Без воздуха

Видно дьявол тебя целовал В красный рот, тихо плавясь от зноя, И лица беспокойный овал Гладил бархатной темной рукою. Пикник «Фиолетово-черный»

POV Катя Пушкарева Наша свадьба прошла тихо и мирно. Собственно, никакого торжества и не было, мы просто пришли в ЗАГС, поставили свои подписи в большой книге, а потом нам выдали свидетельство о браке. Правда, оделись мы прилично, для этого даже сходили в магазин, купили мне нежно розовое платье, а Кириллу брюки и рубашку. Все это время он светился от счастья, буквально порхал по залу, сбивая с толку подходящих к нему продавцов и сверкая глазами. Мое платье он выбирал сам, придирчиво оглядывая вешалки, а потом кидая хитрые взгляды на меня. А вот меня как раз беспокоило совсем другое. Я пыталась узнать у него хоть что-то о его родителях, пробовала убедить его позвонить им и сообщить о таком важном изменении в жизни сына, пригласить к нам в гости, в конце концов. Я понимала, что у него явно не ладились отношения с семьей, иначе бы он не свел на «нет» общение с ними, однако в силу своего возраста и пережитой трагедии, я не могла не думать о том, что семья — это единственные близкие люди, которые навсегда с тобой. Передать свои мысли Кириллу у меня так и не получилось. Он отнекивался от меня всеми возможными способами, и уходил от ответа, когда я спрашивала, общается ли он с ними вообще. — Ты же понимаешь, что свадьба — это серьезный шаг, ты просто обязан сообщить об этом своим близким! Я бы вот не хотела пропустить свадьбу своего сына, какая бы она ни была! — А если они мне не такие уж и близкие? — насупившись, как настоящий ребенок, спросил Кир. — Ну и что? Если они переживают за тебя! Подумай о маме! — У меня нет мамы, — отрезал он. Я охнула и смутилась. — Прости… — Нет, она не умерла, — пояснил он, — Она просто оставила меня новорожденного отцу и сбежала. Бросила, понимаешь? Я ей не нужен, так что… — А отец? — осторожно спросила я, — Ты не хочешь позвонить ему? — А с отцом я вообще стараюсь не разговаривать, — буркнул Кирилл, — Я его не слышал с тех пор, как уехал, и не слышал бы больше вообще. — Но ты же с кем-то из родственников общаешься? — С бабушкой, она меня растила. — Ну вот! Может быть, ты ей сообщишь? Вдруг она захочет приехать? — Кать, ты не понимаешь! — воскликнул он и сам смутился, — Я не хочу делиться тобой ни с кем. Мне не нужно их одобрение, чтобы мы были вместе. Это оказалось максимумом того, что я смогла из него вытянуть. Мне, конечно, было интересно, что же заставило его настолько отдалиться от его близких, но я видела, что он не идет на контакт, когда я начинаю эту тему, и не хотела давить на больное. В итоге, мы просто расписались и пошли в ресторан. Кирилл, оказывается, заказал столик одном из лучших заведений Петербурга, чему я была очень удивлена, потому что ценник удивлял. Я к тому времени все еще сидела без работы, а накопленные деньги стремительно заканчивались. Ситуация еще не была критической, но я уже всерьез задумывалась, не пойти ли мне работать продавцом в соседний магазин, раз уж по специальности меня никуда не берут. Все-таки справка о постановке на учет в связи с психическим расстройством стала не лучшей рекомендацией. — Кирилл, ты уверен, что мы можем себе это позволить? — со скепсисом спросила я его, когда мы подошли к роскошным дверям заведения. — Ты не должна беспокоиться о деньгах, — просто ответил он, — Ты — моя жена, и теперь я должен заботиться о твоем благополучии. — Но разве ты работаешь где-то? — Работаю, конечно, — воодушевленно ответил он и тут же замолчал. Я внезапно осознала, насколько мало я знаю о человеке, который только что стал моим официальным супругом. Где он работает? Кем? Да и чем вообще может заниматься восемнадцатилетний парень, едва закончивший школу, чтобы быть в состоянии ходить по ресторанам? Тогда я в первый раз задумалась, что совершила ошибку, бросившись головой в омут, но было уже слишком поздно. — Может быть, ты расскажешь мне тогда, где работаешь? — спросила я. — Катишь, не дави на меня, — спокойно ответил мой новоиспеченный муж, — Тебя не должно ничего волновать, особенно сегодня. Зачем омрачать такой важный день? — Чем омрачать, Кир? Я просто хотела бы знать о тебе больше. Мне кажется, это вполне рядовой вопрос… — А как насчет того, чтобы поехать по городам России? Я хочу попасть во Владивосток и на Камчатку, отдохнуть на Байкале. Поедем? — Кир, ты вообще слышишь меня? — возмутилась я, — Ты же ведешь себя как ребенок, который совершенно открыто уходит от ответа. Но почему? Ты же говоришь, что мы с тобой самые близкие, почему ты скрываешь от меня такие элементарные вещи? Или тебе есть, что скрывать? — Нечего. Мне нечего скрывать от тебя. Просто у меня есть некоторая сумма денег, на которую мы можем спокойно жить. — Хорошо, но тебе не кажется, что любая сумма все-таки конечна, и нужно устроиться на работу? У меня тоже есть накопления, но они скоро кончатся и… — Катишь, дорогая моя, тебе не нужно об этом беспокоиться, — вновь повторил он, а я дернулась от этой уже ненавистной фразы. Он взял меня за руку и стал нежно перебирать пальцы, а у меня по спине прошла нервная дрожь. Все было неправильно, не так, как-то по-дурацки. Этого ли я хотела, когда мечтала создать семью? Кажется, он понимает меня, поддерживает, несомненно любит, но я устала от тайн, от недомолвок, от какого-то подвешенного состояния. Он говорил мне, чтобы я не беспокоилась, а я… беспокоилась еще больше. »…чувствовала его эмоции, а потому принимала, безоговорочно, доверяла, как в омут головой кидалась» Вспомнились слова мамы, которая рассказывала об их с папой отношениях, и мне стало грустно. Нет, все-таки у нас с Кириллом опять не то. Но, в то же время, кто сказал, что у всех отношения строятся одинаково? В конце концов, если человек не любит тебя так, как ты хочешь, это не значит, что он не любит вообще. То, что Кир меня любит, было вне сомнений. Да, он был молод, горяч, упрям, но он вел себя так, как мог в тот момент. Могла ли я осуждать его за это? Я решила, что не буду идти на конфликты, не буду давить, не буду пытаться что-то разузнать о нем, и тогда рано или поздно он откроется сам. Кирилл все-таки был мне близок, а значит, все должно было быть не зря. Малиновскому я о нашей свадьбе так и не сказала. Просто не знала, как это сделать. Пыталась угадать его реакцию, но была почти уверена, что она будет негативной. После моего дня рождения он стал значительно реже звонить, разговаривал бодро, но ни о чем, и вообще мы как-то отдалились. Я понимала, что это правильно, мысленно желала ему счастья, но все-таки скучала, и когда в один из ясных майских дней, он позвонил и пригласил меня прогуляться в обед по Таврическому саду, я радостно согласилась. В тот день было очень тепло и солнечно, уже зеленели листья, начинали цвести весенние цветы, гладь озера отражала ярко-голубое небо. Гудки машин и суета буднего дня заглушались раскидистыми деревьями, и я шла по аллее, наслаждаясь прекрасным майским воздухом. Потерявшись в своих мыслях, я не сразу заметила Ромку. Он шел ко мне навстречу, широко улыбаясь, а в руках держал оранжевую герберу, которая сразу же перекочевала ко мне. — Какой-то повод? — уточнила я, удивляясь подаренному цветку. — Нет, просто давно не виделись! — радостно сообщил он, накрывая мои руки своими абсолютно дружеским жестом, а потом опустил глаза и будто потух, — Кольцо? — нахмурился он. Невольно у меня промелькнула мысль: почему так сразу? Хотелось оттянуть момент, когда придется говорить, или вообще не рассказывать ему о смене моего семейного положения, но это было бы неправильно. Уж лучше так, даже если и страшно.  — Кольцо, — ответила я, опуская голову. — И кто? Этот пацан? — Рома, не говори так, — мне резко стало обидно за то, что он явно недооценивает Кирилла, в конце концов, он мой муж, и Малиновский его совершенно не знает. — Ему хоть восемнадцать то есть? — зло ответил он. — Рома! Я прошу! — Я не думал, что ты способна на такие поступки… — Да на какие?! — Сколько вы с ним знакомы? И ты просто взяла и выскочила за него замуж? Хоть бы сказала… Я думал, что мы все-таки не чужие! — Рома, не было никакой свадьбы, мы просто тихо расписались. Вдвоем. — Любишь его? — он неожиданно повернулся в мою сторону и пытливо заглянул прямо в глаза. — Люблю, — тихо ответила я, снова опуская взгляд. Я не хотела объяснять, как именно я его люблю. Не хотела рассказывать про благодарность, про заботу, про чувство легкости рядом. Нужно ли было Роме все это знать? Вряд ли. Малиновский тяжело вздохнул, посмотрел куда-то на другой берег озера, сосредоточенно прищуриваясь, а потом достал пачку сигарет и, даже не спрашивая разрешения, закурил. — Прости меня, — почти прошептала я. Почему-то все было не так. Не так, как должно быть с друзьями, не так, как должно быть с семьей, не так, как нужно говорить о счастливом супружестве. Вся моя жизнь шла не так, и я не могла понять, где я все время ошибалась. Было что-то элементарное в этой задаче, но в моей голове она не решалась, как будто не хватало данных, какого-то очень важного куска, детали. Что я упускала из вида? Тогда я еще не могла этого понять. — За что, Кать? Все в порядке, — довольно бодро ответил Рома, словно опомнившись, — Не бери в голову! Ты достойна быть счастливой, и если этот мальчишка приносит тебе счастье… Почему нет? — Рома, я… — А ты знаешь, я скоро тоже, наверное, женюсь, — выпалил он и снова заглянул в глаза, — Ведь пора же? Сколько можно одному? — Ты… ты с кем-то встречаешься? Странное чувство появилось в душе. Вот и случилось то, чего я боялась. У Ромы теперь будет своя семья, и мы станем еще дальше друг от друга. Больно? Больно. Но имела ли я право показывать свою боль? Конечно, нет. Я даже подумала, что это, наверное, все-таки ревность. Эгоистичная такая, тухлая ревность. Нельзя было ей поддаваться. Низко ревновать человека, который тебе не принадлежит, и вдвойне низко ревновать, будучи замужем. — Да, уже довольно давно. И ты даже знаешь ее. — Да? Из редакции кто-то? — Нет, с твоей работы. Марина Гусева. — Ого! — искренне удивилась я. — Да, мы познакомились, когда она мне звонила насчет тебя. А потом несколько раз встретились и… — Я понимаю. Она хорошая девушка, очень рада за вас! — я попыталась выдавить из себя подобие улыбки. — Да, хорошая… Наверное, предложу ей переехать ко мне, а потом решим, когда распишемся. Я в ответ кивнула и несмело улыбнулась. Дальнейший наш разговор как-то не клеился, мы оба испытывали невнятное смущение, старательно выстраивая стену отчуждения друг перед другом. Возможно, тогда нам стоило поставить все точки над «i», открыто и откровенно сказать о своих чувствах, переживаниях и опасениях, как это принято между близкими друзьями, но что-то мешало. Ведь наверняка бы мы поняли друг друга правильно? Но… Вся эта дружба между мужчиной и женщиной — ничто, когда гендерные различия ставят определенные блоки. Есть вещи, которые мужчина легко может сказать мужчине, которые женщина может сказать женщине. Но между мужчиной и женщиной всегда остается доля недосказанности, которая имеет тенденцию расти от любой неосторожности. Как бы мне ни было просто и легко с Малиновским, у меня бы язык не повернулся сказать, что я боюсь потерять его дружбу из-за его женитьбы. Он мог расценить это неправильно, мог подумать, что я мешаю его счастью, что веду себя как собака на сене и… И что? Может быть, я подсознательно чувствовала его обиду и замешательство. Тогда одного моего слова было бы достаточно, чтобы он отказался от своих планов. Да и не было, по сути, ничего. Это потом я узнала, что он и не думал жениться, что Марина, конечно, ждала предложения, как и любая другая девушка, но он не хотел, не планировал, а увидев кольцо на моем пальце разозлился и, как ребенок, думал ударить побольнее. Он ударил, а я смогла не показать боли. Я сдержалась, а он, не увидев отклика, расценил, что мне все равно. Недопонимание росло, словно снежный ком, который снес нашу дружбу и теплые чувства, раздавил все, что было дорого в наших отношениях, покрыл их слоем снега, заморозил. Вот так, в одночасье, можно испортить то, что строилось годами. *** Следующие несколько месяцев прошли удивительно спокойно. Я нашла себе пару временных подработок бухгалтером в крохотных фирмах, которым требовалась помощь с документооборотом несколько раз в месяц. Работа была непыльная и ненапряжная, официально в штат меня не оформляли, а потому справку из психдиспансера никто не требовал. Зарплата тоже была небольшая, но ее хватало, чтобы заплатить за квартиру, и еще мне нравилось быть при деле, а не просто слоняться целыми днями по квартире. Основную часть расходов брал на себя Кирилл. Он покупал домой все необходимое, баловал меня подарками, но все так же периодически куда-то уезжал. Меня смущало то, что я даже не знаю, где его искать, если он вдруг исчезнет, но выяснять отношения не хотелось. Я все еще уговаривала себя, что придет время, и он сам решит открыться. В наших отношениях все было максимально стабильно. В поездку по России мы почему-то так и не собрались, зато летом много гуляли по городу, слушая уличных музыкантов, отдыхали в парках, ездили купаться на Финский залив. Осенью, когда пошли дожди, мы стали больше времени проводить дома, читать книги, смотреть фильмы. На наши дни рождения пекли торты и задували свечи. Жизнь текла расслабленно и спокойно. Я предпочитала не задумываться лишний раз и не анализировать происходящее, потому что что-то подсознательно все-таки грызло, червячок сомнения никуда не делся, но я осознанно его прятала как можно дальше. Кирилл был все так же нежен и заботлив, и мне было этого достаточно. Все поменялось в феврале. Ничто не предвещало изменений в нашей размеренной жизни. Кир в очередной раз пропал на целый день, и я уже не планировала его увидеть, однако вечером в замке привычно зашевелился ключ. — Не спишь? — спросил он, прижимаясь к косяку двери в гостиную. Я читала какую-то захватывающую книжку, усевшись на диване и обложившись конфетами и чаем. Даже не готовила ужин, удовлетворившись легким перекусом, предавалась любимому занятию. — Не сплю. — И не ждала? — улыбнулся он. Я как-то интуитивно почувствовала, что он нервничает, увидела, как он перебирает пальцами застежку на кофте, заметила бегающие глаза и почувствовала легкий запах алкоголя. Мне это не понравилось, но я бы никогда не стала изображать из себя сварливую жену или строгую мамочку и выказывать свое недовольство. Вспоминая сейчас все те моменты, я не могу понять, почему так спокойно себя вела. Нет, я не то, чтобы жалею, скорее мне становится очевидным факт, что мы с Кириллом никогда не были по-настоящему близки. Мы жили как чужие люди, которые хоть и симпатизируют друг другу, но держат между собой дистанцию. Наверное, тогда я эту дистанцию почувствовала подсознательно, и подсознательно же захотела ее сократить. Я встала с дивана и не смогла сдержать порыв обнять мужа. Он дернулся, словно от разряда тока, а потом сам же обнял сильнее. Не хотелось его ни о чем спрашивать, не хотелось ничего говорить, просто дать ему необходимую поддержку. Через кончики пальцев перелить к нему часть своей силы и уверенности, хоть их и у меня особо не было. Кирилл стоял, поглаживая меня по спине, и как будто оттаивал, расслаблялся. Я вцепилась в него мертвой хваткой, и почему-то вдруг стало страшно, действительно страшно, потому что что-то явно должно было произойти. Я потянулась к нему, ища какого-то утешения, а он нежно погладил по щеке и заглянул в глаза. — Катиш… Я не ожидала, что он меня поцелует. Второй раз это было не менее внезапно, чем в первый, когда он поздравлял меня с днем рождения. Только теперь этот поцелуй был взрослым, влажным, каким-то даже требовательным. Он сжал одну руку на моей талии, а второй зарылся в волосы, прижимая к себе, не давая отстраниться. В первый момент я была так ошарашена, что просто замерла в его руках, а потом… потом мне показалось, что отталкивать его будет неправильно. В конце концов, он — мой муж, и если ему сейчас нужен мой поцелуй, то я бы не хотела обижать его отказом. Я сделала над собой усилие и ответила ему, почувствовав на языке легкую горечь алкоголя, на что мое тело тут же отозвалось миллионом приятных ощущений. Я и подумать не могла, что настолько истосковалась по мужской ласке. Внизу живота тут же начало тянуть, и мышцы налились какой-то истомой, я выгнула спину, еще сильнее прижимаясь к нему, а он скользнул рукой выше, накрывая грудь, вызвав сотни мурашек. Все было красиво, нежно, чувственно, приятно, до того момента, пока я бедром не почувствовала его возбуждение. В голове набатом стукнуло только одно слово: «НЕТ», и я оттолкнула его с такой силой, что сама же отлетела на несколько шагов. — Кирилл, подожди, я… я… — затараторила я, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. — Кать, я что-то не так сделал? — он стоял удивленный, взлохмаченный, растерянный, и мне снова стало неудобно за свое поведение. — Прости… — Ничего, все нормально, — проговорил он сквозь зубы, взяв себя в руки, — Я же обещал, что ничего не будет. Кирилл резко развернулся на пятках и ушел в душ. А меня снова начало съедать чувство вины. Отношения мужа и жены подразумевали под собой и секс, но почему-то я так и не могла на него решиться. После Дениса я так и не подпускала никого к себе, хотя прошло уже почти два года. Возможно, так давала о себе знать моя психологическая травма, возможно, я действительно не любила Кирилла так, как должна жена любить мужа. Я не хотела секса, боялась его, боялась открыться, расслабиться, видимо, подсознательно виня себя за то, что мое сексуальное влечение к Старкову привело к таким катастрофическим последствиям. Я винила себя, но переступить через свое отвращение не могла. Кирилл вернулся через полчаса, все еще нервный и немного грустный. Он сел рядом со мной на диван, но я не решилась даже двинуться к нему поближе, чтобы не провоцировать новую двусмысленную ситуацию. — Кать, мне нужно в Москву, ты поедешь со мной? — Что-то случилось? — спросила я, — Зачем? — Звонила бабушка. Говорит, у деда здоровье опять подводит, просит меня приехать. Я все-таки не удержалась и аккуратно сжала его ладонь. — Конечно, я поеду, если хочешь, Кир, ты же знаешь. Они не будут против? — Нет, конечно. Я познакомлю вас. Уверен, ты им понравишься. — Надеюсь, что я не испорчу твою репутацию, — улыбнулась я. — О чем ты говоришь, — ответил Кирилл, укладывая голову мне на колени, — Это еще кто кому испортит репутацию. Главное, верь только мне, пожалуйста. — Ты хочешь сказать, что они могут начать настраивать меня против тебя? — ахнула я, резко проникаясь отвращением к еще незнакомым мне людям. — Нет, не бабушка с дедушкой. Поверь мне, там найдется достаточно доброжелателей. — Я тебя не брошу, не переживай. Все будет хорошо, Кир! Слышишь? Я же с тобой, я не дам никому усомниться в тебе. — Ты чудо, Катиш… только не бросай меня… Он снова смотрел на меня с немым вопросом и мольбой, снова напоминал одинокого заблудшего маленького мальчика, снова мое сердце сжималось в порыве помочь, утешить, отогреть. Я чувствовала себя старше, опытнее, устойчивее, хотя на деле мне самой еще очень нужна была поддержка и забота. Но выбора не было, сейчас я должна была ему помочь, а не наоборот.  — Когда едем? — Давай завтра? Денек погуляем по Москве, а в понедельник будут дела… Полетим вечерним рейсом. Успеешь собраться? — Конечно. На следующий день я в первый раз летела на самолете и очень волновалась, но не из-за самого полета, а из-за того, что ждало нас впереди. Мне хотелось рваться вперед, защищать Кирилла, словно волчице своего детеныша. Это было странное, новое, неправильное чувство, оно кромсало меня изнутри, царапало душу и заставляло мчаться вперед. Даже самолет казался для меня слишком медленным. Уж если бросаться в пропасть, то сразу, не думая, не сомневаясь, зажмурив глаза, и скрестив пальцы. Но ничего страшного не происходило. Мы прилетели в Москву поздно вечером, когда уже стемнело, сели в такси и доехали до довольно дорогого жилого комплекса, огороженного высоким забором и шлагбаумом, возле которого прохаживались двое охранников. Кирилл только кивнул им, и они пропустили нас внутрь. — Добрый вечер! — расплылся в доброжелательной улыбке пожилой консьерж, — Давно вас не было видно! — Да, я уезжал, — сухо ответил Кирилл и прошел мимо, утаскивая меня за собой. Я только и успела, что пробормотать приветствие, а мужчина сменил свою улыбку на скептический, оценивающий взгляд. Да, я выглядела не самым лучшим образом для такого места: простое пальто, джинсы, сапоги без каблука. И это я еще даже подкрасилась, чтобы не чувствовать себя уж совсем бедной родственницей перед семьей своего мужа. Все равно в таком шикарном подъезде я была как инородный предмет. — Кир, мы идем к твоим бабушке и дедушке? — спросила я, озираясь по сторонам. Я никогда не была в таких элитных домах. Подъезд сверкал мрамором, в лифте красовалось начищенное огромное зеркало, было очень светло и чисто, не сравнить со старыми питерскими парадными. — Нет, здесь я живу, — ответил Кирилл, — Завтра увидимся с ними, пока можешь расслабиться, мы будем одни. Мы поднялись на пятнадцатый этаж, и он открыл одну из дверей своим ключом. Квартира оказалась очень большой, явно с дизайнерским ремонтом. Везде красовались какие-то картины, сувениры, привезенные из-за границы. Кир не дал мне все детально осмотреть, показал только, где спальня, кухня и ванная. Его спальня была большой, темной и какой-то необжитой. Двуспальная кровать стояла в углу, почти у самого окна, с противоположной стороны занимал место угловой компьютерный стол с мягким креслом, окна были закрыты тяжелыми шторами, и я не удержалась, чтобы их не отодвинуть. Вид из окна поразил меня настолько, что сбилось дыхание. Прямо передо мной, отражаясь в огромных панорамных окнах, лежала ночная Москва. С такой высоты дороги превращались в реки красно-желтых огней, окружающие дома были гораздо ниже и не закрывали панораму города. Москва жила и дышала, не останавливалась, увлекала жителей в свой водоворот. Она ощущалась какой-то неведомой стихией, с которой невозможно было так просто справиться, но в этой стихии я была… дома! Я вдруг почувствовала, что невероятно скучала по родному городу, по его красоте, по уютным улочкам в центре, по пробкам и вечному шуму. Захотелось зайти в родной двор, где я прожила много лет, навестить школу, учителей. Да! В тот момент я вдруг почувствовала, что я вернулась не куда-то, а домой, в свой родной город. — Нравится? — тихо спросил Кирилл, подходя сзади и обнимая меня за плечи. — Очень, — ответила я, прижавшись затылком к его груди, и задумалась, — Видимо, твоя семья очень состоятельная, я никогда даже не была в таких шикарных домах. — Я не горжусь этим… — Дело не в гордости, так просто есть и все… Чувствую себя белой вороной, если честно. Но я справлюсь, ты не думай! Он чуть приподнял брови в удивлении и наклонился, чтобы видеть мое лицо. — Неужели ты про одежду? Брось! Завтра же сходим в магазин, если тебя напрягает. — Нет-нет! Не хочу, — смутилась я, потому что вовсе не то хотела сказать, — Я не про одежду, а вообще. Надеюсь, твои родные действительно меня примут. Мне это важно. — Будь уверена. Мы помылись с дороги и легли спать. Я засыпала с абсолютно легким сердцем, даже несмотря на то, что буквально пару часов назад дико волновалась. Незаслуженно забытый мной родной город почему-то придал мне сил и уверенности. Все должно быть хорошо. Никак не могло быть иначе! В ту ночь я спала как младенец, даже не помнила, как провалилась в сон, и проснулась, когда на улице уже было совсем светло. Кирилла рядом не оказалось. Я одернула короткую ночнушку, в которой спала, и пошла его искать. Судя по притягательным запахам и шуму, доносящемуся с кухни, муж готовил завтрак. Я на цыпочках дошла до нужной двери и замерла в недоумении. Около плиты стоял молодой мужчина, занятый готовкой. Он был одет в одни серые спортивные широкие штаны, по-домашнему чуть спущенные на бедра, на обнаженной широкой спине перекатывались бугорки мышц, темные, почти черные, волосы были взъерошенными и, кажется, мокрыми после душа. Он небрежно что-то резал и кидал на сковородку, а у меня внутри сердце ухнуло вниз. Ноги отказывались двигаться, а взгляд притягивало, словно магнитом. Неужели это от отсутствия мужчины? Или я просто дура? И вообще, Кир говорил, что мы будем одни! Я глупо стояла и пялилась на полуобнаженного незнакомого мужчину, забыв обо всяких правилах приличия, а потом поняла, что не знаю, что делать. Сбежать, пока он не повернулся или привлечь внимание и спросить, кто он, и как здесь оказался. Но в этот момент он развеял все мои сомнения, повернувшись, и окинув меня заинтересованными лукавыми глазами. — Ого! Малышка, откуда ты тут? Кажется, я пришел один, — сказал он с довольной ухмылкой, останавливая взгляд в районе моих бедер. Только в этот момент я осознала, что стою перед ним в тонкой ночнушке, еле прикрывающей трусики, и его цепкому взгляду не стоило никаких усилий разглядеть очертания груди и покрывающуюся мурашками кожу, что вызвало еще большую ухмылку на его губах, а я только и стояла, широко распахнув глаза, открывая и закрывая рот, не в силах шевельнуться. — Со мной еще такого не было, чтобы девушки материализовывались в моей квартире сами по себе, — он откровенно потешался, закусывая губу и немного щурясь, в то же время продолжая разглядывать меня своими темными, почти черными, как и волосы, карими глазами, — Ты всегда такая немногословная? Или только когда не одета? А, малышка? Меня задело его дурацкое обращение, и я уже набрала воздуха, чтобы наконец-то ответить, как вдруг услышала шаги за спиной и холодный, раздраженный голос Кирилла: — Усмири свой пыл, это моя жена, Катя. Кать, познакомься, это Андрей. Мой отец.