Скромная Хафима.

<…>       — Уточню: Вы видели его лицо?       — Нет, — робко отвечала Хафима, — Я успела закрыть глаза, как только услышала, что дверь выбилась. С испугу.       — У Вас, хотите сказать, превосходная реакция и отличная выдержка? Я ни за что не поверю, что так могло получиться. Нереальная удача, не находите?       — Поверьте. Да даже если и не успела закрыть глаза, то я всё равно бы не увидела ничего. Сами понимаете… я вообще инвалид по зрению, — с укоризной фыркала Хафима, сжимая руки в груди.       — Человеку нужно всего ничего увидеть от лица SCP-096, чтобы тот начал за ним охоту. В Вашем досье ничего не сказано про тотальную слепоту. Следовательно… Вы всё ещё утверждаете, что не видели его лицо?       — Если он меня не убил, значит, не увидела. Логично? — напряжённо отвечала девушка, гладя на мужчину, допрашивающего её с наглым и жестоким напором.       — Значит, не видели. — мужчина начал перебирать какие-то бумажки перед собой, — А что на счёт свидетелей? Один из них утверждает, что вы двое столкнулись. И что глаза Ваши, доктор Уоттер, были открыты.       — Прошу прощения, а о каком свидетеле идёт речь? Я в комнате была одна, не считая SCP-096. Все бежали к выходу.       — Свидетель находился в комнате, из которой вырвался объект. В целях конфиденциальности его личность остаётся анонимной.       — Хм… мне кажется, Вы не того допрашиваете, — Хафима пыталась улыбаться, чтобы показать, что она вовсе не волнуется, — Раз он был в комнате, из которой вырвался объект, значит, он либо врёт, либо врёте Вы, то есть, нет никакого свидетеля, ибо он мёртв.       — Свидетель не мёртв, — следователь сжимал кулаки от нарастающей злости, — Свидетель является нашим доверительным лицом и он говорит правду, в отличие от Вас.       — Откуда Вам знать кто врёт? Я тоже могу сказать такой бред, и мне должны поверить, ведь я так же являюсь доверительным лицом?       — А вот это мы и выясняем, являетесь ли Вы или… не являетесь ли Вы.       — Простите, а за какие такие провинности?       — Давайте-ка не съезжать с темы, — сквозь зубы прошипел мужчина, — Несмотря на приведённые доказательства Вашей лжи, Вы всё ещё настаиваете на своём?       Давление в комнате росло, слышно было как в комнате, полной слушателей и следователя с допрашиваемой, бьются сердца. Особенно у допрашиваемой. Ей нечего было возразить. Она одна против всех в комнате находящихся и за её пределами в том числе. Вот как пара секунд могут решить чью-то жизнь. Ведь сейчас если она продолжит молчать, то завтра она проснётся уже не в своих апартаментах, а в камере D-класса в окружении уголовников и таких же неудачников, как она. Страх путал её мысли. Нужно попробовать быстро абстрагироваться от мира и обдумать всё как можно скорее у себя в голове, как в отдельной комнате, без людей и слушателей.       — У меня такой вопрос… У меня плохо с географией в принципе, но расположение комнат и коридоров я должна знать наизусть, чтобы, хотя бы, не потеряться. Размер дверных проёмов я тоже знаю хорошо, так и так, — Хафима показала руками примерную ширину ворот между коридорами, — Так вот, к чему это я. Ваш свидетель находился в той комнате, да? Вот. Как только дверь выбилась, я закрыла глаза руками от испуга и шума. Ну, крики, бряканье отвалившейся затворки, ещё и сирена… Дальше мы столкнулись и упали. Ну, я упала, а он навис надо мной на несколько секунд, после чего убежал. Столько подробностей достаточно, надеюсь?       — То есть как это «навис»?       — Ну вот так. А что, он не должен был упасть вместе со мной? Тем более, там была затворка отлетевшая, об которую он также мог споткнуться — я не видела, — на последних словах Хафима победоносно улыбнулась.       Мужчина смотрел на девушку с недоверием. Слушатели вокруг начали перешёптываться между собой.       — И вот… Если на то пошло, то как с той комнаты нас мог кто-то увидеть? Меня полностью накрыло, понимаете? Как? Вы можете посмотреть камеры наблюдения, если Вы мне не верите. Мы упали. И как нас кто-то увидел? Или свидетель всё-таки… липовый.       — Липовый — мёд… — мужчина с досадой понимал, что доминантную позицию в споре теперь занимает не он. Теперь его прежде логичные и последовательные мысли путаются, но распутать их он ныне не может. Крыть нечем, разве что камеры смотреть… Если они там были, — Я вынужден обратиться к своим коллегам.       Камеры… Если их смотреть, то как минимум одна душа точно окажется на том свете. И только ради того, чтобы отправить на верную смерть очередную подопытную крысу. Стоит оно того? Наука требует больших жертв. Камеры будут просмотрены, значит, как повезёт. Может камер нет и крыть всё равно нечем. Может камеры с ракурса, где не видно ничего, что нужно увидеть. А может, камеры расположены там, где надо — с такого ракурса, где слова Хафимы полностью подтверждаются. И вот от ракурса камеры зависит судьба девушки.       Мужчина возвращается с папкой документов. Он сидит перед ней, косо на неё смотрит, взгляд мрачнее тучи. Он осторожно вытаскивает документ из папки и пододвигает его к девушке. На нём мелкий текст, но читать его она не может. Вдруг девушка услышала, как людей сзади неё не стало, все куда-то в сторону переместились. Дело дрянь.       — Что это? — спрашивает девушка.       — Ознакомьтесь.       — Но я не могу прочитать ни буковки.       — …Ознакомьтесь. Там есть предложения с большими буквами, поищите. Вы их увидите.       Что-то здесь явно нечисто. Если ей нужно что-то пояснить, то что тут скрывать, «все свои», прочитал бы для неё вслух что надо прочитать. А так подозрительно: люди на другую сторону комнаты ушли, чтоб только не за спиной Хафимы, ещё и документ какой-то всучили ей прочитать. Хафима с настороженностью начала разглядывать страницу. Никаких больших, доступных для прочтения букв она не увидела, не разглядела ни одной, включая заглавные. Что ей стоит ожидать на другой странице? Смерть свою?       — Я ничего не вижу. Можете Вы прочитать, пожалуйста? — настаивала Хафима.       — Поищите, поищите, есть там всё. Может, на другой стороне: не помню.       — Что на другой стороне?       — Текст, который Вам нужно прочитать.       — К чему это? Почему Вы не можете это прочитать? Что будет, если я переверну эту страницу?       — Там текст, который, как я уже сказал, Вам нужно прочесть, — волнение проскользнуло в голосе мужчины.       — Ерунда какая-то. Скажите кто-нибудь ему, что я не могу прочитать ни буквы. Или если там действительно текст, пусть кто-нибудь подойдёт и перевернёт документ, смотря на него открытыми глазами, вместо меня. Только потом я буду читать. Если будет что читать…       — Прекратите поясничать и переворачивайте документ, — твёрдо приказал ей следователь.       — Нет, — коротко и ясно ответила Хафима. Ей уже понятно, что там на обороте.       — Вы отказываетесь следовать указаниям? Вы же знаете, чему это чревато, — кажется и сам следователь начинает терять контроль над своими эмоциями. Нервничает.       — Знаю, но я поставила свои условия. Они не такие уж невозможные.       Наконец, оборвав тонкую нить напряжения в этой камере допроса, и толпы слушателей выходит один человек, мужчина, выхватывает папку у следователя и аккуратно суёт документ Хафимы обратно в папку.       — Хватит на наш век смертей. Хватит это всё. Давайте закругляться.       В глубоком возмущении доктор Уоттер оглядела всех вокруг. Затем она выдохнула, как будто родила только что. С облегчением. Но обида на эту компашку у неё не пропадёт, вероятно, никогда.       До кабинета её довели несколько МОГовцев в сопровождении с доктором Манвикком. Девушка часто ловила на себе пожирающий взгляд этого очкарика, порою ей казалось, что он заигрывает с ней, но она отбрасывала эти мысли куда подальше.       Её не покидает вопрос, на который, похоже, никогда не найдёт ответа: почему SCP-096 её не убил? Она, как только получает предположительные ответы, впадает в ступор. Кулаки сжимаются, а глаза выражают ужас. Вспоминая его лицо, она встряхивается. Она уже с ним успела подзабыть, как выглядит нормальное человеческое лицо.       Она решилась на отчаянный поступок: соврать верху. Хафима предвидела, что если все узнают, что она может видеть лицо Скромника, они посчитают её объектом и запрут в камеру. Начнут изучать и всякое такое ужасное. Да и как, собственно, кто-то докажет её враньё? Главное, в будущем не попасть в эту же ситуацию. Чтоб никто не узнал правду.       Хафима прошла в свой кабинет и, попрощавшись со всеми, закрыла дверь. На сегодня скромников предостаточно. Да и не лучший момент сейчас идти куда-то: всюду отряды МОГ, кровь, трупы, разрушенные стены… Лучше сегодня посидеть в кабинете и позаниматься офисными делишками.       Над бумагами она кружит, как змея над яйцами. Несложная, но нудная работёнка. Под заголовками документов жирными и крупными символами напечатаны номер документа и его название. Специально, чтобы Хафима всё могла разглядеть. Ей нужно растусовать все бумаги по своим местам, поэтому работа нудная.       Тут, откуда не возьмись, является доктор Манвикк собственной персоны. Он, не постучавшись, вломился и встал посреди кабинета напротив рабочего стола, за которым сидела Хафима и втыкала в ноутбук, на котором всегда включена максимальная яркость.       — В чём дело? — девушка поторопилась встать со стула в знак приветствия, но вошедший неприятель показал рукой, что не нужно.       — Сидите, сидите, — защебетал он, — Я не надолго. Наверное.       — Извините… я не совсем понимаю суть Вашего прихода. Верх что-то ещё передаёт?       — Это во-первых. Он передаёт, что Ваша следующая попытка начала работы с объектом SCP-096 будет предоставлена Вам завтра в то же время, в том же месте. То есть Вы приходите сюда, как обычно, Вас забирают я и несколько охранников и учёных. Ну, как в прошлый раз. Надеюсь, что завтра подобных происшествий не будет, хе-хе-хе, — Манвикк часто смеялся после своей реплики.       — Поняла, приняла, — снова опустив глаза на ноутбук, флегматично промямлила Хафима.       — Мда. И во-вторых: сегодня в кафетерии день пиццы.       — И?.. — девушка смутилась таким неожиданным констатированием факта.       — Не хотели бы Вы сегодня провести Ваш обеденный перерыв со мной, там, за столом, с пиццей?       Хафима окончательно смутилась. Они знают друг друга от силы два-три часа, а тут такие нескромные предложения выдвигаются. Хотя, ничего такого в этом нет, вероятно, мужчина хочет просто узнать свою коллегу получше, да и обсудить некоторые детали их дальнейшей работы. Но, если ему нужно от девушки что-то конкретно по работе, то он, как и каждый здравомыслящий работник, постарается сделать этот разговор как можно тайнее. Например, обсудить всё, что его интересует, здесь, в кабинете. Так что, исходя из фактов, больший процент вероятности — это то, что за столом и куском пиццы доктор Манвикк хочет обсудить вовсе не работу, а что-то другое, очевидно личное.       — Эм… Извините, но я не ем. Не ем пиццу, — отмахнулась она в итоге, выдумав отмазку на ходу.       — Жаль… — сделав детский голосок, кивнул мужчина, — Значит, мне больше достанется! Не смею Вас больше отвлекать.       Доктор Манвикк, нарочно громко топая, направился к выходу, вышел за порог и, «грациозно» споткнувшись об невидимый барьер под его ногами, удалился.       — Ненормальный, бл*ть, — тихо-тихо ругнулась девушка.       Хафима ещё изначально не любила всякие кафетерии, столовые… просто не любила, и всё. Сама не зная на то причин. Так что за всю её работу в этом месте она ни разу не ходила в кафетерий. Она наслышала от коллег, что там порою пропадают сотрудники. В основном одиночки, проходящие туда «просто посидеть». А на следующий день, как не странно, подают пиццу с мясной начинкой. Говорят, там фарш говядины и свинины, но кто их проверит, кто проверит…       Под вечер её рутина завершилась. Она оделась, собрала дипломат и погнала домой. Вместе с ней на одном и том же транспорте едут ещё несколько коллег. Некоторые живут в её корпусе, некоторые ближе к Фонду, некоторые дальше. В целом все силуэты и голоса ей незнакомы или классическое «видел, но не знаю». И вот, среди таких людей, она обнаружила, заметила того человека, который ей до боли знаком. Доктор. Манвикк. Снова с нами.       Вроде, недавно встретились, а он её уже задолбал.       Она надеялась, что он поедет на другом автобусе, а сама ломилась поскорее занять место.       Пришлось подождать, так как никто ещё на остановку не приехал. Хафима не видела, но прекрасно чувствовала на себе его глаза, которые так и бегают по её телу с головы до ног. Так хочется поскорее запереться в своей хатке, лечь на кровать и забыть про весь день, который так окошмарил её настрой на работу. Так хочется поскорее завернуться в одеяло и уснуть до завтра…       Наконец-то, приехал автобус и забрал всех, кто поместился.       Хафиме сидения не досталось, так что она ехала стоя у дверей и держась за поручни.       Как же предсказуемо. Генри Манвикк устроился за её спиной и тоже держался за поручень, прямо рядом с рукой Хафимы. Хм, каков нахал.       — Какая встреча, хах, — шепнул он ей на ухо, от чего Хафима вздрогнула. Были бы у неё активно подвижные зрачки, все увидели бы, с каким раздражением она закатила глаза.       — И Вам добрый вечер… — сдерживая кулак от удара промеж его очков, выдавила из себя девушка.       — Сегодня выдался ужасный день, не находите? — Хафима почувствовала, как к её спине приблизились. Толчки из-за дороги?       — Угу, собственно, здесь каждый день имеет свою противную изюминку, — сквозь зубы отвечала она.       — Ха-ха-ха, верно, верно! — хихикал он, как девушка, с волнением делая голос погромче, поигривее, — Не бывало ещё на свете дня, когда в Фонде царило бы спокойствие, хех.       Хафима промолчала, поджав губы. Она бы ещё тогда в кабинете его послала далеко и надолго, если бы тот не был выше по званию. Так-то ведь и настучать может, и нажаловаться, и много ещё чего, что разрушит её карьеру, которой она дорожит.       За окнами вдоль дорог виднеются зажжённые фонари, жёлтым своим пламенем освещающие путь машинам, пешеходам. Они один за другим уплывают в след движения транспорта, с расстоянием поглощаясь в ночной мрак. Встречные автобусы неприятно слепят неоновыми фарами глаза водителю и пассажирам. В салоне тряска, «благодаря» которой Хафима ощущает чужое тело за спиной, которое, как ей кажется, с каждой минутой всё плотнее и плотнее к ней прижимается. Создаётся впечатление, будто с ней сотрудничает самый настоящий психопат-насильник, который выбрал себе жертву. Теперь-то он от неё не отстанет. Ему остаётся лишь подобрать момент, когда они останутся полностью наедине, когда она не сможет убежать и когда рядом не окажется ни единой души, которая бы услышала, что происходит неладное, и сию же секунду примчалась на помощь Хафиме.       Как бы долго Манвикк не пытался бы привлечь внимание Хафимы своими странными фразочками, словечками, но автобус-то не стоит на месте.       — Слушайте, а Вы не далеко живёте? — прямо задал вопрос он, нисколько не задумавшись о его значении.       — Зачем Вам это??? — грозно спросила она, не сдержав гнева.       — Я должен быть оповещён, где находятся мои работники.       Врёт? Правдит? Чёрт его знает.       — Просто… Если бы Вы были не против, я-       — До свидания, — обрезала она, когда автобус остановился на нужной девушке остановке. Генри что-то вякнул ей в след, но она не захотела вслушиваться.       — Чокнутый… — сунув руки в карманы, пробурчала она. Ещё несколько минуточек, и она дома, в безопасности.       Лестницы внутри дома похожи на те, что в Фонде — монолитная, крашенная в светло-серый и по бокам в бежевую полоску. Стены тоже бежевые, как на Выходной зоне. Или оранжевые… короче, пусть светло-оранжевые.       Добравшись до своей квартиры, открыв дверь и на отвали развесив всю верхнюю одежду, она направилась в свою комнату. Под стол бросила дипломат с документами и ноутбуком, сама «замертво» упала на кровать. Она умаялась, хотя весь день проторчала в кабинете. Сил ей хватило лишь на то, чтобы полностью раздеться и залечь под одеяло. До утра. Пока будильник не разлучит её с кроватью.       Ещё где-то полночи её терзал вопрос, не дающий крепко спать: почему же скромник не убил её, когда та смотрела ему в лицо? Они ж были так близко, так близко… прям выражение «лицом к лицу» обрело свежие краски. Вот почему, почему не было реакции? Все учёные, да не только, и прочий персонал, наверное, сказал бы, что Хафима — тоже объект SCP, то бишь «чужой среди своих» и её надо в камеру упечь. На опыты таскать, эксперименты над ней проводить…       Уйдя в углублённые думы на эту тему, Хафима совсем забылась и уснула, так и не найдя, не придумав нормального ответа.