You are my salvation and my world.

Стефан откидывается на спинку кресла, чуть сползая ниже, и смотрит на хмурящегося во сне ребёнка. В голове просто не укладывается то, что кто-то мог довести детей до такого состояния, когда они даже спать ложиться будут бояться, не говоря уже о простом взгляде глаза в глаза. Хочется найти этих чудовищ и забросить к Дормамму, чтобы и им жизнь не казалась сладкой. Но сейчас самой главной задачей остаётся показать Питеру, что на самом деле значит жить. Без приказов и каких-то заданий. Просто жить. Увидев, что Паркер начинает ворочаться, он уже подаётся вперёд, чтобы успокоить, однако, плащ опережает его, начиная поглаживать того по голове и плечу. И как это понимать? Его плащ, который совсем не безобидный, опекает почти незнакомого ребёнка. Только это почему-то не злит, скорее умиляет? Да не. Глупости. Но так ведь. — Останешься с ним, ладно? Если что, то сразу лети ко мне. И не буди его утром, пусть отсыпается, а то совсем не выглядит на четырнадцать. Нужно будет это исправлять, — еле слышно произносит Стрэндж, чтобы не разбудить Питера, и, в последний раз посмотрев на них, уходит в свою комнату. Ему тоже нужно поспать перед сегодняшним днём.

***

Паркер просыпается медленно, ощущая чьё-то присутствие рядом. Слух не улавливает дыхания, но присутствие чувствуется очень хорошо. Причём рядом. Сделав глубокий вдох и выдохнув, парень резко вскакивает с кровати и чуть не падает, видя перед собой плащ. Это чудо магии было с ним всю ночь? С того самого момента, когда Стефан помог ему уснуть, рассказывая о своих приключениях и волшебстве? Немыслимо. — Плащик, ты здесь всю ночь пробыл? — тихо спрашивает он, подходя к постели и протягивая к нему руку. Тот согласно дёргает воротничком, и обвивается вокруг него, подталкивая к выходу. — Спасибо. Благодаря вам я… кажется, впервые выспался. Плащ в ответ лишь касается его щеки и останавливается около ванной, намекая, чтобы парень пошёл умываться. Питер не спорит и заходит туда, выходя через десять минут уже освежившимся. Только затем замирает, потому что не знает, что делать дальше. Стрэндж наверняка ещё спит, ведь устал ночью с ним. Тогда что? Сидеть в комнате и ждать его? Или сидеть в гостиной? — Куда дальше, Плащик? — решает поинтересоваться у него Паркер, задумчиво осматриваясь, и чуть не вскрикивает, когда тот ложится ему на плечи и приподнимает над полом, унося вниз и в совершенно обратную сторону от гостиной. Позже становится понятным такой выбор, ведь отпускают его на кухне. — Ты хочешь, чтобы я что-то приготовил на завтрак? Нас учили этому, но я так и не научился ничего нормального готовить. Только яичницу. Кофе и тот сварить не смогу. Зато с химией у меня всё было отлично. Представляешь? Питер плохо понимает, как плащ может представлять и понимать его, но отдалённо чувствует, что это так. В принципе, ничего в этом удивительного нет, ведь Стефан ночью объяснял ему, как работает эта магия. Правда, половину осознать так и не получилось, однако, суть он уловил, поэтому уже не удивляется ничему. Ну, почти. Всё-таки принять новость о том, что у любой вещи может быть разум, не так легко, пусть и реально. — Так, в этом нет ничего сложного. Нужно всего лишь сосредоточиться, — бормочет себе под нос парень, зажигая огонь под сковородой, и дожидаясь, пока та нагреется. — Как думаешь, Плащик, Пьетро нашёл свою сестру? Он говорил, что они близнецы, и попали в ловушку не по своей воле. Сомневаюсь, что кто-то мог попасть к ним из большого желания. Если бы Паркеры только не отдали меня им… Питер машет головой, отгоняя не прошеные мысли, и быстро доделывает завтрак, чувствуя, как плащ за его спиной летает из стороны в сторону, словно наблюдая. От этого становится намного легче, ведь в одиночестве можно было бы сойти с ума. Перекладывая яичницу на тарелки, парень слышит шаги со стороны лестницы, но они отличаются от шагов Стрэнджа. Конечно, может, это влияет то, что сейчас утро, а мужчина только проснулся. Глупости, да, однако, кто ещё тогда там может идти? — Это ведь не Стефан? — тихо спрашивает Паркер и отходит к стене, держась рукой за край плаща. — Не улетай от меня, ладно? Если что, то я смогу тебя защитить. Он понимал, что этого не понадобится, потому что Стрэндж неоднократно повторял о защищённости этого места. Только кто-то ведь там идёт и уже подходит к кухне. И этот «кто-то» явно незнакомый ему человек. Плащику, возможно, и знаком. Питер успевает обдумать несколько вариантов событий и своих действий, как на кухню заходит заспанный мужчина в странной одежде и замирает, увидев его. — Ты кто? И почему коврик с тобой? — хрипло произносит он, хмурясь. — Я Питер, — напряженно отвечает парень, пытаясь понять, про какой коврик идёт речь, а, когда понимает, возмущённо говорит: — Плащик — не коврик! Зачем вы его обзываете? — Я делаю что? — непонимающе переспрашивает мужчина. — И откуда ты здесь взялся? Как попал сюда? — Я… — Вонг, прекрати пугать мне ребёнка, — прерывает их Стрэндж, заходя на кухню и зевая. — Прости, Пит, я забыл сказать, что здесь часто появляется этот невежественный маг. — Эй! — Ничего страшного. Я не испугался. Просто не ожидал увидеть кого-то ещё здесь, — бормочет Паркер и разжимает пальцы на кромке плаща, отпуская его. — Вы знали, что у него есть эмоциональный фон? Не знаю как, но я могу уловить отголоски злости, раздражения и привязанности. — Хм, вполне реально и логично, ведь он что-то на подобии артефакта. Мощного артефакта, поэтому неудивительно, — кивает Стефан, останавливаясь около плиты, и смотрит на плащ. — Доволен, да? Теперь есть тот, кто понимает тебя так же, как и ты его. Поэтому кидаешь меня? — Вы заставляете его раздражаться и грустить, потому что к вам у него очень крепкая привязанность. Да и вы ведь это тоже видите, как хозяин, — фырчит Питер и садится на стул, чуть нахмурившись. — А ваш друг всегда так? Паркер кивает на дверной проём, в котором продолжает стоять застывший Вонг. Кажется, застывший от удивления, потому что по-другому не описать это выражение лица. Только почему удивление? Что такого удивительного в них? — Это… твой сын, Стрэндж? — прочистив горло, спрашивает тот, из-за чего парень давится водой, что так неосмотрительно начал пить, и смотрит на нечитаемое лицо мужчины, который чуть не проливает кофе. — Кто, прости? Сын? Я похож на чьего-то отца? — насмешливо произносит Стефан, приходя в себя, и ставит на стол две чашки с кофе, а перед Питером апельсиновый сок. — До семнадцати можешь даже не мечтать о кофе. И спасибо за завтрак, ребёнок. — Но… Ладно, — вздыхает Паркер, глядя на тёмный напиток, запах которого так и манит попробовать его. — Всё равно никогда не пил. — Тогда нужно будет посмотреть, как он будет действовать на тебя с твоим букетом добавок в крови. — Думаете, это может как-то повлиять? — Даже уверен в этом. Поэтому нужно будет проверить, ведь это может навредить тебе. — Тогда хорошо. Проверим. — Нет, Стефан, ты совсем не ведёшь себя, как отец, — хмыкает Вонг, переводя взгляд с одного на другого, и садится напротив них, сложив руки на груди. — Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? Питер опускает взгляд в стол, думая об этом, и кивает сам себе. Стрэндж наверняка не станет рассказывать, чтобы не сказать лишнего, поэтому придётся самому, что он и делает: — Я убежал от ужасных людей, прячась здесь. Доктор Стефан помог мне в этом и разрешил остаться, потому что среди обычных людей мне нет места. Вот и всё. — А родители? Где-то же ты жил до этого. — Вонг! — шипит Стрэндж, видя, как напрягаются плечи парня, а взгляд стекленеет. — Ты не подумал, что я бы не стал брать просто так чьего-то ребёнка, нет? — Всё нормально, — немного отстранённо бормочет Питер и поднимается на ноги, беря бутылку сока с собой. — Я пойду. В комнату. Мне нужно побыть одному. — Конечно. Если что, то зови, — кивает Стефан, обеспокоенно глядя ему вслед, и переводит злой взгляд на друга. — Какого?.. Дальше Паркер перестаёт слушать, пропуская всё мимо ушей. У него сейчас есть задача посложней, которую нужно решить быстрее. Всё-таки каждый раз реагировать так на вопрос о родителях не стоит, ведь и не объяснишь всем, что ступор не из-за болезненных воспоминаний. Хотя, как сказать, ведь с одной стороны именно так и есть. Только боль это совсем не та, что испытывают люди, похоронив кого-то близкого. Эта боль иная. От предательства, от осознания, что он им совсем не нужен был, раз сдали на опыты этим чудовищам. И гнев с яростью. Такое явно никто не примет, называя его каким-нибудь монстром. Ему это не нужно. Вздохнув, Питер залезает под одеяло, накрываясь почти с головой, и смотрит на влетевший за ним плащ. Возможно, Стрэндж был в чём-то прав, и тому тоже хочется побыть в обществе понимающего его человека. И сейчас от него исходят волны злости. Почему, интересно? — Что случилось, Плащик? — спрашивает Паркер, и тот указывает на дверь и пол. — Хм. Ты злишься на того Вонга? Да? Бедный. За то, что тебя называют ковриком? Какой из тебя коврик? На твоём месте я задушил бы его во сне, чтобы не обзывался. Ты ведь самый настоящий Плащ. С большой буквы. — Теперь я буду знать, от кого он научился жестокости, — раздаётся сзади, из-за чего парень резко оборачивается и сдвигает одеяло ниже, качая головой. — Я шучу, ребёнок. Не волнуйся так, ведь ты прав в чём-то. Всё-таки он не раз спасал мне жизнь. — Правда? Расскажете? — просит Питер и поворачивается к нему всем телом, ложась удобнее. — А почему бы и да? — хмыкает Стефан и садится около его ног на кровати, опираясь руками позади себя. — Это было очень смешно на самом деле. Пусть и моя жизнь была в опасности. Но у меня есть оправдание. Я тогда только-только вливался в эту жизнь магии и чудес. Так вот. На нас тогда напали тёмные… Паркер слушает его, неверяще переводя взгляд с него на плащ и обратно. Разве такое бывает? Бывает, ведь не стал бы Стрэндж обманывать, особенно о таком. На моменте с Дормамму Питер накрывает ладонью глаза, а уголки губ начинают подрагивать, но так и не растягиваются в улыбке. В такие моменты ему кажется, что он вообще не умеет искренне улыбаться, не говоря уже о смехе или каких-либо чувствах. Мимолётные эмоции совсем не то, как и натянутые или дежурные улыбки. — Пит, ты снова думаешь не о том, — тихо говорит мужчина, наклоняясь к нему, и сквозь одеяло находит его ладонь, сжимая её. — У тебя на лбу всё написано, представляешь? — Правда? — дёргается он и пытается расслабиться, понимая, что всё нормально. Уже да. — Раньше меня бы за такое лишили сна, ведь мы не можем допускать такого, чтобы нас могли прочесть. Даже так. — Но теперь ты в безопасности и можешь спать столько, сколько понадобится. Как и есть, — улыбается парню Стефан, видя кивок, и снова выпрямляется. — Так что тебя волнует? Не впервые ведь это. Питер мнётся, не зная, что сказать. Соврать? Перевести тему? Выдать правду? Нет, правда точно не подойдёт. С этим ему следует разобраться самому. Не надо всё взваливать на Стрэнджа, который и так идёт на рискованный шаг, взяв его к себе. Поэтому Паркер говорит первое, что приходит в голову, удивляясь самому себе: — Можете рассказать мне о том, кто устроил вчерашнее вторжение? Я слышал, как кто-то говорил, что это был какой-то Локи. — Ты серьёзно хочешь узнать о нём? И тебя совсем не пугает то, что он чуть не уничтожил Нью-Йорк? — спрашивает Стефан, посмеиваясь. — Честно? Ни капли. Я знаю лишь то, что благодарен ему за это. Без него мы бы так и остались на той базе, как послушные марионетки. Кто знает, может, нам бы тоже потом промывали мозги? — криво усмехается Питер и садится у изголовья, хлопнув рядом. — Так что садитесь и рассказывайте. Я уверен, что вы многое о нём знаете. — Тебе говорили, что ты наглец? Нет? Тогда говорю я, — качает головой Стрэндж и садится рядом, устраиваясь удобнее. — Тогда слушай. История не такая длинная, но вопросы, я уверен, возникнут. — Хорошо. Слушаю. — Итак. Начнём с того, что он совсем не из нашего мира. Асгард. Слышал когда-нибудь о таком? — Нет. Хотя что-то такое было в мифологии. — Именно. Так вот. Он и его брат Тор — Боги. Не такие, как в религиях, ребёнок, а настоящие. Локи — Бог хитрости, а Тор — Бог грома. Идём дальше… Питер внимательно его слушает, кивая иногда, и представляет каждый момент, который Стефан описывает. Только не может представить одного — внешности этих Богов. Наверняка потом появятся фото в интернете, но хочется увидеть их вживую, а не в мониторе. Конечно, сделать это нереально, ведь они вернулись в Асгард, что уже рассказывали по всем новостям. И ему явно не нужно думать о чём-то таком, потому что это неправильно, однако, не прикажешь же самому себе. Именно поэтому в голове появляется одна и единственная мысль, не отпускающая его. Он хочет лично познакомиться с Локи. Может, и с Тором, но Локи на первом месте.