Крылья

Следующим утром Динька просыпается пораньше, собирается впопыхах, старается быть как можно тише, но — будь они неладны! — ботинки в спешке падают с обувницы. Ей страшно обернуться и увидеть за собой Свету, которая извинится за вчерашнее, разорвет все связи и вернется к Славе. У Диньки — молодая, горячая кровь, у нее бесконтрольно все рвется наружу. Она чуть не роняет Светину куртку в ноги. — Сбегаешь? — ее голос за спиной по щелчку возвращает в реальность. В Дианиных мыслях — бардак, носящий Светино имя, и сейчас он на пике. Кажется, еще чуть-чуть — и Динька в нем непременно заблудится. — Мне на учебу нужно, — Диана скорее-скорее завязывает шнурки, затягивает их так сильно, что ноге больно. — В воскресенье? — поднимает взгляд Света. На стене висит простой календарик с животными и золотыми «1994» в крайнем верхнем углу. — Домой надо, — отворачивается Динька, натягивает шапку, съезжают очки, и шнурки по-прежнему неприятно жмут ноги. — У меня там… надо. — Сбегаешь, значит, — Света поднимается с кровати, волосы в разные стороны, и футболка почти до колена. Диана находит ее утренний образ таким теплым и [отчего-то] крайне необходимым. — А я думала, можем хотя бы позавтракать вместе. Я потом провожу тебя до общежития. — Нет, мне… надо. Надо, — Динька дрожащим голосом не может придумать отговорок, роняет из рук рукавицы, из кармана все валится за ними. Она не оглядывается на Свету: один взгляд на нее — и уйти окажется невозможным. Света переступает с ноги на ногу: — Динь… не уходи, пожалуйста. Портфель падает к ботинкам. Диана расслабляет спину и позволяет себе обернуться. Ее голос звучит жутко неубедительно: — Так ты не передумала? — А должна? — Света щупает атмосферу в комнате, и когда понимает, что Динкино настроение напрямую зависит от нее, чуть улыбается. — Утро не отменяет сказанное ночью. Диана опускает взгляд: — Может, ты жалеешь там или… не знаю, просто момент такой. — Момент, — Света вспоминает их поцелуй, и так сильно хочется почувствовать его снова, — да. Но дело не в нем. Я не жалею. Так что, — она боязливо делает шаг навстречу, — останешься? — А Слава как? — Слава только послезавтра приедет, — слова теряются, но Света старательно пытается вытащить наружу хоть что-нибудь. — Я поговорю с ним. Обещаю. Динь, только не уходи. Диана садится на одно колено, развязывает тугие шнурки. Они со Светой словно играют в игру, в которой нельзя прямо взглянуть друг на друга. — И что ты скажешь ему? — Что влюблена в другого человека. А что еще можно сказать? — Влюблена? — вздергивает голову Динька. Все, конечно, к тому и идет, но слышать это от Светы приятно и до колючего холода в кончиках пальцев. Диане думается, что Слава — счастливчик, получивший со Светой целых шесть лет. — А ты разве нет? — одергивает руку Света. Быть с Динькой — большой риск: одно неверное движение — и нет ни Дианы, и Славы. А оставшись одной в коммуналке к середине зимы, растерять можно все тепло. — Со мной-то все ясно, — стягивая шапку Диана. — Ты за себя говори. — А чего говорить? Я уже все сказала, — Света садится на кровать, натягивает на ноги одеяло и оборачивается на красные розы. — Добавить мне нечего. Диана разувается и, придвинув стул, садится рядом. Вопреки всякой романтике садится в грязных штанах на кровать ей не хочется. — Извини. Мне все это ново. — Думаешь, я часто говорю человеку, с которым живу столько лет, о ком-то другом? Динька с грустью хмыкает: задней, постыдной мыслью она чувствует вину перед Светой. Именно она вынуждает ее разрывать отношения, в которых Свете, видно, долгое время было хорошо. Но по возвращении в общежитие Динька ловит новую панику: а что, собственно, она может дать Свете? Что может предложить ей студентка, у которой из своего — только потрепанная гитара, купленная за гроши, и пара футболок? А Слава ей — дом, семью, и зарабатывает он явно больше, чем стипендия второкурсницы. И чем больше Диана думает об этом, тем сильнее загоняет себя в страхи: быть может, Света передумает в итоге? И как Динька посмотрит в глаза Лиечке, разрушив всю привычную жизнь Светы, Костьке, остальным общим друзьям? Миллион вопросов, подростковых проблем, свойственных Диньке в девятнадцать, так еще и Ветка на соседней кровати зубрит билеты. Находиться в комнате становится невозможным, на улице холодно, и общежитие выталкивает Диньку наружу, несет в «Империал», и последние деньги перед стипендией ложатся на стол бармена: — Коньяк, — вспоминается Света, ее скрипка и закулисные переглядки. Диана морщится: — Два. Слава возвращается домой на день раньше, является к Свете с цветами, и его поцелуй, оставленный на щеке, ощущается ею уже иначе. Он говорит, что новая галерея, которой владеет их общий с Костькой знакомый, приглашает их отыграть там концерт, но Слава ставит условие: — Мне кажется, вы с Дианой тоже должны сыграть. Мы с Наутилусами, Костя, вы вдвоем. Открытие пройдет на ура. — Мы не приглашены. — Потому что о вас еще никто только не знает, а зря, — Слава на корточках разбирает чемодан, скидывает грязные футболки в корзину. — Я поговорил с ребятами из группы, наш гонорар разделим поровну на каждого, включая вас с Дианой. — Слава… — только Света касается его плеча, как рука сама собой, словно ошпаренная, дергается обратно. — Свет, ты в порядке? — не заметить этого он не может. И в благодарность за беспокойство Света ему врет: — Да. Все слова теряются разом. Она так и не решается поднять с ним тему о Диньке, а в назначенный день вызывает ее в галерею и пугается каждый раз, когда Слава с Дианой встречаются взглядами. К началу концерта он подходит к ним: — Я попросил поставить вас первыми. Пусть запомнят новую группу, а мы с Костиком вторые и третьи пойдем. — Спасибо, — Света опускает скрипку. — Бодрее! — Слава, обойдя Диану, целует Светину щеку, и в молодой, безумный рассудок бьет адская ревность. Динька с такой силой сжимает гриф гитары, что становится больно пальцам под струнами. — Удачи, девчонки. На сцене — наверное, не заметит только слепой — Диана не сводит со Светы глаз и чуть не путается в словах собственных песен. Слава в зрительном зале подается вперед и ловит себя на мысли, на которой ловить вовсе не хочется. А когда «Ту пигс» сменяются Наутилусами, он меняет программу: — Это новая песня, написана буквально в поезде пару дней назад. Называется «Крылья». Он, конечно, помнит, о Светиных крыльях, очнувшихся за спиной, только не видит их больше. Где твои крылья, которые нравились мне? Слава, конечно же, замечает тот взгляд, обращенный к Диньке, принадлежавший раньше только ему. Слава, конечно же, не дурак, но и Света не глупая: с первых слов она понимает, к кому обращен текст. После выступления она дает себе слово поговорить со Славой. Диана уходит из зала, и этот жест Слава воспринимает с облегчением.