«— Обокраденными я называю тех, кто дал себя переубедить или кто забывчив: одних незаметным для них образом обкрадывает время, других — словесные доводы. Подвергшимися насилию я называю тех, кого страдания или горе заставили изменить своё мнение. Обольщёнными же, я думаю, тех, кто изменил своё мнение, заворожённый удовольствиями или охваченный страхом перед чем-нибудь.» — Сократ.
— Лухан… — заканчивает за Бэка вышедший из комнаты Сехун, что тоже проснулся от звуков и сильного, заполнившего всю квартиру феромона своего течного омеги. Он смотрит на брата таким же удивлённым взглядом, а затем произносит короткое: — Открывай, — после чего, сделав глубокий вдох, ровно через пару секунд встречается с разъярённым и будто бы диким взглядом Хана, понимая, что попал. Бэкхён раскрывает дверь шире, впуская младшего в квартиру, который проходит, но не даёт присутствующим никаких опознавательных эмоций, продолжая сверлить расширенными зрачками только одного единственного человека. Сделав глубокий вдох, Лу на секунду прикрывает глаза, впитывая в себя запах древесины, но после вновь распахивает и делает резкий шаг вперёд, будто готовый сожрать альфу целиком, оставив после трапезы лишь костный каркас. Сехун, испугавшись, что его парень сейчас набросится на него прямиком на глазах у брата, делает шаг назад и удивляется, когда Бэкхён перекрывает первому дорогу. — Лу! — радостно восклицает блондин, сдерживая своё волнение, и пытается уловить на себе чужой взгляд, чтобы хоть как-то отвлечь, но тот то и дело смотрит поверх чужого плеча на О, даже не пытаясь сфокусировать внимание на собеседнике. — Д-давн-но не вид-делись. К-как ты доб-брался до сюда? — Хён видит, как ему тяжело стоять на ногах, организм младшего изнемождён жаром, исходящим из самого нутра, а капли пота ручьём стекают по разгоряченной коже. Однако Лухан, всё же сумев взять себя в руки, переводит взгляд на друга, пару секунд молча моргая и пытаясь собраться с мыслями, чтобы на этот раз не допускать ошибок. — Я… на такси приехал… — полушёпотом выдыхает омега, отчего у обоих братьев глаза чуть ли не выпадают из орбит. — У меня есть перцовый балончик, поэтому всё нормально. Вот только… у подъезда кто-то напал. — Что?! — возмущённо вскрикивает Се и багровеет от злости буквально на глазах. — Ты ведь знал, что такое произойдёт! Как ты мог в подобном состоянии вообще выйти на улицу, не говоря уже о том, чтобы сесть в такси?! — Я-то в порядке, а вот ему… кажется, нужна скорая. Он, вроде, без сознания там, — продолжает Хан, повергая в больший шок и недоумение. Как такой хрупкий парень может побить человека, да ещё и во время течки? Просто в голове не укладывается. — Т-ты… — Бэкхён-хён, — резко перебивает блондина, — пожалуйста, прости меня, но я больше не в силах сдерживаться. Сказав это, надеясь, что его поймут, он смотрит на старшего такими жалостными и слезящимися глазами, на дне которых сверкает еле подавленная похоть, что Бён на пару секунд выпадает. — Я з-знаю. Но д-дай мне пару м-минут, чтобы я соб-брался, хорошо? — получив кивок, старший быстро удаляется в свою комнату, чтобы переодеться и взять дорожную сумку с уже давно собранными вещами. Он знал, что рано или поздно это произойдёт, поэтому заранее собрал всё необходимое и положил в шкаф, чтобы потом не приходилось бегать из стороны в сторону. Как только Бэк скрывается за дверью своей комнаты, Лухан, не выдержав больше ни минуты, позволяет себе обессиленно рухнуть на колени, ведь ноги больше не держат. Хун, испугавшись неожиданного поведения, подрывается и подхватывает парня за предплечья, чтобы далее поднять и притянуть к себе. Он буквально сходит с ума от такого податливого, слабого и целиком принадлежащего ему телом, сердцем и душой омеги. А от мыслей, что через пару минут он сможет сделать с ним всё, что угодно, природа альфы чуть ли не берёт верх. Особенно в штанах. — Ху-у-ун… — блондин жалобно мычит в чужую шею, прижимаясь всё ближе, чтобы глубже вдохнуть и насытиться дурманящим феромоном, который тоже выходит из-под контроля, завладевая рецепторами и оседая прозрачным вкусом на языку. — Милый, можешь подождать ещё чуть-чуть? — Не зови меня так, я всё ещё злюсь, — возражает Лу и выдыхает горячий воздух вперемешку с болезненным стоном. — Мне очень больно… — Знаю, сам с трудом держусь. Всего лишь пару минут, хорошо? Мы не можем заняться этим, пока Хён дома. Увидев усталый, но согласный кивок, мужчина сопровождает его в свою комнату, чтобы посадить на диван, после чего выпрямляется и хочет выйти, чтобы проверить Бэка. Но не успевает ступить и шаг, как, не сдержавшись, наклоняется и смачно целует в губы своего мальчика, по которому так сильно соскучился. Лухан мычит и чувствует, как покрывало под ним стремительно намокает, отчего морщится и отстраняется, чтобы не потерять остатки самообладания. Безусловно, первый поцелуй спустя почти месяц разлуки не может не прошить электрическим разрядом всё тело, однако он держится из последних сил только ради Бёна. О наконец выходит из комнаты и врывается к брату, который, полностью переодевшись в чёрную толстовку и синие джинсы, стремительно натягивает белые носочки. — Бэк… — нерешительно начинает младший и переминается с ноги на ногу, пытаясь как-то скрыть своё состояние, — может, всё-таки не поедешь к ней? — Мы уже обговаривали это. Со мной в-всё будет хорош-шо, не переживай, — вновь закатывает глаза и выпрямляется, направляясь в прихожую за курткой. — Хорошо п-проведите время. И не звони мне к-каждые три сек-кунды! — Пожалуйста, Бэк, — заломив брови, пробует последнюю попытку переубедить. — Она бросила нас и столько лет не интересовалась нашей жизнью, а ты всё ещё хочешь увидеться с этой женщиной? Почему ты так не уважаешь себя? Тебе совсем наплевать на то, что ты пережил за всё это время и сколько сил вложил в обеспечение меня, пожертвовав образованием и детством? Я не хочу, чтобы ты ехал. Я позвоню Сухо-хёну и он… — Сехун-и, — блондин прерывает мужчину своим вздохом, после чего укладывает ладонь на широкое плечо и смотрит так, будто пытается объяснить маленькому ребёнку, — я уважаю с-себя и мне не наплевать на то т-тяжёлое время, что мы пережили вместе с тоб-бой. Я п-просто хочу с ней поговорить. Обещаю, это будет мой последний визит к ней, — обняв грустного Се, он чмокает в щёку и желает удачи в делах интимных, наконец ступая за порог квартиры. Мужчина же стоит ещё минуту у закрывшейся двери, после чего, не сумев совладеть со своим плохим предчувствием, рыскает по карманам в поисках телефона, но понимает, что он остался в комнате. Сделав глубокий вдох, будто перед войной, альфа открывает дверь своей комнаты и ахает от увиденного. Милый и невинный Лухан, коим он считал его всё это время, сейчас лежит в одних боксерах посередине кровати, прижимает к себе подушку О и ласкает себя через ткань трусов, пытаясь доставить себе удовольствие. Его губы то и дело хаотично открываются в еле слышном стоне, а глаза закатываются, заставляя брюнета чуть ли не визжать от того, что его дружок готов взорваться. — Л-Лу… — запнувшись, с трудом произносит альфа, после чего понимает, какую ошибку он совершил. Блондин, будто зомби, увидевший добычу, резко вскидывает голову на зов и пошло ухмыляется. — Ушёл… Ах! — говоря о Бёне, следом громко стонет от приятной дрожи во всём теле. Он приподнимается, опираясь на дрожащие ладони, и медленно ползёт к своему парню, глазами сверля только одну единственную часть тела, которая также ответно отзывается. Сехун стоит в метре и не может пошевелить даже пальцем, просто наблюдая за всеми действиями своего парня. Опоминается он лишь тогда, когда чувствует тонкие и холодные пальчики, коварно пробирающиеся под футболку, чтобы огладить напряжённый пресс, а затем и под резинку штанов прямо к колом стоящему члену. Хун вздрагивает и прикрывает на минуту глаза, чувствуя, как дыхание, а затем и тёплый язык щекочет напряжённую шею, кусая вздутые от сексуального напряжения вены. Брюнет рычит утробно и, кажется, теряет остатки разума. Он хватает чужую ладонь, что так по-хозяйски оглаживает член, и толкает довольного таким эффектом омегу на кровать, сразу накидываясь на манящее тело и прижимаясь к губам страстным поцелуем. Он целует жёстко, причиняя лёгкий дискомфорт, а руки твёрдо прижимают к постели, не позволяя коснуться себя, однако парню легкая грубость доставляет лишь удовольствие.***
Чанёль, что всё это время спокойно спал и видел прекрасные сны, связанные с прекрасным омегой, внезапно вздрагивает от телефонного звонка. Он недовольно мычит и морщится, скрываясь в недрах подушек, лишь бы не слышать вновь этот раздражающий звук, но тот повторяется вновь и вновь. Разозлившись в край, мужчина отбрасывает подушку и хватает устройство, которое лежит рядом, намереваясь оторвать башку тому, кто посмел разбудить его. — Алло, Чанёль! — не успевает ответить, как слышит запыхавшийся голос друга, который, по сути, сейчас должен валяться в похмелье и видеть птичек над головой, а не звонить ни свет ни заря. — Какого хера ты звонишь мне в такую рань? Я ведь сказал, что ты можешь выспаться, — недовольно мычит Пак, уже придумывая, как будет мстить за такое утро. Невыспавшийся альфа — злой альфа. — Это очень срочно! М-мх, чёрт, Лу, подожди! — отодвинув трубку, шипит брюнет на стоны своего нетерпеливого омеги, чем полностью будит вновь засыпающего Ёля. — Что это ещё за звуки? Ты чё, совсем ахуел звонить мне, когда трахаешься?! Кладу трубку, придурок! — кричит старший и хочет завершить вызов, офигевший от такой наглости со стороны О, ведь, на минуточку, тот проводит время с его братом, а не с левым парнем. Но ему не позволяют отключиться, заставив дослушать. — Я понимаю, что тебе неприятно это слышать, но я никак не могу его угомонить. Дело действительно важное, и ты единственный, у кого я могу попросить помощи, поэтому, пожалуйста, не отключайся и выслушай, — получив короткое «ну», продолжает. — Так как Лухан сейчас у меня дома, Бэкхёну пришлось уехать к маме, поэтому я прошу тебя поехать за ним и проследить, чтобы всё было нормально, — старший подобной просьбе хмурится и садится на постели, принимаясь потирать переносицу, чтобы успокоить начавшуюся головную боль. — Он уехал из-за того, что вы с Луханом заняли квартиру? Ну раз уж он поехал к маме, то мне не следует идти за ним. Не думаю, что мы перешли на стадию «знакомство с родителями», — он сверяет внутреннее ощущение времени с наручными часами, что лежат на прикроватной тумбе, и вздыхает, потому что маленькая стрелка не достигает и восьми утра. — Блин, Чанёль, просыпайся, у нас нет времени на тупизм! — шипит Се и продолжает. — Ты вообще слушал, когда я тебе рассказывал о ней? Мать нас бросила и никогда не звонила даже, а ты говоришь про знакомство. Это знакомство нахер никому не сдалось, поэтому я прошу тебя просто забрать его оттуда. Я говорил Бэку не ехать, умолял идти к Сухо-хёну, но он, как баран, упёрся в своё «поеду» и всё. — Я помню, что ты говорил о ней. Но всё же, если он захотел её навестить, то это полностью его выбор. Тебе следует перестать так беспокоиться о нём и опекать, он не маленький. Да и я не думаю, что она может как-то навредить. — Чанёль, у меня плохое предчувствие. А когда оно плохое, значит, случится что-то плохое. Разве у тебя такого не бывает, когда Лу творит всякую глупость? — Чёрт… — вздохнув, Пак всё же скидывает с себя тёплое одеяло и поднимается, направляясь к шкафу с одеждой. — Где находится ваш дом? — В Вонджу, на юго-западе провинции Канвондо. На автобусе до него добираться около восьми часов, но на машине гораздо быстрее, думаю. А насчёт того, чтобы я не беспокоился, отвечу так: она не в курсе случившегося с Бэком. Я боюсь, что от прикосновений и страха у него снова случится приступ. И если он упадёт в обморок, то его увезут в местную больницу, где всегда скопление людей. Зная Хёна, он не выдержит такое, — сказав это, младший ахает от того, что Лу, не сумев стянуть с альфы штаны, надувшись, прыгает на кровать и стягивает оставшийся элемент одежды с себя, начиная в полную меру ублажаться и стонать. — Эта мелкая похотливая крыса… — шипит Ёль на звуки и на минуту отодвигает телефон от уха, чтобы не начать орать. — Во сколько билет? — Не уверен, но первый автобус отъезжает где-то в восемь, если не позже. У тебя меньше пятнадцати минут. Лу! — О переходит на крик, когда второй принимается, не сводя взгляд, погружать в себя тонкие пальцы, которые, из-за большого количества смазки, входят без каких-либо проблем. — Прости, но я не могу больше говорить. Скину адрес сообщением, поэтому, пожалуйста, позаботься о нём. Сбросив вызов, брюнет оставляет Чанёля одного со своими травмами, приобретенными во время нетерпеливых и красноречивых поскуливаний Лу. Он, конечно, не раз слышал стоны брата, так как тот довольно часто приводил партнёров домой, которых альфа в итоге выгонял, но всё же каждый раз, как первый, заставляет задуматься о том, когда этот ребёнок успел так вырасти. Бросив на постель чёрные джинсы и такого же цвета худи, поверх которой будет тёплый бомбер, он направляется в душ, по дороге созваниваясь с секретарём, чтобы предупредить об отсутствии в ближайшие пару дней. Холодный душ смывает все остатки лёгкого похмелья, возвращая воспоминания о вчерашнем дне и приятных поцелуях. И Пак понимает, что именно из-за алкоголя он был так настойчив, однако, с другой стороны, если бы не выпитое соджу, то он никогда бы не получил поцелуй от Бэка. Наконец закончив с водными процедурами и полностью собравшись, мужчина смотрит на часы, которые указывают уже на половину девятого. Взяв всё необходимое, он выходит из дома и садится в автомобиль, решая по дороге заехать на заправку. И, думая, что до станции он доедет за час, Чанёль понимает, что сильно ошибся, потому что километровые пробки не способствуют быстрому продвижению.***
Бэкхён быстро и без проблем доезжает на такси до станции и покупает билет в один конец, думая, что не стоит пока забегать вперёд и тратить деньги, ведь ещё неизвестно, на сколько дней он останется. Дождавшись в сторонке, где почти нет людей, свой автобус, поднимается по ступенькам и проходит до самого конца, садясь у окна. К счастью, сейчас его не так сильно беспокоят незнакомые люди и страх, ведь мысли его забиты абсолютно иным, а в рюкзаке лежит та самая розовая толстовка, которая пропахла Паком и которую омега прятал в шкафу. Как только полузаполненный автобус начинает свой путь, а Бэкхён, расслабившись, надевает наушники, надеясь в долгой поездке подремать, чувствует рядом с собой некое движение. Испуганно повернув голову, видит маленькую девочку четырёх лет, что, ярко улыбаясь, пытается залезть на сидение рядом с ним. Парень, стараясь не обращать на неё внимание, чтобы не начать нервничать, ловит на себе заинтересованные глазки, что, хлопая, изучают чужое беспокойное лицо. — Красивый мальчик, — в итоге радостно заявляет та и отворачивается, принимаясь играть со своими игрушками. Эти слова немало удивляют Хёна, но после он смущённо усмехается, наблюдая, как ребёнок, разговаривая с игрушками, то и дело качает головой со своими двумя хвостиками из стороны в сторону. Вздохнув, он все же достаёт из рюкзака толстовку и подкладывает под голову, опираясь о стекло окна так, чтобы его судорожные вдохи были менее заметны, закрывая глаза, но не засыпая. Бэкхён лишь дремлет и просыпается от любого постороннего шороха или же тряски автобуса, что попадает колесами в трещины асфальта. И только он понимает, что его спина затекла от наклона в одну сторону, как чувствует что-то упавшее на своё плечо. Вновь открыв глаза и опустив голову, видит, как маленькая девочка вместо того, чтобы уйти к своим родителям, уснула, положив голову на Бэка. Улыбнувшись и не сумев переступить через себя, чтобы потревожить сон уставшего за длительную, не совсем комфортную поездку без всяких благ и удобств ребёнка, он заботливо укрывает её пледом, чтобы не продуло прохладным ветром, пробирающимся в салон через открытый люк. Она же, что-то невнятно пробормотав, перемещает голову в более удобное положение и, обхватив руку Хёна, будто подушку, трётся щекой. Наверное, именно из-за понимания того, что ребёнок абсолютно безобиден, парень расслабляется и не чувствует страха или дискомфорта по отношению к касаниям незнакомого человека, как обычно то бывает. Вновь задремав, омега просыпается лишь тогда, когда автобус останавливается на конечной — самой окраине города. Удивившись тому, что время пролетело слишком быстро, он осторожно разворачивается к ребёнку и пытается разбудить её лёгким поглаживанием по мягким волосам. — Хэй, п-просып-пайся. М-мы уже приех-хали, поэтому т-тебе нужно верн-нуться к род-дителям, — взволнованно, но ласково проговорив это, Хён видит, как та медленно открывает глазки и сонно хлопает ими, чем безумно умиляет. Зевнув, она отстраняется от Бэка и тянет ручки вверх, блаженно потягиваясь, после чего грустно вздыхает и в своих детских ботиночках забирается на сидение, чтобы встать на ноги и быть на уровне Бэка. И только парень хочет сказать, что нельзя грязной обувью вставать на сиденье, как малышка тянется и внезапно обнимает его, шепча тихое: — Ты очень вкусно пахнешь, — отчего Бён широко распахивает в удивлении глаза. Он даже и не думал, что ребёнок сможет учуять его слабый, почти неощутимый запах. Наконец отстранившись, она быстро чмокает в щеку и смущённо слезает, убегая к своим родителям, которые успели потерять её среди выходящей на свежий воздух толпы. Покинув автобус самым последним, парень разворачивается и быстро шагает в противоположную от людей сторону, ловя на себе взгляды. Дорога до дома занимает около получаса ходьбы, однако блондин этому даже малость рад. Проходя мимо знакомых мест, в глубине он понимает, что боится. Страх, засевший в груди, медленно вырывается наружу с мыслями, что его не примут, что его не поймут. Бэкхён старается не думать об этом, ведь он проделал такой большой путь, что возвращаться ни с чем будет краем предательства самого себя и своей храбрости. В его городе, несмотря на время года, солнце садится довольно быстро, а так как по прогнозу погоды передавали плотные тучи, то тропинку становится практически не видно. Однако омега продолжает шагать и видит вдали знакомый и единственный в этом месте одноэтажный домик, рядом с заброшенной железной дорогой. Он останавливается и чувствует, как в груди всё замирает от неизвестности и ностальгии по месту, которое ничуть не изменилось за те года, что его здесь не было. Подойдя ближе, Хён замечает, что свет в доме выключен, а сам он будто на грани развала. Стремительно поднявшись на три ступеньки, он испуганно скидывает с себя рюкзак и стучит костяшками пальцев по двери, ожидая какого-то ответа. Но его не следует. — М-мам! Мама, это я, Б-Бэкхён! Открой, п-пожалуйста, дверь, — с каждым новым стуком сердце будто неприятно ускоряет свой ритм, повышая нервозность. Он даже не желает принимать тот факт, что там, внутри, никого нет, поэтому продолжает звать женщину несколько минут, срываясь на крик, а после и жалобный скулеж. — Ма-а-ам! Пожалуйста! — он чувствует, как к горлу подступает давящий ком, губы некрасиво искажаются, а из глаз вытекают горячие слёзы, скатываясь по побелевшим щекам. — Т-ты не можешь… не м-можешь так прост-то бросить меня… Снова... А ведь блондин действительно все эти годы, несмотря на негодование брата, не переставал хранить ту малейшую надежду, что мама их заберёт. Он продолжал думать, что та просто запуталась, что ей просто было тяжело с ними, но она точно вернётся, ведь… ни один человек не может просто так бросить своё чадо на растерзание судьбы. И именно эта незначительная, но глубокая надежда за какую-то минуту разорвала его на части, вскрывая едва ли зарубцевавшиеся раны. И несмотря на всю злость, стремительно вскипающую в адском котле смеси из различных эмоций, за прожитые годы он на одну четверть все же продолжал любить её, вспоминая всю заботу, что она дарила перед появлением в их жизни других мужчин. Но сейчас… ни от той любви, ни от Бэка не осталось ничего. — Мама… — содрогаясь от слёз, его плечи и голова опускаются, а сам он оседает на холодный деревянный порог, сворачиваясь калачиком, прижав ноги к груди, и теперь уже точно не зная, что делать. Он чувствует, как капли дождя, будто чувствуя чужую боль, оставляют сначала мелкий, а затем крупный след на его одежде. Но парню нет даже дела до того, что через минуту он промокнет до нитки. И пока чья-то израненная душа, обливаясь кровью, тихо зовёт на помощь, Чанёль набирает скорость, понимая, что батарея на телефоне скоро сядет и навигатор полностью станет бесполезен. Он быстро просматривает весь маршрут, чтобы визуально запомнить дорогу, после чего торопится набрать Бэку, чтобы спросить, где тот находится, ведь до этого на его звонки не отвечали. Но не успевает мужчина нажать на вызов, как устройство быстро и резко отключается, вынуждая Чанёля обматерить более не представляющий никакой пользы гаджет на чём свет стоит. Радует лишь то, что ехать ему ещё где-то час, однако из-за проливного дождя и быстро потемневшего неба дорога становится настоящим испытанием. И только благодаря мыслям, что скоро он встретится с омегой, который точно будет удивлён, настроение не падает до нуля. Спустя сорок минут езды, когда до заветной цели остаётся совсем немного, колесо автомобиля попадает в какую-то яму, а затем чуть ли не тонет в густой грязи, отчего альфа понимает, что потерял дорогу и, кажется, заблудился. Вздохнув, Чанёль останавливается, пытаясь что-нибудь придумать. И только хочет развернуться, чтобы обратно доехать до заправки, которую видел пару километров назад, как замечает яркие фары. Поблагодарив судьбу, что послала ему встречку в этой глуши, останавливает грузовик и приспускает окно. — Не могли бы подсказать, где находится ****, — назвав данный Хуном адрес, замечает, как машинист заметно удивляется. — Ничего себе ты забрёл в такую погоду! Езжай прямо десять километров и увидишь один единственный дом возле железной дороги. На самом деле, я не знаю, стоит ли он ещё, ведь там давно никто не живёт, поэтому его хотели снести, — нахмурившись такой информации, мужчина благодарит, закрывает окно, чтобы дождь не пробрался в салон, и прибавляет скорость, надеясь, что у Бэка есть ключи. Но, к сожалению, у по-прежнему сидевшего у порога Бёна их не было. Уже перестав плакать, он изнемождённо смотрит в одну точку, чувствуя, как болят покрасневшие и опухшие от часового рыдания глаза, а холодный ветер пробирается под мокрую одежду, заставляя дрожать. В его голове пролетает столько мыслей, но цепляется он лишь за одну, — в какое бешенство придёт Сехун, узнав, что брат мало того, что не послушался и поехал к матери, так ещё и остался с разбитым сердцем. И он действительно ненавидит себя за то, что в который раз подводит Хуна своим безрассудством, но поделать с этим Хён больше ничего не может. Не желая возвращаться домой, а тем более ехать к Сухо, зная, что тот начнёт копаться в нём, омега решает просто остаться здесь, а завтра поехать к Чанёлю. И только эта мысль на секунду успокаивает его, ведь Пак всегда был рядом и оказывал поддержку, никогда не задавал вопросов, ожидая, пока омега сам не расскажет. Думая о своих дальнейших действиях, парень слышит чьи-то громкие голоса, доносящиеся неподалёку. Сразу поняв, что это местные гопники, пытается спрятаться за широкими перилами, молясь, чтобы те прошли мимо и не заметили его. Но, осознавая, что голоса становятся всё ближе и ближе, ощущает, как к нему подкатывает паническая атака, которой так давно не было, отчего руки непроизвольно начинают трястись, а слёзы снова подступают к глазам. Зажмурившись, он судорожно глотает воздух и охватывает себя руками, стараясь думать о чём-нибудь другом, чтобы отвлечь себя, но с каждым новым вдохом воздух спирает лёгкие, отчего начинается головокружение с меркнущим сознанием, а за ним и паническое оглушение. Понимая, что если сейчас он отключится, то с ним может произойти то же, что и четыре года назад, с трудом открывает глаза, чтобы разглядеть, насколько те близко. Но не успевает сфокусировать взгляд, как его внезапно ослепляют фары автомобиля, который останавливается в паре метров от него. И тут-то страх берёт с новой силой, отчего омега попадает в полное оцепенение, думая, что это конец. — Бэкхён! — но стоит ему услышать громкий крик, как конечности в прямом смысле слова теряют всю чувствительность, а глаза, наполненные ужасом и слезами, неверяще распахиваются от знакомого силуэта. Найдя в себе силы, парень, опираясь о деревянные и рыхлые перила, помогает себе подняться. Убедившись, что ему не мерещится и это действительно приближающийся Чанёль, губы непроизвольно начинают дрожать, как у младенца, а руки тянутся вперёд. Блондин хочет сделать шаг навстречу, но не может переставить ноги, а через буквально секунду оказывается зажат в тёплых объятиях, отчего позволяет себе заплакать с новой силой, крепче хватаясь за шею. — Я тебе столько раз звонил ведь! — шипит мужчина, но продолжает поглаживать содрогающуюся спину. — Почему не брал трубку? Чёрт, ты весь промок. Сколько ты просидел на улице? — ответам ему служат всхлипы, что красноречивее всяких слов. — Т-там… пусто, — сквозь рыдания, тихо проговаривает, ощущая в себе такую сломленность, что даже Пак не может предотвратить её разрастание. — Прости, я… я снова н-налажал… — Нет, Бэк, тут нет твоей вины, — он выпускает немного своего феромона, дабы утешить, после чего на минуту отстраняется, снимает с себя чёрный тёплый бомбер и надевает на Бэка, заставляя просунуть руки. — Ты весь промёрз. Знаешь ведь, тебе нельзя болеть. Затем он оглядывается и видит небольшой цветочный горшок на подоконнике, который берёт в руки, пока второй недоумённо укутывается в чужую вещь, вытирая мокрые дорожки с щёк, и зачем-то роется внутри. Только спустя пару секунд, когда мужчина достаёт небольшой испачканный ключик, блондин понимает, зачем тот это делал. Видимо, об этом ему рассказал Сехун. Вставив его в ржавую замочную скважину, с трудом поворачивает и толкает дверь, что издаёт неприятный и будто жалобный, недовольный тем, что её потревожили спустя столько времени, скрип. Взяв удивлённого омегу за руку, проходит внутрь, сразу ощущая давящую атмосферу. Заметив на стене небольшой счётчик, нажимает на кнопки, отчего включается электричество, освещая лишь часть дома, где не прогорели лампочки. — Кажется, тут действительно давно никого не было, — констатирует факт, видя большое количество пыли и паутин. И пока Хён, разжав ладонь, медленно проходит вглубь, уже, кажется, перестав плакать, альфа закрывает дверь и следует за ним. — Сейчас дороги скользкие и ничего не видно, поэтому давай переждём дождь здесь, — но на его слова никак не реагируют. Бён, не оглядываясь, шагает только к одной двери, после чего, схватив ручку, дёргает её, открывая небольшую комнату. Он закусывает губу, когда понимает, что тут абсолютно ничего не изменилось и ни одна вещь не поменяла своё местоположение, за исключением детской кроватки, что перебралась сюда из родительской спальни. — Это моя комната, — тихо шепчет позади стоящему Паку без единой запинки, — а это кроватка Сехуна, — Чанёль наблюдает, как омега медленно подходит и поднимает лежащего в ней игрушечного жирафа, без которого в детстве брат не мог уснуть. Думая, что ему, наверное, хочется побыть наедине со своими воспоминаниями, альфа выходит и оглядывается, ощущая, насколько в доме холодно. Внезапно в глаза бросается какая-то бумага, лежащая на кухонном столе. Подойдя ближе, Ёль берёт её в руки и бежит глазами по содержанию текста, после чего зовёт младшего. — Бэк, думаю, тебе следует на это взглянуть. Парень моментально появляется у порога и берёт протянутый листок, начиная вчитываться в написанные аккуратным почерком строки, которые начинаются с обращения к обоим сыновьям. Бэкхён угрюмо проходится по каждому слову, но с каждой минутой черты лица смягчаются, выражая абсолютно непонятные Чану эмоции. На этом мятом и чуть пожелтевшем листе женщина излагает всё, о чём молчала раньше. О проблемах с первым мужем, начавшихся после первого выкидыша, о рождении Бэкхёна, который спасал её от депрессии, о разводе и новой любви, который изменил ей, оставив одну с уже двумя детьми. Она не скрыла и то, что пыталась забыться в постелях абсолютно незнакомых альф, что в одну из таких ночей и нашла третьего мужа, с которым из-за детей боялась строить будущее, а поняв, что ничего дать им не может, решила купить отдельную квартиру, чтобы те смогли сами встать на ноги и гордо шагать вперед. Омега, не сдержавшись, закусывает губу на моменте, где мать написала, что отправляла абсолютно все деньги, которых, к сожалению, было мало, а после несчастного случая тратила их на реабилитацию. Заметив, что младшего начинает потряхивать, Чанёль не на шутку пугается, поэтому крепко прижимает того к себе. Он действительно не знает, что сейчас чувствует Бэк, однако не хочет, чтобы эти чувства рушили его изнутри еще больше. Мужчина опускает взгляд и видит, как пальцы парня останавливаются на предложении: «Я хотела с вами увидеться, но не смогла пересилить страх того, что вы лишь больше возненавидите меня. Я видела, каким успешным стал Хунни и видела, как страдал Бэкки, но хочу сказать лишь одно — я безумно горжусь вами и тем, какими сильными вы стали. Вы всегда будете в моём сердце. Люблю вас силой муравья.» Дойдя до конца Бэкхён всхлипывает, ощущая, как слёзы снова бегут по лицу. Прижав бумагу к груди, на минуту прикрывает глаза, позволяя Паку стереть дорожки, ненавязчиво поцеловав макушку. — Мне обидно, что всё так вышло… — с грустью тихо выдаёт омега. — Главное, что она любит вас и всегда, хоть и не физически, но была рядом. Вы можете не прощать её, но, думаю, должны знать это, — отвечает Ёль, на что получает кивок. — Почему силой муравья? — решив немного отвлечь от мыслей, задаёт вопрос из последних написанных слов. — Она всегда так говорила, поэтому я думал, что её любовь размером с муравья — настолько же мала. Но спустя пару лет я понял значение этой фразы. Муравей всегда поднимает груз тяжелее своего веса, отчего следует, что её любовь, хоть и кажется маленькой, но гораздо больше её самой, — поясняет Хён, после чего складывает лист. И он благополучно ничего не замечает, пока Чанёль не тыкает на написанный текст с обратной стороны. Нахмурившись, блондин разворачивает письмо обратно, а на его лице отражается изумление, которое заставляет и старшего прочесть содержимое. — Бён Бэкун и О Себён? Это… номера ваших отцов? — и в ответ лишь переменившийся на серьёзность кивок. — Тогда нам нужно связаться с ними и… — Д-дождь, к-кажется, зак-кончился, — внезапно обрубая Чана на полуслове, снова начинает заикаться. Под вопросительный взгляд Бэкхён с нечитаемым выражением лица шагает к выходу, ожидая альфу с опущенной головой, думая, что тот и в этот раз молча поплетётся следом, но старшему совсем не нравится такой ход событий. — Бэкхён, — Пак подходит ближе и останавливается прямо перед ним, — посмотри на меня, — но второй игнорирует, не оставляя других вариантов. — Если не поднимаешь голову сам, то подниму её я, после чего поцелую так, что губ своих ты не сможешь чувствовать неделю, — и, кажется, эта угроза сработала безотказно, потому что Хён, испугавшись такого заявления, резко вскидывает голову, впиваясь своими красными и опухшими глазами в чужие. — Я хочу знать, что с тобой происходит. — Н-не хочу гов-ворить… — А ты попробуй. Говорят, помогает, — продолжая требовать, мужчина даже не думает жалеть младшего, потому что не хочет, чтобы тот молча переживал всё сам. — Я з-знаю, что т-ты волнуешься, но мне н-нужно время, чтобы всё п-переварить, — альфа ещё минуту сверлит взглядом, надеясь, что второй сдастся, но в итоге сдаётся сам и, кивнув, открывает перед омегой дверь. Дождь и вправду практически перестал лить, поэтому, сев в машину, первым делом Пак просит омегу наконец включить громкость телефона, а заодно и навигатор, потому что своим он, к сожалению, воспользоваться не может. Дорога до дома занимает гораздо меньше времени, ведь пробок практически нет и, не считая заправок, едут они без остановок в полной тишине. А спустя два часа, кинув взгляд на Бэка, чтобы спросить, чего бы тот хотел поесть на ужин, видит, как он мирно спит, прижав к себе в одной руке письмо, во второй игрушку, которую успел захватить перед выходом. Вздохнув, мужчина продолжает путь, думая лишь о том, что в ближайшие пару дней их точно никто не побеспокоит, ведь жить они будут вместе. Наконец, ближе к ночи, они подъезжают к воротам, которые открываются, впуская хозяина. Припарковавшись у гаража, Ёль выходит, обходит капот и, чтобы не будить блондина, открывает дверь, расстёгивает ремень и берёт его на руки, направляясь к дверям. Но стоит ему переступить через порог, как Хён внезапно просыпается и хлопает глазами, пытаясь понять, где он находится. — Мы у меня дома. Ты весь промок, поэтому я приготовлю тебе свою одежду, чтобы ты сходил в душ, — поясняет альфа и, закрыв дверь ногой, шагает вглубь квартиры, по-прежнему на руках с парнем, который, кажется, всё ещё находясь в прострации, не замечает, как его спокойно уносят на второй этаж. А понимает он это лишь тогда, когда оказывается в ванной комнате. — Я-я… эм… Сп-пасиб-бо за заб-боту, но… — быстро осознав свое положение и слетев с чужих рук, мечется из стороны в сторону, желая выйти отсюда, ведь маленькое помещение, в котором он наедине с альфой, не внушает никакого доверия. Да и стыдно. — Бэкхён, я тебя не съем и в ванну с тобой не полезу. По крайней мере, сейчас, — на последнем предложении усмехается, заметив, как щёки напротив стремительно краснеют. — Твоя сумка вместе со всей одеждой промокла, поэтому наденешь мою. Раздевайся, сейчас принесу сменку. Сказав это, старший выходит, направляясь в свою комнату, тем временем как Хён, резко выдохнув, садится на бортик ванной, пытаясь успокоить своё сердце. Но не успевает он полностью выбросить из головы слова Пака, как тот снова входит, пугая. — Ты ещё не разделся? — как-то досадно задаёт вопрос, получая изумление в ответ. — А к-как бы я разд-делся, если т-ты заходишь?! — недовольно шипит парень, чувствуя, как уже не ощущает щёк. — Ну ты мог бы дверь закрыть просто. Или ты всё же хотел, чтобы я с тобой в ванну полез? — Всё, ух-ходи уже! — взбесившись, что второй всё опошляет, чем больше смущает, поднимается с бортика и, под чужие смешки, выталкивает Чана из ванной комнаты, заранее забрав полотенца с одеждой.***
Спустя полчаса, закончив с водными процедурами, смыв с себя эмоциональную усталость, омега выходит из нагретого паром помещения с полотенцем на голове, думая, что Чанёль, наверное, тоже в душе. Однако, заметив его сидящим на кровати, снова пугается, останавливаясь на месте. — Т-ты чего тут? — Тебя ждал. Идём ужинать? — но получив отрицательные движения головой, улыбается. — А тебе подошла одежда. — Ага, особ-бенно шорты. Не д-думал, что мы с тобой од-дин размер носим, — обрадовавшись, что он, наверное, не такой уж и маленький, слышит тихий смех, отчего снова хмурится. — Что? — Бельё и шорты Лухана, а футболка моя. Всё, за исключением моей футболки, новое, поэтому не переживай. — Ох… значит, в-всё-таки, не один разм-мер носим… и всё же спасибо. За всё, — закусив губу, медленно плетётся и садится рядом, утыкаясь взглядом в свои коленки, которые, по сравнению с ногами старшего, выглядят детскими. — Не благодари. Ты весь день ничего не ел, уверен, что не хочешь? — получив утвердительный кивок, поднимается. — Тогда отдыхай. Если что-то будет нужно, не стесняйся зайти в мою комнату и попросить об этом. Когда Пак наконец выходит из комнаты, пожелав спокойной ночи, омега вновь уходит в свои мысли. Бросив взгляд на лист, который мужчина любезно положил на прикроватную тумбочку вместе с игрушкой, парень снова проходится глазами по тексту, в голове перебирая варианты, как он расскажет об этом Хуну. Он прекрасно знает, что брат, даже несмотря на письмо, не простит мать, помня тот день, когда она вышвырнула их из дома. Это было совсем не заботливое переселение из лучших побуждений, а именно что выброс на улицу, как наскучивших котят. А всю любовь и заботу после их развода с отцом альфа получал только от Бэка, на чьих плечах лежал огромный груз. И если же старший ещё как-то мог предположить такой ход событий, то для Се это было неожиданным ударом, сломавшим детство. Получив же номера отцов, которые мать прежде отказывалась давать, Бэкхён понимает, что смысла звонить им, наверное, нет. Да и зачем рушить чью-то жизнь и семью словами «я ваш сын»? Но с другой стороны омега безумно хочет связаться с ними, поговорить и, возможно, снова породниться. Он не хочет снова давать себе ложные надежды, но слишком уж долго Хён был без семьи. Ему хочется вопреки своим убеждения все же ощутить тепло родительских рук, обеспечить им, в конце концов, Сехуна, восполнить настолько значимый для формирования человека пробел. Решив подумать об этом потом, он откладывает полотенце и кладёт тяжёлую от усталости голову на подушку, укрываясь одеялом. А спустя пять минут погружается в царство Морфея, желая поскорее забыть сегодняшний день, пока в соседней комнате альфа разбирает его тайком выкраденный рюкзак. Думая, что следует поскорее отправить мокрые вещи сушиться, чтобы те потом не пропахли сыростью, Чанёль достаёт всю одежду, которой, на удивление, очень мало. Сложив всё в одну кучу, принимается разделять штаны от толстовок, желая отнести их в ванную комнату. Однако не успевает он взять всё в руки, как натыкается на одну розовую толстовку, от которой исходит его собственный запах. Принюхавшись, мужчина вспоминает, что в ней Бэкхён впервые пришёл к нему домой, а после и понимает, что тот, скорее всего, специально не стирал её, дабы не выветрить феромон. Ухмыльнувшись, он всё же отправляет её в стирку, думая, что ещё сто раз успеет закрепить свой запах на одежде Хёна. Спустя некоторое время, закончив со всеми делами, Ёль наконец ложится на свою кровать и втыкает шнур от зарядки в телефон, который моментально включается и начинает дрожать от пришедших смс и пропущенных звонков. Он заходит в чат и видит, что сообщения только от Сехуна, который ноет, что Лу чересчур ненасытен, а затем, не получив обратной связи, взволнованно спрашивает о Бэке, до которого тоже не смог дозвониться. Написав короткое: «всё хорошо, он у меня», выключает устройство и прикрывает глаза. Но заснуть у него, безусловно, не получается, ведь перед глазами до сих пор тот образ Бэкхёна, который, как ребёнок, плача, испуганно тянет руки, чтобы его обняли и защитили. Он не понимает, как омега смог так запросто и безрассудно уехать в другой посёлок, даже не позвонив и не уточнив, есть ли кто дома и ждут ли его там. Да, ему безумно приятно каждый раз оказываться рядом с парнем, однако, на ряду с этим, он безумно злится, что Хён своими поступками не только заставляет всех волноваться, но и вредит себе в первую очередь. Всё думая об этом, мужчина медленно начинает погружаться в сон, как слышит некий грохот, отчего резко распахивает глаза. Думая, что ему это послышалось, ведь он был на грани между сном и реальностью, и такое явление с ним происходит довольно часто, он решает всё же проверить соседнюю комнату. Поднявшись с постели, шагает к чужой закрытой двери, которую, не постучавшись, чтобы ненароком не разбудить спящего парня, тихонько открывает. Но, вместо того, чтобы увидеть лежащего на кровати блондина, он видит скомканное одеяло, упавший светильник и слышит звуки тихих всхлипов, доносящихся из шкафа. Испугавшись, Пак стремительно подбегает и открывает дверцу, отчего младший сначала вздрагивает, а затем утыкается лицом в обхватанные руками колени, продолжая всхлипывать. — Что случилось? — задав вопрос, он не торопится прикоснуться к парню, вспоминая тот день, когда тот пинался, кричал и вырывался, не желая чувствовать чьи-либо касания. — П-п-прост-то кошм-мар… — тихо шепчет в ответ и поднимает мокрые глаза, замечая волнение в чужих. Поняв, что в этот раз омега вменяем, Ёль тянется и обнимает его, заставив опустить ноги, а затем поднимает на руки и уносит обратно в постель. — Из тех, что снились раньше, или новый? — Н-новый. — Из-за произошедшего сегодня? — получив утвердительный кивок, мужчина вздыхает и укрывает парня, утирая влажные ресницы. — Хочешь, я полежу с тобой, пока ты не заснёшь? — снова получив согласие, он обходит кровать и ложится на свободную половинку, придвигаясь ближе. Он вытягивает руку, позволяя Бэку безропотно положить на неё голову, после чего приобнимает, поглаживая по волосам, дабы успокоить. И больше блондин не произносит ни слова, покорно засыпая под чужой лёгкий и щекочущий феромон. — Когда же твои мучения наконец закончатся? — шёпотом произносит и прижимается носом в макушку, также позволяя себе уснуть.***
Утром Чанёль просыпается первым от того, что не чувствует затёкшую руку, но раскрыв глаза и осознав, отчего та затекла, понимает, что мучился не напрасно и даже готов потерпеть ещё немного. Бэкхён по-прежнему спит на его руке, его волосы растрёпаны, губы чуть приоткрыты, а одеяло отброшено в сторону, открывая вид на небольшой кусок живота от задранной футболки. Заметив влажную кожу шеи у кромки волос, он понимает, что тому во сне было очень жарко, ведь Пак ни на секунду не выпускал бедного из объятий. Но несмотря на всё, это была лучшая ночь для альфы. Улыбнувшись милоте блондина, старший не перестаёт смотреть на него, изучая каждый заученный изгиб лица, а затем и шеи. Но не успевает наглядеться, как его внимание кое-что привлекает, заставляя нахмуриться. Стянув ворот футболки до плеча, Чанёль видит у основания шеи некие бугры, больше похожие на шрамы после ожогов. Опустив взгляд ниже, он видит точно такие же отпечатки и на изгибах локтя, которые вдобавок раскрашены следами от игл. Он не знает, от чего это может быть, поэтому волнение внутри него и желание всё разузнать только растут. Ёль не может постоянно закрывать на это глаза, когда даже не знает, насколько ужасные вещи делали с его омегой, но и спросить он тоже не может, отчего безысходность сводит его с ума. Вновь вернувшись к шее, он оглаживает пальцем неровности и слышит, как прерывается чужое дыхание. Наплевав на принципы, старший тянется и касается искалеченного участка кожи своими губами, жалея, что таким образом не может, как в сказках, залечить раны. Услышав над ухом резкий выдох, он входит в кураж и продолжает целовать каждый миллиметр, то поднимаясь выше, то опускаясь к острым ключицам, добавляя язык. Ладонь же, не сумев спокойно лежать на постели, пробирается под широкую одежду, оглаживая впалый живот и поднимаясь к выступающим рёбрам. И только сейчас Чан осознаёт, что младший чересчур худой, а при объятиях через толстовки этого невозможно было заметить. Не сумев остановится, он начинает засасывать кожу, не беспокоясь о том, что могут остаться красные следы. И отрезвляет его лишь тихий стон, вырвавшийся наружу из чужой груди. Резко остановившись, он высовывает руку из-под футболки и, вздохнув, прислоняется лбом к ключицам, понимая, что рядом с таким беззащитным Хёном он полностью теряет над собой контроль. И не успевает он отстраниться, как омега, что-то промычав, просыпается, отчего заставляет старшего притвориться спящим. И если сначала Бэкхён не понимает, чья это голова лежит на нём, то поняв, удивляется с такой силой, что перестаёт на минуту дышать. Не понимая, что Чанёль тут делает, парень решает, что нужно для начала поскорее подняться и куда-нибудь сбежать, чтобы не чувствовать сильный колот сердца. Осторожно взяв чужую голову, пытается медленно переместить на подушку, но, услышав на полпути смешок, пугается, отчего резко отбрасывает голову, как баскетбольный мячик, пытаясь молниеносно выбраться из одеяла и убежать. Вот только и у Пака реакция не замедленная, поэтому тот, под забавные визги, успевает схватить младшего за талию, спиной притягивая к своей груди. — Поймал! — смеётся мужчина, на что получает несильные хлопки по рукам, чтобы отпустил. — Хватит сбегать от меня вечно, мы ведь даже признались друг другу. — Н-не прид-думывай, не было так-кого! — барахтаясь, как рыба без воды, всё пытается выбраться, но поняв, что это бесполезно, просто сдаётся. — Над-деюсь, я не сильно т-толкнул тебя?.. — Не считая того, что у меня в ушах зазвенело, всё нормально, — наигранно потирая виски, Чанёль прищуривает один глаз, смотря, купился ли омега на его симуляцию. — Пф… сам вин-новат, — усмехнувшись, отвечает парень. Не купился, значит. Никакого сострадания! — Зачем т-ты вообще сп-пал со мной? — А ты не помнишь? — получив отрицательное мычание, мужчина удивляется. — Тебе же кошмар приснился, и ты был не против того, чтобы я с тобой полежал. — Я п-помню лишь к-кошмар… Ты ведь н-не обманываешь м-меня? — сузив глаза, подозрительно задаёт вопрос, вырывая смех. — А тебе хотелось бы, чтобы я пробрался ночью в твою постель и творил всякие непотребства? Хорошо, учту твои желания на будущее, — получив в ответ возмущённый вдох, начинает смеяться ещё громче. — П-пусти меня, извращуга! О каком будущем может в таком случае идти речь!? — и снова начинает вырываться, но резко замирает от следующего вопроса: — Отпущу, если поцелуешь меня, как позавчера. — Обойдёшься! Д-дразнишь меня т-тут и ещё п-просишь что-то? Не кажется тебе, что это просто несусветная наглость? — Тогда можно поцелую тебя я? — и не дожидаясь ответа от оцепеневшего омеги, щёки которого покрылись румянцем, а сердце готово вырваться наружу, он целует в место за ушком, сразу замечая, как второй сжимается от приятных ощущений. Видит зажмуренные от наслаждения глазки и румянец на кончиках тех самых ушей. Бэкхен, кажется, и не собирается предпринимать каких-либо действий, Чанёль же истолковывает данное бездействие по-своему. Думая, что омега не будет против от ещё одного, оставляет второй поцелуй на шее, которую несколько минут назад чуть не загрыз. Но Бэкхён, вздрогнув, накрывает пальцами свой шрам, однако и на них альфа оставляет свой след. — Я н-надеялся, что т-ты не зам-метишь, — тихо и с нотками досады произносит Хён, понимая, что от старшего он в любом случае не смог бы это утаить. — Знал бы ты, как сильно я хочу всё узнать, — мычит обречённо альфа в дурманящую шею. — Знаю. Но… я х-хочу до последнего м-молчать. — Тогда хотя бы не пытайся больше скрыть от меня своё тело и свои чувства. — Хорошо, — отвечает блондин, но слышит за спиной смешок, на который хмурит брови. — Врунишка. Всё равно ведь по-своему всё делать будешь. — А вот и нет! — возмутившись такому высказыванию, наконец вырывается из чужих объятий и, пряча улыбку, которую всё равно видно, убегает в ванную комнату. Альфа же счастливо сгребает руками хранящую омежий запах подушку, утыкаясь в неё лицом, и продолжает расслабленно валяться на кровати, пытаясь окончательно отойти от приятной ночи, и такого же приятного утра.