Можно смочить ободок бокала, провести по нему пальцем, и бокал издаст звук. Вот так я себя и чувствую: звуком стекла. Словом дребезг.
Лёгкий шлейф белого платья бесшумно скользит вниз, повинуясь движению моих пальцев. Безупречно белая ткань, как из рекламы стирального порошка, причиняет режущую боль моим глазам. К нему я из принципа выбрала чёрный пиджак и чёрные туфли. Затем подкалываю локон за локоном, до безупречной причёски. Спускаюсь вниз как можно медленней и застаю мужа за нетерпеливым постукиванием кончиками пальцев по наручным часам. - Испортишь свои "Патек Филипп", - прохожу мимо него, к двери. - Это невозможно. Как и тебе быть готовой вовремя. - Ну ты же не хочешь, чтобы у идеального человека была не идеальная жена? В его роскошном автомобиле мне всегда неуютно. Тут всё слишком - слишком много места, слишком холодно, слишком пахнет парфюмом. Бесконечные "слишком". Сегодня у элиты праздник: к нам в гости пожаловал королевский клуб "Реал Мадрид". Конечно же, вся вип-ложа будет ломиться от богачей, их жён и детей. И конечно, мой муж не исключение. Я не хочу туда, как и на любую совместную тусовку, или светский раут. Но это моего мнения никогда не спрашивают. Зачем брать согласие у неодушевленного предмета? Единственный проблеск света это то, что я увижу Дениса. Пусть издалека и с высоты вип-ложи, но увижу. В составе "Валенсии" в этот вечер я его так и не увидела. Это уже стало нормой. Прекрасный, творческий игрок, с блестящими результатами в сборной, и так бездарно и плавомерно убиваемый тренером. Он не хочет разговаривать об этом, считает, что ещё докажет своё. Мои аргументы о политической подоплеке и подковерных играх руководства клуба и слышать не хочет. Матч прошёл, а я даже не обратила внимания, с каким счётом. Но зато баннеры с моим изображением мелькали на экране с завидным постоянством. Это вызывало нездоровый восторг у спутниц сильных мира сего. Они оборачивались, наклонялись ко мне, фальшиво восхищались, скрывая ноты зависти. Под конец мне стало совсем тошно. Но грянул спасительный финальный свисток и мы неторопливо потянулись к выходу. Быстрее бы уже добраться до своей комнаты и накрыться одеялом с головой. Такое желание у меня всегда возникает от начала и до конца любых совместных выходов в свет. Уже тошнит от всего этого. - Куда мы едем? - я настолько глубоко ушла в себя, что не заметила, что мы повернули в сторону, противоположную от дома. - Ты соизволила включиться в реальность? Мы едем на ужин с командой, как обычно, после такой игры. По телу словно пробегает разряд тока: как я могла это забыть? На таком ужине мы и познакомились с Денисом. Помню, как от нехватки воздуха вышла на улицу через чёрный вход, закурила, и подъехал он. Вежливый разговор. Когда я вышла во второй раз, обнаружила его там же. Как выяснилось, мы оба не любим таких сборищ. А потом мы просто сбежали, и долго гуляли по пляжу, как в какой-то сопливой мелодраме. Он знал, с кем я приехала, у него самого были к тому моменту длительные отношения, но, в тот вечер нам обоим снесло крышу. Он знал, на что шёл, я его не обманывала ни секунды. А он, как кристально честный и правильный человек, предпочёл не обманывать свою девушку, и стал свободным. Я ему тогда очень позавидовала. Даже если я расскажу всё Энрике, он меня не отпустит. И, что самое главное, моя мама после этого не проживёт дольше следующего курса поддерживающей терапии.***
Ужин потёк в привычном направлении. Мы с Денисом старательно делали вид, что нам плевать друг на друга, хотя, мне до дрожи в пальцах хотелось прикоснуться к нему. Чтобы не думать об этом, по-крепче сжимаю бокал. - Эти банеры на стадионе...На них ведь ты? - слышу высокий голос, который я ни с чем не спутаю. Карла. Спутница партнёра Энрике по юридической фирме. Если мне не изменяет память, она телеведущая и светская львица. Точнее, светская бездельница. - Верно, - какой вопрос, такой и ответ. - Отлично получилось. Решила вернуться в моделинг? - Я из него и не уходила, - с большим удовольствием я бы послала её по-дальше с этими светскими беседами, но, следую заранее прописанному сценарию. - У тебя интересный типаж, - хорошо, что нас слышат только несколько человек. Ненавижу повышенное внимание к своей персоне. - У тебя тоже, - нервы уже на пределе. Моего наркотика не было уже почти месяц. Вот он, сидит напротив, близко и далеко одновременно. Едва слышный хруст достигает моих ушей одновременно с сильной саднящей болью в правой ладони, - извини, я отойду. Уже в туалете разжимаю руку. Осколки бокала, вперемешку с кровью и водой стекают в раковину. Какая ирония. Слезы, помимо воли, стекают по щекам, оставляя грязные следы косметики. Макияж безнадёжно испорчен. Но мне плевать. Склоняюсь над раковиной. Даже здесь, в таком состоянии, мне легче, чем там. - Эй, что такое? - знакомый голос приводит меня в чувство. Денис обнимает меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. - Нас могут увидеть, уходи. - Он уехал. Как и многие другие. И я запер дверь, - он осторожно берёт меня за запястье раненной руки, - тебе нужно обработать и перевязать руку. - Ещё скажи, в больницу лечь, - нашариваю свой крохотный шёлковый клатч и наощуп нахожу носовой платок. Обматываю вокруг ладони и крепко сжимаю. Стало больнее, но кровь должна остановиться. Я знаю, куда поехал мой муж. После общих ужинов они обычно едут в свой закрытый клуб. Что они там делают, я догадываюсь, хоть мне и неинтересно. До утра его можно не ждать. А то и до вечера, если вздумается остаться там и поехать сразу в офис утром. - Поехали хотя бы ко мне. У меня есть аптечка. Час ведь у тебя есть? - он легонько целует меня сначала в запястье, а потом в висок. Он точно знает, как сделать так, чтобы я стала абсолютно покорной. - Есть, целых три часа, - разворачиваюсь и дотрагиваюсь до его волос. Ни у него одного есть запрещённые приёмы.***
Раньше, ещё с Кристиной, своей бывшей девушкой, он жил в другом районе, но, после расставания снял новую квартиру. Она мне нравится. Компактная, но просторная, расширяющаяся за счёт белых стен и в принципе превалирующего белого колера. Моё платье сегодня очень подходит к его квартире. - Держи, а то испортишь своё шикарное платье, - он, уже в джинсах и шортах, спускается ко мне, держа в руках свою футболку. Пока я переодеваюсь, он роется в шкафчике с лекарствами. - Никогда бы отсюда не уходила, лишь бы каждый день видеть тебя таким классным, домашним, - вхожу в просторную ванную и сажусь на край раковины. - Давай руку, - он улыбается. Когда он отдирает от ладони засохшую ткань, я шиплю от боли. Но, после обработки перекисью, стало легче. - Не ругайся. - Думаю, даже ты бы на моём месте не сдержался. Спасибо, - убираю идеально забинтованную руку и прижимаю к себе. - В следующий раз, когда тебе станет невмоготу, сжимай в руке что - то менее травмоопасное, - он выкидывает вату и платок и закрывает шкаф. Аккуратист. - Непременно последую твоему совету, - прижимаюсь к нему. - Ну что, идём пить чай, - он легонько приподнимает меня и ставит на ноги. Взявшись за руки, мы выходим из ванной. Тональность наших встреч всегда разная. Я знаю, что сегодня дело до занятия любовью не дойдёт. Его теплота и нежность - вот что мне нужно сегодня.***
Первый удар обжигает щеку, а второй сбивает с ног. С моим телосложением устоять без шансов. За три года нашей с мужем совместной жизни он ни разу не опускался до такого. Всегда находил не менее обжигающие слова, но сейчас, видимо, не нашёл. Клубок обстоятельств туго сплелся и докатился до него. И то, что я была на матче и ужине абсолютно отстранена, и то, что ушла от всех и, наконец, то, что он догадывался, но, намерено не хотел выяснять: его партнёр выехал из ресторана позже, и увидел нас. Впрочем, мы никогда не прятались и не скрывались. Просто, такие, как мой муж, живут далеко от простых людей. Как физически, так и психологически. Одно время я даже надеялась, что он всё узнает. Был шанс освободиться. Но он равнодушен и хладнокровен. Даже удары наносит абсолютно спокойно, с брезгливым выражением на лице. Щеки жгет огнём, а губа саднит - я упала лицом на край ступеньки. Слова излишни, а слез он от меня не дождётся. Встаю и кидаюсь на него. Со мной с детства так - на агрессию отвечаю агрессией. А сейчас к этому прибавилась и накопленная годами ненависть к этому холодному, словно рептилия, существу. Он хватает меня за запястья и отшвыривает обратно. На этот раз падаю на лестницу спиной. - Какая же ты, всё - таки, сука, - произносит он презрительно и, развернувшись, уходит вглубь дома. С трудом, превозмогая боль в спине, встаю и выхожу на улицу. Там уже начался ливень, но мне плевать. Дрожащими руками набираю номер. - Забери меня, пожалуйста. Кладу трубку. Запоздалые слезы смешиваются с дождём и остатками косметики.***
- Тебе надо под горячую воду, иначе, заболеешь. Потом я тебя осмотрю, - он открывает дверь в ванную, пропуская меня туда. Сам деликатно остаётся снаружи. Стягиваю окончательно испорченное платье и бросаю его прямо в мусорную корзину. Туда же отправляется лиф. Встаю в просторную душевую кабину и послушно включаю горячую воду. Когда долгое время копишь в себе негатив, то бурная развязка опустошает. Вот и я сейчас абсолютно опустошена. Ни мыслей, ни эмоции. Я очень хочу, чтобы это была окончательно закрытая дверь. Ссадины и царапины на спине и лице невыносимо саднят от горячей воды, но это неважно. Пока мы ехали сюда, я, с трудом подавив истерику, рассказала Денису, в общих чертах, что произошло. Хорошо, что он не стал развивать эту тему. Вытираю тело и волосы, надеваю уже знакомую футболку и выхожу. Денис сидит за барной стойкой, в компании чайника и двух чашек. Увидев меня, он поднимается. - Пойдём в спальню, там освещение лучше. - Окей, - освещение в спальне хуже, чем в гостиной, но я знаю, для чего это - он намерено сужает моё пространство до максимально комфортного и уютного. Спальня здесь маленькая, с отдельным санузлом. Гардероб на первом этаже, поэтому пространство не загромождено. - Тут нехилая ссадина, а потом будет такой же огромный синяк, - он легонько касается поясницы, обрабатывая её, - намажу своей мазью, она хорошо избавляет от этого, - теперь я вижу его прямо перед собой. Он внимательно смотрит на щеку и губы, так же, едва касаясь их кончиками пальцев. На его лице отражаются грусть и жалость. Но, ради меня, он не выражает сочувствия. Знает, что я этого терпеть не могу. - Ничего. Заживёт, как на собаке. Так моя мама говорила, когда я в детстве коленки разбивала. - Ему это с рук не сойдёт, - закончив, он садится рядом. - Не стоит марать об него руки и прибавлять себе проблем в команде. Поверь. Лучше подскажи, что мне теперь делать. Я не хочу возвращаться. - Ну, - он слабо улыбается, - теперь ты можешь точно жить здесь. Я не пущу тебя к нему. Боюсь, что в следующий раз осматривать тебя придётся в морге, не дай Бог. - Денис, я тебя не узнаю. А как же твои принципы? Я ведь, всё ещё замужем, как-никак. - Я тебя люблю, - он легонько сжимает мою здоровую руку, - и всегда хотел, чтобы тебе было лучше. Сейчас тебе будет лучше здесь. - Мне не было хорошо, мне было удобно. А это разные понятия, - наша поза совсем неудобна для разговора, поэтому, недолго думая, сажусь на него сверху. Теперь мы близко, во всех смыслах. - Возможно. Но теперь и это тоже неважно, - он гладит меня по спине, не трогая покореженную поясницу. - Который час? - из-за ливня за окнами темно с вечера. - Пять утра, - он бросает взгляд на наручные часы. - Тебе утром на восстановление. Давай попробуем поспать, что ли? - А тебе нужно отдохнуть. Последнее, что я заполнила в эту ночь, это жар его тела.