Без воздуха

POV Андрей Жданов Майские в Москве выдались теплыми и солнечными. Народ на выходных гулял и расслаблялся, забыв об офисной суете. Кто-то даже раскидывал пледы и без зазрения совести валялся на весеннем солнце в парках, а меня, как и всегда, не отпускали дела. Вообще, стоило бы подумать о том, чтобы научиться иногда забивать на работу и отдыхать. Сколько лет я в нормальном отпуске-то не был? Наверное, пять… или семь? Даже, блин, вспомнить не могу. Пока я ждал Колю недалеко от «Ришелье», позволил себе расслабиться, закрыть глаза и откинуть голову назад, подставив лицо под яркие лучи. Передышка. Как же, черт, все достало! Ей богу, все эти ненужные заморочки с фирмой, с деньгами, и с личной жизнью, в конце концов, вытягивали из меня абсолютно все силы. Я даже подумал, что с удовольствием так бы и сидел здесь, на лавочке в сквере, ни о чем не думая. Только скоро приедет мой незабвенный друг и абсолютно точно потащит меня в душный зал ресторана. А мне в падлу, вот ей богу! Зорькин со своим неуемным стремлением к красивой жизни меня бесил всегда, с самого детства. И да, он в курсе, что я об этом думаю! Не знаю, кто привил ему это качество, родители или Сергей Сергеич, но для меня его любовь к нарочитому шику была абсолютно дикой. Всегда казалось, что если человек всю жизнь живет в достатке, то он уже не должен придавать вещам такого большого значения. Зачем? Ведь любая вещь — это только сумма на бумаге, не более. Но у Коли, кажется, бравада была в крови. Вот и сейчас, вызывая восхищенно-раздраженные взгляды прохожих, он подъехал к дорогому ресторану на огромном черном джипе, который стоил как добротная дача в Подмосковье. А все потому что понты дороже денег! — Слушай, может, не пойдем туда, а? — взмолился я, — Смотри какая погода хорошая! — Пошли, Жданов! Я не завтракал, — буркнул Зорькин, стреляя в меня хитрым взглядом из-за очков. — Мажор ты, Коля. Взял бы и дома поел. Твоя домработница каждый день переводит килограммы продуктов! — Издевайся-издевайся. Все! Давай уже, вставай! Есть хочу! Когда мы устроились за уютным столиком в углу зала, друг оглянулся по сторонам, убедившись, что нас никто не слушает, и наклонился ко мне. — Наркоконтроль взял Дениса. — Когда? Уже? — удивился я. — Уже, — серьезно ответил Коля, наклоняясь к своей тарелке с каким-то замысловатым французским блюдом, — Все, механизм запущен. — Сергеич знает? — Нет, Старков мне позвонил из ментовки, воспользовался правом на один звонок. Помочь просил! — И как? Поможешь? — Помогу. Через пару часиков… — Как думаешь, он им расскажет что-то? — нахмурился я. — Ты знаешь, он в такой передряге теперь, что хоть расскажет, хоть нет, исход будет один. Все равно дурак этот Денис! Он за этот месяц не удосужился даже адвокатом собственным обзавестись, представляешь? Что уж говорить про то, чтобы собрать компромат. А без бумаг на кой он ГНКашникам? Они даже морочиться не будут. — Коль, ты же понимаешь, что он не смыслит ничего в бизнесе. Что ты хочешь? — Чего я хочу, Андрюх, ты и так знаешь. — Тогда все идет по твоему плану... Зорькин задумался, покрутив вилку в руке и отложил ее на салфетку. — Как там Лиса? Да уж. Я давно уже ждал от него этого вопроса, но услышал только сейчас. Все-таки Колька на поверку оказался гораздо более жестоким, чем я предполагал. Все-таки мы дружим уже тридцать лет! Я мог поклясться, что он умеет сострадать, но, кажется, последние годы добили в нем все хорошее. Да, конечно, Женя Крестовская, по правде говоря, была еще той стервой. С самого детства она была хитрой и изворотливой, умела врать и играть на публику. А когда выросла, сообразительную девочку прибрал к себе Сергей Сергеич и почти сразу отдал в ее хрупкие ручки чуть ли не половину наркобизнеса Питера. Почему? Об этом история умалчивает, но факт остается фактом. Значит, заслужила. Но как бы то ни было, Лиса была и оставалась Колиной подругой детства, той, с которой они провели не один год бок о бок, практически сестрой, а он, не моргнув глазом, разменял ее как пешку. Вот так просто и жестоко, если посудить. Было ли мне ее жалко? Нет. В конце концов, каждый из нас знал, на что шел, ввязываясь в криминальные схемы Брагина. И только в последнее время я стал задумываться о том, что, возможно, Крестовская попала в эту сеть не из-за денег. Информацию о маленькой Людмиле, которая жила с матерью Анатолия Павловича, то есть с Жениной бабушкой, в Тосно, нарыл Малиновский. Он был, как оказалось, прекрасным ищейкой. Действительно, лучшим, за что и получил право с нами работать за довольно приличную сумму. Рома даже съездил в этот городок, поболтал со старушками у подъезда, где жили самая старшая и самая младшая Крестовские, и наверняка убедился, что именно Женю девочка называет мамой. В общем, появлялись одни вопросы. Но вся мозаика собралась воедино только тогда, когда я вспомнил о своих старых, давно забытых подозрениях. Шесть лет назад Лиса очень спонтанно сообщила всем, что получила какую-то невероятную стажировку в банке в Германии. Она прыгала и сверкала глазами, убеждая всех, что уж очень хочет туда поехать, а потом резко свалила на год в другую страну. Тогда было довольно странно, но теперь становилось понятно, что не просто так. Прямо перед ее отъездом, наблюдая за их с Брагиным общением, а тогда Женя только-только устроилась в банк помощником президента, у меня начинали закрадываться подозрения, что между ними что-то есть. «Что-то» — это вполне определенные близкие отношения. С Колей я этим не делился. Зачем? Каких-то явных доказательств не было, только моя личная чуйка. Да и сказать ему, значило бы рассорить его с Женей. Я решил, что оно того не стоит и худой мир лучше доброй войны, а вот теперь понял, что действительно оказался прав. Лиса явно родила дочь именно в тот год, когда все думали, что она в Европе. Никто не видел ее живот, не знал о родах, о ребенке, и она целенаправленно скрывала всю информацию. Значит, боялась. Конечно, Женя все рассчитала правильно. Я готов поспорить, что Мила — родная дочь Брагина. Единственная. Та, о которой он мечтал, но не знал, что она уже существует. Узнай он всю правду, девочку бы тут же забрали. Глупо было бы думать, что отец оставил бы ее вдали от себя, не тот склад характера. Забрал бы и воспитал так, как он считает нужным. Без вариантов. Но какая мать хочет для своего ребенка такой судьбы? Нет, у Сергей Сергеича не было штата головорезов, чтобы провернуть такие дела, скорей уж они были у Жени. Но сути дела это не меняло, его связи ее бы просто утопили, поэтому она явно решила красиво извернуться и избежать открытого конфликта. Итак, угрожая рассказать всю правду Брагину, мы могли вытащить из Евгении всю необходимую нам информацию. Единственное, чего я так и не мог понять, это то, куда мы денем ее саму, когда все закончится. Просто отпустим? Опасно. Она может показать зубки, да еще как! Нельзя оставлять за спиной такую угрозу, это глупо и неосмотрительно. Я все больше склонялся к тому, что Лису можно и нужно было переманить на нашу сторону добровольно. Что если она сама оказалась заложницей сложившейся ситуации? Вот только можно ли было доверять абсолютно незаинтересованному человеку так просто? — Нормально, — буркнул я и решился спросить Колю буквально в лоб, — Что мы будем с ней делать, когда получим информацию? — Андрюх, не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответ, — раздраженно вздохнул Зорькин. — Вот так просто? — А что ты хотел?! — вспылил он, — И рыбку съесть, и ручки не испачкать?! — Я хотел другу помочь, Коля, и с иглы этой дебильной слезть. Мне, знаешь ли, эти ваши схемы вот уже где, — я постучал ребром ладони по шее, впиваясь глазами в друга, — Меня задолбало быть для всех главной грушей для битья! Я хочу уехать подальше, на необитаемый остров, и жить там припеваючи! — Один? — с хитринкой в голосе спросил Зорькин, а я ответил ему злым взглядом, — Жданов, я тебя знаю сто лет, и ты мне не нравишься в последнее время. — А мне не нравится вся эта ситуация. И что теперь? — А то! Что происходит, Андрюх? Ты со мной или сбегаешь с корабля, когда мы уже отчалили? — Крысой меня считаешь? — усмехнулся я. — Не хотелось бы… У нас все получится! А муки совести переживать легче, когда у тебя на счету пара миллиардов. — Ты же понимаешь, что уже не будет нас прежних? — А нас уже нет, Андрей. Были и кончились. — Когда мы продали душу дьяволу, Зорькин? — А ты еще не понял? Нет дьявола. Люди гораздо хуже. Я прикрыл глаза и усмехнулся, опуская голову. Действительно, раньше я думал, что у меня прекрасная семья и друзья, а потом узнал, в каком говне я, оказывается, живу. — Лиса сказала, что у нее есть доказательства его вины в смерти Воропаевых… — И ты еще в чем-то сомневаешься? — ехидным голосом спросил Коля. Да, я сомневался. Во всем сомневался и понимал, насколько трудно будет выбрать между собственной жизнью и совестью. Никогда не был инфантилом, но это была слишком тяжелая ноша, которую я был не готов нести. POV Катя Пушкарева — Ох, Катька! Он такой, такой! — вздыхала Маша, сидя со мной в мастерской, пока Милко со своими бабОчками репетировал очередное дефиле на подиуме Зималетто, — У меня никогда не было такого мужчины! От него душа…поет! Представляешь?! — А ты уверена, что Леша не пытается у тебя какую-то информацию выяснить? Как-то воспользоваться твоей осведомленностью. Он же все-таки с проверкой сюда пришел… — нахмурилась я. — Вот дура ты, Катька! Как есть, дура! Почему ты во всем подвох ищешь? Почему нельзя просто влюбиться, хоть и на работе? — Может быть, потому что у меня не было по-другому… — Как это не было?! А Кир? Вы же с ним такие… Она мечтательно закатила глаза, расплываясь в улыбке, а я только вздохнула и опустила голову. Кир. А что Кир? Он гулял где-то почти каждый день, явно пропускал занятия и вообще не собирался поступать в университет. Приходил домой обычно днем, отсыпался до моего прихода, бросал на меня укоризненный взгляд, иногда говорил что-то неприятное, а потом собирался и уходил. Глупо и беспечно. Ведь он просил не оставлять его, не бросать, но делал все, для того, чтобы я именно так и сделала. Может быть, это было неосознанное саморазрушение или прошедший каприз, но я боялась что-то выяснять. Зачем, если любой разговор вызывал только очередную вспышку злости? — Да, знаешь, Маш, мы далеко не идеальная пара, как вы думаете… Она округлила и так огромные глаза и пододвинулась ко мне поближе. — Как это? Вы что, поссорились?! — Да нет, просто… — я на миг задумалась, — Ты же знала, какой у него был образ жизни в школе? Вдруг стало тошно врать. Отбило желание в очередной раз кивать, словно болванчик, лишь бы не догадались, что у меня на душе. Ведь, по правде говоря, мои новые друзья вовсе не заслуживали лжи, а я щедро их ей кормила. — Знала, конечно, — нахмурилась Тропинкина, — Все знали… — Вот, он теперь взялся за старое… — Катя, неужели он тебе изменяет?! — ахнула она, — Или просто гуляет? А сам что говорит? — Не в этом дело. Мне, в общем-то все равно… Кажется, я просто его не люблю. В комнате повисла густая, тягучая тишина. Неужели я сказала эти слова кому-то вслух? Поделилась наболевшим? Хотя, Маша за прошедшее время стала для меня очень близкой, но я все равно боялась, что все узнают о том, как мы живем с Кириллом и просто выгонят меня из моего маленького удобного мирка. Я только-только в нем обосновалась и хоть чуть-чуть успокоилась. Но Маша… все-таки я доверяла ей, она бы не предала, не рассказала во всеуслышание. Ее эмоции, неизменно чистые и искренние, били через край, и я будто подпитывалась ими каждый день, заряжалась как батарейка, чтобы функционировать дальше. Я знала ее, эта девушка уже заняла свое место в моей душе, стала частью ее, и подсознательно я надеялась, что это взаимно. Может быть, поэтому оказалось так просто сказать о том, что болело уже месяц? — Катя… Но как же… — она стушевалась и закусила губу, — А раньше любила? — Ты знаешь, я люблю его… но не как мужа. Как друга, наверное… И самое забавное, что он знает об этом. — Знает?! — еще больше удивилась она. — Он вытащил меня из депрессии полтора года назад. Мне тогда было очень плохо и одиноко, мы как будто нашли друг друга, очень быстро стали жить вместе, а потом… потом он предложил пожениться. — И что же, ты за него вышла замуж просто так?! Без любви? — Мы оба были одиноки, — я прикрыла глаза и помассировала пальцами виски. Очень глупо вслух звучало мое оправдание. Почему в голове все думалось так складно? Почему я только сейчас начинаю замечать свои ошибки? — И что же, ты вышла за него из благодарности и от одиночества? — Получается, так. Тропинкина посмотрела на меня с некоторой жалостью, так что я поежилась, и обессиленно опустила руки на колени. — А теперь? — Что теперь? — Ну… почему все испортилось совсем? — Теперь он снова, как оказалось, загулял. Он мне не рассказывал о себе ничего до приезда сюда. Да и сейчас тоже… Я не нужна ему, в общем-то, но и давать мне развод он не хочет. Живем как соседи… — Катька… но так ведь нельзя… — Да что толку теперь? — грустно ухмыльнулась я, — Кажется, я уже натворила слишком много глупостей… — Ну и что? Это всего лишь бумажки! Ты у себя одна! Почему твои желания должны быть на последнем месте? Кать, это же какие-то оправдания дурацкие! — Маша, да пойми… Мне просто некуда идти. В Питере у меня нет никого и ничего. Здесь вот вы, работа… А там я просто загнусь! — Ну и что? Работу всегда можно найти! — Не все так просто. Не найду, это точно… Маш, я так запуталась, — я уронила голову на свои руки и как будто спряталась от всего мира. — Да уж, подруга… Ну, ничего, не переживай! Придумаем что-нибудь, — серьезно сказала она, — Тебя же из квартиры никто не гонит? — я отрицательно помотала головой, — Вот! Значит, время есть. Нужно искать варианты, куда съехать. Если будешь сама по себе, станет легче. А мы с девчонками поможем! — А если я разведусь с ним, вдруг меня уволят, — пробормотала я, в глубине души не веря в собственные слова. — Да кто его знает… Мне кажется, Андрею Палычу по барабану, кто ты его сыну… Забудет, может? — хохотнула она. Забудет… После нашей с ним ночной поездки на Воробьевы горы, Андрей никак не шел из моей головы. Я постоянно вспоминала какие-то детали той ночи, мимолетные прикосновения и прожигающий взгляд темно-карих глаз. Иногда они не отпускали меня даже ночью, являясь во сне, и я просыпалась в холодном поту от нахлынувшего волнения. Нет, я уже не боялась и не презирала его как раньше. Он открылся для меня с новой, ранее неизвестной мне, стороны. Я готова была поклясться, что именно тогда, теплой апрельской ночью, а не при свете дня, я видела настоящего Андрея Жданова. И глупо было упираться: я хотела еще. Не отпускало желание повторить тот момент, продлить его. Я очень старалась и не могла отделаться от того пьянящего воспоминания о чувстве обреченного спокойствия, которое испытала рядом с ним. Только с ним, хоть это и не имело под собой ничего рационального. Кто он мне? Есть ли, за что стоит тянуться к нему с такой силой? Ведь нет ничего, казалось бы, но изредка улавливая в коридоре запах его одеколона, я ощущала дежавю и страх. Страх, но непонятно, чего: то ли увязнуть в этом мужчине, то ли больше никогда не испытать ничего подобного. — А ты к Маргарите пойдешь на день рождения? Говорят, она готовит грандиозный прием! — Она нас с Кириллом пригласила, но я не хочу… Ты же понимаешь… — Что значит, не хОчу? — услышала я возмущенный голос дизайнера от входа в мастерскую, — Да Марго тебя кАзнит и будет прАва! — Точно, Кать, Маргарита Рудольфовна обидится. Она очень серьезно относится ко всяким таким мероприятиям! А уж к своим собственным! — подтвердила Маша, намереваясь уйти и косясь в сторону Милко. — Вот-вот! — с серьезным лицом закивал тот, — Я тЕбе уже подОбрал нАряд! Ты у мЕня будешь кукОлкой! — Милко, нет! — взмолилась я. — Даже не думАй, рыба мОя! Я тЕбя не брошу! Я только обреченно вздохнула, а Маша хохотнула и, подмигнув мне, выбежала в коридор. Да, кажется, предстоящий праздник у Ждановых-старших нависал надо мной как дамоклов меч. После так неудачно прошедшего показа, я не ожидала от таких сборищ ничего хорошего. Неужели мне придется снова выйти на эту арену к тиграм? Готова ли я к этому? А что если просто взять и заручиться поддержкой Андрея? POV Андрей Жданов — Здравствуйте, милая барышня! — услышал я слащавый голос в своей приемной и напрягся, — Ваш президент у себя? — Где вы барышню нашли? — рыкнула моя секретарша и, готов поспорить, посмотрела на него как на дурака, — Вам назначено? — Нет, но вы передайте Андрею Палычу, что пришел Роман Малиновский. Я уверен, он меня примет. Да, блять, какие церемонии! Я решил не ждать, пока Клочкова изнасилует селектор, и вышел в приемную. — Заходи, — я мотнул головой, приглашая журналистишку к себе в кабинет, — Вика, пригласи Николая Антоновича. И проследи, чтобы в приемной никого не было. Тебя в том числе. — Есть! — рявкнула она, вытаращив на меня глаза. Боже, дал же бог такую дуру в секретарши! Я точно поменяю ее на Свету. Стоп! У меня же есть личная помощница! Довольная ухмылка тронула мои губы при воспоминании о Кате. Зря. — Тебе кто разрешал приходить сюда? — Дело есть, — просто ответил Рома, вальяжно усаживаясь в кресло. — Надеюсь, действительно безотлагательное… Да, вряд ли бы он приехал в Москву просто так, но светиться в Зималетто! Вот утырок. Почему всем надо объяснять элементарные правила конспирации? Это что, так трудно понять? — Нет там никаких бумаг! — заявил он, когда пришел Коля, — Ячейка пустая. — Она говорила, что там… — Да я готов поспорить, что Крестовская вас просто водит за нос! — рыкнул Малиновский, — Я же рыл землю носом! Невозможно доказать его причастность к той аварии! Если по делу об убийстве Антона Семеновича Зорькина он проходил хотя бы свидетелем, то тут его не привяжешь ну никак! — Сука… — прошипел Коля. — Копай, Рома, еще копай! Должно быть что-то! — Да не важно, значит, сядет за наркоту и отмывание денег… — пробормотал Зорькин. — Но ты же хотел отомстить за отца? — спросил я. — С него будет достаточно… — Я статью приготовил про Нордан-банк, — вмешался Малиновский, протягивая Коле дискету, — На, почитай. Как только дашь отмашку, выйдет на первой полосе. Зорькин кивнул. Он выглядел собранным и серьезным, но я понимал, что тот расстроен. Именно месть за отца была основным мотивом всех его действий. Она должна была быть красивой и правильной, но... Все началось с Красногорской текстильной фабрики. В конце семидесятых мой отец работал там начальником производства, а дядя Юра Воропаев заведовал отделом снабжения. Они были близкими друзьями, но и с другим руководящим составом общались тоже. Так было принято, начальство частенько ходило вместе в баню. Иногда даже праздновали что-то семьями, собирались толпой с женами и детьми. Да и жили все в домах, построенных фабрикой, рядом. В общем, общались. В том числе и Сергей Сергеевич, который был на этой фабрике заместителем директора. Бессменным. Когда прямо на рабочем месте от сердечного приступа скончался его непосредственный начальник, амбициозный Брагин всерьез рассчитывал, что займет его должность. Собственно, все так думали. Но тут из министерства прислали молодого и перспективного Антона Семеновича Зорькина, и это стало крахом всех надежд. Новый директор приехал в Красногорск с красавицей-женой Ольгой и новорожденным сынишкой Колей, резко стал всеобщим любимцем и душой компании. В деле тоже оказался суровым, но справедливым, и в то же время умел, как никто, разрешать любые конфликты, поддерживать деловые связи на всех уровнях, и всерьез учил этому Воропаева, хоть тот и был даже на пару лет старше. За четыре года фабрика под управлением Зорькина-старшего просто расцвела, и все бы было прекрасно, если бы Ольга в порыве ревности не разбила хрустальную вазу о голову любимого мужа. Да, именно так решило официальное следствие. Женщину нашли в квартире, сидящей на полу, совершенно невменяемом состоянии и с осколками в руках. Брагин, который жил в соседней квартире, якобы прибежал на крики первый. Он, а также другие соседи, в один голос подтвердили, что Антон громко и агрессивно разговаривал перед смертью, а потом слышали визг его жены. Все улики указывали на Ольгу. Ее очень быстро, без лишних проволочек, осудили за убийство и посадили в тюрьму, где она через месяц и повесилась. Кольке во время тех событий было четыре года. Не знаю, что такое шевельнулось в Сергей Сергеиче, но он вместе с женой Тамарой под всеобщее восхищение усыновил маленького Зорькина и растил как родного сына всю жизнь. От него никогда не скрывали, кем были его родители, и что с ними случилось. Да, было больно расти с сознанием того, что родная мать убила отца, но Коля как-то с этим свыкся. Не любил вспоминать, но и не впадал в истерику от истории своей семьи. Да, было и было. Зато у него крутой папа Сережа, который искренне любил и баловал приемного сына. Но три года назад рядом с Зималетто начал крутиться очень подозрительный тип. Следил за мной и Колей, потом попытался устроиться к нам на работу, а потом, прибегнув к помощи Макарова, мы не выдержали и просто прижали его к стенке, спросив, кто такой и что ему нужно. Тип оказался журналистом, назвался Ромой Малиновским, и, слово за слово, рассказал нам о том, что, роясь в биографии Брагина, нашел свидетеля, который подтвердил, что тот был в квартире Зорькиных в момент убийства Антона. А уж Ольга, которая была верна мужу как кошка, любила его и берегла, явно была ни при чем. Просто все побоялись сказать об этом следствию. Так-то. Нет, мы не поверили ему на слово, поехали искать тех самых свидетелей и опешили от того, что нашли. Конечно, все бывшие соседи отказались давать показания официально, но дома, за чашкой чая, не глядя Коле в глаза, подтверждали слова друг друга. Все сходилось: Брагин растратил крупную сумму денег на фабрике, из-за этого поссорился с директором и убил его, а у увидевшей это Ольги помутился рассудок. Она просто не смогла себя защитить в суде. Возможно, кому-то даже дали на лапу, чтобы психиатрическая экспертиза не проводилась, но женщину признали вменяемой, чтобы побыстрее закрыть дело. Растрату под шумок списали на убитого Антона Семеновича. Вот и все. На Колю в тот день было больно смотреть. В состоянии аффекта он всерьез намеревался покончить с собой, понимая, что всю жизнь жил и искренне любил убийцу своих родителей. И я его понимаю, вот что значит, весь мир перевернулся с ног на голову в одно мгновение. Как-то смято закончив разговор, я пошел проводить Малиновского к лифту. Он бросал на меня недобрые взгляды исподлобья и явно боялся, что мы поверим Крестовской. Я знал, что Рома категорически против того, чтобы вообще ее оставлять в живых. Но тут права голоса у него не было. Не дорос еще, чтобы мне указывать. И все бы ничего, если бы именно в этот момент из мастерской не выбежала заполошенная Катя. — Подождите, Андрей… Палыч, — выдохнула она. Мы синхронно повернулись. Да блять, девочка моя, что же тебе не сиделось?! — Катя? Ты?! Она застыла с открытым ртом, приподняв руку и машинально поправив волосы. — Рома… Малиновский повернул ко мне голову и смерил злым взглядом. И что теперь ожидать? Кто ты для нее, Рома? POV Катя Пушкарева Да, я помнила, что Андрей откуда-то знает Рому, но даже представить не могла, что увижу его прямо в Зималетто. — Рома… — опешив, выдохнула я. Он просверлил меня глазами, а потом зло глянул на Жданова. Они явно не производили впечатление добрых друзей… — Катя… кхм… а ну-ка, пойдем, поговорим. Он повернулся к лифту, но Андрей сделал шаг в сторону и преградил ему путь. — Вы можете поговорить в конференц-зале, — он кивнул на дверь, из которой они только что вышли и натянуто улыбнулся. Я поежилась. Не хотела бы, чтобы Жданов так на меня смотрел. Я и так-то тряслась и волновалась от каждого его взгляда, а этим он, казалось, мог убить на месте. Но Малиновский выстоял, надменно вздернув подбородок и прищурив глаза. — Ладно, пойдем, — он помедлил, а потом повернулся ко мне и, больно схватив за руку, потащил в коридор. Я чувствовала себя виноватой перед ним. Не знаю даже, почему… Ведь я не лезла больше в Нордон-банк, и к Денису не лезла. Чисто случайно его встретила. Да и не мог Рома знать о той встрече! Так почему? Он громко шарахнул дверью, закрывая за нами конференц-зал, и прошелся вдоль стола, взъерошив волосы на затылке. — Катя, — начал он и замолчал, переводя дыхание, — Ответь мне только одно: откуда ты, блять, тут?! — Рома! — ахнула я от его грубости, — Да что произошло? — Я что тебе сказал?! Не лезть! Опять! Снова! НЕ ЛЕЗТЬ! Тебе в прошлый раз не хватило?! Серьезно?! — Я не понимаю, о чем ты… — Так, — он хлопнул ладонью по столу, так, что я вздрогнула, — Давай сначала. Что ты здесь делаешь? — Работаю. — И почему ты сюда устроилась? Ты же, блять, замуж вышла, нет?! — Муж устроил, — зажмурилась я. — Этот сопляк?! — я кивнула, — А каким боком он здесь-то?! — Он — сын Андрея… Палыча. Малиновский смачно выругался и отошел к стене, прижавшись к ней лбом. — А как вы с ним познакомились, позволь спросить? — С Кириллом? — Вероятно! — заорал он, — Где ты его нашла?! — Рома, не кричи на меня. — Где, Катя?! — Случайно. В санатории, в который ты меня привез после больницы. — Да не бывает, сука, таких случайностей! Не бываааает… — буквально простонал он. — Да объясни ты нормально! Я не понимаю ничего... — Катюша, милая! А бросай-ка ты своего муженька, и поехали обратно, а? Я вытаращила на него глаза. От резкой смены его настроения стало не по себе. Он вел себя как умалишенный, хотелось только отшатнуться, а лучше убежать подальше и спрятаться. Рома действительно не на шутку меня пугал. — Зачем он тебе, золотце? Хочешь замуж? Ну, выходи за меня замуж? А? Давай, Катенька! Да никогда я, блять, никому такого не предлагал! Соглашайся! — Рома, ты с ума сошел? Мне уже становилось конкретно плохо от этого разговора. Кажется, от страха я переставала чувствовать ноги, еще чуть-чуть, и они бы точно подкосились. — Нам же было хорошо вместе, Кать, ты вспомни, — вдруг спокойно сказал он, так просто и знакомо улыбнувшись, — А здесь для тебя очень опасно. Нельзя оставаться в Москве и тем более в Зималетто. — Рома, опомнись, ты чего? Казалось, что Малиновский реально сошел с ума. Я уже всерьез начала посматривать на дверь, прикидывая пути отхода. Что с ним произошло за то время, пока мы не виделись? — Я же не смогу тебя спасти второй раз, ты понимаешь? Да эти шакалы тебя сожрут и не подавятся, Катя! Я нервно сглотнула, пытаясь найти в его глазах хоть что-то, что поможет мне понять, о чем он говорит. Неужели Зималетто как-то связано с теми махинациями, которые проворачивались в банке? Да этого не может быть! — Рома, я не понимаю… — пробормотала я, засохшими губами. — Давай не здесь. Дай мне свой номер, мы встретимся вечером, и я тебе все объясню… — Нет, это, кажется, я тебе сейчас объясню, где выход, Роман Дмитрич! Злой голос Жданова заставил меня вынырнуть из ступора. Да куда же я попала-то? Малиновский либо сошел с ума, либо не на шутку испугался за меня. Неужели мои догадки верны? — Ты же, кажется, разрешил нам здесь поговорить. Можешь не мешать? — огрызнулся Рома. — Это ты, кажется, не понял, Малиновский. Я не люблю повторять. Андрей буквально прожег его взглядом. Кажется, настолько злым я его еще не видела. Еще одна ипостась Андрея Жданова? Он снова и снова удивлял меня, хотя я вроде уже разучилась это делать… — А не ответишь мне на несколько вопросов, господин президент? Жданов только кивнул головой в сторону своего кабинета. Рома понял его без слов и зашел внутрь. Андрей же перевел взгляд на меня, устало улыбнулся и последовал за ним. Я осталась одна. Стояла и завороженно смотрела на закрывшуюся за мужчинами дверь. Кто я такая, чтобы разжигать такие конфликты? Или эта дележка территории не имеет ко мне никакого отношения? Слишком много вопросов. И, вероятно, только один способ узнать ответы… POV Андрей Жданов Я стоял у двери и всеми силами сдерживал себя, чтобы прямо сразу не съездить этому сукиному сыну по морде. Он же, блять, допрашивал ее, как будто она — его собственность! Более того! Она оправдывалась перед ним! Оправдывалась!!! Глупо и унизительно! За что?! За то, что живет?! — Это все ты организовал? Зачем?! — Организовал что, Рома? — собрав остатки самообладания, ответил я. — Она же не представляет для вас угрозы, — уверенно сказал он, — Ведь девчонка и так лишилась всего! Зачем вы ее сюда притащили? — Кажется, Катя ответила тебе. Она — жена моего сына, поэтому работает в семейной фирме. — Да это же дерьмо собачье, Жданов! Ты бы сам поверил на моем месте в такие совпадения? — А я и не поверил сначала. Но это ничего не меняет: ты сейчас просто затыкаешься и валишь отсюда нахер! — Ну, зачем, Андрей? Это все из-за денег? Или почему? Объясни мне, такому тупому! — Малиновский картинно взмахнул руками в стороны и просверлил меня взглядом. — Если ты о деньгах, то я верну тебе ту часть доли, которую ты обещал за ее спасение. Можешь не беспокоиться, — ухмыльнулся я. Он как-то сразу сдулся и нахмурился. Да, блять! Жданов, ты просто идиот! Слишком откровенно. Рома долго и с нескрываемым интересом рассматривал меня, как будто оценивая, а потом спросил: — Ты понимаешь, что ей здесь опасно находиться? — Нет. Находиться здесь для нее сейчас безопаснее всего. — Ты об этом позаботишься? — добавил он ехидным голосом. Я сжал губы и кулаки, что было сил, и начал считать до десяти. Сука, еще чуть-чуть, и вся моя хваленая выдержка пойдет прахом. Он лезет не туда! Не туда, блять! Это моя территория и теперь моя женщина. Все, баста! Вот уж кто действительно сможет позаботиться о ней сейчас, так это я. И этот наивный индюк полагает, что сможет хоть что-то сделать сам? Серьезно?! — Катя! Ты слышала? — заорал он, чуть ли не во всю глотку, — Заходи! Нечего бояться! Андрей Жданов позаботится о твоей безопасности! Дверь в конференц-зал осторожно приоткрылась, и в кабинет вошла поникшая и испуганная Катя. Вся красная от смущения, она исподлобья бросала на нас заинтересованные взгляды. Слышала, значит. Что ж, тем лучше! Можно сказать, что судьба за меня решила, когда стоит с ней поговорить. Только вот я так и не определился, где поставить границу, за которую ее все-таки не стоит пускать для нашего общего блага. — И ты ему веришь? — с вызовом спросил у нее Рома. Катя испуганно расширила глаза, но промолчала. Глянула на меня, как будто ища поддержки. Но чем я мог помочь? Девочка моя, поверь, мне тоже интересно, веришь ли ты мне. Неужели не значат ничего наши ночные разговоры? Неужели все мои чувства, вся моя искренность, прошли мимо и даже не задели твое хрупкое сердечко? Кажется, в тот момент, я не просто ждал ответа. Это был приговор: она со мной или с ним? За или против? Я говорил ей взглядом: выбирай, малышка! А она не отводила глаз, но молчала. Ты — прелесть, просто прелесть. И глаза твои — омуты. Делай шаг. Ну и что, что в бездну? Я спасу. — Веришь, Катя? — еще громче задал вопрос Рома, но так и не услышал ответа. Презрительно поджав губы, он подошел к двери, дернул ее, но замешкался и повернулся к нам. — Какая же ты падла, Жданов! Я прикрыл глаза, принимая его слова как пощечину. От резкого хлопка задрожали стекла, оповещая весь этаж об уходе Малиновского. Ну, и черт с ним! — Кать, Катенька, — позвал я, повернувшись к хрупкой фигурке, все еще застывшей возле кресла. Она встрепенулась, обратила на меня внимание и нервно глотнула воздух. Видно было, что у нее внутри одни вопросы и смятение. Она только что отказалась от своего друга, близкого друга, родного, ради непонятного Андрея Жданова, циника и эгоиста. Значит, все не зря? Значит, у меня есть шанс? Осталось только не упустить. Сжать в объятьях и спрятать ото всех. Я невольно улыбнулся, представив, что могу хоть сейчас подойти к ней и поцеловать или дотронуться так, как хочу. Как было бы правильно! Мечта великовозрастного мальчишки... Глупо. Но какая к черту разница, если горит все внутри этой мечтой? Катя опустила голову и уже повернулась к выходу, но я понимал, что другого времени не будет. Медлить значило проиграть. У меня не было других попыток, только одна, сейчас. — Кажется, нам нужно о многом поговорить, малышка… Собирайся, поехали.