Проклятый спутник

(От лица Ацуши) Вчера вечером Аку заснул прямо у меня на плече. Я аккуратно перенёс его на футон и, обратившись котом, лёг рядом. Пробыл рядом всю ночь и затаился в корзине под утро. Часам к десяти Акутагава проснулся и начал готовится в путь. Собрал еды, воды, надел родные форму и хаори. Он подхватил корзину, в которой дремал я, и закинул на спину. Мы спустились в лавку, чтобы попрощаться с Рюро. Он кладёт руку на плечо истребителя и желает удачи и успехов в бою.я — Доброй дороги вам, берегите себя, — старик передал что-то Аку, но мне сложно это увидеть сквозь стены корзины, — Передай это Ацуши, когда тот сможет выйти. — Хорошо, — Рю уважительно поклонился, — Благодарю за приют. — Был рад помочь, юноша. Ворон велел направляться на север, туда мы и последовали. Признаться, долго пришлось идти. По пути встречались одни только леса и бедные поля сена. Интересно, что такого мой охотник нашёл в умирающей осеней природе? Как по мне, это время холода, бесконечных работ на поле (сбор урожая), и лысеющих деревьев. Погода в этот сезон не самая дружелюбная, огромный слой туч навис над землёй, закрывая слабеющее солнце. На половине пути полил ледяной дождь и Рюноске пришлось укрыться в ближайшем постоялом дворе. Нам повезло попасть туда до начала непогоды. За пару часов ливень размыл дороги в грязь, образовались неглубокие лужи. Идти дальше по скользким комьям почвы не хотелось. Благо, Акутагава договорился с одним купцом. Нам оказалось по пути, и он согласился подвести нас завтра утром. Истребитель снял крохотную коморку на одну ночь, чтобы сохранить большую часть денег, и остался там дожидаться утра. Здесь стены тонкие, словно сделаны из бумаги. Запаха плесени нет, но сырость в бане ощущалась. Крыша вроде не протекала, разводов на обоях нет. Футоны чистые, постиранные, как и остальное постельное бельё. Несмотря на внешнюю убогость, жить здесь можно было. Перед тем как лечь спать, истребитель передал мне подарок Рюро. Это был круглый плоский деревянный амулет с вырезанной мордашкой тигра. Он был подвешен за чёрную нить, приятен на ощупь, и всё ещё источал запах её мастера. Я повесил изделие на шею, прижимая к груди. Старик дал мне это на память, надеясь, что я не забуду о нём. Не волнуйся, Хироцу, я помню всех своих дорогих друзей. С наступлением сумерек пришла одна проблема. В комнате возник лютый мороз, несмотря на то, что мы оставляли горящий очаг на ночь. Всё тепло из ирори* быстро рассеивалось. Было примерно час ночи, когда ливень уже завершался. Акутагава свернулся во сне комочком и чуть дрожал, хотя лежал прямо около очага. Он всё равно проснулся бы с минуты на минуту, потому я решил разжечь огонь снова, чтобы протопить комнату. В углу лежало пару веток и дров, которые я быстро кинул в ирори. Там же лежали спички и бумага для розжига. Недолго пришлось возится, над пеплом пошёл дым, появились маленькие язычки пламени. Снова повеяло запахом дерева и воздух начал становится теплее. Я оборачиваюсь на Акутагаву, тот молча лежал на месте, закутавшись в одеяло по шею. В его приоткрытых чёрных глазах мелькали яркие огоньки костра. — Я буду поддерживать огонь некоторое время. А то ты совсем замёрзнешь, — говорю шёпотом, чтобы не беспокоить. Парень сонно закрывает глаза и утыкается носом в подушку. — Спасибо… Его тихое бормотание приятно греют душу. Я подбрасываю в очаг ещё немного дерева и медленно подкрадываюсь к Рюноске. Обратившись в кота, зеваю и расслабленно прилегаю рядом. От тепла огня истребитель засыпает снова. Утром мне пришлось вернуться в переноску, оставив тлеющие угли догорать в ирори. Позже мы смогли продолжить дорогу на телеге. Тогда же Рю смог перекусить и ещё немного поспать. Так добираться до места было гораздо приятнее. Повозку иногда трясло под камнями, и чуть шатало, но на меня все эти дорожные особенности действовали усыпляюще. Я был как младенец в качающейся люльке. К вечеру нас довезли до небольшого городка. Сам торговец поехал в другую сторону, надеясь успеть до полной темноты. Придётся снова искать ночлег. Но перед этим охотник зашёл на местный рынок и купил новую пару тёплой обуви. Его сандалии давно уже не грели ступни, и был риск заболеть. Оставшиеся деньги он приберёг, чтобы снять комнату. А к зиме, прикупит ещё немного тёплой одежды. Когда последний лучик солнца скрылся, Акутагава зашёл за угол и дал мне выйти из корзины. Как приятно снова принять человеческое обличие. Я настоял на том, чтобы мы ещё немного прошлись по рынку. Мне хотелось просто прогуляться, после такого долгого пребывания в замкнутом пространстве. По столбам развешаны бумажные фонарики, ряды лавок стояли вдоль улицы и манили к себе своим разнообразием. Люди не спеша бродили вдоль них и непринуждённо разговаривали. В старых деревянных домах зажигали вечерний свет, в некоторых окнах были видны силуэты людей. Но честно говоря, ничего интересного тут больше нет. Я бывал в сотнях таких же местах, потому особого интереса я не испытывал. Зато Рюноске наоборот, с любопытством разглядывал всякие безделушки на лавках. Он задержал взгляд на бордовой палатке с украшениями. На столе лежали заколки, бусы, серьги, и всё так красиво блестит, и переливается. — Ищешь подарок для Гин? — спрашиваю Акутагаву, хоть и знаю ответ. — Да, но пока ничего стоящего не вижу. Я бы продолжил разглядывать товары вместе с ним, но в нос мне вдарил пугающе знакомый запах. По спине пробежали мурашки, а все мышцы в теле сжались в мелкий комочек. Быть не может, он здесь? Я отхожу в сторону и резво озираюсь по сторонам. — Я скоро вернусь, — шепчу истребителю и иду на запах. В добавок я напрягаю уши. Да, это точно он. И так ужасающе близко, будто ещё чуть-чуть и я увижу его за следующим поворотом. Мои опасения подтвердились. Я вижу его, самого Достоевского. Узнаю его даже со спины. У демона были тёмные неопрятные волосы до плеч, безразличные фиолетовые глаза. Но одет нарочито невзрачно, сливаясь с толпой. Где его мантия с пушистым лисьим мехом? Я быстро прячусь за углом и пытаюсь прислушаться. Фёдор не один, с ним демон Второй Высшей Луны, Шибусава. Тацухико имел длинные белые волосы и красные как кровь глаза. Одет богато, тепло, в белоснежные одежды, на груди переливаются кристальные броши. Его искусство демонической крови самое многоликое. Он охотится и убивает других демонов, кристаллизирует их кровь и забирает их способности. За это его прозвали коллекционером. Если он доберётся до меня, то распотрошит, а затем заберёт мою силу тигра. Боюсь даже думать, что он может сделать с моим истребителем. — …Мы должны завтра встретится с Гоголем… — слышу обрывок разговора Достоевского. — Что-то долго он до нас добирается. Должен был объявится ещё вчера, — снисходительно говорит мужчина. — Я знаю этого шута как себя самого. Он объявится завтра. Они на секунду замолчали, затем сменили тему. — Что прикажете делать с тигром? — спросила Вторая Луна. — Убить. Но можешь не перенапрягаться. Он не представляет для меня ни угрозы, ни интереса. Если улизнёт - пусть ступает своей дорогой. Меня заметили? Я был уверен, что за стеной дома меня не видно. Плевать, нужно срочно бежать. Не оборачиваясь, ноги сами понесли меня вперёд. Я слышу за собой звук его шагов, его учащающееся дыхание. Моё сердце начинает стучать как сумасшедшее, голову заполняет паника. Мне нужно найти Акутагаву, нужно не дать демону тронуть его. Я вижу его, уже бегу. Резко останавливаюсь и со страху хватаю его за руку. — Ничего не спрашивай. Тебе нужно срочно уходить! — он хотел спросить, но я не позволил, — Не жди и не ищи меня, просто уходи. Я рванул в сторону, но Акутагава схватил за руку и грубо вывернул её за спину. — Объяснись, — строго сказал истребитель. У меня нет времени на разговоры. Я пытаюсь вырваться, но поздно дёргаться. Шибусава встаёт перед Рюноске и холодно смотрит на меня. Он выше истребителя на две головы, а то и больше, потому кажется таким огромным. Парень отпускает мою руку, и я покорно встаю рядом с охотником. — Добрый вечер. Боюсь, мне нужно забрать вашего… знакомого для короткой беседы, — он приветственно поклонился, скрывая истинные намерения за вежливостью. Он не может убить меня при всех, ведь это поднимет на улице шумиху. Но я готов пойти с ним, лишь бы он не тронул Акутагаву. Я киваю, послушно делаю шаг на встречу убийце. Охотник останавливает меня, держит за руку. Не могу ему ничего больше объяснить, лишь устало улыбаюсь из последних сил и прошу отпустить. Секунда, две. Чего он ждёт? — Тот мужчина с вами? — Рюноске указал Шибусаве за спину. Мы оба подумали, что за мужчиной стоял Достоевский, но там никого не было. Когда демон отвлёкся, парень схватил меня крепче и побежал прочь, утягивая за собой. Мне стало так страшно за него, теперь нас обоих искать будут. Но от неожиданности я не смог выдавить из себя ни звука, и позволил Акутагаве вести за собой. Я слышу, что Второй бежит за нами, чувствую дыхание в спину и холод от его когтей. Но нет времени на страхи, мы несёмся между торговыми рядами и линией старых домов. Истребитель понимал, что он слишком медленный, потому нас с минуту на минуту догонят. Мы забежали за угол, пропав на пару секунд из поля видимости преследователя, Рюноске снял на ходу корзину и бросил на правую развилку дороги, оставляя ложный след. Сам же быстро завёл нас в переулок на лево и прижался к стене, задержав дыхание, чтобы издавать меньше звуков. Тацухико заметил якобы случайно упавшую переноску и последовал в другую сторону. У нас есть пару минут, прежде чем он раскроет обман. — Твой знакомый, верно? — с отдышкой, но сарказмом спросил Акутагава. Мне сейчас не до смеху. При первой встрече с Федором мне пришлось убить самых дорогих мне людей. Меньше всего на свете я хочу снова это пережить. Я хотел увести Акутагаву как можно дальше от опасности, но в итоге он сам активно влез в это. Теперь его тоже убьют, ведь нам не одолеть одного из дюжины. Отчаяние и сожаление заполнили меня до краёв, горло больно сжалось, а из глаз вот-вот польются слёзы. Хочется сесть и разревется, как ребёнок. Я устало прислонился к стене и медленно сполз на пол. Нам крышка. — Не вовремя ты расслабился. Вставай, нам нужно идти, — охотник пытается поднять меня, но я упёрто отталкиваю его. — Что ты предлагаешь? Нам его не одолеть, понимаешь? — Понимаю не хуже тебя. Поэтому сейчас наша задача состоит в том, чтобы как можно быстрее покинуть стены города. Поднимай свою задницу и думай, в какую сторону лучше пойти. Я закрыл глаза и навострил все свои органы чувств. — Кажется, ближайший населённый пункт на севере, — я чувствую это не чётко, размыто, оно слишком далеко. — Отлично, идём. Я качаю головой. И поджимаю колени к себе. — Ты иди. Мне нужно остаться, ведь это я их мишень. Может, так они забудут про тебя и оставят в покое… — я слышу запах твоего возмущения, Рю. Но я не могу пойти, так будет лучше для тебя. Охотник сел рядом со мной и нахмурил брови. — Подумай головой. Демон уже видел нас вместе, а значит, будет пытаться убить и меня, как твоего товарища. Мы оба находимся в равной опасности, и даже если я сбегу, им ничего не мешает найти меня вновь и добить. А значит, логичнее всего держаться вместе, чтобы увеличить шансы на выживание. Он говорит это ровно, спокойно, рассуждая над каждым шагом. И меня это даже немного злит. — Ты не понимаешь. С ним Достоевский, и Гоголь, и… — у меня дрожит голос. Я не выдерживаю и начинаю плакать. Слёзы сами вырвались наружу, стоило только сказать эти имена вслух. Слишком много переживаний и воспоминаний давило на душу. Охотник аккуратно положил мне ладонь на щеку и медленно повернул на себя, пристально смотря в глаза. Лишь сейчас я заметил, что он тоже боится, как и я. Слышу учащённое биение его сердца и напряжение в движениях. — Послушай, ты гораздо сильнее, чем кажешься, — он говорил это мягче, тише, — Ты столько раз спасал мне жизнь, возможно если бы не твоя помощь, я бы здесь не сидел. Позволь теперь мне помочь тебе. Я знаю, что делать, только не сдавайся сейчас. Я расплакался ещё больше, только не от ужаса, а просто от волнения. Знаю, что не время расклеиваться, но ничего не могу с собой поделать. Я делаю глубокий вздох и плавно выдыхаю, притупляя чувство тревоги. В спешке вытираю слёзы и встаю на ноги. Мы вышли из укрытия, подобрали корзину и побежали в другую сторону. Нужно попасть в северную часть города, там же мы и сможем покинуть городок и дойти до ближайшей деревни. Единственная сложность — это то что за нами снова хвост. Шибусава резко вернулся и продолжил наше преследование. Рюноске бегает слишком медленно, ему не достаёт скорости. Я крепко взял его за руку и побежал впереди, ускоряя нас обоих. Во мне сил по больше будет, потому могу потянуть его некоторое время. Мы неслись через дорогу, улицу, чудом не сбив никого из жителей. Да и люди сами зачастую расходились в сторону, видя нашу приближающуюся компанию. Мелькали огни фонарей и факелов, силуэты домов и лавок, бродячих собак и птиц. Я даже почувствовал небольшое облегчение, ведь Рюноске по-прежнему со мной. За время нашего долгого приключения я крепко к нему привязался, потому сейчас я должен сделать всё возможное, чтобы защитить нас обоих. Осталось ещё чуть-чуть, истребитель немного выдохся, но нам нельзя сбавлять скорость. Мы завернули за угол и оказались в тупике, между домами нет выхода. Отступать нет времени, Акутагава сразу догадался карабкаться на крышу по балконам, я следую за ним и добираюсь до верха первым. Парень оступается, но я успеваю его поймать за руку и утянуть к себе повыше. Бегать по крыше даже немного забавно, невольно ощущаешь себя ниндзя. Шибусава последовал за нами и здесь, не отставая. Я вижу край города, что огорожен по периметру невысокой каменной изгородью и бегу к нему. В пару метрах от неё приходится спрыгнуть на землю, так как дома на этом заканчиваются. Я забираюсь на ограду первым, тяну руку, чтобы перебросить напарника. Он хватается и почти уже залезает, как вдруг его хватают за ногу и грубо вырывают у меня из хватки. Шибусава держит истребителя перед собой, обхватив за лодыжку. Голова Акутагавы не касается земли, всё его тело держат так легко, словно он весил не больше какой-нибудь свиной тушки. Сила Шибусавы настолько велика, что при желании он может просто сжать туловище охотника в руках и разорвать на мелкие куски. — Не трогай его! — со страху кричу демону. Тот лишь усмехнулся, раскрутился и швырнул Акутагаву в ближайший овощной прилавок. Не смертельно, но я слышал, как зазвенели его кости, как хрустнуло пару досок. Вместе с ужасом, по телу расплылся и гнев за раненого друга. Произошло именно то, что я хотел предотвратить — Рюноске ранили. В суете напуганной толпы я слышал хриплый голос парня: — Ацуши, тяни время, — он говорил это тихо, с болью от ударов, но понимая, что я услышу. В драке твои приказы у меня получается выполнять лучше всего. Раз тебе нужно, чтобы я отвлёк его, я сделаю это. Мои руки обратились в тяжёлые когтистые лапы, делаю длинный прыжок прямо на врага. Он успевает блокировать мою атаку и тут же отбрасывает в сторону. Он хотел проткнуть меня своими когтями, но искусство моей крови помогло мне сохранить мои конечности целыми. — Так вот она, сила твоего тигра, — противник искривил лицо в надменной улыбке, — Твоя шкура подобно броне. Если бы не она, я только что убил бы тебя. Эта способность будет полезным элементом моей коллекции. Не дождёшься. Я быстро возвращаюсь в бой, мельтеша перед его глазами, иногда обращаясь в кота для большей изворотливости. Главное не дать себя задеть. Да и драться мне смысла нет, Рю ведь говорил, что наша задача — это… — Долго ты там?! — истребитель кричит мне с ограды. Он воспользовался моментом, чтобы забраться туда и сейчас ждал меня. — Скоро буду. Мне нужен один прыжок, чтобы перебросить себя и напарника за пределы города. Там же закончится и наше преследование, ведь Достоевский ясно дал понять, что добивать нас не обязательно. Но я просто обязан провернуть кое-что напоследок. В кошачьем теле я ловко забираюсь ему на шею, цепляясь когтями за его белую одёжку. Становлюсь вновь человеком, собираю всю свою силу в зубах, отращивая за секунду огромные клыки, и прокусываю противнику шею на затылке. Вхожу зубами глубоко, откусываю целый кусок и выдираю с мясом. Разлетелись брызги крови, кусок горькой плоти я брезгливо выплёвываю. — Это за Акутагаву, — говорю на прощание и бегу к ограде. Прыжок, и мы оба перелетели через границу города, оставив убийцу мучится на земле. Мы кубарем катимся вниз по склону, по чёрной траве. Вдалеке я разглядел тропу и повёл нас к ней. Мы вышли к дороге и пошли в ближайшую деревню. Сейчас я ощущаю такой неожиданный прилив сил и уверенности, какого не чувствовал давно. За один вечер я улизнул из-под носа Фёдора и одного из сильнейших его прихвостней. Последнему ещё и шею отгрыз! И Рюноске, в целом, был в порядке и по-прежнему рядом. — Не иди так быстро, я ничего не вижу, — попросил парень. У меня сердце остановилось. — Почему не видишь? Он что-то сделал? Ты сильно ударился? — я нервно беру его лицо в ладони, всматриваясь в глаза. Истребитель тихо усмехнулся. — Сейчас ночь, глупый. Темно, а твоего кошачьего зрения у меня нет. Ох, я переволновался. Совсем забыл, что люди не такие зоркие во мраке. — Точно-точно, — я отстраняюсь, но тут же начинаю довольно хвастаться, — Никогда в жизни бы не подумал, что вытворю такое! И что после этого мы оба окажемся живы. Я просто… Не знаю? Поражён! Уйти из-под носа самого Достоевского, мне до сих пор волнительно. Он смотрел на меня спокойным взглядом, каким награждают старшие братья младших, когда те что-то восторженно щебечут. И всё же, я благодарен ему. Возможно, если бы не он, я бы сдался давно. Он просто в нужный момент взял меня за шкирку и понёс вперёд, зная, что так будет лучше. Поддавшись порыву ликования, я набрасываюсь на парня с объятиями и крепко прижимаю к груди. Он без промедлений отвечает взаимностью. Как приятно вздохнуть глубже его сладкий запах, почувствовать грудью тепло. Я прижимаюсь губами к его виску и довольно утыкаюсь носом в чёрные волосы. Ещё тем вечером ведь приметил, насколько чувствительная у него голова, потому нарочно стараюсь прикоснуться к ней, но не выходя за рамки. Акутагаве неловко, я чувствую, как стало чаще биться чужое сердце, и как по безмятежному лицу расплылся лёгкий румянец. Не хочу заставлять его сгорать со стыда, как это делал в ту ночь, в доме Рюро. В следующий раз может быть всё же попробую ещё раз, а сейчас нам нужно двигаться дальше. На улице ночь, нужно искать место для ночлега. По тропе мы шли, держась за руки. Я вёл его, обходя с ним все ямы на дороге и помогал не запнуться об камни. Он ничего не говорил, позволяя мне в очередной раз болтать без остановки.