Седьмое Небо

Кофе — древнее магическое зелье, пробуждающее к жизни. Хороший кофе — вытаскивает из могилы, плохой — всего лишь из сонного паралича, но это тоже очень даже к месту по утрам, особенно, если предыдущая ночь была посвящена не сну. Процесс превращения гранёных кофейных зёрен в тёмно-коричневый бодрящий апейрон — сложный древне-шаманский ритуал, передаваемый из поколения в поколение избранным. Хитоши посчастливилось быть одним из них. Он любит варить кофе. Смешивать специи, экспериментировать с обжаркой, сортами, джезвами и процентом жирности сливок. Это помогает выстроить мысли в порядок и настроиться на рабочий лад. Конечно, в раннее утро — веками самое сложное время для человеческих существ, вышедших лишь наполовину из царства растений — эксперименты не лучшая идея, однако, если стрелки часов уже отсчитали десять утра и спешить некуда… Хитоши добавляет в джезву немного чёрного перца и кардамона и, подержав её дно в голубом пламени несколько секунд, чтобы специи раскрыли вкус, насыпает кофе и заливает его водой. В телефоне сонный голос Каминари докладывает о прошедшей неделе. — … в итоге пришлось выдать Киришиме новую пачку кабелей, чем бы дитятко не тешилось, так ведь? — личный помощник подавляет зевок. — Если бы в твои обязанности входил присмотр за детьми, я бы повысил тебе зарплату, — довольно кивает Хитоши. — Да, ты всё сделал правильно. — Как тебе Осака? Чисаки не клевался? — судя по доносящимся с того конца звукам, Каминари пролистывает какие-то документы. — Я бы сказал, что он был чересчур гостеприимным. Я выдвинул жёсткие условия, а он был в полном восторге. Чую подвох, но пока не совсем понятно — где именно. Так что договор будет подписан уже после презентации… Ах да! Внеси Чисаки в список и убедись, что Тодороки-старший не окажет нам чести, посетив нас, когда мы официально пригласили Яги. Не хочется, знаешь ли, оказаться в одной банке с двумя скорпионами. — Ага, я продублирую тебе его на всякий случай. Руми уже подготовила для тебя детальный отчёт по нашим китайским коллегам. Я всё ещё, хоть убей, не понимаю, как они согласились. Судя по тому, что она мне рассказала после того, как прооралась, последние переговоры скорее походили на взаимные пощёчины, чем попытку прийти к соглашению. — Ну… тогда просто считай, что пощёчина с нашей стороны принесла одновременно и унижение, и удовольствие, — Хитоши хмыкает, вспоминания, как сам мысленно голосил, получив ответ. Наконец-то удастся существенно снизить затраты на производство. — Опять эти твои двусмысленные шуточки, — блондин фыркает. — Тебе бы найти кого-нибудь уже, чтобы выпустить всю твою… неуёмную энергию. — Намекаешь на то, что мне нужно потрахаться?.. Ты же понимаешь, что я не перейду на тонкий английский юмор, даже если и кого-то найду, — Хитоши слегка покачивает джезвой, сняв её с огня, чтобы перемешать содержимое. — Понимаю, но тогда я хотя бы не буду за тебя беспокоиться, знаешь ли, — Каминари вздыхает, и Хитоши слышит в трубке шум кофемашины. Надо бы не забыть прихватить с собой на работу недавно полученную пачку кенийского кофе, порадовать трудолюбивых коллег. — Заботливо с твоей стороны, но меня уже как-то не прикалывает one night stand, — в чём смысл играть с судьбой в случайную лотерею, расплачиваясь личным временем, которого у него и так не то чтобы много? Куда интереснее игра, где соперников двое… Он открывает холодильник, осматривая его на предмет еды. Завядший салат одиноко подгнивает на средней прозрачной полочке. На завтрак, стало быть, кофе с сигаретой — рацион, не грозящий ему лишними килограммами. — Зато тебя прикалывает таскать домой своих бывших учителей, — голос Денки становится елейным. — Скажи честно, встреча с сэнсэем стала приятным разнообразием твоей ежепятничной рутины?.. Шинсо улыбается, закусывая нижнюю губу. — Слушай, но не мог же я его там бросить. После всего того, что он для меня сделал, было совершенно логично помочь ему в… трудную минуту, — которых, скорее всего, у него каждую пятницу и субботу случается немало. Шинсо вдруг посещает мысль, а как часто Аизава обнаруживает себя в чужих постелях после пьянки?.. Когда они только познакомились, учитель вёл жизнь, похожую на жизнь американского студента из фильмов, которому наконец-то стало можно пить. Именно так проводил свою жизнь Хитоши в свои двадцать один и двадцать два, и совсем немного — в двадцать три, до первой сессии. Но когда они только встретились, Шоте было чуть за тридцать, а сейчас ему уже… Уже почти сорок. Нет ни семьи, ни постоянного партнёра… скорее всего, для него совершенно нормально проснуться субботним утром непонятно где, непонятно с кем, едва помня, что произошло вчерашним вечером. — Эй! Тоши, ты там уснул? — звонкий голос друга выдёргивает его из размышлений. — Нет… прости, что ты говорил? — парень моргает, закрывая холодильник и возвращаясь к кофе, на тёмной поверхности которого уже начали появляться первые пузырьки. — Говорю, что и выступать сегодня в университете ты не случайно согласился. Готов спорить на что угодно — Аизава-сэнсэй теперь там преподаёт, — голос друга звучит чуть самодовольно, как будто он только что застукал Хитоши за guilty pleasure. Хитоши нервно проводит ладонью по волосам. Каминари всегда был проницательным, чтоб его… Видел те долгие взгляды, которыми Шинсо провожал своего учителя, те лёгкие улыбки, которые перерастали в лёгкое смущение, когда Аизава трепал его по голове… Денки подмечал слишком многое для парня, который в панике хватался за голову при виде простого тригонометрического уравнения и не мог выучить два устойчивых выражения «shut the fuck up» и «get the hell out». — Знаешь что? Если ты сейчас же не перестанешь ухмыляться, я напомню тебе, что бывает с теми, кто не уважает начальство, — голос Хитоши всё ещё насмешлив, но сквозь него пробиваются жёсткие нотки. Подчиненных, каким бы друзьями они не были, нельзя распускать. Он снимает с огня джезву и, прижав телефон к уху плечом, тянется к шкафчику с посудой, чтобы добыть себе глубокую белую чашку. — Кстати, что там в итоге с этой новой системой, которой Киришима по просьбе Бакуго занимался? — Да чёрт знает, приедешь, посмотришь. Ты когда собираешься в офис? — Завтра уже, если ничего не случится. Моя речь для Юэй готова? — Конечно, уже на почте, — Денки громко зевает в трубку. — Вчера устроили с Кьёкой марафон чёрно-белых фильмов. Понятия не имею, что вам обоим так в них нравится. Ни нормальных спецэффектов, ни цвета, да и сюжеты… такие обыденные? — Скорее, первые в своём роде, — парирует парень в защиту нестареющей классики, любовь к которой Хитоши привил Аизава ещё в школе. Он прощается, переливая кофе из джезвы в чашку. К слову, сэнсэй не был одним из избранных, наделённых мудростью превращать молотые зёрна в бодрящий напиток. Большую часть времени он довольствовался пылью трёх разных дорог из одноразового пакетика. Тонкая ухмылка хищника перед охотой касается губ парня. Он потратил всё время в поезде до Осаки, выискивая нужную информацию об учителе, чувствуя себя одновременно прыщавым подростком и сталкером — с другой стороны, эта информация была общедоступная… ну, почти вся. Но встретить одного человека в таком большом университете — это всегда пальцем в небо. И, что самое неприятное, Шота все ещё запросто может его послать, если не будет заинтересован в общении. Уж чем-чем, а напускной вежливостью учитель не отличался никогда. Дождь, наконец, перестал лить, подарив городу ещё одну неделю солнца и тепла, и лишь прохладный октябрьский ветер, нагло ерошащий волосы, напоминает о подходящем к концу втором месяце осени. Октябрь — затишье перед бурей, обещание холода и серой зимы. Деревья начнут облетать в ноябре, настоящие ледяные дожди и снег придут ближе к январю. Сегодня солнце особенно яркое, так что парень надевает зеркальные солнечные очки, прежде чем выйти на балкон курить первую за утро сигарету и пить горячий пряный кофе. Яркий огонёк зажигалки вспыхивает, и тёплый дым оседает на языке. Было время, когда эти сигареты казались ему слишком крепкими, а их запах стойко ассоциировался с крохотным узким балконом, горьковатым растворимым кофе и чёрными глазами, одного взгляда которых было достаточно, чтобы вознестись до небес и разбиться на самом последнем кругу христианского ада. И пресловутые бабочки трепетали своими бессчётными крыльями во всём теле, напрочь перекрывая дыхание. Когда-то они курили на длинном узком балконе квартиры Аизавы «Marlboro» из его пачки, стряхивая пепел в пустую банку из-под пива. Теперь сэнсэй курит табак и наверняка обзавёлся нормальной пепельницей. А у Хитоши — всё те же чёртовы бабочки при одной только мысли о глубоких чёрных глазах и тонкой скептической ухмылке. Сбрасывая пепел в небольшую самоочищающуюся пепельницу, он проверяет почту на телефоне. «Речь его высочества, снизошедшего до простых смертных университета Юэй» — гласила тема. Речь Момо, как всегда, остроумна и пронизана тонкими шутками, которые скорее развлекут лекторат и самого Шинсо, нежели желторотых головастиков альма-матер. Вообще он бы не обломался и сам что-то сочинить, но времени ещё и на это не было. Сегодня кроме выступления в университете у него нет особых планов, а потому, подбирая одежду, с выбором костюма он не заморачивался. Для короткого рассказа о своей компании толпе студентов вполне будет достаточно обычных тёмно-синих джинсов, такого же цвета пиджака и чёрной водолазки с высоким горлом. Спускаясь на лифте, он бездумно крутит в пальцах тонкую резинку, которую оставил учитель в тот день. Призрачный Шота стоит прямо перед ним в своей мятой футболке, из-под которой вылезает растопыренная драконья лапа, в расстёгнутой кожанке и с убранными в тугой пучок волосами. Его открытые уши испещрены гвоздиками, колечками и шариками пирсингов, так что глазу сложно зацепиться за что-то одно, чтобы увидеть картину целиком. Так завораживающе, что Шинсо едва мог оторвать взгляд от его ушей. И тот треклятый проколотый язык. Он вспоминает кончик розового языка и цветной шарик на штанге… Блядский боже, целоваться должно быть восхитительно… Шинсо прикрывает глаза, делает глубокий вдох, успокаиваясь, и убирает резинку в карман. Сейчас нужно думать о работе, а не о волнительных подробностях мужчины его мечты. Телефон в кармане звонит, когда створки лифта открываются на подземной парковке. — Привет, отец, — отвечает парень, двигаясь в самую дальнюю часть парковки, где в ровную линию выстроились автомобили, которые он использует чаще остальных, а потому нет смысла держать их на работе. — Сын, — также по-деловому отвечают ему слегка сонным хриплым голосом. У родителей сейчас то ли поздний вечер, то ли раннее утро. — Слышал, ты купил новую машину? Теслу? Хитоши снимает с блокировки BMW M5 G-Power делового цвета металлик. Ничто не говорит о твоём положении в обществе, как леворульная иномарка — возможно, кто-то даже посчитает его мафиози. — Ага, её привезли неделю назад, ещё не успел обкатать, — он садится в чёрный кожаный салон и переключает телефон на систему «фри-хэндс». — Мама в восторге, сохранность планеты, все дела… — судя по голосу, отцу до планеты дела особого-то и нет. — Я рад, — сухо отвечает парень, выруливая с парковки. — Послушай, я по делам собираюсь, ты что-то конкретное хотел? — Это уже преступление звонить своему сыну, чтобы узнать, как у него дела? — передразнивает мужчина. Не то, чтобы у них были плохие отношения… скорее… они не были родительскими. Отец работал, как проклятый, всё детство Хитоши, и работая на должности отца сейчас, он его не винит, но время было безвозвратно упущено. Тем не менее, в последний год школы и после университета отец начал подключать его к делам, показал свой мир грозных хищников и неприлично больших денег, и они стали партнёрами — возможно, друзьями — но никак не «отцом» и «сыном». Наверное, это было даже удобно. С отцом они созванивались в основном по работе — узнать, как у него дела, чаще звонила мама. — Ну, компания цветёт, ты уже слышал о новом ПО, я полагаю? А на прошлой неделе мы заключили контракт с Китаем, теперь себестоимость новых чипов будут намного ниже, — с той стороны доносится довольное мычание. — Собственно, в конце месяца официально выпускаем разработку на японский рынок. Контракты с Яги и Тодороки заключены… Вчера разобрался с Чисаки… — Это всё, конечно, замечательно, — перебивает его отец, — но как дела конкретно у тебя? Ты не переутомляешься? Нашёл себе… эм…партнёра? — А… тебя мама позвонить попросила, так бы сразу и сказал, — фыркает Шинсо, выезжая на главную дорогу. Сегодня что, всемирный день «спроси Шинсо Хитоши, есть ли у него, с кем делить постель?». Если ещё хоть одна душа затронет эту тему… — Пока даже не пытался, работы много, как видишь… — уклончиво отвечает он. Желание разговаривать почему-то пропадает. — Мне пора. Наверное, где-то в глубине души Шинсо всё ещё наивно ожидает услышать что-то в духе «отличная работа, сын» или «я горжусь тобой»… Конечно, он это и так знает, ведь если бы у отца возникли какие-то проблемы с его работой, он бы уже давно всё ему высказал… Но знать и слышать — разные вещи. Последний раз, когда они созванивались, отец не был особо доволен: Хитоши упустил хороший контракт, разработка чипа шла медленно, а Бакуго ел мозги всем, только начиная работать над новым ПО… А сейчас он даже слышать о его успехах не хочет?.. В такие моменты всегда вспоминается Аизава, который трепал его по голове и говорил «At least you didn’t fucked it up, kid» — где-то здесь должна быть тонкая шутка про parenting figures и сопутствующие им фетиши в постели, но его это, кажется, обошло стороной. Всё остальное время дороги он занимает, ещё раз прокручивая встречу с Чисаки в Осаке. Это было… мягко говоря странно… Он ожидал от Чисаки Кая жёсткой игры, серьёзных ультиматумов, возможно, даже угроз — ему ещё не доводилось вести дела с новоиспечёнными главами якудзы других регионов. Но господин Кай был… котёнком, ласково свернувшимся на коленях понравившегося ему гостя. В полном восхищении, согласный на все условия, с единственной просьбой — возможность посетить презентацию новой разработки в конце месяца. Так вообще бывает?.. Что-то совершенно точно нечисто во всём этом или же… Скорее всего у него какие-то свои игры с местными якудза, а CS всего лишь разлинованная клетчатая доска, так что особо в это лезть не стоит. Вход на территорию университета не огорожен блок постом, что довольно нетипично для университетов Японии. Главный корпус представляет из себя широкое четырёхэтажное здание с вычурными арками и старинными часами на входе. Насколько Хитоши понял из брифинга Денки по телефону, в Юэй два основных направления: информатика и лингвистика, а потому эти факультеты занимают два верхних этажа главного корпуса. Всем остальным направлениям пришлось разбрестись по дополнительным корпусам, коих было всего семь — университет был относительно новым и не очень большим. В актовом зале, куда его провожает припаханный для этой ответственной миссии студент, ведя через светлые устеленные плиткой коридоры, уже полно людей. Сегодня здесь выступают меценаты университета, заинтересованные сразу в обоих главных направлениях. Конечно, всех учащихся сюда не сгонят, только старшие курсы, стажирующихся в этом году, а значит, есть большой шанс встретить Аизаву, ведь у него, судя по опубликованному на сайте расписанию, сейчас должна быть пара с третьекурсниками. Хитоши бы не поехал, не знай он этого — в таком случае найти кого-то конкретного среди нескольких сотен снующих туда-сюда людей было бы практически невозможно. Конечно, вероятность того, что Аизава не придёт, тоже есть, но Хитоши нравится эта неизвестность. Когда все ставки уже сделаны, и остаётся только мгновение до того, как карты вскроются… Интересно, а сколько помимо него самого здесь глав компании? Или все остальные отправили своих представителей?.. Следуя за вежливым студентом к своему месту в первом из двух рядов, выделенных для выступающих, он рассматривает тех, кто уже сидит. И не может перестать любезно улыбаться и кивать. Сколько их тут собралось! Здесь и редакторы крупных журналов и вице-президенты IT-компаний. Неужели Юэй такой популярный университет? Он же вроде даже не в пятёрке лучших — в двадцатке, разве что? Скорее всего, дело в ректоре, который обладает невероятным талантом говорить с людьми. — А вот и мистер «я-не-даю-личных-интервью» Хитоши Шинсо, — сухо приветствует его главный редактор журнала «Night-eye» Мирай Сасаки. — Господин Сасаки! — Хитоши растягивает губы в широкой улыбке. — Какими судьбами вас сюда занесло? — Мой журнал сотрудничает с университетом уже более пяти лет, — также сухо отвечает Мирай, закидывая ногу на ногу. Его бежевый костюм слегка сминается, когда мужчина складывает руки на груди, бросая недовольный взгляд на Шинсо. У главного редактора выражение лица человека, только что похоронившего всю свою семью, а голос такой, словно бы он только что застукал своего работника за просмотром порно и сейчас сожрёт его за провинность. Однако, на самом деле он довольно весёлый человек, просто не все готовы это увидеть за общей суровостью, деловитостью и очками. — А ты всё ещё торчишь мне эксклюзив. Хитоши зажмуривается… чёрт, он и правда обещал интервью. — А ты всё ещё не выслал мне список вопросов, — парирует он. — Какой список?.. На то он и эксклюзив. — Ну уж нет! Знаю я, как твои журналисты любят нырять с головой в чужое грязное белье… Их каверзные вопросы даже Тодороки не смог обойти, — Хитоши тоже скрещивает руки на груди. На самом деле ему просто лень: разговаривать с журналистами — занятие нудное, надо контролировать каждое слово и каждый жест — несложно, но муторно. — Как жестоко, господин Шинсо, — Мирай насмешливо выгибает аккуратную чёрную бровь и чуть-чуть раздвигает губы в улыбке. — Мои корреспонденты ни в коем случае не пытаются испортить чью-то репутацию, они передают только услышанные факты, не более. — Именно поэтому Тодороки Энджи был в такой ярости, господин главный редактор? — Хитоши ухмыляется. С журналистами, как с котятами — только покажи им клетку с канарейкой, завтра не останется ни пёрышка. Мирай фыркает и собирается что-то ответить, но в этот момент раздаётся пафосная музыка, знаменующая начало мероприятия, и на сцену выходит невысокий пухленький мужичок в сером костюме и с микрофоном в руке. «Добрый день, уважаемые ученики и гости…», — начинает он, слащаво улыбаясь. Проректор? Сам ректор? Зам?.. Хитоши быстро становится скучно от его нудной вступительной речи. А потому он принимается оглядываться по сторонам. Увидит ли он тут Аизаву? Есть ли отдельный ряд для преподавателей? И даже если встретит… Что он будет делать тогда? «Привет, Шота, я был влюблен в тебя ещё в школе, давай, может, попробуем?» — так, что ли? А если он откажет? Если сэнсэй уже давно забыл его, и та встреча не вызвала ничего, кроме вечера ностальгии?.. Хитоши жмурится от грохота внезапных аплодисментов. Первый представитель закончил — ещё семь должны выступить перед ним. Нет. Шота не забыл. Он видел это в смущённых жестах, в горящих любопытством чёрных глазах… На кофе сначала его позвать? Хитоши вдруг с ужасом понимает, что уже два с половиной года вообще никого на кофе не приглашал, кроме деловых партнёров, но там всё было просто. Бизнес — это как игра в покер: вы знаете свои карты и прикидываете возможные расклады соперника по его улыбке, сами при этом уверяя его, что ваш расклад сто процентов выигрышный. А что со свиданиями?.. Денки отхватил себе солистку известной рок-группы — как? — водил её на свидания, но Денки проще, он всегда был романтиком. Хитоши романтиком не был, он брал харизмой, наглостью и надеждой на золотые горы. Прошло достаточно времени, прежде чем он научился разделять людей, заинтересованных в его деньгах и в нём самом. Первые оценивали его наручные часы, вторые — нахально-блядское чувство юмора. Вторых было очень немного. «Привет, Шота, выпьем кофе?» — вроде так нормальные люди начинают своё общение. Уж точно не с фразы «Проваливай, патлатый бомжара». Парень усмехается. У Аизавы в школе всегда был такой потрёпанный вид, даже в самые ответственные дни…

* * *

Очередной майский вторник приносит тридцатиградусную жару и абсолютное нежелание что-то делать. Хитоши с трудом выдерживает уроки, мечтая содрать с себя чёртов пиджак, потому что кондиционеры не спасают в классе с таким количеством людей. От побега из школы в прохладу собственной комнаты останавливает только предстоящий урок английского. Прогуливать его не хочется, потому что это единственный урок, где можно почувствовать себя не «гайдзином», где даже Бакуго особо не зубоскалит. Английский, пожалуй, был единственным уроком, где Хитоши ставили наравне со всеми. Аизава не делал ему поблажек за исключительно острый язык, никогда не прощал прогулы или опоздания. Не позволял пререкаться с учениками — но и никому другому подобного не прощал. Не было такого, чтобы он проигнорировал очередную попытку Бакуго зацепить Шинсо, но зато и самому Шинсо прилетало за ответ. На уроке Аизава был учителем. Где-то строгим, где-то весёлым, где-то понимающим, где-то беспрекословным и не заводящим любимчиков. Если уж на то пошло, то он недолюбливал всех примерно одинаково. А когда звенел звонок, и официальная сторона отношений подходила к концу ровно до следующего урока, для Шинсо Аизава-сэнсэй (с лёгкой усмешкой в голосе на паузе между «сэн» и «сэй») становился Шотой, с которым можно было шутливо переругиваться и спорить до хрипоты, обсуждать мировые новости, фильмы и получать спокойно-насмешливое «опять досталось, проблемный ребёнок?» в ответ на Хитошины бесконечные выговоры от других учителей. — Я всё понимаю, — сказал ему однажды Шота, снова застав Шинсо курящим вместо урока географии, — новая страна, новые люди, друзей нет, поддержки тоже. Но как бы ты ни старался наказать своим бунтом несправедливый мир и бесящую тебя школу, наказываешь ты в итоге только себя. Постарайся найти во всём этом хоть что-то хорошее. В конце концов, каждый из раздражающих тебя учителей хотя бы смог закончить университет — а с таким отношением к учёбе ты можешь и не поступить. Сегодня Аизава выглядел как-то странно. Обычный усталый взгляд и щетина на лице, волосы, собранные в небрежный хвост, белая рубашка со складками на рукавах от подворотов застёгнута на все пуговицы и дополнена узким чёрным галстуком, на ногах вместо привычных мятых невнятных штанов — чёрные брюки со стрелками, — в целом он смотрелся так, словно бы вернулся с чьей-то свадьбы и не успел переодеться. С чего это он такой расфуфыренный? Действительно заявился в школу после какой-то вечеринки? Собирается на какую-то вечеринку? Хитоши укладывает подбородок на ладонь и, прикрыв глаза, старается припомнить, было ли что-то такое же занятное в других учителях, но впечатления о них размазываются в невнятное серое пятно. — Вы перепутали класс со спальней, господин Шинсо? — суровый резкий голос заставляет его распахнуть глаза. И вовсе он не спал. Хитоши недовольно смотрит на учителя, но покорно опускает взгляд на учебник. — Ещё раз закроете глаза, можете смело идти спать на ковёр к директору. — Даже моргать нельзя, сэн-сэй? — впрочем тот факт, что Аизава не спускает ему огрызаний вовсе не означает, что он не будет огрызаться. Это похоже на русскую рулетку — вы щёлкаете курком до тех пор, пока оглушительный выстрел не разорвёт барабанные перепонки, и не брызнет кровь из продырявленной черепушки. Черепушки кого только?.. — Уверен, вашему длинному языку можно найти куда более подходящее применение, — Аизава преодолевает расстояние между классной доской и партой Хитоши так быстро, что поток воздуха откидывает тонкие пряди волос, выбившиеся из хвоста, назад. Длинный палец упирается в текст на странице учебника. — Читайте, господин Шинсо. Unless you wanna advise me to mind my own monkey business? Его пронзительные чёрные глаза блестят азартом, а уголки губ чуть приподнимаются в лукавой улыбке. Всем своим видом Шота бросает ему вызов. Но Хитоши лишь закатывает глаза и покорно начинает читать — играть с учителем на его поле — самоубийство. Ничего. Подожди только до звонка, чёртов… расфуфыренный обсос… — Что, всю ночь где-то тусовался? — оставшись наедине с учителем в классе, Хитоши смело бросается в атаку. — Выглядишь, как сарариман, очнувшийся возле паба и чуть не опоздавший на работу. Собирающий вещи мужчина бросает на него недовольный взгляд. — Ага, кутил с утра в министерстве образования, — его голос сочится ядом, — невероятно увлекательное занятие. — Так значит, это там тебя так потрепали? — фыркает парень, пальцем стирая несколько завитушек английских букв с доски. — Сегодня не на байке? — Ты сам-то представляешь, как в таком виде на байк садиться? — Шота собирает учебники со стола и протягивает их Шинсо. — Держи, раз уж тебе заняться нечем. — В клуб? — привычно утоняет парень, принимая пачку. — Ух и тяжёлая — там что, все знания человечества? — В клуб, — кивает Аизава. — А я по дороге в учительскую загляну, там ещё две стопки ждут. — Кофе-то угостишь? — С какой это стати? — на самом деле они часто пьют кофе в подсобном помещении клуба, и иногда курят в форточку, потому что детектор дыма не работает, но просто так спустить ему с рук всё то, что было на его уроке, Аизава не может. — За волонтёрство, — Хитоши ухмыляется. — Мог бы и сам донести. — Тебе всё равно нечем заняться, пока ждёшь водителя. Или Его величество наконец-то научился пользоваться метро? — откровенная издёвка в чужом голосе заставляет парня оскалиться и раздражённо рыкнуть. Шота тут же бросает на него предупреждающий взгляд. — Ещё раз себе такое позволишь, Шинсо, и будешь собирать свои зубы по полу, — сэнсэй говорит это совершенно спокойно, но что-то в его заявлении заставляет Хитоши понять, что он едва ли шутит. — Я тебе не дружок-младшеклассник, а учитель. Делай, что сказано. Шинсо открывает рот, чтобы огрызнуться, но тут же его закрывает, оборачиваясь на шорох в дверях. — Аизава-сэнсэй, вы заняты?.. — обращается к Шоте молоденькая практикантка учителя химии, вежливо улыбаясь. Хитоши легонько кланяется ей. Она совсем неплохая, ещё не пропитанная ядом тяжёлой работы с бесящими детьми и сплетницами-коллегами, так что к Хитоши относится нормально, и он отвечает ей взаимностью. — Извините, но я действительно немного занят, Янаги-сан. — Хитоши мысленно ухмыляется. Странно слышать такую вежливость из уст человека, который секунду назад не постеснялся пригрозить выбитыми зубами своему ученику. — Мы с учеником должны подготовить клубную комнату перед началом занятий. Так что если ничего серьёзного… Тяжёлая рука опускается Шинсо на плечо, словно бы в подкрепление его слов. — Ох, прошу прощения, — девушка кланяется. — Тогда, пожалуйста, дайте мне знать, как у вас будет возможность обсудить подготовку к фестивалю. Аизава кивает и чуть подталкивает Хитоши вперёд. — Так-так-так, — стоит девушке только скрыться из их поля зрения, фиолетововолосый снова нагло ухмыляется, переходя на английский. — Бегаешь от своих прямых обязанностей, сэн-сэй? И в голосе его столько откровенной фамильярности, что титул Аизавы звучит скорее издевательски, чем уважительно. — Будет тебе кофе, — сдаётся мужчина, закатывая глаза. — Завались только, — он пропускает Хитоши вперед и закрывает за собой дверь. Они идут по длинному коридору к учительской. Хитоши поудобнее перехватывает стопку учебников: — А чем вы вообще занимаетесь в клубе? Смотрите фильмы? Болтаете на английском?.. — Всего понемногу. Обсуждаем фильмы и книги, смотрим иногда классику разных жанров, — Аизава пожимает плечами. — Вряд ли тебе будет интересно. — Есть хоть кто-то, кто может нормально говорить? — В плане? Говорит ли кто-то в этой школе так же хорошо, как и ты? — мужчина останаливается возле двери. — Есть парочка второклассников, кто довольно хорош в языке, есть девочка, которая провела каникулы в Лондоне… А что? — Да так, — Хитоши мотает головой. — Интересно, насколько всё плохо. — Сам бы и разузнал. Взял бы и остался хоть раз, — Шота скрывается за дверью.

* * *

Задумавшись, Шинсо едва не пропускает собственное имя. — Добрый день, — начинает он, перенимая микрофон у мужичка, как там его имя… Спрятав одну руку в карман пиджака, он чуть отклоняется назад. Со зрительного зала эта поза должна казаться расслабленной и уверенной одновременно. — Это большая честь находиться здесь сегодня. Наша компания… Сможет ли он увидеть Аизаву в этой толпе? Преподаватели, как он и думал, собрались на одном ряду — вон сколько человек в костюмах в одну линию — но Шоты не видно. С другой стороны…. А кого конкретно он ищет? Патлатого бомжа? Человека с длинными распущенными волосами? К собственному ужасу Шинсо понимает, что понятия не имеет, а кого ожидает увидеть. Он недовольно поджимает губы. Становится скучно. Если увидеть сэнсэя возможности нет, шансы встретиться после мероприятия сводятся к нулю… И зачем тогда он сюда ехал? — CS концентрируется на обеспечении информационной безопасности в сфере коммуникаций, — продолжает он. — В большинстве ваших смартфонов сейчас стоят программы, защищающие устройство от взлома, и именно они используют алгоритмы нашей компании… А это значит, что все ваши данные… Хитоши делает драматическую паузу, ещё раз обводя взглядом зал. Ни-че-го. — Находятся в моей полной власти, — он ухмыляется. По залу пробегает волна удивленного аханья. Момо, надо было полегче с этими ребятами, они же все толпой к ним ломанутся, лишь бы убедиться, что никто их голые фотки не рассматривает… Впрочем, Бакуго, наверное, даже положенных пятерых принимать не захочет — раскидать их что ли по другим отделам, от греха подальше?.. — И вам невероятно повезло, что в CS работают люди, заинтересованные в сохранении конфиденциальности информации. Наши специалисты ежедневно… Шинсо нащупывает в кармане тонкую резинку и сжимает её в пальцах, немного успокаиваясь. Всё не так страшно. Даже если его здесь нет, всегда можно попытаться выловить его в офисе или в аудитории…  — …если вы из тех, кто не боится рисковать, каждый день ставя на кон свою профессиональную компетентность, встречаясь со всё более и более сложными задачами, мы в вас заинтересованы, — он заканчивает, вежливо кланяясь. Повисает тяжёлая пауза на несколько секунд, а потом зал разражается аплодисментами. Так бывает всегда после речей Момо, она оглушает своей жёсткостью и тонкостью. Она цепляет своей откровенностью. Очень подходит к его стилю. Спустившись обратно в зал, он вежливо улыбается Сасаки. — Впечатлён, — приглушённо говорит мужчина. — Вы как всегда поражаете своей неординарностью, господин Шинсо. — Стараемся. — Так что на счёт моего эксклюзива? — Мирай поправляет на носу квадратные очки в тонкой оправе. Хитоши вздыхает. Вообще надо бы. В любом случае, придётся давать интервью по случаю выхода новых разработок… — Хорошо, — сдаётся он. — К концу месяца я постараюсь найти время для одного интервью. — Замечательно, — Сасаки довольно улыбается. Если он всё же выловит Аизаву сегодня, что ему сказать? Пригласить на кофе? Когда длинная череда речей, наконец, заканчивается, вежливый студент, провожавший Хитоши в зал, подбегает к нему и предлагает «господам представителям» пройти через чёрный вход, дабы не толкаться в проходе со студентами. Мирай тут же соглашается. — Мне нужен девяносто седьмой офис, — говорит Шинсо и вопросительно наклоняет голову на бок. — Конечно-конечно, — студент от волнения продолжает кланяться, как заведённый. — Я покажу, это по дороге. — Девяносто седьмой? — уточняет Мирай, чуть приподнимая бровь. Хитоши кивает. — Это офис Ямады Хизаши, отвечающего за стажирующихся у нас журналистов, вы знакомы? — Возможно, — уклончиво отвечает парень. Вот же пронырливая зараза. И, как подобает любой пронырливой заразе, с феноменальной памятью. — И как, хорошо справляется?.. Сасаки кивает. Студент, что-то громко крича встречным, ведёт их к лифту. — Вот, господин Шинсо, — не переставая кланяться, юноша нажимает на кнопку. — Третий этаж, как выйдите — сразу налево, девяносто седьмой будет… третья или четвёртая дверь… извините, — низкий поклон, — я не совсем уверен. — Благодарю за помощь, — Хитоши старается сдержаться и не заорать «да прекрати ты уже кланяться, я же не император!» — но понимая, что, скорее всего, это будет большим ударом, и кланяться он будет ещё ниже, молчит. — Всего хорошего, господин Сасаки. — И вам, — Мирай прощается кивком, а Шинсо входит в лифт и выбирает нужный этаж. Вопрос что сказать внезапно становится невероятно актуальным, и парень чувствует, как от волнения живот прилипает к спине, а сердце больно сжимается. Ему что, семнадцать?.. Да он даже когда осознал всю степень проёбанности происходящего, влюбившись в сэнсэя, так не волновался, как сейчас. И где Каминари с его шуточками о потерянных социальных скиллах, когда он так нужен… Хромированные двери лифта бесшумно открываются, и Шинсо оказывается в небольшом холле, освещённым только тусклыми лампами и дневным светом, пробивающимся из коридора слева. Уверенный поставленный голос сэнсэя слышится уже отсюда. Аизава распекает какого-то студента за проигнорированные сроки выполнения задания. Шинсо останавливается и делает глубокий вдох. Alright. This is it. Just be cool. Первое, что видит Хитоши сворачивая за угол — спину учителя, одетого в чёрную кофту и прямые синие джинсы. Косые солнечные лучи, падающие сквозь оконные стёкла, ложатся на длинные волосы, заплетённые в сложную косу. Мелкие прядки перекрещиваются в центре, образуя бесконечный ряд чёрных стрел — это похоже на колос или… отблескивающий синевой хвост мифического чудовища?.. Охренеть. Волнение внутри Хитоши сменяется немым восхищением. Он никогда ещё не видел своего учителя таким. Коса, начинающаяся от самой макушки, сбегает вниз по бледной коже открытой шеи, сливаясь с чернотой кофты, и лишь где-то над лопатками вспыхивает ярким пятном жёлтая резинка, схватывая волосы у самых пушистых кончиков. Интересно, это он сам или?.. Хитоши смаргивает, будто вырвавшись, наконец, из-под гипноза, и замечает рядом с Аизавой стоящего в пол-оборота мужчину со светлыми волосами до плеч, в деловом чёрном костюме и полукруглых очках. Над его верхней губой торчат нелепые тонкие усики. Блондин вторит Шоте, распекая нерадивого студента, который, согнувшись пополам, умоляет о прощении. — Аизава-сэнсэй, — канючит студент, не поднимая головы, — Умоляю. Такого больше не повторится! Листочек с домашкой дрожит в его руках. — Кобаяши-сан, — раздражённо огрызается Шота, — у вас был чёткий срок сдачи. До девятнадцатого числа. До! Это значит, что сдать надо было восемнадцатого — край. Или вы, простите, не говорите по-японски? Хитоши усмехается. В своё время он сильно страдал с этими «до» и «к» в японском языке. — Вы ещё только на первом курсе, а уже начинаете бездельничать, — внимает сэнсэю блондин. Голос у него сильный, но выше, чем у Аизавы, поэтому на контрасте создаётся впечатление, что мужчина слегка повизгивает. — Прошу меня простить, я не знаю, что на меня нашло… — бедный парень всё не разгибается, листочек в его руках начинает трепыхаться сильнее. — А ты зачитай ему отрывок из байроновского «Узника», чтобы простил, — улыбается Хитоши, подходя к сэнсэю и вставая рядом. Студент вздрагивает и удивлённо смотрит на него, Аизава и беловолосый тоже оборачиваются. — Шинсо? — хмурится Шота, скрещивая руки на груди. — Что ты… Он замирает на полуслове, возвращается к своему недотёпе-студенту, выхватывает у него злосчастную работу и рычит: — Окей, Кобаяши Сейцу, единственный чёртов раз я позволяю тебе сдать эссе позже срока, а теперь кыш, пока я не передумал! Запинаясь о собственные ноги, студент бросается бежать. — Ты слишком мягок с ними, Аизава-сан, — неодобрительно качает головой блондин, и Хитоши во внезапном порыве сочувствия к несчастному студенту проникается сильной неприязнью к этому человеку. Что-то в нём есть такое, типично-училковское, в самом плохом понимание слова «училка», в котором его обычно произносят дети, уставшие выполнять нудные задания и получать бесконечные выговоры за поведение. Сразу представляется, как этот мужчина покладисто переходит дорогу на зелёный, даже когда нигде не видно машин, не паркуется в местах, отведённых для инвалидов даже и на пару минут и не кроет своего босса за глаза. Представив всё это, Хитоши не совсем понимает, как Аизава может находиться с ним рядом. — Брось, Ямада-сан, он всего лишь первогодка, — пожимает плечами Шота, тут же теряя всю свою злобу и возвращаясь к Шинсо. Значит, это и есть тот самый Ямада Хизаши? С ним Шота делит свой кабинет? Как не убил ещё… а может, он вовсе не такой правильный, как показался Шинсо на первый взгляд? — Какими судьбами, Шинсо? — спрашивает он, чуть улыбаясь и недобро щурясь одновременно. Видно, что ему хочется сказать немного больше и красноречивей, в духе «Какого блядского хера ты тут забыл?! Ты что, мать его, следишь за мной, херов сталкер?!» — но присутствие блондина не позволяет. Ненатурального, к слову, блондина. Вблизи видно, что корни уже немного отросли, открывая натуральный тёмный цвет волос. — Был по делам, случайно увидел твоё имя в списках профессоров, дай думаю, поздороваюсь, — он выдавливает из себя первое, что приходит в голову, не переставая ухмыляться — какой-то полуусловный рефлекс, выработанный за время общения с Аизавой: как бы ты себя не чувствовал, всегда веди себя так, словно бы всё идёт по плану. Даже если у тебя внезапно встал от случайного касания тёплой кожи к коже. Даже если перебрал с сигаретами и пивом, и вот-вот блеванёшь. Даже если от одной улыбки ты вдруг забываешь, как дышать. Шота хмыкает в ответ, складывая руки на груди, а Шинсо с пропавшим дыханием завороженно выхватывает взглядом знакомый пирсинг в брови, бликующий на солнце, и серебристые с белыми кристалликами крестики в мочках — сэнсэй не изменяет любви к дурацким гвоздикам. С начисто выбритым лицом и без тёмных кругов под глазами он выглядит значительно моложе — его запросто можно перепутать с кем-то из студентов старших курсов. Кольцо в виде двух переплетённых змей на указательном пальце правой руки, бляшка ремня тоже с изображением головы змеи. А его чудесная коса стало быть — змеиный хвост? И тяжелый проницательный взгляд, пускающий мурашки по коже. Просто Нагайна, не человек. Интересно, его яд такой же убийственный?.. — Такая приятная неожиданность, — добавляет Шинсо, чтобы снять с себя все подозрения. Конечно, он не тратил два с половиной часа на поиски Аизавы в интернете, и не пытался прикинуть наилучший вариант, как с ним пересечься. — Действительно, — Шота растягивает это слово, задумываясь. Внимательные чёрные глаза просматривают его с каштановой макушки до белоснежных кед. — Неожиданно… Мужчина моргает, словно бы что-то вспомнив. — Значит, ты выступал с речью как один из меценатов? — Ага. Рассказал юным умам о возможностях в нашей компании, — Хитоши широко улыбается и  облокачивается одной рукой о стену так, что если бы сэнсэй попытался сбежать, у него не было бы возможности, ловит лёгкую тень волнения, скользнувшую по лицу мужчины, и его улыбка из дружелюбной перерастает в хищную. Он, наконец, полностью успокаивается. Здесь и сейчас — он хозяин положения. Он больше не тот подросток, в конце концов. — Не знал, что тебя интересуют подобные мероприятия, — Шота передёргивает плечами и касается пальцами шарика индастриала в левом ухе, а потом, словно бы поймав себя на этом, осторожно проводит рукой по волосам и укладывает косу на плечо. — Положение обязывает, я же теперь руковожу японским филиалом, — Шинсо пожимает плечами и внимательно смотрит на нахмурившегося блондина. Ему бы уже пойти в офис и дверь за собой закрыть, что это он тут стоит, сторожит чужого сэнсэя? — К слову, Ямада-сан, Мирай Сасаки передавал вам привет. Хитоши осаживает ещё даже не дёрнувшегося мужчину — рабочая привычка ставить подножки потенциальным соперникам. — Ох, эм, благодарю от всей души, — Ямада неловко вздрагивает и кланяется. Хитоши мысленно фыркает, всё, как он и думал — слишком хороший. — А вы… эм? — Хитоши Шинсо, вице-президент Cerberus Security, — парень представляется по всей форме, с вызовом смотря в серо-зелёные глаза блондина, краем взгляда улавливая, как сэнсэй закатывает глаза. Стало быть, не впечатлён, да? Ничего, у Хитоши найдётся для него свой козырь в рукаве. Он поворачивается к учителю всем корпусом и улыбается. — Кажется, теперь я начинаю понимать всю прелесть Шекспира, сэнсэй… Шота хмурится, подняв глаза на Хитоши. Мол, ну чего тебе, пацан? — Как там?.. T'is true: there's magic in the web of it?.. Почему ты скрыл от меня в школе, что умеешь не только пить не закусывая, но и колдовать? — он улыбается глядя Шоте в глаза и коротко оглаживает своё левое плечо кончиками пальцев, намекая на лежащую на груди учителя косу. Мужчина тихо кашляет, прочищая горло, и отводит взгляд. Ага, Хитоши попал в десятку, стало быть, заплетался он сам. — К слову… — он жестом фокусника достаёт резинку из кармана. — Ты оставил у меня в прошлый раз. Полагаю, не будет лишней? Он говорит «в прошлый» не «в тот единственный раз», чтобы словить недовольно нахмуренные брови и поджатые губы Ямады. Так он не просто так тут стоит? — Это было необязательно, — длинные пальцы цепляют тонкий обод резинки с чужой ладони. Аизава немного смущён, но старается этого не показывать. Этот Ямада… Он что-то значит для него?.. — Невероятно предусмотрительно с твоей стороны носить с собой эту резинку, не ожидая нашей встречи, Шинсо. Хитоши ухмыляется, но прежде чем успевает выдать остроумный ответ, его желудок издает громкое вибрирующее урчание. От голода, мать его. Сэнсэй насмешливо приподнимает брови, но парень находится быстрее, чем тот успевает сострить. — Кофе, — выдыхает он. — Полагаю, ты можешь показать мне, где тут ближайшая кофейня на кампусе, пока я не умер с голоду? Шота приоткрывает рот, но бросив короткий взгляд на блондина, тут же смыкает губы. Его лицо выглядит озадаченным. Не хочет объясняться с этим усатым занудой?.. Усиленно придумывает отмазку?.. Ведь довольно странно будет отказывать в такой простой просьбе главе сотрудничающей с институтом компании, верно? Хитоши незаметно улыбается одними уголками губ. Не может же Шота сказать своему — кем бы он ни был — «Я просто стремаюсь общаться со своим бывшим учеником». — Что ж, — мужчина вздыхает. — У меня всё равно окно. Ямада-сан, положи, пожалуйста, мне на стол. Аизава протягивает притихшему блондину домашку незадачливого студента и кивает Хитоши. — Идём… пока о твоём пропущенном завтраке не узнал весь университет.