матерью тройняшек, с которыми Катя вела себя не особенно-то любезно. Но Юко не таила обиду, по крайней мере, так могло показаться со стороны. Если даже она не злилась на Виктора, возможно, жители Хасэцу тоже простили его? Поезд проезжает мимо рисового поля. Виктор вздыхает. Он не предупреждал Юри о том, что собирается приехать. Он хочет обсудить их отношения, но решает, что не стоит говорить Юри об этом заранее. Он лишь встревожится. Нет, пусть Мари расскажет Юри о приезде. (Смалодушничал ли Виктор? Да. Да, и еще как.). Так будет даже лучше. Виктор не предупреждал Юри, когда приехал в первый раз. Сейчас будет то же самое! Потом они еще посмеются над этим: «Виктор, не могу поверить, что ты снова появился у меня дома…» Да уж. Было бы забавно. К тому же у Виктора в запасе было несколько дней, чтобы Юри успел привыкнуть к мысли о его приезде. Все будет хорошо. (Но если быть до конца честным, то когда Виктор вышел на пустую железнодорожную платформу и понял, что их никто не встретил, его сердце неприятно сжалось).***
Они вваливаются в Ютопию с кучей сумок в руках. Виктор пытается одновременно удержать чемоданы и Обузу, у которой энергия бьет через край из-за того, что весь перелет и всю поездку на поезде она провела в клетке. Собака натягивает поводок на запястье Виктора и, разумеется, роняет, одну из сумок. Виктор отпускает чемодан, чтобы случайно не стукнуть его о стену и не оставить царапину на покрытии. Одной рукой он хватает Обузу за ошейник, другой снимает туфли, затем выпрямляется и оглядывается. Прихожая гостиницы пустует, но Виктор слышит телевизор из столовой. Он колеблется, не зная, стоит ли ему объявить о своем приходе. Что если первым его услышит Юри? Тот не встретил их на вокзале — значит, на душевный прием можно не рассчитывать. К счастью, они остаются одни в прихожей всего на несколько секунд. Из-за угла выглядывает Хироко, и ее лицо тут же светлеет, стоит ей увидеть Виктора. — Виччан! — восклицает она, бросаясь навстречу. Виктор улыбается, услышав старое прозвище. — Здравствуйте, Хироко! Рад вас видеть! Кажется, Виктор напрасно волновался, потому что Хироко чуть ли не подпрыгивает от радости. — Тошия, Мари! — зовет она. Виктор отмечает, что та не упомянула имя Юри, и слегка сникает. Однако Хироко этого не замечает и тепло улыбается. — Мы были так рады услышать, что ты решил вернуться и навестить нас. — Да, ну, я здесь, чтобы работать, как обычно, — он улыбается Хироко, словно делится с ней шуткой, понятной только им двоим. — Вы меня знаете. — А вот ее не знаю, — Хироко опускается на колени и улыбается Обузе. — Хочешь воды, малышка? Тяжелый был день, да? — Ее зовут Обуза, — поясняет Виктор. — Было бы здорово снова завести собаку, — говорит Хироко. — Можно? Она указывает на ошейник, и Виктор разрешающе кивает. Хироко отстегивает поводок, освобождая Обузу. Та начинает бегать по комнате, принюхиваясь. Виктор поворачивается к Кате — она стоит за его спиной, неловко переминаясь с ноги на ногу. (Виктор давно заметил, что, как бы дерзко Катя не вела себя в общении с ним, иногда она может стесняться, особенно когда они путешествуют). — Это Катя, моя ученица. Катя, это Кацуки Хироко. Хироко пожимает Кате руку. — Мы рады твоему приезду, дорогая. Катя невольно улыбается в ответ. Быстрый легкий топоток заставляют всех поднять глаза. В комнату вбегает черноволосый ребенок и оглядывает гостей, потом замечает Обузу. Малыш цепенеет от испуга. — Ох, — тихо выдыхает Хироко, а малыш испускает крик, способный поднять мертвых. Она делает шаг навстречу, но из коридора выскакивает Мари и успевает первой. Она подхватывает ребенка на руки как раз в тот момент, когда любопытство Обузы берет над ней верх. Собака тянется вперед, чтобы обнюхать малыша — тот же пытается забраться выше на плечи Мари, по его лицу градом текут слезы. — Тихо-тихо, Джиро! — успокаивает ребенка Мари, удерживая его на руках. Виктор спешно подбегает к ней, хватает Обузу за ошейник и оттаскивает назад. — Извини, Виктор. Джиро боится собак. — Обуза! — сурово прикрикивает на собаку Виктор. — Сидеть. Сидеть, Обуза. Обуза демонстративно игнорирует команду, но ее внимание переключается на обувь постояльцев, выставленную в ряд у двери, поэтому Виктор отпускает ее. — Мне очень жаль, — говорит он, выпрямляясь. — Если бы я знал, то оставил бы ее дома. Мари пожимает плечами, обхватывая Джиро обеими руками. — Вообще я надеюсь, что это поможет ему избавиться от страха перед собаками. Джиро утыкается лицом в рубашку Мари и бормочет фразу на японском языке, которую Виктор не может разобрать. — Нет, это хорошая собачка, — терпеливо поправляет Мари, потом обращается к Виктору и Кате. — Большую часть времени мы общаемся с ним на японском, но иногда переходим на английский. Он понимает язык, но говорить на нем пока не умеет. — Привет, Джиро! — бодро восклицает Катя, позабыв о застенчивости. Она обходит Мари так, чтобы рассмотреть Джиро. — Он такой милый. Сколько ему? — Два года, — Мари улыбается. — Меня зовут Мари. — Я — Катя, — представляется та и начинает корчить рожицы для Джиро. — Катя, значит? Мне кажется, из тебя получилась бы неплохая няня, — говорит Мари, подмигивая Виктору. — Хватит, хватит! — ворчливо перебивает ее Тошия, выглядывая из-за дверного косяка столовой. — Они не успели войти, а вы уже на них набросились. Привет, Виктор! — Здравствуйте! — Виктор приветственно машет рукой, но Тошия тут же исчезает, видимо, откликаясь на зов одного из постояльцев — Ах, да, вам же нужно распаковать чемоданы! — ахает Хироко. — Давайте я покажу вам, где вы будете жить. Не успевают Виктор и Катя выйти из прихожей, как Обуза начинает оглушительно лаять. Джиро испуганно всхлипывает, и Мари отступает на шаг от собаки. Обуза подбегает к двери, через мгновение та распахивается, и за ней показывается Юри. Юри. Хотя Виктор видел его всего две недели назад, у него все равно екает сердце. Тот одет в светло-голубую рубашку, облегающую грудь, и джинсы, которые, скорее всего, идеально подчеркивают его ягодицы (пока Юри не обернется, Виктор не может быть уверен в этом до конца, но готов биться об заклад, что он прав). Виктор и забыл, как сильно он был влюблен в Юри. Вспыхнувшие вновь чувства будоражат, вызывают ностальгию и одновременно пугают. — Что за… — говорит Юри, едва не запинаясь об Обузу. Ему с трудом удается удержаться на ногах, от удивления у него отвисает челюсть. Он скользит взглядом по сумкам, затем замечает Виктора. Замешательство на его лице сменяется шоком. Юри снова оглядывается на сумки и возмущенно восклицает: — да вы издеваетесь! — Юри! — Хироко приветствует сына, как будто тот вообще ничего не сказал. — Смотри кто приехал! Это Виктор! «Смотри кто приехал»? Но… Юри же знал, что он придет. Виктор оборачивается к семейству — на их лицах застывают неискренние улыбки, обращенные к Юри. Ясно. Они не рассказали ему о приезде. — Я вижу, — Юри недоуменно хмурится. — Зачем? В надежде оградить Кацуки от гнева Юри, Виктор решает вмешаться в разговор. — Я подумал, что было бы неплохо, если бы Катя потренировалась вместе с тройняшками. — Ты… Ты подумал... — Юри открывает и закрывает рот, пытаясь закончить предложение. — И поэтому заявился без приглашения? — О, нет, милый, — спешно заступается за Виктора Хироко. — Он забронировал номер заранее. Он наш гость. — Он забронировал… — Юри замолкает, явно растерявшись. — Но когда? — В прошлый четверг, — говорит Мари. — И ты ничего мне не сказала? — набрасывается на нее Юри. — О, я хотела рассказать, — она удобнее перехватывает Джиро. — А потом я представила, как ты отреагируешь, и решила промолчать. Юри оглядывает прихожую, словно не может выбрать, на кого злиться в первую очередь. Наконец, он подходит к Виктору — тот испуганно сглатывает, едва не попятившись назад. Юри понижает голос до шепота, словно желая сохранить разговор в тайне — однако все прекрасно их слышат. — Я попросил оставить меня в покое. А ты воспринял мои слова как приглашение заявиться ко мне домой? Юри слегка потряхивает, его голос отчетливо звенит от напряжения. Виктор видел его в таком состоянии только в последние пару недель перед расставанием. — Послушай, я все объясню, — вскидывая руки в защитном жесте, говорит Виктор. — Нечего объяснять, — решительно перебивает его Юри. Он выхватывает поводок из рук Виктора и цепляет его к ошейнику Обузы. — Я ухожу, — мрачно сообщает Юри и вместе с собакой вихрем уносится на улицу. С минуту все молча оглядывают опустевшую прихожую. — Он… — наконец, беспомощно говорит Виктор. — Он забрал мою собаку. — Да, — отвечает Мари, опуская Джиро на пол. — Кажется, не так уж он на тебя и злится.***
Виктор очень не хочет докучать Юри — тому нужно побыть в одиночестве и успокоиться. Он правда это понимает. Но ему невыносима мысль о том, что Юри злится на него, при том, что они находятся так близко друг к другу. В прошлом у них было слишком много неразрешенных споров и конфликтов. В этот раз Виктор все сделает правильно. Поэтому он распаковывает чемоданы и почти сразу уезжает из гостиницы. У него есть одна догадка, куда мог пойти Юри — он взял Обузу, значит, скорее всего, они сейчас на пляже. Раньше это было его любимое место для прогулок с Маккачином. И, разумеется, стоит Виктору свернуть с до боли знакомой пешеходной дорожки, окружающей Хасэцу, до него доносится лай Обузы. На пляже Маккачин всегда лаял на чаек. Обуза же гавкает на океан, играя с ним в догонялки — она подбегает к водоразделу, а затем испуганно отпрыгивает назад, когда приходит новая волна. Хотя Виктор любит Обузу, и его забавляют ее проделки, но здесь, на пляже в Хасэцу, он как никогда остро тоскует по Маккачину. На фоне океана Виктор замечает одинокую фигурку — Юри сидит на песке, прижав колени к груди. Так знакомо. Сюда Юри приходит, когда ему нужно над чем-то подумать. У него напряжена спина, и Виктор чувствует укол вины. Давным-давно на этом же месте между ними состоялся разговор, который стал поворотным в их отношениях. Виктор надеется, что сейчас им тоже удастся поговорить друг с другом откровенно. Юри никак не показывает, что заметил приход Виктора, но должно быть, он услышал его шаги. Когда Виктор входит в его поле зрения, он даже не вздрагивает. Пару секунд Виктор просто стоит рядом с ним, и они вместе наблюдают за танцующей с волнами Обузой. Интересно, пробуждает ли эта картина у Юри то же горько-сладкое чувство, что и у Виктора? — Привет, — говорит Виктор, глядя на Юри сверху вниз. Юри вздыхает. — Привет, — он не отводит глаз с берега. — Можно присесть? Юри пожимает плечами. — Как хочешь. Виктор смотрит себе под ноги, затем садится спиной к морю — перед Юри, а не рядом с ним. Юри отрывает голову от рук. — Что ты делаешь? Виктор где-то вычитал, что в общении очень важен зрительный контакт. Он смотрит Юри прямо в глаза. — Слушаю. Юри недоуменно морщит нос. — Что? — Тебя. Мне показалось, что ты хотел сказать что-то еще, но не мог, потому что рядом были твои родители и сестра. Так вот, — Виктор скрещивает ноги по-турецки и усаживается поудобнее. — Я тебя слушаю. Юри пристально смотрит на Виктора, словно пытается прочитать его мысли. — Мне есть что сказать, — медленно говорит он. — Но не думаю, что в этом есть хоть какой-то смысл. — Почему нет? Юри хмурится. — Потому что ты не слушаешь, даже когда пытаешься. — Слушаю, — настойчиво возражает Виктор. Разве Юри не видит, что все внимание Виктора обращено на него? Неужели он не понимает, что Виктор изо всех сил старается исправить ошибки прошлого? — Нет, не слушаешь, — голос Юри звучит решительнее. Он все еще зол. — Ты никогда меня не слушал! — Что? — Виктор совершенно запутался. Крис и Юра заставили его поверить в то, что проблема заключалась в неспособности Виктора рассказать о своих чувствах. Но Юри говорит, что Виктор просто не умеет слушать. Так в чем же дело? Юри качает головой. — Ты слышал, что я говорю, но всегда поступал по-своему! — с расстроенным видом он пинает песок. — Как сейчас. Я сказал, что не хочу оставаться друзьями. Не прошло и месяца, как ты заявился ко мне домой, словно так и надо. Ты не слушал меня. Виктор молчит. Он не знает, что на это возразить. Юри потирает лоб ладонью. — Ты ни капли не изменился. Разговор пока не складывается, но другого шанса доказать, что Юри неправ, Виктору не представится. — Может, это неочевидно, но я правда стараюсь. Я хочу стать лучше, — Юри так и не смотрит на него, поэтому Виктор продолжает говорить. — Я о многом думал в эти последние пару недель. Когда мы были вместе, я держал все в себе, не делился с тобой. Я приехал в Хасэцу, чтобы это исправить. Юри, наконец, смотрит ему в лицо. — Я не понимаю, о чем ты. — Мне нужно кое-что тебе сказать, — теперь настает очередь Виктора отводить взгляд. Он хотел признаться Юри с тех самых пор, как поговорил с Крисом. Но теперь, когда он здесь, а Юри сидит в метре от него, верх берет страх. Виктор не уверен, что сможет его преодолеть. — Я тебя слушаю. Виктор поднимает голову и видит недоверие на лице Юри, смотрит в любимые карие глаза. Соленый морской ветер треплет Юри волосы, из-за чего те взлохмачиваются даже больше обычного. Виктор любит его. И так было всегда. Возможно, романтическая любовь давным-давно ушла, но где-то в глубине душе он понимает, что никогда его не разлюбит. И если Виктор хочет получить второй шанс, он должен сказать об этом вслух. Итак. Он делает вдох и заставляет себя говорить. — В тот день в отеле ты сказал, что боишься снова влюбиться в меня. Сказал, что никто из нас этого не хочет, — глубокий вдох. — Ты не прав. Я хочу. Я уже испытываю к тебе чувства. — Юри смотрит на него ошарашенно, и это отвлекает, поэтому Виктор опускает глаза на песок. — Я должен был сказать тебе правду еще тогда, в номере отеля, но я промолчал, а теперь жалею об этом. Вот почему я приехал в Хасэцу. После минуты тишины он осмеливается взглянуть на Юри. — Ты... У тебя… — Юри запинается, в его голосе звучат гнев и недоверие — совсем как пару часов назад, когда они встретились в Ютопии. Он встает, взъерошивает волосы и, наконец, подбирает слова. — Но я этого не хочу! Сердце Виктора падает куда-то вниз, к холодному грубому песку. — Ты не можешь поступать так со мной. Нельзя так просто приехать и объявить, что у тебя есть чувства! И что мне теперь делать? Каждое слово — словно кинжал. Виктор понимает, что его лицо искажается от боли, поэтому он не сводит глаз с земли и прячется за челкой. — Юри, — шепчет он, но, вероятно, слишком тихо, чтобы тот мог услышать его за грохотом волн. — Мы делали друг друга несчастными, Виктор, — Юри останавливается над ним. — Мы тащили друг друга на дно. Виктор качает головой, потом поднимает глаза и встречается взглядом с Юри. — Но сначала мы были счастливы, мы помогали друг другу. Неужели для тебя это ничего не значит? Юри смотрит на океан. Он упирает руки в бока, на лице маской застывает сердитое выражение. Он долго молчит, глядя на горизонт. Обуза устает бегать и ложится рядом с ними. Пытаясь успокоиться, Виктор пробегает пальцами по ее шерсти, но чем дольше тянется тишина, тем сильнее нарастает в нем напряжение. Наконец, Юри переводит взгляд на Виктора. — Зачем ты приехал, Виктор? — его голос звучит устало. — Почему тебе было так важно это сказать? Ты хочешь, чтобы мы были вместе? Чисто инстинктивно Виктор хочет соврать, но потом вспоминает, что должен быть честным. Он поднимается на ноги, чтобы они оказались на одном уровне, и отряхивает штаны от песка. — Может быть, — вздыхает Виктор. — Но это зависит не только от меня. Я хотел, чтобы у тебя была вся информация. Чтобы ты мог решить, как поступить, — он пожимает плечами. — Вот и все. — Хорошо… — произносит Юри и снова переводит взгляд на океан. — Я не знаю, что сказать или сделать. До Виктора постепенно доходит, что Юри не говорит: «Нет». Это не отказ. — Я подожду, — спешно заверяет его Виктор. — Буду ждать сколько угодно, пока ты не разберешься. — Хорошо, — повторяет Юри, нервно переступая с ноги на ногу. — Ты не против отвести собаку домой? Мне нужно пойти к Минако… Или на каток… — У него внезапно перекашивается лицо. — О боже, а тройняшки знают, что Катя в городе? Виктор моргает. — Я… я не знаю. Я не разговаривал с Юко, так что если Мари ей не сказала... Юри ругается по-японски, что для него совершенно нехарактерно. Он устало смотрит на Виктора. — Завтра будет весело. Виктор с радостью принимает этот небольшой жест примирения. Они прощаются, обмениваясь слабыми улыбками.