С нуля

Первые две недели в деревне я практически не запомнил. Потому что это была жуткая адская дрочильня. Иначе и назвать нельзя. Утро начиналось с подъема в шесть. Дед заходил в комнату, хлопал меня по голове и командовал "Вставай, задохлик. Пятнадцать минут тебе на сборы и умывание", или, если я обратно засыпал, водные процедуры приходили ко мне сами. На кровать выливалось ведро ледяной воды, а после этого меня пинками спускали на кухню, даже не дав одеться. Далее по расписанию - завтрак. Каша или яичница - это не так давило на психику, как необходимость выпивать стакан молока, взбитого с сырым яйцом. Гадость еще та, скажу я вам. И эту отвратительную бурду в меня чуть ли не насильно вливали, талдыча про наличие белка в организме и его влияния на укрепление мышц. А потом пропасть. Адские нагрузки, огромное количество физической работы: почистить загоны, натаскать свежей соломы, вычистить курятник, накормить всю живность, разогнать ее по ареалам обитания... После обеда шел огород. Под нещадно палящим солнцем кверху жопой все сорок соток туда-сюда, туда-сюда, жука этого гребаного собирать или полоть. А вечером все это поливать. А если это сделано - посадить тридцать розовых кустов, вырастить их, подрезать и удобрить перебранной гречкой напополам с навозом. Тоже мне, нашли Золушку. В первый же день я сгорел. Через два облез и сгорел вновь, после третьего круга дед все же сжалился и купил мне солнцезащитный крем. И, что самое интересное, я так и не загорел. Моя аристократическая беломраморная кожа с сеточкой вен даже и не думала менять цвет. Ну хоть в чем то я неизменен. Первые дни я засыпал прямо за столом, а утром со стоном пытался встать, задыхаясь от ломоты и судорог во всем теле. Через дня три меня хватало дойти до постели. Через неделю я мог спокойно принять душ и только потом отрубиться. А сегодня я встал и понял, что боли нет. Есть легкий тонус мышц, но ничего не ломало, не выкручивало. Я наконец преодолел этот рубеж. Поднявшись по лестнице, старикан обнаружил меня в ванной, уже свежего и одетого в шорты, готового к новым пыткам. Довольно хмыкнув, он махнул рукой, приглашая на завтрак. Сегодня была овсянка на молоке с сырниками на закуску. Хоть какое-то разнообразие. - После обеда будем учиться бить, - прервал молчание старик. - Ты, конечно, еще не окреп, но уже выглядишь гораздо лучше. Я быстро провел самоанализ. Мышцы не забугрились, не вздулись вены, но тело действительно было готово к нагрузкам. Удивительно, за такой короткий срок привыкнуть к изнурительному труду. Ну и хорошо. Качком я все равно становиться не собирался. Так и продолжились мои каникулы. Утром занимался хозяйством, днем были тренировки или огород. - Прямо бей, прямо! - орал на меня старикан, когда я, под его надзором, молотил самодельную грушу. - Кулак параллельно полу, а не наискось! Палец большой не выставляй, а то повредишь! И не телом бей, а рукой, увалень! Она у тебя распрямляться должна, как пружина, вперед! - Если б я знал, как это будет, ни разу бы не согласился, - пробурчал я под нос, потрясая отбитой кистью. - А тебя б никто и не спрашивал, - незаметно подошел сзади дед. - Три круга вокруг дома за разговорчики! И я бежал, а потом опять вставал к ненавистной груше. И снова бывший генерал кричал и матерился, когда его внук неправильно проводил удар. - Боковой не так проводится! Кисть должна быть параллельно предплечью! Воот! Отрабатывай! А после, когда я уже пообвыкнулся с первыми наставлениями и начал делать все правильно уже на автомате, этот несносный старый пень собрал адскую машинку. Выглядела она, как столб с подушкой на том месте, где должно быть лицо, и с перекладиной, на концах которой имелись такие же подушки. Причем, перекладина крутилась. И это было самым большим минусом, так как этим устройством дед меня мучил еще две недели. Для чего? Уворачиваться, конечно же. Сколько же пота, крови и дури выбили из меня эти подушки, сложно было представить. А потом была прикручена еще одна перекладина пониже, для ног. Причем ее крутило вместе с первой. Хрен знает, что там за механизм такой был, но в итоге выходило примерно так: Я бью по "лицевой" части, потом по перекладине, одновременно уклоняясь от ответки, а через секунду меня роняет нижняя часть, а когда я пытаюсь подняться, еще и подзатыльник отвешивает. На освоение этого монстра ушло примерно столько же. Итого - половина лета уже пролетела. А я так ни разу на речке не побывал. А в лесу только с дедом пару раз, когда он решил устроить мне марш-бросок по пересеченной местности. Причем гонял он меня нещадно. Рексом. Попробуй откажись, когда на тебя бросается девяностокилограммовая туша с намерением откусить пару ненужных конечностей. Зато баня у нас была по расписанию - каждую субботу. Хоть какое-то удовольствие. Да и то, с любовью деда к веникам и пыткам, переходившее в разряд мазохизма. Чем дальше - тем страшнее. Когда дед завел меня в небольшой загончик, я напрягся, когда он вытащил из ящика индюка - поржал, но когда дал ему пару оплеух и бросил ко мне - стало совсем не смешно. От этого исчадия ада было практически невозможно отбиться! Эта перьевая тварь гоняла меня по всему загону, активно разукрашивая все открытые места длинными царапинами. Продолжалось шоу неделю, пока я совсем не разозлился. Резкий разворот, пинок - и тушка, что только прыгнула для очередного налета, смачно улетает в забор да там затихает. - Ну наконец-то, - вздохнул дед, заходя в загон и шагая к моему мучителю. - Я уж думал, ты не решишься. - На что не решусь? - Прибить этого петуха. - А че, так можно было? - На то и расчет. - А чего сразу не сказал? - Понимаешь, Влад, подушки бить - это одно, а нанести вред живому существу не каждый сможет. Будь то индюк или человек. Вот у нас в армии частенько попадались пацифисты. И мы придумали этот метод с птицами. Они ж злобные, всегда бросаются на обидчика. Мало кто выдерживал больше месяца. - Так чего сразу не сказал? Я бы в первый же день эту курицу придушил. - Ну-ну, - усмехнулся в усы дед, подходя и передавая мне моего тренера. - Держи. Шею ему сломал. Выпотроши да обдери. Приготовим сегодня из него шашлык в честь празднования окончания твоей боевой подготовки, - пусть эта работенка и была не особо-то приятной, но у меня выходило гораздо малокровнее, чем у старика, чему он всегда удивлялся. А я что? Мне показывали - я делал. - А как же всякие захваты, приемы и прочее? - Ну, бить я тебя научил, прикрываться и уворачиваться тоже. А остальное - извини. Мне семьдесят девять годков. Староват я уже махаться с молодежью. А для такого партнер нужен. Я вздохнул. Ну приехали. А я уже размечтался, как приеду крутым бойцом, наваляю всем по самое не балуй, отомщу тем уродам... - Ты это, не кисни. Найдешь кого - пиши, я тебе самоучитель армейский подкину. А здесь к молодежи не суйся. Дурные они. Не буду никого учить. И индюшку-то выпотроши, нам ее еще мариновать, - вырвал меня из мыслей родственник. Я лишь неопределенно вздохнул и потащился на задний двор, где находилось все необходимое для свежевания.