***
Очередной отсосный денек. Время близится к закату, точнее сказать сложно, жизнь бомжа она такая, полна неопределенностей, ориентируешься по солнцу, спишь под открытым небом, а если польет кислотный дождь, то тебе хана. Макс бродяжничал так уже лет пятнадцать, некогда крутой и умелый автогонщик, участвующий в самых адских заварушках лишь бы получить немного бензина, сейчас представлял из себя жалкое зрелище в виде высохшего поджарого старика с седыми волосами, глубокими залысинами и грязной запущенной бородой. Большой красный нос, набухший от выпитого за последнее время спиртного, руки по локоть в грязи вперемешку с машинным маслом, старые ободранные на коленях камуфляжные штаны и посеревшие со времени военные ботинки, скрепленные скотчем, лишь бы не отлетела изношенная подошва, и ободранные в области пальцев, старая рубашка в клеточку, неряшливо заправленная в штаны и кожаный жилет с дырками, сшитый буквально по кускам, некогда представлявший из себя ту самую куртку, которую Макс получил еще тридцать лет назад, когда служил в силовом патруле. Теперь герой выглядел так и смотрелось это крайне убого, но кому какое дело? Макс просто доживал свои последние деньки напрочь не желая сдаваться в плен всем известной старухе с косой. Железная дорога по которой он шел вела в город известный путоши как новый Рино, скопище негодяев и бандитов, но зато сколько хлама можно сыскать на местных помойках? Тамошние жители стащили в город весь мусор в округе. А может даже повезет заселиться где-нибудь в более не менее пригодных для этого руинах, построить свое бунгало, заняться земледелием, о чем Макс в последнее время все чаще подумывал, не вечно же питаться падалью и консервами. В пустошах такого нет, остатки былой цивилизации поглотили пески, а бесконечные пылевые бури ставили крест на попытках обосноваться посреди мертвых бесплодных земель. В Нью-Рино был шанс. Шанс зажить новой жизнью, может даже найти работу и вырваться в люди, достойно проведя остаток своих дней. Макс достал из походной сумки мятую банку собачьей еды и принялся вскрывать ее перочинным ножичком из набора для туриста. То еще занятие, учитывая какой же он тупой, однако, другого не было. Банка медленно, но верно поддавалась усилиям бомжа с пустошей, вот он вскрыл ее, облизнулся и принялся жадно поедать содержимое. Гадость несусветная, просроченная, напоминающая какие-то сопли, еда для зверюшек, которых, по всей видимости, недолюбливали хозяева, раз ежедневно травили таким дерьмом. Вдруг герой вскрикнул. Среди еды попалось что-то твердое, напоминающее камень, и кажется больной зуб только что треснул надвое. Действительно отстойный день! — Сука ссаная! — выматерился Макс и сплюнул камешек на землю, а после достал пальцами изо рта кусок сломанного зуба, покрутил его, внимательно осмотрев этот жалкий, сильно потемневший скол, и отправил в карман износившихся штанов. Герой перевел взгляд на выцветшую этикетку с составом сомнительного продукта и дочитав до производителя недовольно добавил. — Чмо ебаное… Старость — не радость, уж тем более с таким-то питанием… Болели кости, болели зубы, даже зрение стало хуже, а восприятие потеряло ту чуткость, которая была еще лет пять назад. Но было одно средство которое решало все эти проблемы разом, это бутылочка хорошей спиртяшки, такой, как у Виски Боба в Клэмате — городе далеко на севере, близ дикарских земель, родной и теплой… Жаль, что на пустошах в основном одно дерьмо паленое. Зато как выпьешь, так и забудешься часов на восемь, моментально уходит боль, как физическая, так и душевная и не грызут голову ни гнев, ни апатия, ни страшные воспоминания, ни мучительные мысли о будущем человечества. Как хорошо, что одна бутылочка в закромах еще осталась… Макс достал пузырек на двести пятьдесят миллилитров и мигом опустошил его, занюхав рукавом рубашки. Таких бы моментов побольше, вот уже и зубная боль прошла и день не такой говеный, как казалось десятью минутами ранее. Герой пристально глянул на таящиеся в лучах уходящего солнца остатки некогда большого города на горизонте и громко крикнул: «Ну, приветствуй меня, Рино! Я иду!».***
Два часа… Два гребаных часа Макс плелся по железнодорожным путям с ржавой магазинной тележкой на колесиках, в которой находились все его немногочисленные пожитки, чтобы наконец добраться до заброшенного вокзала. Хмурое местечко, здесь редко встретишь случайного бандюгана, зато повсюду стоял протяжный собачий лай. Стаю псин бродяга камнем не зашибет — станет для хвостатых завтраком, а вооруженные ребята сюда почти не заглядывают, никому не нужен этот безжизненный и занесенный песком район, вот и развелось собак столько, что ходить здесь было равносильно самоубийству. Макса это сильно беспокоило, но он так устал с дороги, что готов был пойти на риск, лишь бы оказаться в четырех стенах какой-нибудь заброшки, подальше от ночного ветра, где можно наконец свесить сумку на пол и улечься на пожухлый матрас. Полуразвалившееся кирпичное здание вокзала отлично подходило для этого. Темнело, Нью-Рино из сияющей надежды превратился в мрачные серые руины, разрушенные войной и временем покосившиеся дома сливались в единое целое и формировали в голове героя депрессивные и мрачные образы. Когда-то здесь жило, как минимум, пол миллиона человек, дети гуляли во дворе, ходили в школу, купались в фонтанах, качались на качелях, катались с горок, играли в войнушку в песочнице… Все исчезло, все сметено, остались только бетон и ржавчина… Сколько заброшенных школ не посещал путник — все они были пристанищем рейдеров, насильников и убийц. Война нас всех изменила, назад уже не повернешь, Нью-Рино уже никогда не будет таким как прежде. Весь мир — не будет… Макс стер кулаком ползущую по щеке слезу, облизал сухие потрескавшиеся губы, набрал полные легкие воздуха и раскашлялся. Боль поразила область левого легкого, а затем, подло ударила в спину. Герой охнул и схватился за ноющую поясницу, раз в два-три дня эта зараза стабильно давала о себе знать. Стиснув зубы он переборол боль, вытер выступивший пот со лба, испуганно оглянулся на приближающийся откуда-то сбоку вой, и, убедившись что никого нет рядом, спешно поплелся в сторону покосившейся металлической двери. Удар, удар, и еще! Тяжелая дверь, обшитая слоями жести, не смотря на свою кособокость никак не поддавалась герою. «Зараза!..», — Макс разбежался и, что есть сил, таранул ее плечом, но дверь даже не пошатнулась и героя буквально откинуло назад. Искры посыпались из глаз, он повалился на песчаную землю, взметая в воздух клубы пыли и песка. Сделав пол оборота и повторно раскашлявшись, бомж с трудом встал на ноги и потер колени, после чего дважды стукнул себя ладонью по голове. Стряхнув пыль со штанов и рубахи, и придя в чувства, герой понял, что придется искать другой путь. Макс крался по железнодорожным путям, огибая здание заброшенного вокзала, теперь оно казалось куда больше и величественнее, нежели минутами ранее, кирпич весьма неплохо сохранился, хоть и обветрился со временем, а кое-где даже висели довоенные агитационные плакаты, в основном, с призывами покупать и пить «Нюка-колу» — самый популярный напиток в довоенных США, взять автомобиль в рассрочку, из серии «Кризалис моторс», под три целых девяносто девять процента годовых, ну и, конечно же, куда без лозунгов искать шпионов среди друзей и знакомых, на работе и даже в метро, вступать в ряды силовых подразделений армии, чтобы дать отпор наглым китаезам, незаконно аннексировавшим Аляску. Кому теперь есть дело до всей этой демагогии?***
Опустилась ночь, тьма сковала рассудок. В округе не было ни единого рабочего или, хотя бы, целого фонаря, все разнесли и разобрали мародеры еще десятки лет назад. Ветер играл в щелях стен обращенных в руины строений, выл где-то среди проржавевших громоздких поездов, отчего могло показаться, что они вот-вот снова отправятся в путь. «Как вообще люди создали это невероятные машины?», — размышлял Макс, проведя грубой ладонью, облаченной в изорванную матерчатую перчатку, по ржавому и запыленному довоенному механизму, расположенному где-то близ двигателя локомотива. Когда-то на таких путешествовали по всем штатам, дороги из металла вели во все крупно населенные города, сегодня они канули в бездну, или же, были окончательно разграблены… Внезапно, где-то совсем рядом с грохотом отлетел кусок старой жестяной крыши и пролетел прямо над головой героя, отчего тот отшатнулся в сторону и злобно оскалился. — Чтоб тебя, — буркнул Макс и неказисто посмотрел на отлетевший лист жести. Подумав около секунды, он прихрамывая подбежал к жестяному куску, оценивающе провел по нему ладонью, и прихватил с собой, зажав пальцами левой руки, пока не донес до своей продуктовой тележки. В хозяйстве все пригодится… Наконец, длинный состав проржавевшего поезда подошел к концу. Пробравшись через груды искореженного бесполезного хлама Макс попал на привокзальную площадку. Опрокинутые столы, стулья, шкафы и другие предметы интерьера, какие-то бочки, полусгнившие ящики, скрипящий под ногами пол, местами треснутый и обвалившийся, и осыпавшаяся входная арка, с единственным в округе тускло мерцающим фонарем, — вот что теперь представлял из себя бывший вокзал Нью-Рино. А ведь когда-то здесь ежедневно крутились сотни людей, распивали напитки за теми развалившимися столами, читали старомодные газеты, выполненные в стиле «New York Times», обсуждали произошедшие события, ждали свой рейс в счастливое будущее, которое так и не наступило… Внутрь здания ввело сразу два входа, оба в виде высоких двухэтажных арок с изумительным, по сегодняшним меркам, декором и винтажными проемами окон, частично или полностью лишенными стекол. Один из входов был загорожен ржавой полуразвалившейся цистерной, под которой образовалась лужа из маслянистых подтеков. Рядом валялась просто гора мусора в виде стиральных машин, дверей автомобилей, каких-то металлических и жестяных щитков, наподобие того, что отвалился с крыши, все это разом служило непреодолимой баррикадой для входа внутрь. Однако, второй проем оставался свободным, и только разбитая перевернутая набок машина слегка загораживала проход, но не смотря на все поднимающийся ураганный ветер, Макс не спешил зайти внутрь. Он прислонился к местами обвалившейся серой стене и настороженно глянул в высокий оконный проем, держась рукой за добротную кирпичную пилястру. Внутри было пусто, не смотря на повсеместные следы деятельности человека, в виде баррикад из мусора со свалки, бочек с тлеющими углями, жженых покрышек, и даже рваных выцветших лежаков для ночлега. Весь вокзал был забит габаритным разваливающимся хламом, от его внутренних кирпичных стен не осталось и следа, что ставило под сомнение стойкость самой конструкции. «Похоже на засаду рейдеров», — поймал себя на мысли герой, ведь и правда злобные преступники разных мастей обожали устраивать лагеря и опорные пункты в руинах подобного типа, заметив жертву, они таились в засаде, а затем грабили и убивали ее, когда та окончательно угодит в ловушку. С Максом этот номер не пройдет, не смотря на свалившуюся на голову старость, за спиной у него было множество встреч с самыми отпетыми бандитами пустоши. Герой осторожно ступал по раскиданным по полу газетам, стараясь не издавать лишнего шума, и не угодить ногой в замаскированный капкан или другую ловушку. Тележку он оставил снаружи, чтобы не привлекать лишнего внимания. Внутри по-прежнему было тихо и безлюдно, ни единого чертового шороха! Вдруг что-то хрустнуло под подошвой ботинка, нога неудачно подвернулась и колено отозвалось резкой болью, отчего Макс запыхтел и упал на землю. Кусочки стекол, металла и пустые консервные банки шумно разлетелись в разные стороны, а где-то рядом рассыпался ветхий деревянный ящик. О тайном проникновении можно было забыть. Только теперь герой увидел слабые лучи теплого света, пронзающие сплошную темень из-за добротной деревянной двери с металлической обшивкой. Перебираясь через опрокинутые коробки и постепенно поднимаясь на ноги, бомж устремился к источнику света, неуклюже отбиваясь руками от вездесущей стоячей пыли. Вдруг что-то металлическое мелькнуло подле левой ноги, Макс нахмурился и пригляделся, он взял в руки тонкий кусочек дощечки, кои лежали на полу повсюду, и ткнул в центр замаскированной ловушки. Раздался пренеприятнейший металлический скрежет и острыми окровавленными металлическими зубацами дощечку с треском разнесло надвое. — Так я и думал, — буркнул Макс себе под нос и аккуратно поднял увесистый капкан, внимательно оглядел его и стряхнул пальцами куски засохших крысиных внутренностей. Возможно, за нехитрое приспособление тоже дадут денег на какой-нибудь городской барахолке. Наконец, герой подобрался к двери, попытался заглянуть в просвет, но не увидел ничего кроме пронзительных лучей света от масляной лампы. Он дважды с силой дернул ручку, но дверь не поддавалась, а после третьей попытки ручка, чуть было, не отвалилась, сильно прогнувшись в сторону. Макс нащупал дверной замок ладонью, изучил его, лизнув языком пересохшие от жажды и волнения губы, и прикинул: «Вроде замок простой, можно попытаться выкрутить его самодельными отмычками. Раз плюнуть!». Герой полез в карман штанов за нужными железяками, и тут на глаза ему попался маленький блестящий силуэт, прямо возле порога двери. — Да это же крышка! — обрадовался Макс и мигом схватил ее, пригнувшись, чтобы получше разглядеть находку. В тот же миг раздался громкий выстрел, от которого буквально заложило уши! В двери образовалась сквозная дыра, прямо на том месте, где секундой ранее была голова главного героя. Поднялась пыль и только утихло эхо, как от двери отвалился очередной кусочек деревянной щепы. — Я тебе бошку размажу, долбаный ренегат! — крикнул человек из комнаты. Судя по звуку он сейчас перезаряжал свое ружье. — Проваливай отсюда, пока я тебя не убил! Макс резко встал и заглянул в образовавшуюся свежую щель, глаза его шустро забегали по сторонам. Так, очередной хлам, какие-то куски бетона, газеты, ящики, плита, холодильник, рабочий стол с верстаком, на котором стояла бутылка с пивом, глядя на нее Макс вожделенно облизнулся, представляя как пьет содержимое… Интересно, есть ли кусочки игуаны в том проржавевшем холодильнике с полу-отвалившейся дверцей? Ставлю сотню баксов на то, что есть! Ах, да, мужик с самодельным дробовиком… Грубый сварной ствол под двенадцатый калибр уставился в лицо герою. — Черт, мужик с дробовиком! — Макс кинулся за стену, откинув лишние мысли, и плотно закрыл уши ладонями. Очередной выстрел пробил дыру в стене из ржавых щитков и наспех сложенных кирпичей, обитых досками, где-то возле левого уха. — Ты еще не сдох?! — грозно буркнул житель вокзала и полез в карман за очередным патроном. — Не дождешься, — усмехнулся герой, и, что есть силы, толкнул телом ветхую часть стены, после чего она с грохотом обвалилась на противника. Не успел он прийти в себя и поднять выроненный боеприпас, как Макс бросился ему в ноги, впечатал в несущую стену вокзала, выбил оружие из рук, дважды ударив кисть о толстенные кирпичи, и вмазал кулаком по лицу, выбив из врага все желание дальше продолжать бой. Бедный мужик без сил скатился на задницу и жалобно завизжал: — Нет, подожди, не бей! Прошу, я всего лишь простой механик! Кепка съехала с его головы на плечо, обнажив смешную аккуратную лысину, механик закрыл лицо черными от машинного масла руками и закашлялся, он уже не выглядел таким грозным, как минутой ранее, и Макс сбавил обороты, на всякий случай откинув ружье ногой в сторону. — Все, стой, не надо! — повторял избитый механик. — Я просто живу здесь! Один, никого не трогаю! Заперся тут от ебаных рейдеров! — Ладно, все, спокойно, — пробасил Макс и глубоко вздохнул. — Я тебе не рейдер, хотя ты только что чуть не снес мне бошку, — продолжил он, слегка приглушив голос, и почесал запылившийся затылок. Спустя мгновение, он протянул бедолаге свою грязную руку. Механик быстро пришел в себя, отряхнул грязные рукава, натянул кепку на голову, взял незнакомца за руку и поднялся, старчески кряхтя. — Что ты хотел, друг, это же Нью-Рино! — пожал плечами техник и принялся закатывать развязавшиеся в потасовке рукава. — Здесь каждый сам за себя, а я в праве защищать свою собственность. Кстати, я — Смит, других свободных механиков ты в округе не сыщешь. — Смотрю, хорошая у тебя игрушка, Смит, и патроны делать умеешь, — Макс показал пальцем на запылившийся верстак, на котором стояла старая масляная лампа с толстым закоптелым плафоном. — А что, есть какие-то несвободные механики? — Технические знания редкость в наше то время. Пришлось перелопатить горы литературы и подкрепить это практическими навыками, — похвастался Смитти, гордо выпятив грудь. — Есть и другие, но банды держат их у себя в заточении, они верстают им оружие, броню, патроны, и даже делают взрывчатку, ну, а я — птица вольная. Работаю по собственному желанию и только за хорошие деньги. Словив на себе хмурый взгляд собеседника механик почесал лоб и добавил: — Э-э, ну, ты сильно не переживай, тебе то я сделаю скидку… — Я вообще-то простой нищий, — подметил Макс, достав из кармана поднятую с пола крышечку. — Хм, тогда откуда у тебя такие навыки боя? — поинтересовался механик. — Это долгая история, — фыркнул Макс. — Как бы там ни было, я не советую тебе отправляться в город. Нью-Рино кишит гопотой, бандитами, якудза и другим разносортным говном! — ратовал Смит, активно жестикулируя руками. — Поверь, ты сразу почуешь вонь этой сраной клоаки, нарвавшись на мафиози даже за десятки миль отсюда, уж я то знаю! Тебя товарнут в первый же день, в лучшем случае, будешь греться возле бочек с мусором вместе с остальными отбросами… — глядя на неизменное каменное лицо собеседника механик задумался, почесал бородку и добавил, — А в худшем на тебе испытают какой-нибудь новый наркотик или пристрелят чисто ради прикола! Б-у-м! Прямо в лоб! А ребята, поверь, там стреляют получше меня — старика. — То есть там — жопа, а здесь — безопасно, — заключил герой, удивленно приподняв правую бровь. — Тогда почему вокзал пустует? — Ух, эх, тут, э-э-э, — замялся Смитти, эмоционально поджав уголки обветрившихся губ, — В общем, недавно кланы устроили очередную разборку, забили стрелку на старом вокзале, такого давно не случалось! Мы — старики, не ожидали такого, ну и они наших перебили, кто не сбежал на свалку, с тех пор здесь не живут, боятся спать по ночам, — механик вздохнул и стыдливо добавил, — Я и сам бывает от страха запираюсь и ночую в холодильнике. А мало ли чего? Глянь, какой толстенный, авось и пулю от мелкашки поймает, — внезапно на глазах у техника навернулись слезы, он махнул рукой и дрожащим голосом запищал, — Черт, мы здесь жили годами! А эти уроды просто взяли и перебили всех, кого ни попадя, просто ради удовольствия, чтобы не мешали их разборкам! Оставшиеся даже боятся просто высунуться со свалки, чтобы зайти ко мне в гости, вот и я больше добрых гостей не жду… — Понятно, — сухо прокомментировал Макс, вытирая со лба испарину и пристально глядя на бутылку с пивом. — Но ты это, дружок, не стесняйся! — оживился Смит, шмыгнув носом и потирая набухшие глаза. В этот момент сильным порывом ветра оторвало очередной кусочек с ветхой жестяной крыши, он трижды громко лязгнул, прежде чем грохнулся куда-то в песок, — На улице нынче погода не очень, а здесь места предостаточно, — механик усмехнулся и почесал за ухом, после чего снова поправил любимую джинсовую кепку. — Располагайся! — Пивка хочу, — протянул Макс не сводя глаз с наполовину полной коричневой стеклянной бутылки, с обтертой сине-белой биркой. — Э-э, читаешь мои мысли, приятель, конечно, угощайся! — радостно подхватил техник. — Сейчас я нам налью по сто грамм, чтобы спалось лучше. — он невольно замешкался, и почесав в очередной раз затылок, добавил, — Вообще один то я никогда не пью. Ну, редко. Ну, так, чтобы немного. Вот… Смит разлил пиво по стаканам, поставил на стол посеревший пузырек с сомнительным самогоном, достал из холодильника жирную копченую игуану на палочке и заплесневелый мутафрукт, уселся на шаткий стул с торчащими во все стороны гвоздями и гайками, и принялся рассказывать о происходящих вокруг событиях. Этот парень однозначно любил поболтать, возможно, находясь в такой изоляции, он изрядно соскучился по собеседникам. Смит рассказывал о воющих по ночам собаках на задворках вокзала, скребущих канализацию кротокрысах-мутантах, о пропавшей псине, которую он приютил на прошлой неделе, о бандитах, выпивке, шлюхах и заведениях большого города. Пьяный Макс слушал его ровно до тех пор, пока не кончилось пиво в граненом стакане, механик как раз дошел до рассуждений о смысле жизни, переведя тему с меркантильности современных баб, которые постоянно ведутся на молодых мафиозных пижонов, вместо того, чтобы выбрать себе нормального рабочего мужика без пафосных загонов. Выдув из горла остатки самодельного пойла, известного в этих местах как «рыгаловка», и закусив это все сочной игуаной на палочке, любезно предоставленной единственным жителем огромного вокзала, герой выдал смачную отрыжку, откинулся назад на обшитом грубой шероховатой тканью кресле, закатил уставшие глаза и громко захрапел.***