Чистая любовь.

«Мальчику три. Он едет у папы на шее. Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу. Папа не верит, что скоро он повзрослеет. Папа готов воплощать в жизнь любые капризы. Мальчику тридцать. Хочется взять и сбежать без оглядки в мир, где умеют назад поворачивать время. Где исполняются влёт все мечты и капризы. …Где он едет, как в детстве, у папы на шее, и ему всё видно совсем по-другому, чем снизу.»

      Спустя несколько минут, когда мужчина уже переодевается в обычную белую футболку оверсайз и чёрные джинсы, чувствуя себя куда комфортнее, оба садятся в машину и выезжают на главную дорогу. Бэкхёну же, кажется, никогда в жизни не было настолько неловко находиться рядом с кем-то, а от посадки на заднее сидение его «предохраняет» Пак, что, быстро среагировав, моментально закрывает все двери через систему централизованной блокировки замков у водительского места. Он прекрасно понимает чувства омеги, однако не может же из-за этого позволить тому сесть назад, чтобы не видеть лица! И пусть Чанёль догадывается, что это первый поцелуй парня из-за неопытности. Однако знать, что это вовсе не так, ему не следует.       К счастью, дорога оказывается открытой и без каких-либо пробок, а с каждым пройденным километром моральное возбуждение Хёна медленно утихает, отчего он наконец, расслабляется. Позволив себе откинуться на спинку сиденья и немного вздремнуть, блондин ощущает, как сквозь его пальцы, лежащие на коленях, входят чужие, более широкие, из-за чего он моментально краснеет, но глаз по-прежнему не открывает, продолжив имитировать сон.       — Твоё лицо тебя выдаёт, — усмехнувшись, произносит Ёль, краем глаза замечая его состояние. Но вместо ответа Бэк лишь сжимается и медленно отворачивает голову к окну, надеясь, что его настолько очевидных действий не заметят. — Это ты так высказываешь своё негодование? Молчанием? Смотри мне, я ведь могу остановить у обочины и вновь повторить наше недавнее веселье, — смеётся альфа, когда его пальцы с силой сжимают.       — Н-не разг-говаривай со м-мной… — бурчит парень и пытается высвободить ладонь, но ему, как и всегда, не позволяют.       — Не дёргай, так ведь можно и в аварию попасть. А мне ещё жениться на тебе, помнишь же? Так что жить нам нужно долго и счастливо, дорогой, — вновь назвав омегу ласково, Чан слышит отчаянный стон и видит попытки спрятаться в собственную футболку, дабы хоть как-то скрыть своё лицо, отчего смеётся в голос.       — Д-да на к-ком ты ж-жениться собрался? Вот д-дразнишь меня, а к-когда звать б-будешь, я скажу «нет». Т-тогда и посмеёмся, до-ро-гой! — исковеркав последнее слово, при этом состроив гримасу, по слогам бурчит блондин, победно ухмыляясь, когда чужой смех затихает. Но он даже не представляет, как начинает биться чужое сердце от понимания, что выйти замуж Бэк вовсе не против. И это новый этап в их жизни, через который они в очень скором времени, по подсчётам Чана, пройдут.       — Эй! Да у тебя с самого начала какие-то тёрки со мной. Я всё Сехуну расскажу! — недовольно ворчит старший, на что второй лишь ведёт плечом и, высунув голову из-под футболки, демонстративно фыркает, показав острый язычок.       — Нашёл, ч-чем напугать…       — Я ведь и откусить его могу…       И все последующие пятнадцать минут только что созданная пара начинает активно спорить, чуть ли не доходя до расставания. Но, естественно, разрывать отношения никто из них не готов, именно поэтому, немного поругавшись, Чанёль всё же просит прощения первым и, притянув чужую руку ближе к себе, целует тыльную сторону ладони. ***       Спустя, кажется, вечность они подъезжают к старой и, видимо, до сих пор не прошедшей процесс реставрации больнице. На отделанных штукатуркой массивных колоннах виднеются крупные трещины, сплетающиеся между собой, — складывается ощущение, будто лишь на них держится вся постройка, а сложись те пополам, то рухнула бы и больница. Смерив здание взглядом целиком, в глаза не может не броситься выпуклый на поверхности одной из стен год возведения. Поблизости неё нет ни домов, ни школ, ни магазинов. Словно все они были уничтожены ввиду аварийности состояния, но, по неясным причинам, госпиталь, без которого город, вне всяких сомнений, смог бы продолжить свое существование, решили оставить в пользование гражданам.       Бэкхён выходит из машины первым и, оглядевшись, чувствует, словно что-то начинает сдавливать грудь. Словно что-то знакомое, но в то же время неприятное, пытается вырваться из подсознания парня. Быстро проигнорировав это ощущение, чтобы не терять контроль над собой, он ожидает Пака, который, поставив автомобиль на сигнализацию, подходит и переплетает их пальцы, шагая в сторону входа.       Изнутри больница также ничем не примечательна, лишь разъевшаяся краска на стенах, старые стулья, треснувшие ступени и стоящий неприятный запах медикаментов, которые сдавливают виски омеги. Заметив у стойки регистратуры молоденькую медсестру, он сразу же прячется за Чаном, кидая косые взгляды на ходящих пациентов, некоторые из которых, видимо, имея неврологическое расстройство, разговаривают сами с собой. Мужчина же, ощущая состояние парня, ведь самому довольно неприятно находиться в таком месте, сжимает его ладонь и большим пальцем поглаживает кожу, таким образом утешая.       — Здравствуйте! Вам что-то подсказать? — заметив приближающегося альфу, девушка моментально встаёт с места и приветливо улыбается, скрывая своё удивление, ведь в такое захолустье редко кто приезжает, если не желает лечь или отправить на лечение.       — Добрый день. Мы звонили вам сегодня утром по поводу встречи с Бён Бэкуном и… кажется, разговаривали с вами, не так ли? — узнав её голос, спрашивает Пак, наблюдая за тем, как та, хлопнув в ладоши, начинает активно кивать.       — Да-да, точно! Ох, я очень рада, что вы так быстро добрались до нас. Сейчас вам нужно будет заполнить один листик о визите пациента, после чего я провожу вас в его палату и обо всём расскажу. Думаю, он будет рад видеть сына, — улыбнувшись, она начинает торопливо перебирать бумаги на своём рабочем столе в поисках той самой, после чего протягивает её Чану.       — На самом деле, не я его сын, я лишь ответил на телефонный звонок за него, — благодарно приняв лист и просмотрев его, в итоге признаётся альфа, получая удивление не только от дамы, но и от Хёна, который несильно щипает за бок.       — Тогда… кто же сын?       — Вот же п-предатель, — вздохнув и тихо прошептав это в спину, Бэкхён медленно начинает выглядывать из-за неё, делая поклон. — З-здравст-твуйте, — он читает эмоции медсестры по её лицу, подмечая в немой заминке вопрос: совершеннолетний ли он? И уже ожидая его озвучки, парень приятно удивляется тому, что вместо этого девушка, что-то решив для себя, просто кивает и протягивает ручку для заполнения документа.       — Да, вы на него больше похожи, — контролируя, чтобы блондин заполнил всё правильно, невзначай продолжает полушёпотом, зная, что её услышат. Теперь понятно, почему она не стала задавать лишних вопросов, однако и от этих слов омега на минуту замирает, переосмысливая их.       Через несколько минут, закончив с листами, медсестра просит следовать за ней на второй этаж, спокойно ожидая Бэка, которому помогает альфа. Он помнит о его трудностях из-за колен, поэтому держит за руку и не торопит, шагая в унисон. Преодолев ступени, они проходят до конца коридора, минуя палаты, в которых лежат тяжело больные пациенты. И как только они доходят до нужной, медсестра сразу же касается ручки двери, намереваясь открыть её, однако в самый последний момент её останавливает мужчина.       Чанёль разворачивается и смотрит на парня, что, вцепившись в его руку двумя своими, сжимает до побелевших костяшек. Ему не понять, что сейчас чувствует младший, однако волнение за него всё же отражается на лице. Он слегка наклоняется, желая взглянуть на Хёна, чья голова немного опущена, и узнать, готов ли тот. Бэкхён же чувствует, как его лёгкие сдавливаются от страха и неизвестности, а дышать и вовсе становится тяжело, однако он всё же кивает Ёлю, испытывая безмерную благодарность за его поддержку.       Уловив знак, девушка дёргает ручку. И, как только дверь открывается, в нос ударяет до боли знакомый запах, чем-то схожий со своим. Омега не уверен, что чувствовал его когда-либо, однако он кажется ему настолько родным, что каким-то образом вмиг успокаивает, обволакивая со всех сторон. Этот запах тоже относится к природным, но чувствуется отчего-то не таким грубым и тяжелым на вкус, какой по определению свойственен альфам, а скорее более мягким и будто бы надёжным. Бэкхён уже давно не помнит даже приблизительный аромат своих родителей, однако этот чётко даёт понять, что с этим человеком они одной крови.       — Господин Бён, к вам пришли, — произносит девушка и отступает, давая пройти Чанёлю, за которым вновь спрятался блондин. — Он очень волнуется, поэтому оставлю вас наедине, — тихо добавляет, говоря о пациенте, и выходит, плотно прикрыв за собой дверь.       Хён осторожно выглядывает из-за широкого плеча, продолжая сжимать крепкую ладонь, и видит, как мужчина, одетый в чистую больничную одежду, полубоком сидит на инвалидной коляске у открытого окна. Он медленно разворачивается, и теперь парню открывается взор на его лицо, которое немного шокирует Пака.       Бэкун является точной, но постаревшей копией Бэка, чем и удивляет обоих. И хоть его щёки осунулись из-за сильной болезни, а облысевшая от химиотерапии голова скрыта под серой шапочкой, альфа видит в точно таких же глазах-полумесяцах некий блеск, словно маленькую жизнь, что обрела повод и смысл с их приходом.       — Бэкхён? — чуть хриплым, но взволнованным голосом тихо произносит Бён, сразу же заглядывая за спину Ёля, словно зная, как выглядит его сын даже спустя двадцать с лишним лет.       Услышав чужой голос, омега вздрагивает, но уже не пугается, а только ощущает непонятные для себя эмоции, которые раньше никогда не фигурировали в его жизни. Он поднимает голову на взглянувшего через плечо альфу и видит на его лице тяжело давшуюся улыбку, которая сопровождается наполнившимися влагой глазами. Поняв, что этот человек не сможет ему навредить, Хён переводит взгляд на Чана, шепча ему: «оставишь нас?» и получает в ответ тихое, немного не ожидавшее такой просьбы: «конечно». Однако перед тем, как покинуть помещение, старший решает, что должен представиться отцу парня, предполагая, что будет совсем невежественно уйти молча.       — Здравствуйте! Меня зовут Пак Чанёль, и я являюсь молодым человеком вашего сына. Очень рад нашей с вами встречи, однако сейчас я вынужден оставить вас наедине, — негромким голосом поздоровавшись, он делает поклон и смущает блондина своими словами о «молодом человеке».       — Я тоже очень рад, — кивнув головой, отвечает альфа и сминает в пальцах подол своей одежды. Он ждал этой встречи, кажется, всю свою жизнь, но после болезни потерял какую-либо надежду. Однако утром, когда вместо очередной смены капельницы, в палату вбежала медсестра со словами: «я связалась с вашим сыном!», Бэкун заплакал, не веря в услышанное. Именно поэтому сейчас он так переживает, боясь увидеть в родных глазах ненависть за то, что не смог стать достойным отцом.       Чанёль, предупредив младшего, что будет ждать на улице, выходит за дверь, все равно ощущая беспокойство за него. Хён же, сделав глубокий вдох, медленно шагает к Бёну и садится на рядом стоящий стул, не зная, с чего начать и как ответить на вопросы о его прошлом, как объяснить заикание. Он ощущает лёгкое покалывание в кончиках холодных пальцев, отчего сжимает их в кулаки и устраивает на коленях, направив туда же взгляд.       — Ты так вырос… Когда я видел тебя в последний раз, тебе было не больше двух лет, а сейчас уже двадцать восемь… — рассматривая сына уже вблизи, первым разговор начинает альфа, удивляя своим знанием о его возрасте, после чего, будто прочитав мысли, когда чужие глаза поднимаются, добавляет, — наверное, ты думал, что я забыл тебя, но я каждый год отсчитывал твой возраст, не имея возможности понаблюдать за твоим ростом, — он смотрит на бегающие по его груди глаза и сглатывает ком в горле, чтобы вновь не пустить слезу. Но в один момент глаза блондина останавливаются на его собственных, и старик ловит в них всё: удивление, волнение, непонимание и, самое яркое… обиду.       — Т-тогда поч-чему ты ушёл? — закусив губу, спрашивает омега, слыша лишь тяжёлый вздох и минутную тишину, в момент которой мужчина виновато опускает голову, ожидая этот вопрос. И он уже было думает, что у того нет оправданий, как старший честно признаётся:       — Из-за работы… Если позволишь, я бы хотел, даже если и в последний раз, рассказать тебе нашу историю. Какой она была на самом деле, — и, получив в ответ кивок, Бэкун начинает с самого начала, иногда прерываясь для того, чтобы перевести дыхание, ведь его тело совсем ослабело. — Я встретил твою маму ещё в студенческие годы и, к счастью, мне не пришлось за ней долго бегать, потому что мы сразу приняли нашу истинность. Она была моей первой любовью, но мне было неважно, был ли у неё кто-то до меня, потому что на тот момент она уже была моей. Ради неё я усердно учился, посвящая в свои планы, где в будущем буду обладать большими деньгами, чтобы обеспечить нашу семью. Ей это, безусловно, нравилось, поэтому спустя пару лет мы, полные уверенности, поженились. И первое время всё было замечательно, я устроился на работу, она встречала меня каждый вечер дома сытными ужинами, а по прошествии еще одного года мы решили завести ребёнка. Узнав о её беременности, я был просто вне себя от радости, однако моя работа, как бы сильно я ни лез вон из кожи, уже не шла тем полным ходом, как это было вначале. Но я и не собирался отчаиваться. Мой зародившийся ребенок придавал мне сил и уверенности, стимулировал на еще более усердный труд, а поганая мысль о том, что я не смогу обеспечить их всем нужным — пугала до ужасного. Оттого, пока рос живот Суваль, я отчаянно пытался заработать большие суммы, чем мог в действительности. Вот только в погоне за лучшим, не заметил, как увлёкся, в один момент забывая напрочь о своей родной жене…       Мужчина внезапно останавливается и начинает кашлять, отчего блондин подрывается за стаканом воды, вручая его в морщинистые и трясущиеся руки. Но поняв, что тот не в силах выпить её самостоятельно, Хён помогает и подносит кружку к пересохшим губам, получая благодарность. Пока он слушал рассказ отца, в его голове не складывалась одна вещь — как из-за отсутствия денег он принял решение уйти? Но задавать этот вопрос Бэк не торопится, надеясь, что ещё услышит ответ. И он следует.       — Я забыл о ней в плане заботы. Меня не было днями, сутками, а то и неделями дома, потому что мое дело вечно терпело крах, а мысли, с чем же я вернусь домой, меня просто поедали. Я не смог опомниться даже тогда, когда у неё случился первый выкидыш. Я винил в этом себя, хоть врачи и говорили, что ребёнок изначально не смог бы выжить. После этого случая мы с ней впервые крупно поссорились. Как я думал, эмоции улягутся после второй беременности. Но и этого не произошло. Как только ты родился, я первым взял тебя на руки. У меня до сих пор перед глазами то, как мне вручили маленький, укутанный в одеяло комочек, из которого выглядывала только пара любопытных и сонных глазок. И тогда я, к сожалению, окончательно понял, что не смогу стать для тебя достойным отцом. Но больше всего мне было совестно перед Суваль, которая верила в меня до последнего и которую я в ответ одарил своими несбывшимися надеждами. С каждым днём наши скандалы только набирали обороты, и, как бы я ни старался успокоить её, мне не удавалось. А спустя какое-то время, не выдержав, она подала на развод. Я был не в праве отказывать, потому что понимал, что не смогу сделать её счастливой, после чего она ушла. Каждый месяц, пусть она и противилась, я отправлял ей алименты. Отправлял всё, что зарабатывал, несмотря на то, что этого было недостаточно, пока в один момент она не сменила номер карты. Только спустя пять лет я осознал, что потерял не только самую большую любовь всей моей жизни, но и частичку самого себя. Я понял, что ей не нужны были ни мои деньги, ни мои планы, а только я и моя поддержка. Но вернуться я уже не смог, ведь места в её сердце мне больше не было.        Закончив свой рассказ, старший поднимает глаза на затихшего и поникшего сына, не зная, что тот сейчас чувствует. Ему бы очень хотелось оправдаться, лишь бы не видеть злость и ненависть в глазах, но Бён понимает, что это ни к чему, ведь у него и так не осталось времени. Он действительно долго ждал этой встречи, поэтому не хочет ни врать, ни пытаться просить прощения, зная, что он не заслуживает быть освобожденным от груза ответственности и вины за собственные оплошности.       — У т-тебя… есть д-друг-гая семья? — спустя пару минут несмело спрашивает омега, продолжая смотреть на свои руки. Он и вправду не знал об этой истории, а помнил лишь ссоры, крики и слёзы матери из детства. И поначалу парень тоже испытывал к отцу негативные чувства, даже толком не зная его, но с возрастом стал понимать — именно из-за своего незнания он не вправе винить Бёна.       — Нет. Вы были моей единственной семьёй. Да и как я мог жениться на ком-то, когда до сих пор люблю одну единственную, имея ещё и прекрасного ребёнка? Я по сей день живу с этой болью, каждый день думая лишь о вас, — грустная улыбка касается тонких губ на бледном лице, и Хён понимает, что тот искренен. Не потому, что старший так говорит, а потому, что он чувствует это, ведь, как ни крути, они связаны узами родства. — Могу ли я узнать, как она?       — М-мне бы т-тоже очень х-хотелось зн-нать, — негромко отвечает парень, решая теперь начать свою версию рассказа. — П-после того, к-как ты уш-шёл, многое из-зменилось. Мама в-вышла зам-муж и… р-родила альфу. Его з-зовут О Сехун, и он м-младше меня н-на чет-тыре года. Всё б-было хорошо, н-но спустя п-пару лет она с-снова развелась, а к-когда мне ещё н-не стукнуло вос-семнадцати лет, она б-бросила нас с С-Сехун-и, чтобы опять п-построить с-собственную жизнь. С т-тех пор мы с б-братом живём вм-месте, — заканчивает парень, безумно волнуясь от того, что мужчина может счесть его за больного от такого количества запинок, но тот удивляется не речи, а сказанным словам, даже близко не предполагая такой исход событий.       — Я… Я не знал… Она ведь всегда хотела детей, а когда забеременела, была так счастлива… Даже когда ты родился, она не выпускала тебя из рук, поэтому… я действительно удивлён этим. Мне очень жаль, — отвечает старший с расширенными глазами, не понимая, как Суваль могла стать такой. — Это всё из-за меня… Если бы я не ушёл и стал примерным мужем, вы бы росли хоть и с недостатком денег, но с любовью… Ты, должно быть, ненавидишь её? Думаешь, как мать, родившая и взявшая на себя ответственность, смогла бросить собственное чадо?       — Я д-думал об этом. И ненавид-дел её достаточно, но с г-годами ненависть п-переросла в боль и жел-лание всё понять. Когда я п-поехал к ней, думая увидеться, её уже н-н-не было. Она ост-тавила только письмо, в к-котором объяснилась и опять ушла, решив не с-создавать нам проблем. Это Сехун тот, к-кто по-прежнему её н-ненавидит, ведь знает, ч-что из-за этого м-мне пришлось много раб-ботать, ч-чтобы заменить ему об-боих родителей. Наверное, от эт-того я не понимаю ваш п-поступок, ведь, несмотря на т-тяжесть, я не сдался. Сейчас я п-повзрослел, поэтому уже не злюсь н-ни на тебя, ни на маму. Вы т-тоже люди со своей жизнью и п-проблемами. Всё, что было м-между вами, меня не к-касается. Мне было важно лишь то, б-были ли вы искренними п-по отношению друг к д-другу и любили ли н-на самом деле, — закончив, парень расслабляется и поднимает глаза, впадая в ступор, потому что видит, как по лицу Бэкуна катятся слёзы, создавая влажные дорожки. Это безумно защемляет его сердце, поэтому, переборов себя, Бэкхён несмело тянется и вытирает влагу тёплыми и мягкими пальчиками, оставляя ладонь на чужой тонкой и слабой руке. — Не п-плачь, всё х-хорошо.       — Прости… Тебе пришлось очень тяжело из-за нас, несносных родителей. Если бы я только знал, я бы забрал вас к себе. Прости меня, сынок, — от последнего обращения глаза Бэка тоже наполняются влагой, ведь он никогда не слышал этих слов в свой адрес. Но вместо слёз он улыбается, не желая добивать мужчину.       И так они сидят ещё какое-то время, после чего переходят на другие темы, касающиеся их жизней. К счастью, альфа не задаёт лишних вопросов о дефектах речи, а скорее хочет больше узнать о Се, ведь он брат его сына. Он также спрашивает о Паке, отчего щёки парня вмиг краснеют, но тот не утаивает и тоже воодушевлённо рассказывает о нём всё, видя в чужих глазах безмерное счастье и блеск.       Когда время перевешивает пятый час, Бэкхён вспоминает о Чанёле, который по-прежнему ждёт его, и пишет смс, чтобы тот поднялся. Ёль же всё это время находился в общей комнате на первом этаже, играя с бабулями и дедулями в шахматы. На удивление, он даже умудрился им проиграть, после чего, под их задорный смех, решил выйти и подышать свежим воздухом. Неподалёку от больницы стояли лавочки, поэтому решив, что подождёт блондина тут, он сталкивается с открытым окном, выходящим как раз-таки на палату Бёна. А присмотревшись, он замечает и светлую макушку, отчего улыбается и не сводит с него взгляд до тех пор, пока не приходит сообщение.       — Бэкхён-и, ты готов? — постучавшись, альфа заходит в палату и смотрит на своего парня, который укрывает переместившегося на кровать отца. Кажется, он зря за них волновался.       — Д-да, минутку, — ответив, он снова переводит взгляд. — П-почему не х-хочешь жить с н-нами? Мы мог-гли бы жить в-втроём — я, т-ты и Хун.       — Бэк… — начинает старший, но его не слушают.       — Я м-могу позаб-ботиться о тебе, да и н-не быть же т-тебе в этом угнетающем м-месте всё время. М-мы б-будем гулять к-каждый день, поэтому… — в надежде на согласие Хён смотрит на Бэкуна, который с нежной улыбкой отрицательно качает головой.       — Бэк, послушай меня, ладно? Я безумно благодарен тебе за то, что ты решил найти меня и приехать, но я не смогу жить с вами. И не потому, что не хочу, а потому… что умираю. Давай смотреть правде в глаза, ты и сам прекрасно знаешь, что мне уже никак не побороть рак. Я свечусь, как новогодняя гирлянда, а позволить тебе быть рядом и тем более наблюдать, как я сгораю… Я не могу этого допустить, ты уж извини, — он тянется рукой к погрустневшему лицу, на котором брови досадно опускаются, но прежде, чем успевает коснуться лица, Бэкхён сам ныряет в тёплые объятия, повергая в шок обоих альф. Мужчина моментально обнимает омегу в ответ, вдыхая его еле ощутимый, но родной и такой детский запах. Прощаться всегда бывает больно.       — Ты пахнешь всё тем же детским молоком и дождиком, — тихо шепчет старший, игнорируя запах Чана. — У меня есть кое-что для тебя, — добавляет старший и позволяет отстраниться с непонимающим взглядом. — Открой ящик, — указав на тумбочку рядом с кроватью, просит тот. И когда омега выполняет просьбу, его взору предстаёт небольшая старая кассета, лежащая на дне, которую Хён и берёт в руки. — Я хранил её всё это время. Оставь себе, как подарок от меня.       — Но что в ней? — спросив, он смотрит в грустные глаза напротив.       — Узнаешь, когда посмотришь, — но Бён, не собираясь рассказывать, чтобы не портить сюрприз, подмигивает, получая смешок и очередную порцию объятий, шепча тихое. — Я люблю тебя, сынок.       — И я тебя, папа, — без запинки в ответ произносит Бэкхён, вызывая ещё одно удивление, после чего отстраняется. — Не д-думай, что это н-наша последняя в-встреча. Я б-буду звонить к-каждый день и приезжать, договорились? Я и Сехуна приведу обязательно.       Согласно кивнув, он наконец отпускает пару, попрощавшись и с поклонившимся Ёлем, после чего счастливо переводит взгляд на вид за окном и закрывает глаза, ведь плакать уже нет сил. Если бы только у него было чуть больше времени…       — Как ты? Всё прошло гладко? — стоит им выйти, сразу спрашивает Чан, хватая ладошку и сплетая пальцы, пока они спускаются по лестнице.       — Угу, м-мы поговорили. Мне с-стало гораздо спокойней на душе, не п-переживай, — поняв мысли альфы, говорит младший, успокоив. — Он ск-казал, что ты славный и в-выглядишь надёжно.       — Ого, — удивляется Пак на чужую улыбку и решает немного пошутить. — Естественно, его зять будет надёжным!       — Эй! — пихнув того в бок, смеётся, пока не вздрагивает от громкого крика со стороны общей комнаты.       — Чанёль-и, приходи ещё! — обратившись к альфе, говорит сидящий на стуле дедушка.       — Да, оппа, мы будем ждать тебя! — а за ним и бабушка, сидящая напротив. Однако её обращение приводит в удивление не только Пака, но и всех остальных услышавших это.       — Оппа? Эй, разве не я был твоим оппой?! — негодующе кричит дед на высказывание своей, кажется, возлюбленной. Ему отчего-то стало обидно слышать такое, да ещё и не адресованное ему.       — Да чего мне с тебя-то? Вон он какой, молодой и красивый, не то, что ты! — в ответ ничем не уступая, говорит бабуля, после чего, фыркнув, складывает руки на груди. Ей явно нужен не Чан, а внимание, которого она и добивается.       — Да у него муж есть, запаха что ли не чувствуешь? — в удивлении указывает на стоящего неподалёку в таком же шоке Бэкхёна, начиная злиться. И чего ж эти женщины такие неугомонные?       — Кольца-то нет! И на мне, кстати, тоже!       — Да куплю я тебе кольцо, куплю, довольна? — и наконец заметив улыбку, дед закатывает глаза, махая поклонившейся парочке.       — Пфф, она н-назвала тебя оп-пой, — начинает громко смеяться Бэк, чуть ли не падая на землю, чем вызывает лёгкую обиду.       — Был бы рад, если бы и ты меня так разок назвал.       — Чанёль, т-тебе за тридцать, сам в-ведь говорил, — продолжая хохотать, он следует за подозрительно затихшим мужчиной до машины. И только после того, как пристёгивается, понимает, к чему это.       — Малыш, ты ведь тоже далеко не несовершеннолетний, — сев за руль, старший резко приближается и нависает над замершим блондином, после чего, просунув руку под сидение, нажимает на кнопку, от которой оно принимает лежачее положение вместе с опешившим Бэком.       — Ч-что ты им-меешь… — и не успевает он договорить, как его затыкают сладким поцелуем, сразу касаясь своим тёплым языком чужого.       Сердце омеги снова начинает колотиться со всей дури, но он тянется к чужой шее и проскальзывает пальчиками в копну волос, слегка сжимая у корней, когда широкая ладонь ложится на талию, не имея возможности проскользнуть под одежду из-за комбинезона. И только парень радуется этому, как ощущает, что Чанёль расстёгивает одной рукой лямку, спуская её вниз, после игриво проводит пальцами по груди, вырывая тихие выдохи. От этого действия Хён максимально начинает волноваться, понимая, что для старшего даже комбинезон не стал преградой, отчего начинает дёргаться, пытаясь отстраниться.       — Мфхм… Ст-той… — наконец сумев отодвинуть от себя Ёля, он смотрит в потемневшие глаза, даже не подозревая, как те борются с самообладанием.       — Теперь за каждую шутку ты будешь платиться губками, — шепчет альфа, напоследок прихватывая нижнюю губу зубами, оттягивая. И Бэкхён на пару минут затихает, пытаясь перевести дыхание, пока второй привстаёт, возвращая сидячее ему положение.       — А п-почему это когда ш-шутишь ты, то нич-чего не происходит, а как только я, т-так сразу нак-казание? Это нечестно! — осознав чужие слова, с негодованием произносит блондин, ожидая объяснения. Но вместо этого слышит тихий смех.       — Бэкхён, я ведь не серьёзно. Нет никакого наказания, — произносит тот и заводит автомобиль, не замечая чужие красные щёки, которым, вообще-то, понравилась мысль. Но об этом Бён никогда не скажет. ***       После этого дня проходит ещё парочка, в которые Бэк, как и обещал, звонит и разговаривает с отцом. С Чанёлем же они определённо стали ближе и даже как-то чересчур, ведь первый не упускает возможности кинуть невзначай какую-нибудь пошлую шуточку, от которой красный цвет лица не спадает ещё до вечера. Как и синяки у шутника.       А если быть честными, то омега стал всё чаще избегать старшего, что определённо заметно. И если Ёль поначалу думал, что это от шуток или частых поцелуев, желая уже сократить их количество, то после понял, что тут совсем другое. И всё дело в том, что иной раз, находясь рядом с Паком, и в особенности ощущая его прикосновения, у блондина моментально встаёт… Он не знает, почему это происходит, ведь раньше всё было хорошо, но сейчас каждый раз он просто убегает, радуясь тем своим наивным мыслям, что второй ничего «не замечает».       И именно по просьбе младшего они продолжают спать раздельно, поэтому сегодня, получив утренний поцелуй от уходящего на работу Ёля, Бэкхён просыпается к обеду в очередном одиночестве. Он спокойно готовит себе завтрак и вновь звонит отцу, спрашивая, как у того самочувствие. Вот только, как бы оно ни ухудшалось, Бён отвечает, что всё хорошо, прекрасно зная, что второй в курсе правды. Но какой бы горькой ложь ни была, порой она помогает забыть о происходящем.       После отца блондин решает позвонить Сухо, болтая уже с ним и обсуждая выход какой-то новой дорамы, отчего не замечает, как проходит ещё один день. И только ближе к одиннадцати вечера он понимает, что альфы как-то слишком долго нет. Ведь обычно Чанёль возвращается к восьми, а если и задерживается, то всегда пишет младшему об этом. Сейчас же нет ни сообщений, ни звонка, ни тем более самого, а находиться ночью одному в таком огромном и пустом доме Бэкхёну страшно. И только он хочет набрать номер альфы, как слышит дверной звонок, к которому моментально бежит.       — Чанёль?! — не посмотрев в глазок и сразу дёрнув ручку на себя, Бэкхён распахивает глаза от увиденного, ведь Ёль, которого никогда не берёт алкоголь, сейчас еле стоит на ногах благодаря поддержке рядом стоящего О. — Сехун? Боже, что с вами? — он хватает мужчину под второе плечо и помогает дотащить до дивана в гостиной, куда далее пытается усадить. Но, естественно, старший просто падает на спину и недовольно мычит, продолжая сопеть.       — Прости, это я его напоил, — виновато улыбается брат и тянется, чтобы обняться. — Давненько не виделись. И, кажется, впервые на такой длинный промежуток времени.       — Ага… Т-ты изменился, и теперь от тебя п-пахнет Луханом, — с улыбкой произносит Бэк, замечая вмиг пропавшую улыбку. — Что такое? Вы опять поссорились?       — Нет, вовсе нет, всё хорошо. Но нам нужно будет с тобой поговорить. Когда ты вернёшься домой?       — В смысле, когда вернусь? Когда вы закончите все свои дела, — непонимающе отвечает старший, вызывая такое же недоумение.       — Видимо, Чанёль не передал тебе. Я говорил ему, что отправил Лу домой, поэтому ты можешь возвращаться. Ещё два дня назад писал, но, как я понял, он не готов расставаться с тобой, — удивившись этой новости, блондин уже думает подняться и собрать вещи, чтобы выйти вместе с братом, раз такое дело. Но услышав за спиной ещё одно пьяное и беспомощное мычание, понимает, что об альфе будет некому позаботиться.       — Т-тогда я… думаю, п-приеду завтра, поэтому ты езжай.       — Хорошо. И передай тогда ключи от машины Чану, — вручив чужую вещь в руки Бэка, О направляется к выходу. Напоследок обняв парня, он улавливает некие нотки смешанного феромона, но решает промолчать и обговорить эту тему завтра в спокойной обстановке.       Закрыв за Хуном дверь, Бэкхён шагает в гостиную к своему горе-парню, которого умудрились так споить. И он практически уверен, что Се специально довёл его до этого состояния с помощью споров, которые так любит устраивать. Альфа с самого детства был таким, благодаря чему ему доставалась вся слава, вот только если тогда Хён вёлся на эти провокации, то с возрастом они стали оборачиваться для младшего в виде пинков под зад, чтобы тот не пытался обхитрить.       Взглянув на Пака, омега ловит себя на мысли, что тот выглядит не просто чертовски привлекательно, но и сексуально в своей спящей ипостаси, отчего зубы уже автоматически кусают нижнюю губу. Быстро помотав головой, Бэк отгоняет от себя странные мысли, молясь, чтобы на этот раз у него ничего не встало. Потянувшись к старшему, чтобы снять с того кеды, которые тот решил надеть под костюм, он быстро справляется и с носками, после чего тянется к галстуку и пуговицам рубашки, надеясь, что Ёль, как бывает в фильмах, сейчас не откроет глаза. Он медленно расстёгивает до пятой пуговицы, краснея всё больше, а внутри разрастается чувство, что он делает что-то неправильное. Когда же виднеются уже накаченная грудь и кубики пресса, он вовсе останавливается, желая отстраниться.       Но стоит ему поднять взгляд на мужчину, как глаза распахиваются в шоке, потому что чужие, не моргая, смотрят прямо на него. Поняв, что его спалили за самым непристойным делом, Бэк не знает, как себя следует повести. Первое, о чём он думает — бежать, второе — ударить альфу, чтобы обратно заснул, но, естественно, следует он третьему варианту.       — Э-это не то, о ч-ч-чём ты п-подумал! — помахав руками перед его лицом, пытается объясниться, вот только чужой взгляд не меняется, чем настораживает всё больше. Думая, что тут уже никак не отвертеться, Хён выпрямляется, желая воплотить свой второй, а затем и первый план, но не тут-то было.       Пока младший бегающим взглядом подыскивает укромное место на случай, если удар не вырубит, Чанёль хватает чужое запястье и под удивлённый вскрик тянет на себя. И из-за того, что места на узком диване нет, омега падает на широкую грудь, сразу же морщась и резко выдыхая воздух, потому что их лица в опасной близости. От Пака по-прежнему пахнет спиртным, но этот запах перекрывают феромоны, которые тот выделяет, чтобы блондину не было неприятно.       — Ты снова мне снишься, Бэкхён-и? В этот раз ты гораздо красивее, чем в предыдущих, — улыбнувшись, словно чеширский кот, выдаёт старший, давая понять, что он всё ещё не в здравом уме.       — С-снова? — удивившись словам о том, что он не единожды появляется в чужих сновидениях, Бэк думает, что это его шанс, потому начинает подыгрывать. Вот только пока не подозревает, на какие острые грабли сейчас наступает. — Эм… д-да, это т-твой сон, поэтому ты продолжай сп-пать, а я пойду наверх, — и только он, оперевшись о грудь, радостно приподнимается, как Ёль вскакивает за ним, заставляя оседлать свои бёдра.       — Не уходи… — он за талию прижимает чужое тело ближе к себе, отчего второй охает. — Ты всегда исчезаешь, не позволяя даже прикоснуться к себе, а сейчас вот, сидишь прямо на мне. Как я могу отпустить тебя? — снова улыбнувшись, Ёль заставляет чужое сердце обомлеть, но после вырывает тихий писк, потому что его ладони опускаются на упругие ягодицы в пижамных штанах. Сжав их в ладонях, он надавливает так, что прижимается к уже вставшему органу омеги, а после его ладони скользят вверх под футболку. И пока Бэкхён, задрожав, закидывает голову от приятных и тёплых рук, постепенно теряя рассудок, брюнет целует шею. — Ты такой мягкий… и настоящий.       — Н-н-нет, т-тебе снится… ммм… — произносит парень прежде, чем его затыкают влажным, но неторопливым поцелуем, продолжая рисовать замысловатые узоры по коже.       Бэк решает, что ничего не случится, если он немного расслабится, поэтому устраивает свои ладони на чужих плечах, входя во вкус, но вовсе не осознаёт, как начинает ёрзать попой по чужому паху. И только он хочет уже отстраниться, чтобы не поддаваться большему соблазну, как его неожиданно валят на спину, располагаясь меж раздвинутых ног. Но и тут младший не успевает ничего сказать из-за чужих губ.       — Раз ты так говоришь, то я могу сделать всё, что захочу, так?       — Ч-что ты им-меешь в виду?       — А то, что наконец поймал тебя, — и вновь склонившись, принимается терзать чуть влажную от волнения шею, спускаясь к ключицам и ниже. — Такой сладкий.       — Ч-Чанёль… Ах, стой! — вскрикнув, омега хватается за чужую голову, что успела пробраться под футболку и погрузить в рот твёрдую горошинку соска. Как-то по-детски обиженно фыркнув, Пак спускается ниже и выцеловывает родинки на животе, при каждом прикосновении заставляя содрогаться. — Ч-ч-что же т-ты творишь со мной…       — Могу задать тебе тот же вопрос. Я теряю контроль рядом с тобой, — он снова прижимается к губам, а тазом надавливает на чужое возбуждение, вырывая заглушённые стоны. Но Бэк, не готовый к таким страстям, пытается отодвинуть от себя старшего. — Я обещаю быть нежным. Тебе понравится, правда, поэтому не отталкивай меня, прошу, — шепчет прямо в губы и смотрит в испуганные глаза, которые поминутно расслабляются, доверяясь. Ведь Чанёль всегда был честен с Хёном и не делал того, что бы младшему было не по душе, поэтому почему бы и сейчас не отдаться этим умелым рукам?       И наконец полностью успокоив блондина, Чан, продолжая оставлять свой след на светлой коже, которая начинает гореть под натиском напористых губ, принимается стягивать чужие штаны до колен, захватывая и бельё. Бэкхён же, сильно смутившись такой неожиданности, пытается свести ноги, чтобы хоть как-то прикрыться. Но устроившийся между ними «хозяин» попросту не позволяет совершить это действие. И стоит ему подумать, что альфа всё равно пьян и утром ничего не вспомнит, как тот берёт небольшой и сочащийся естественной смазкой член в руки, отчего второй, распахнув глаза, громко стонет, закидывая слегка голову.       Вмиг застыдившись своего же голоса, Хён закрывает себе рот, чем вызывает чужое негодование. Альфа хватает одной рукой оба запястья младшего и специально прижимает их к дивану над головой, чтобы больше не делал так. Второй же рукой, на минуту отстранившись от органа, задирает футболку выше, дабы открыть вид на грудь, и начинает водить с новой силой.       — Я хочу слышать тебя, милый, — ласково произносит Пак, чем вызывает приятную дрожь в животе.       И Бэкхён стонет. Но он стонет не потому, что его просят, а потому, что молчать ну просто никак не выходит. Он впервые ощущает на своём члене чью-то руку, отчего с уверенностью может сказать, что это в тысячу раз лучше любой дрочки самому себе. Когда парень чувствует приближение оргазма, он уже не осознаёт происходящее, как и то, что начинает течь. Бэкхён начинает дышать гораздо чаще и зажмуривает глаза, желая сказать старшему, что на пределе, но вместо звука наслаждения из него вырывается лишь недовольный выдох, потому что Ёль резко останавливается.       На минуту открыв глаза, чтобы узнать причину, Бён сталкивается с совсем неожиданной картиной, к которой явно не был готов. Мужчина, успев снять с себя рубашку, тянется к своим брюкам и расстёгивает ширинку. Но стоит младшему увидеть его агрегат, который в два раза больше собственного, машинально сжимается, отрицательно качая головой.       — Ч-что-то я уже н-не х-хочу… — опустив руки, блондин начинает отползать, боясь, что сегодня они дойдут до конца. А если это произойдёт, то его точно порвут!       — Поздно, мы уже начали, — схватив за бёдра рыпающегося Хёна, он тянет того обратно на себя и начинает тереться своим членом о чужой. Вновь услышав ласкающий уши голос, берёт чужие ладошки и кладёт на их возбуждение. — Поможешь мне?       Спросив это, Чан наблюдает за тем, как тот, закусив уже порядком покрасневшую губу, робко тянется и касается холодными пальцами органов, которые не выходит обхватить полностью. Получив разрешение к действию, несмело начинает водить, то отодвигая крайнюю плоть, то наоборот, чем вырывает выдох. Мимолётно взглянув на альфу и поняв, что тому нравится, действия становятся куда смелее, но всё равно медленно.       Мужчина, усмехнувшись такому серьёзному лицу, понимает, что Бэк только изучает, открывая новые для себя ощущения, ведь прикасаться кожей к коже совсем иное чувство. Но не выдержав такой муки, он кладёт свою ладонь поверх чужих и под удивление начинает двигать быстрее, отчего блондин, замычав, вновь опрокидывает голову. Попытав вновь свою удачу, Ёль наклоняется и погружает в рот тот же сосок, которым не успел насладиться. Стоны, на радость, становятся лишь громче, когда он принимается покусывать, переходя и на второй.       Дыхание снова учащается и Бэкхён понимает, что близится к разрядке, но прежде, чем убрать свои руки, которые по-прежнему двигаются под одной, он ощущает, как палец Ёля надавливает на его уретру, полностью вышибая остатки разума. Он моментально кончает себе на живот, громко при этом простонав чужое имя, и выгибается навстречу губам, чувствуя, как за ним следует и Пак.       Всё ещё видя перед глазами яркие фейерверки, парень продолжает мелко содрогаться, потому что рука всё ещё ведёт по обмякающему органу. И только блондин думает, что это всё, как старший полностью стягивает пижамные штаны и задирает ноги выше, грудью прижимаясь к чужой испачканной. Поглаживая широкие бёдра, он переходит на влажную дырочку, которая вмиг сжимается под распахнувшимися в шоке глазами.       — Ч-Чанёль! — произносит Бён, но его не слышат.       — Ты потёк. Тебе так понравилось? Как мило, — продолжая поглаживать средним пальцем вход, альфа чувствует, как смазка вытекает всё больше, а блондин начинает волноваться.       — Чан… — и в этот раз его игнорируют, глубоко вдохнув проявившийся запах дождика.       — Я так хочу тебя, — тихо шепчет в алое ухо, пока второй начинает дрожать уже далеко не от наслаждения, боясь, что Пак пойдёт дальше. И от такой весьма раскрытой и смущающей позы ему становится не по себе, ведь возбуждение уже давно осело на дно разума. — Этот сон однозначно лучше всех предыдущих.       — Чанёль, я н-не готов! — зажмурив глаза и прокричав это, младший сталкивается с тишиной, а после чувствует и тяжесть чужого тела, вместе с громким сопением. — Т-ты заснул? — задав вопрос, он убеждается в своей правоте, после чего, облегчённо выдохнув, опускает ноги и пытается прийти в себя.       Нет, он вовсе не боится Пака, зная, что тот не причинит вреда, однако в одну секунду младшему стало страшно. Этот страх никак не связан с нынешней ситуацией, а скорее снова ведёт в прошлое. И если бы альфа был в трезвом состоянии, то, возможно, он бы и не вспомнил события четырёхлетней давности.       Отвлечься от этих мыслей ему помогают другие, в которых он стонал, позволяя трогать себя, а сейчас и вовсе лежит полуголый под телом. Покраснев до кончиков ушей, но всё же радуясь, что наутро старший ничего не вспомнит, он тихонько с трудом вылезает из-под Чана и бежит на второй этаж, чтобы принять быстрый душ и смыть с живота все их следы. После он переодевается в свою последнюю пижамную одежду и, взяв влажные салфетки вместе со спортивками мужчины, спускается на первый этаж, где его ждут по-прежнему в том же положении.       С трудом развернув тяжёлое тело Ёля, Бэкхён с красным лицом принимается вытирать его испачканный торс, уводя взгляд с члена, который даже в расслабленном виде такой большой. Закончив с салфетками, парень стягивает с ног брюки, чтобы далее заменить их спортивками, и разворачивает Пака обратно на живот, чтобы во время случайной рвоты тот не поперхнулся и не помер. Нужен ведь ещё.       — Т-только в этот раз не п-просыпайся, — тихонько прошептав, Хён чмокает в приоткрытые губы и укрывает того пледом, после чего следует в свою спальню, ещё полночи пытаясь уснуть.       На следующий день Чанёль просыпается ближе к обеду с ужасно ноющей головой, словно по ней проехались, как минимум, танком. Несмотря на то, что под головой есть подушка, он чувствует боль во всём теле, особенно в спине, уже точно не понимая, где он и что вообще с ним такое происходит. Нет, он, конечно, и раньше пил, но со времён студенчества так жёстко точно не напивался.       — Сеху-ун… — простонав в подушку хриплым голосом имя виновника такого «утреннего веселья», альфа всё же приподнимается и пару минут сидит на диване, ожидая, когда боль в висках хоть немного утихнет.       Наконец собираясь встать, он видит рядом с собой на полу стакан воды и упаковку таблеток от головной боли. Мысленно поблагодарив Бэка, ведь больше некому в доме делать это, он поднимает их и шагает в сторону кухни. Обнаружив свой телефон на столешнице, первым делом Пак хочет посмотреть время и написать гадёнышу О, что тот в скором времени получит от него не детского нагоняя. Однако включив устройство и осознав, что уже обед, его глаза расширяются в удивлении, ведь омега мог бы и разбудить.       Нажав на приложение «KakaoTalk», мужчина сталкивается со смутившим его сообщением от Бэкхёна, который никогда не пишет, если Ёль дома. Насторожившись, он открывает вкладку и разочаровано вздыхает, прочитав недлинное: «я уехал домой. на плите суп от похмелья, поешь его, как проснёшься». Развернув голову правее, он действительно сталкивается с кастрюлей, которая всё ещё держит тепло.       — Ну, ничего. Скоро ты выйдешь за меня и будешь всегда рядом, — утешая себя такими планами на жизнь, мужчина глотает таблетку и первым делом шагает в ванную комнату, дабы взбодриться.