You are my salvation and my world.

— Кого?.. — осторожно спрашивает Стрэндж, слегка отстраняясь от него, чтобы заглянуть в глаза. Одна лишь мысль об этом пугает, но совсем не из-за смерти кого-то неизвестного. Пугает из-за того, что ребёнку снова придётся долго приходить в себя, борясь с самим собой. — Это ведь совсем неважно, — бормочет Питер, делая судорожный вдох. — Александр Пирс. Один из глав Гидры. Можно сказать, что он заведовал нашей базой. Мы с Баки наткнулись на него, а потом и все подошли. — Почему ты убил этого человека, Пит? — Стефан вытирает с его щёк слёзы и слабо улыбается, давая понять, что не злится и точно не собирается отказываться от него. — Он разрушил наши жизни. Не только мою, Баки и Пьетро. На их базах было множество тех, кто оказался там не по своей воле. Я всю жизнь мечтал это сделать, но… мне не жаль, что я убил его. Мне жаль, что на моих руках снова оказалась кровь, — пытается успокоиться Паркер, понимая, что уже ничего не изменить. — Я нарушил обещание, что больше не сделаю этого. — Только это не отменяет того, что ты мой ребёнок. Да, Питер, ты мой ребёнок, даже если не родной. Подписав документы, мы, так или иначе, стали связаны, а теперь и не одними бумагами. Так что отбрось эти мысли и успокойся, — вздыхает Стрэндж, снова обнимая его крепко, и обеспокоенно поглядывает на Локи, который медленно приходит в себя. — С тобой всё хорошо? Мы переживали, а потом с ума сходили, когда ты объявился с раной. Парень молчит пару минут, не веря тому, что слышит, и утыкается носом ему в шею, прижимаясь сильнее. Нет, этого просто не может быть. Разве после всего, что он творил в прошлом, могла у него появиться семья? Любой нормальный человек убегал бы от него уже, ведь не бывает бывших убийц, как верно заметил Пирс. Тогда почему Стефан вместо этого всего шепчет ему что-то успокаивающее, поглаживая по спине? Почему называет своим ребёнком, а не смотрит с презрением? Может, этого всего нет? Бред? Мираж? Иллюзия? Галлюцинация? — Этого ведь не может быть. Почему ты не смотришь на меня с… отвращением? Почему продолжаешь говорить, что всё нормально, если это не так? — спрашивает Паркер, чувствуя, как по щекам опять текут слёзы. Никогда такого не было, так откуда появилось сейчас? — Потому что всё действительно нормально. Думаешь, я никогда не убивал? Или Локи? Среди нас нет святых, Пит, чтобы мы могли упрекать в этом тебя. Убил ты его или нет — это не отменяет того, что ты по-прежнему Питер Паркер, но с недавних пор ещё и Стрэндж. Тем более ты был в своём праве отомстить ему, но это уже лично моё мнение, — с каплей коварства добавляет он, отстраняясь от него и серьёзно заглядывая в глаза. — Запомни, ребёнок, раз и навсегда. Согласившись остаться здесь полтора года назад, ты официально стал жителем Санктума. Ну и маленьким предателем, стащившим мой плащ. Я всегда буду на твоей стороне, Пит, поэтому не думай, что так легко от нас отделаешься. — Я… вы… — парень не может сформулировать ничего нормального, чувствуя, как сердце колотится с бешеной скоростью, поэтому делает то единственное, на что способен в данный момент. — Спасибо. — Ты… улыбаешься? По-настоящему? — шокированно спрашивает Стефан, глядя на него во все глаза. — У нас галлюцинации, Стрэндж, — хрипло произносит Лафейсон, поворачиваясь к ним, и смотрит на стушевавшегося парня странным взглядом. — Перенервничали? Перенапряглись? — Паркер! — Поправка. Стрэндж.

***

Постепенно всё приходит в нормальное состояние. Рана на руке от пули заживает, оставляя маленький шрам. Такой незначительный на фоне других, которые до сих пор красуются на всём теле Питера, но отчего-то слишком сложно забыть о нём. Сам Паркер более или менее отходит от того, что произошло в тот день и вечер. Правда, сложнее всего отходить совсем не от убийства. Каждую ночь, ложась спать, он видит воспоминания. Свои, Локи, какие-то общие за последние дни, которые они живут вместе. И ему совсем не нравится то, что мелькает перед глазами. Правда о происхождении, некоторые высказывания Тора, крушение… Биврёста, кажется. Пытки, боль, подчинение, нападение на Нью-Йорк, заточение, известие о смерти матери. Судя по воспоминаниям, только она относилась к нему хорошо. От того и кошмары. Только вместе с чужой памятью у него в голове разворошилась и своя, из-за чего всё чаще стали возвращаться ужасные сны, наполненные страхом и откуда-то взявшейся печалью. Не от того ли, что у него никогда не было этих папы и мамы? Думать об этом не хочется, но очередной кошмар, настигший внезапно, не даёт права на выбор. Кажется, этой ночью он будит кого-то, потому что за дверью слышатся тихие шаги, а после приоткрывается дверь, и в комнату проскальзывает тёмная фигура. Питер успевает понадеяться, что это Стефан, только лёгкий запах хвои и металла заставляет усомниться в этом. — Ты ведь уже не спишь? — раздаётся тихий вопрос, заставляющий его вздрогнуть и натянуть одеяло выше. — Значит, не спишь. Кошмар? — Кажется, кошмар в квадрате, — еле слышно бормочет Паркер, отодвигаясь на кровати, чтобы тот мог сесть рядом. — Зачем вы… то есть ты. Зачем ты здесь? — Ну, однажды один смелый Паучок спас меня от плохого сна. Теперь моя очередь. Не думаешь? — со слабой улыбкой произносит Локи и присаживается на край кровати, пытаясь разглядеть его, но в полумраке комнаты может видеть лишь силуэт. — Мы снова встретились во время кошмара после избегания друг друга. Кажется, это судьба, — посмеивается парень, качая головой. — Как будешь спасать меня? — В твою голову я больше не полезу, поэтому сделаю то, что помогало мне, когда… рядом никого не оказывалось, — с запинкой говорит Лафейсон и садится к изголовью кровати, стараясь не касаться его. Не хочется больше повторения тех историй. — У тебя тоже был кошмар? Именно поэтому ты услышал меня. В другие дни никто из вас не слышал, — интересуется Питер, присаживаясь рядом. — Почему ты не пытался найти того, кто бы понял тебя? — Я нашёл. Стефан понял меня, но я не могу подставлять его вечно. Рано или поздно Мстители об этом всём узнают, и тогда вам может не поздоровиться из-за меня. — Горстка героев, ищущие меня уже пару месяцев, а Бартон и вовсе лет? Что они могут сделать нам? Джей и Пьетро на моей стороне, как и его сестра. Нам нечего бояться, пока мы готовы постоять друг за друга, — запальчиво шепчет Паркер, глядя на него и не замечая, как по привычке хватается за рукав спальной рубашки на нём. — Разве тебе никогда не хотелось жить? Без всяких войн и борьбы за трон с властью? Разве не хотелось иметь настоящую семью, что всегда поддержит? Локи смотрит на него невидящим взглядом, понимая, что не сможет ничего сказать вслух. Никогда не мог сказать этого, а в его окружении, к счастью или сожалению, никто не умел читать мысли, чтобы узнать всё это. Но надо ли? Стоит рисковать, чтобы в конце понять, что никому это и не нужно? У него ведь есть только он, так почему хочется поддаться на эти честные глаза, которые не могут соврать сейчас. Не после всего того, что оба видели в воспоминаниях друг друга. Наверное, именно поэтому Лафейсон перехватывает его ладонь, позволяя считать поверхностные мысли. Непривычно ощущать, как кто-то лазает у него в голове, а не наоборот, но он расслабляется, стараясь не думать об этом. — Вы… — Питер пытается сопоставить всё по полочкам, чтобы не ляпнуть лишнего, однако, получается трудно, из-за чего парень молчит долгие три минуты, глубоко дыша. — Думаю, Стефан будет рад, если ты задержишься подольше, иначе он с ума сойдёт с нами наедине. — С тобой и плащом даже сумасшедший сойдёт с ума. Опять, — хмыкает Локи, радуясь, что тот заговорил на более отвлечённые темы. Непривычно было открывать кому-то свои мысли, но, кажется, выбор пал на правильного человека. — Что насчёт иллюзий? — Что? Каких? — удивлённо спрашивает Паркер, чувствуя внутри облегчение от того, что, кажется, их кратковременные избегания закончились. Даже от груза воспоминаний теперь не хочется выть. Они просто есть в глубине души, и пока им там самое место. До тех пор, когда каждый из них будет готов к этому разговору. — Думаю, у тебя получится их создать. Сам телекинез тебе даётся плохо, но с этим справиться должен, — тихо говорит Лафейсон и делает незамысловатое движение руками, из-за чего рядом с парнем пролетает маленькая птичка, за которой тянется полупрозрачный зелёный шлейф. — Нужно всего лишь представить, что ты хочешь видеть. — Думаешь, у меня получится? Правда? Я никогда о таком не слышал, — выдыхает Питер, с детским восторгом наблюдая за ней, и прикасается к крылышку, чувствуя, как пальцы проходят сквозь него. — Это просто волшебно. — Наверное, — шепчет Локи, глядя почему-то именно на Паркера, который, кажется, этого не замечает, продолжая смотреть на птичку. — Дай свои ладони. Только без чтения мыслей на этот раз, хорошо? — Ты уверен? — тихо спрашивает парень, сжимая и разжимая кулаки. — Доверишься мне? Всё будет хорошо. Ты не причинишь вреда мне, а я тебе, — медленно произносит он, вытягивая руки к нему и заглядывая в глаза напротив. — Или у тебя есть планы на мою кончину? — Конечно, — тихо смеётся он и неуверенно кладёт свои ладони на его, вздрагивая от прикосновений. Слишком редко происходили прямые касания, чтобы привыкнуть к ним. — Ты молодец, — улыбается Лафейсон, помогая ему сосредоточиться. — А теперь представь, что ты хочешь видеть. Питер сначала замирает на мгновение, понимая, что не знает этого, а потом вспоминает, как видел однажды в интернете маленьких пушистых зверьков. Видимо, именно из-за этого всё выходит немного из-под контроля, когда вместо одного кролика по комнате начинают прыгать шестеро, разнося за собой чёрный шлейф. — Тебе кто-нибудь говорил, ребёнок, что ты нечто? — шокированно произносит Локи и начинает смеяться, когда один из пушистых комков запрыгивает на него. — Такие же наглые, как и ты. — Ты помогал мне, поэтому что-то в них от тебя. Например, такие же хитрющие, — дёргает уголками губ Паркер и кивает на кролика, что сперва делает вид, будто ему неинтересно, а после прыгает на птичку, которая лишь в последний момент успевает отлететь. — Ты создал хищников. — Я? Это ты их создал, маленькое недоразумение, так что не перекидывай на меня свои грешки, — возмущённо тянет Лафейсон, переводя взгляд на руки парня, которые всё ещё лежат в его собственных. — Тебе точно не тринадцать? А то такие маленькие ладони. — Мне шестнадцать! — фырчит Питер, пихая его в бок, и хитро ухмыляется. — Уже ведь рассвет, да? — Да, — осторожно кивает Локи, прищуренно глядя на парня, что начинает слезать с постели. — Стефан всё равно просыпается в это время. А так у него будет будильник. Понимаешь? — Ты зло во плоти, ребёнок, — укоризненно качает головой Лафейсон и резко спрыгивает на пол. — Я в деле. — Надо только Плащика подговорить. И, армия кролей, за мной, — тихо смеётся Паркер, выходя за дверь комнаты и осматриваясь. Зачем только, если в Санктуме кроме них никого нет? Хмыкнув, он направляется в сторону спальни Стрэнджа, представляя, что их ждёт после этого. — Напомни, чтобы я не переходил тебе дорогу, а то и меня так разбудишь как-нибудь. — Жди меня завтра у себя утром. Только поможешь создать армию пауков перед этим, ладно? — Я тебе припомню это, Паркер. Обязательно. — Я боюсь змей, если что. — Серьёзно? — Нет, — показывает ему язык Питер и останавливается около двери, приоткрывая её и подзывая к себе плащ. Всего пару минут им понадобилось, чтобы сбежать с места преступления на кухню. Всего пять минут уходит на воплощение плана в действие. Всего через десять минут весь Санктум сотрясает сонный крик Стефана, обещающий им все муки ада: — Я вас задушу! Всего пятнадцать минут, а они валятся на пол от смеха, понимая, что придётся побегать по горам или пустыне. — Зато… весело, — заключают оба, пока не видят злющего Стрэнджа на пороге кухни. — Пришла нам большая и грозная Бездна.