Скромная Хафима.

      — Необычные руки, — подметила Хафима, оторвав взгляд и переведя его на лицо 096, — и они с лёгкостью могут разорвать мою голову, будто это бумага.       Объект призакрыл глаза, демонстрируя свою невозмутимость. Он наверное был чуточку рад, что есть хотя бы один человек, с которым можно нормально проводить время. И это не труп.       — Почему ты не убиваешь меня? Я понравилась тебе? — игриво улыбаясь, шутила Хафима. На шутку Скромник ответил гулким рыком, отдалённо напоминающим вздох. Кажется, он начинает понимать интонации. И иногда отвечает на них, понимая, что этого от него хотят, — Э, ладно… Надо придумать нам с тобой, чем заняться.       096 уселся на пол и сложил руки в замок. Хафима же не стала повторять действия Скромника — скучные. Что-то нужно поделать такое, чтоб было не скучно. Но в таких местах, в которых обитает 096, нет ничего интересного. Разве что генераторская…       — Ну-ка встань. Насидишься ещё вдоволь. А сейчас, пока я здесь, будь добр, развлекай даму! Вот, например, своди вон в ту комнату, — Хафима всячески шутила с 096, как бы показывая, что она его не боится, что ему не стоит бояться её тоже, ну и, разумеется, в первую очередь, чтоб разрядить напряжённую, тоскливую обстановку.       Такой манерой с ним никто прежде не общался. Серьёзно, она разговаривает с 096 на равных: как человек с человеком. Остальные доктора и учёные либо не разговаривали с ним вообще, либо как с диким животным, к чему Скромник вполне привык. А тут на тебе, пришло чудо. Скромник встал с пола, послушавшись девушку, и последовал за ней.       — Благодарю, — кивнув, сказала Хафима, прикладывая ключ-карту к замку. Дверь пикнула и открылась.       Доктор Уоттер прошла в комнату. Она была небольшой: стеллаж с папками и книгами, рабочий стол с компьютером и участок на стене, где находилось множество рычагов, кнопок и выключателей.       — Мда, куда ни глянешь — и тут, и там безудержное веселье, — сарказму в её словах не было предела. Она прошла в комнату, окинула её взглядом, хотя разглядеть ей удалось малое. Остановился её взор на рычагах. Оно подошла к ним и стала изучать, что делает каждый из них. Не услышав шагов за собой, она обернулась. Скромник стоял в дверном проёме (метра три-четыре от генераторов, где находилась Хафима), будто бы опасаясь идти за девушкой.       — Ты чего, а? Ты способен весь Фонд по камушкам разобрать и боишься входить в какую-то несчастную комнатку? Эй, я не обижу тебя. Ну, по крайней мере, постараюсь.       Скромник прошёл в комнату. Перед глазами воспоминания, как здесь он убил нескольких учёных и парочку охранников. На полках стеллажа он разглядывал папки, не понимая, что за надписи на них. Он немного понимал некоторые цифры, но букв он знал меньше. В голове у себя он может говорить и говорил бы вслух, если бы не особенности его голосовых связок.       Хафима странным образом изучала назначения механизмов. Она приближалась к ним лицом и не могла прочитать слов на расстоянии больше пятнадцати сантиметров, поэтому со стороны её чтение выглядит очень странно.       А пока Хафима там разбиралась, Скромник пытался прочитать знакомые ему буквы и цифры. Хафима слышала, как он там кряхтит, обернулась, отвлёкшись от своих дел, и стала осторожно наблюдать, как Скромник старается выдавить из себя хотя бы одну правильно произнесённую букву. Но недолго он пытался, он почувствовал взгляд себе в ухо.       — Такое ощущение, что ты кожей чувствуешь, что на тебя кто-то смотрит! — удивилась Хафима, — Ну давай, не стесняйся, продолжай читать.       096 затрясся от волнения. «Что читать?!» — словно выстрел, прозвучал в его сознании вопрос.       — Ну-с, я слушаю тебя, — подгоняла его она. Услышав её, 096 зажался и опустил голову, — М-да… Ты же понимаешь, что там написано так ведь?       Скромник сел на пол и закрыл лицо своими широкими ладонями. Всё.       — Стоя-я-я-ять! — воскликнула Хафима и подбежала к стеллажу. Она быстро стащила одну папку и открыла её. Приблизившись, она прочитала заголовок первого попавшегося ей документа.       — Эй! На, прочитай буковки жирным шрифтом в самом верху страницы, — попросила она его, показывая документ. Но тот лишь всхлипнул закрываясь в себе сильнее, — Э-э-эй, Земля, Земля, я Сатурн, приём, как слышно?       А в ответ молчание.       — Ох… Сложный какой, и не разговоришь его… Что же мне с тобой делать-то…       Видимо, 096 рано ещё чему-то учить. Нужно сначала, скорее всего, доказать ему, что она не из тех, кто будет обижать его. Хафиме нужно заполучить его драгоценное доверие.       — Ну не плачь ты… — ласково заговорила она, — Ничего же не произошло трагичного. Ну, подумаешь, говорить не можешь. Если я появилась, значит, я не сдохну, пока ты не скажешь хотя бы одно слово правильно. Я буду заставлять тебя открываться и учиться. В конце концов, тебе понравится и ты сам заговоришь. А я похвалю тебя, скажу, какой ты нам умница достался, — Хафима говорила приятные речи, чтоб как-то повлиять на его настроение. Он хоть и перестал плакать, но лицо открывать ещё не хотел. Тогда Хафима, как в их вторую встречу, погладила его по плечам. Затем по затылку. По макушке, насколько высоко смогла достать, сидя рядом с ним на грязном полу. Скромника аж передёрнуло от таких манипуляций. Наверное, ему знакомо чувство смущения. С одной стороны, что она себе позволяет? С другой, Скромнику-то нравится ласковое прикосновение нежной руки. В этот момент он замер, желая, чтоб она ещё не мало раз погладила его.       — Вижу, в этой жизни ты полный неудачник. Я тебя понимаю, как никто другой, — заговорила она вдруг, — Хотя, я думаю, у тебя больше невезений по сравнению со мной. Вот, как тебя жизнь потрепала: не умеешь говорить, никому не доверяешь, убиваешь людей, постоянно плачешь. Но в чём-то мы всё-таки похожи. Не внешне. У тебя нет любимых, друзей, у меня — тоже. Так, будем же друзьями? Я буду помогать тебе справляться с твоими страхами, обучать всему, что могу, будем обсуждать с тобой всякие случаи из жизни, теории заговора…

Разве не здорово?

      Скромник убрал руки с мокрого от слёз лица.       — Давай дружить, Скромник? Я обещаю помогать тебе всегда, когда будет возможность и когда её не будет, — Спросила Хафима, надеясь, что Скромник оговорится, скажет что-нибудь ей. Ей было бы уже хорошо, если бы он на словах сказал ей, что она дура и она ему не нравится никак. Хафима убрала руки с плеч объекта и переложила себе на колени. Прошло секунд десять неловкой паузы.       Слов от Скромника девушка так и не дождалась. Вместо какого-либо ответа, 096 ненавязчиво придвинулся к Хафиме, а затем расслабился, оперевшись затылком о стену. Хафима приняла этот жест, как ответ «давай». Она вслушивалась в глубокое дыхание 096, в стук его бессмертного сердца. На данный момент им лучше «поговорить молча». Вместо слов — дыхание и сердцебиение. Вместо чувств и эмоций — тепло держащихся рук.       Такая обстановка согревала души обоих голубков. Хафима нашла в такой атмосферке успокоение после недавнего инцидента, Скромник же — после переживаний неугодиц всей своей жизни. В принципе, его жизнь — это и есть неугодица. Одна большая неугодица, ведущая за собой много мелких неугодиц. И при таком раскладе они оба на некоторое время смогли расслабиться. Хотя бы на полразика.       Никто из них не нервничал.       Хафима и думать не хотела, что скоро ей придётся уходить в тот, в настоящий мир, где есть Генри, пустые лица и надоевшие соседи. Мечтала, чтоб однажды 096 превратился в обыкновенного человека, с которым она бы свелась и они создали бы семью, детей. Построили бы свой дом на окраине города, возле моря, как Хафима всегда и мечтала. И просыпаться под шелест волн и вопли чаек…       Хафима любила спокойствие, которого ей не хватало, а Скромник — не получал спокойствия вообще. Для него ощущение покоя стало непривычным и невозможным ровно с той поры, как он стал «монстром». 096, почувствовав слабое спокойствие на душе, впал в ступор и недопонимание. Кто ещё мог оказать на него такое воздействие до и после жизни? Разве что сама Хафима. По правде говоря, он сразу распознал в ней две вещи: во-первых, ему показалось (или нет), что он её уже где-то встречал, то ли во сне, то ли где-то ещё; во-вторых: она явно чем-то отличается от других, не чем-то заурядным, не обычными вещами, не чертами характера, лица, тела и даже не глазами, не имеющих зрачков. Что-то в ней такое, какое можно лишь представлять и угадывать. Нечто.