Я ловлю моменты, когда твоё имя не вызывает дрожь. Ты меня не ждёшь, ты ко мне не придёшь, — повторяю как заведённый, садясь на трон, и до боли в пальцах сжимая проклятый меч, и душу свою изранив и искалечив этими горькими мыслями о тебе. Я в тебя влюблён, я в тебя до сих пор влюблён, но любые встречи тяжелей, чем гранитную гору взвалить на плечи, ибо этот недуг не лечит даже маг величайший — время. Я смеюсь со всеми, я веду свой народ на какую-то там войну, ибо войны — то, чего все народы жаждут… Может быть, я когда-нибудь отдохну, может быть, даже забуду тебя однажды — но пока ничего и знать не желаю, кроме любимого этого имени
Алёна Чекова «Именем цвета крови»
Через некоторое время до младших князей-близнецов Амбаруссар дошли вести о том, что их брат Карнистир впал в губительную тоску. Слухи относительно ее причины и происхождения ходили противоречивые — одни говорили, что Лорд помешался на своем богатстве и чахнет теперь, не желая ни с кем его делить; другие утверждали, что недавно князь Морифинвэ получил черную весть из самого Валимара, третьи шептали, будто здесь не обошлось без прекрасной девы из синдар, похитившей сердце и покой Лорда… Не решаясь верить сплетням и помня о Проклятии Валар, близнецы не на шутку встревожились и вскоре решили наведаться в Таргелион, чтобы лично оценить состояние гневливого Морьо. Оказавшись в столице Дор-Карантира, Амбаруссар были приняты Тьяро, который рассказал лордам-близнецам, что уже почти месяц их брат снедаем непонятной тоской, о причине которой никому в замке не известно. — Это началось в день, когда гонец привез то странное письмо, — рассказывал Тьяро. — Он не говорит мне, что в нем, но я понимаю — он получил тогда черную весть… — Мы хотели бы его видеть, — сказал на это Амрод. — Немедля, — добавил, кивая головой, Амрас. Войдя в кабинет, братья застали Карантира сидящим в кресле уставившись в окно. Он показался им осунувшимся, похудевшим и непривычно бледным. — Привет! Как жизнь? Может, на охоту завтра съездим? — начал с порога Умбарто. — Морьо? Ты слышал? — спросил, вглядываясь в остававшегося недвижно сидеть Карантира, Амбарусса. — Дома не наохотились, лисицы рыжие? — отозвался тот. — Не хочешь охотиться, тогда устроим пир с танцами! — воодушевился тому, что с ними заговорили, Умбарто. — У вас тут девы, я заметил, очень даже ничего… Он проводил взглядом проходившую мимо открытой настежь двери Кориэн. Амбарусса тоже ее заметил, и оба близнеца как по команде заулыбались. Вздохнув и поморщившись, Карантир ответил: — Оставьте меня в покое. Не хочу я танцев. Подите прочь, мелочь. — Морьо, что с тобой? — прямо спросил его Амрод. — Это из-за письма, которое тебе привез гонец месяц назад? — в упор спросил Амрас. — Тьяро выболтал вам?! — взвился Карантир. — Моргот его дери! Прочь отсюда с вашим сочувствием! Убирайтесь! Возвращайтесь в свою чащу и займитесь женщинами лесных дикарей, если неймется! Выбежав за дверь, близнецы недоуменно переглянулись. — Я знаю! Надо послать за Кано! — осенило Амроса. — Согласен! Я только подумал, а ты сказал! — вторил ему Амрод. В тот же вечер в крепость на перевале, называемом «Врата Маглора», был отправлен гонец с сообщением. Вместо ответа через неделю в замок на западном склоне горы Рерир прибыл сам Лорд Макалаурэ. Выслушав рассказ встревоженных близнецов, Маглор молча покачал головой и направился к Карантиру. — Здравствуй, брат, — приветствовал он с порога. — Что расскажешь? — Кано, нет… Ты и близнецы решили извести меня, — с отчаянием в голосе произнес Карантир, отворачиваясь к стене. — Сейчас время ужина, — как ни в чем не бывало заговорил Маглор. — Почему бы нам не выпить чего-нибудь покрепче под жаркое и обжаренные на углях овощи? Было бы славно… Что скажешь? Надеюсь, ты не откажешься от глотка хорошего выдержанного красного? Карантиру ничего не оставалось, как сдаться. Он кивнул и позвал прислужника. После третьей чаши вина, которую Маглору пришлось почти насильно влить в горло младшего брата, последний заметно оживился. Глаза заблестели, движения вновь сделались резкими. Вино, казалось, придало его рукам и ногам прежней резвости, а телу — гибкости. — Ты напоил меня, чтобы узнать, что было в письме? — спросил Карантир и засмеялся надтреснутым, больным смехом. — Как же вам всем неймется знать мои тайны! Так, Кано? Ахах-ах! — Я просто хотел понять, отчего тебе плохо, — серьезно сказал в ответ Маглор. — Кто сказал, что мне плохо?! — воскликнул Карантир. — Что вам всем от меня нужно?! Вечно лезете ко мне… — Это она?! — перебил его Маглор. — Опять та женщина? Так?! Что на этот раз?! Чего она хочет от тебя теперь, после того, как покинула и чуть не свела в могилу?! Его брат странно взглянул на него, мгновенно побледнел, но затем стал вновь заливаться малиновой краской. — Она умерла! Понятно тебе?! — раздался его крик, от которого сотряслись стены. Карантир вскочил на ноги и готовился броситься на Маглора, словно разъяренная пантера. — Она была мне женой! Что, по-вашему, я должен делать, узнав о ее смерти?! Закатить пир горой?! Веселиться в компании девок?! — Морьо… — прошептал Маглор, отшатнувшись. — Я не знал… Прости… Ты тогда не говорил… Почему ты молчал? — Проклятье, Кано! Что я мог сказать?! Я, видевший свет Валар потомок Финвэ и Феанаро, Властелин Таргелиона, связал себя со смертной лесной дикаркой, а она оставила меня, словно издыхающую обезножевшую клячу! Ушла в чащи лесов Тингола, будь он неладен! Ты и другие подняли бы меня на смех! Животы бы надорвали, Моргот вас всех дери! — Нет же! Морьо! Я бы никогда не позволил себе… — Маглор бросился к нему и крепко обнял. — Брат, не сердись. Просто скажи, что я могу для тебя сделать? Карантир сначала пробовал вырываться и глухо рычать, но потом вдруг шумно выдохнул, уткнулся в ткань камзола на груди брата и затих. Какое-то время Маглор еще продолжал крепко сжимать его. — Ты бы смог съездить со мной туда? — тихо спросил Карантир, подняв голову, но избегая глядеть на брата. — Конечно! — не спрашивая, куда именно, с готовностью кивнул Маглор. — Располагай мной как хочешь. Нельо и без меня там справится…***
На следующий день Карантир и Маглор в сопровождении дюжины воинов из свиты первого выехали в направлении на запад. Путь предстоял нелегкий и неблизкий. Без происшествий и препятствий им удалось пересечь Землю Маглора и Химлад. Турко и Курво, узнав об их приезде, выехали навстречу и проводили путников до западной границы подконтрольных им земель, пролегавшей вдоль реки Арос, за которой начинался пустынный и безмолвный Дор Динен. Братья простились у брода Ароссиах. Маглор сказал им, что их с Карантиром путь лежит в Хитлум, к дяде, и что оба скоро вернутся. Причиной столь дальней поездки он назвал участие от имени всех их в какой-то ничего не значащей формальной церемонии. Курво, было видно, не поверил ни единому слову, однако ж расспрашивать не стал и Турко не велел, хоть последний и рвался отправиться вместе с Маглором и Карантиром, ссылаясь на смертную скуку у северных границ. Добрались до моста Иант Иаур. Мост был надежным и основательным, сложенным из известняка, добытого в недрах Тысячи Пещер. За ним начиналась холмистая пустошь Нан Дунготреб, окруженная с севера Горами Ужаса. Держались направления на юго-запад, стараясь двигаться вдоль Завесы. Это было опасно тем, что в любой момент синдар Тингола, охранявшие северную границу Дориата, могли напасть на путешественников. Если через Дор Динен пролегала мощеная камнем дорога, то Долина Страшной Смерти была лишена такой роскоши. Здесь крайне редко проходили и проезжали. Во время пути, следуя впереди их небольшого отряда через эту холодную пустыню, леденящую кровь своим безмолвием и царящим вокруг ощущением скорой и верной погибели, Карантир думал о том, каково было Халет и ее людям, когда они пересекали ее пешими… Огромные черные пауки, отпрыски Унголианты, могли напасть на них ночью или же они могли угодить в сплетенные ими сети. Вода в немногочисленных ручьях, стекавших в эту жуткую долину, была осквернена и непригодна для питья, ледяной ветер гулял свободно по мрачному безжизненному простору. В этом краю обитали чудища, рожденные в кромешной тьме еще до первого восхода Анара. Когда они уже были рядом с рекой Миндеб, за которой начинался кишевший орочьими шайками Димбар, ночью их стоянка была атакована пришедшими из Нелдорета синдар. Они захватили их небольшой отряд, застав воинов врасплох, и уже собирались связать, чтобы отвезти в Сокрытое Королевство, когда Карантир сказал им: — Белег Могучий Лук — тот, кого мы ищем в этих землях. Отведите нас к нему. — Я — Белег и зовусь Куталион, — насторожившись, отвечал один и них. — Назови себя, голдо. Кто и зачем указал тебе на меня? Карантир назвал свое имя и сказал, что его родич, Финрод из Нарготронда, послал ему весть, подвигнувшую его отправиться в дальний путь к лесам Бретиля, а также указал на Белега как на того, кто проведет их в места, где обитает народ халадинов. — Халадины живут в глубине леса Бретиль. В самом его сердце есть большой холм с пологой вершиной, который мы зовем Амон Обель, на его вершине стоит обнесенное изгородью поселение народа Халет, — сказал Белег. — Я проведу вас туда, но лишь безоружными. Ваши мечи и другое оружие, что есть при вас, вы отдадите нам. Нолдор пришлось согласиться, но с условием, что их оружие будет возвращено им, когда они проедут здесь на обратном пути. Белег и его воины-синдар отлично знали местность. Они провели отряд Маглора и Карантира сначала вдоль течения реки Миндеб, а затем переправились на ее западный берег в зеленой, покрытой болотистым редколесьем местности, вступив в границы Дориата. — У брода Бритиах сейчас опасно… — говорил по дороге Белег. — Мы перейдем Сирион в другом месте. Никто из нолдор доселе не приходил в эти леса… — Почему ты решил вести нас этой заповедной дорогой? — спросил Маглор, когда они с Белегом отдалились от остальных, уйдя вперед. — Потому что знаю, зачем вы идете в Бретиль, — отвечал ему Белег. — Я знал Халет, Владычицу халадинов, как знал ее и Финрод, король Нарготронда. Ему поведала она о себе многое… Узнав историю ее народа, он замолвил слово перед моим владыкой, чтобы тот разрешил халадинам обосноваться в Бретиле. — Что же она говорила ему? — допытывался Маглор. — Спроси у него сам, — посоветовал Белег. — Мое дело — проводить вас до холма Амон Обель. Переправившись по тайному броду через Сирион, все они оказались в зеленом, кишащем дичью Бретиле. Это был густой лес, похожий на те, что росли у южных границ Таргелиона. Уже на утро следующего дня после того, как они ступили в этот лес, навстречу им из чащи вышел пеший дозор халадинов. Карантир сразу узнал их по пышным светлым волосам, заплетенным на висках и затылке в ряды мелких кос, и светло-голубым, казавшимся прозрачными, глазам. Белег приветливо заговорил с атани, и они отвечали ему на плохом синдарине, но казались настроенными мирно и согласились отправиться вместе с ними в поселение. К полудню они были у цели: Холм Амон Обель оказался не слишком высок, но высился посреди огромной поляны, свободной от деревьев. Ворота им открыли сразу. Сопровождавшие их дозорные тут же бросились вперед, желая предупредить об их приезде. Маглор с опаской оглядывался по сторонам. Карантир, как брат и остальные, чувствовал себя пленником, поглядывая на свободный от ножен пояс. — Добро пожаловать в Обель Халад, — приветствовал, обращаясь к Белегу, высокий атан, вышедший, чтобы встретить их, из большого дома, стоявшего в центре поселения. Он был уже в годах. Заметно было, что это бывалый и искусный воин, которому довелось участвовать во многих стычках с орками. Затрудняясь определить возраст смертного, Карантир мог судить о нем лишь по пролегшим у переносицы вертикальным складкам, начинавшей пробиваться среди пшеничного цвета волос седине и сложению крепкой фигуры. Всмотревшись внимательней, он увидел сначала знакомый серебряный венец с прозрачно-голубым камнем на голове этого воина, а затем нечто странно и неуловимо знакомое в его чертах. Атан тоже почти сразу заметил Карантира и теперь вглядывался, щурясь и хмуря широкие светлые брови, в его лицо. — Приветствую тебя, Владыка Халдан, — отвечал ему Белег Куталион. — Я привел к тебе этих голодрим, — он указал рукой на Маглора и остальных. — Они проделали долгий путь, чтобы добраться до твоих владений. — Вот уж кого не ожидал увидеть… — покачав головой, произнес помрачневший атан. — Благодарю тебя, Куталион. Ты и твои спутники — мои гости. Войдите в мой дом и отдохните после долгой дороги. — Ты его знаешь? — спросил Маглор, когда их отвели в отдельную небольшую комнату и принесли еды и питья. — Я заметил, как этот Халдан тебя рассматривал. — Я скоро вернусь, — сказал Карантир и бросился к двери. — Я с тобой! — метнулся за ним Маглор. — Одного тебя я никуда не пущу! Дверь отворилась и на пороге братья увидели бледного Владыку халадинов. — Она говорила, что ты придешь, князь, — произнес он, грозно глядя в упор на Карантира. — Прошу… — выдавил тот, напряженно дыша, — прошу тебя, укажи путь к месту… к ее… — Идем со мной, — кивнул Халдан. Они вышли из дома, прошли через все поселение, спустились с холма на его противоположной стороне и оказались перед стоявшим вдали, у лесной опушки, высоким курганом. — Мы нарекли его Тур Харета, но синдар называют его Хауд-эн-Арвен, — сказал Халдан и добавил, — Иди… Он кивнул на курган и сжал челюсти так, что желваки заходили, затем повернулся и побрел обратно. Когда подошли к кургану и остановились в тридцати шагах от его подножья, Карантир сначала долго стоял, подняв голову, глядя на уходящую в небо темно-синюю вершину, а потом повернулся к застывшему рядом с ним, боясь дышать, Маглору. — Оставь меня. Я хочу один побыть, — выдавил он чужим голосом, пряча взгляд. Маглор внимательно взглянул в его показавшееся бледным лицо, молча кивнул и отступил. А Карантир медленно двинулся вперед. Каждый шаг давался ему с трудом. Ноги отяжелели. Воздуха не хватало. Но он шел, пока не уперся в каменистое подножье поросшего травой кургана. Тот был таким высоким и имел такие крутые склоны, что взобраться по ним к вершине было бы невозможно даже для ловкого и тренированного воина, каким был Карантир. Но он и не помышлял о том, чтобы это сделать, а просто приник всем телом к неровной почти отвесной стене, прижавшись разгоряченным лбом к холодившей кожу поверхности выступавшего из травы камня, и прикрыл глаза. Время для Карантира, как ему самому показалось, остановилось. Он не чувствовал его течения и не знал, сколько простоял так, замерев, прижимаясь к кургану Хауд-эн-Арвен. В груди снова заворочалась, зашевелилась давешняя боль. Но теперь он не был один на один с этой муторной, изматывающей болью — Халет незримо присутствовала внутри, помогая побороть ее, сладко шепча в ухо его атарессэ. Настал момент и звук разливавшегося в послеполуденном воздухе бархатно-серебристого голоса брата заставил Карантира приподнять голову и открыть глаза. До него отчетливо доносились слова песни, которую пел Маглор: Нет мне покоя, любовь моего сердца, Каждый миг мои мысли с тобой. Не грусти, радость моя золотая, Не огорчайся, тревоги забудь — Поверь, лишь тебя страстно желаю я, Столь сильна моя любовь к тебе. Если б только мне было возможно, Стал бы я прекрасноликим майа Звезды с неба украл б для тебя. И построил бы из них целый мир, Красотой превосходящий этот. В мире том исполнялось бы вмиг Любое желание твое. Но живу я, отравленный горечью, Вдали от тебя, любовь моего сердца. Ни к чему мне красота вокруг, Если ты далеко, радость моя золотая, Что одна может меня утешить И любима мною превыше Единого. Поверь, лишь тебя страстно желаю я, Столь сильна моя любовь к тебе.