Спаситель

Не задерживай меня сейчас, Я могу стоять на своем, Мне сейчас не нужна твоя помощь, Ты меня подведешь.

      Тишина наполнила комнату, как смертоносный, ядовитый газ, и ты оказалась слишком напугана, чтобы сделать вдох, из-за страха, что густой воздух быстро проскользнет в твои легкие и убьет тебя.       Если ты останешься здесь, ты получишь сопутствующий ущерб, независимо от того, кто выиграл эту смертельную схватку. Если Титаны победят, тогда есть хороший шанс, что ты умрешь в перекрестном огне или в качестве так называемой жертвы во имя всеобщего блага, что было великим планом Энни. Если Леви победит, тебе придется оставаться с ним до самой смерти. Ты не была дурой. Ты знала, что не избежать похотливого темного Аккермана, который так стремился завоевать твое сердце.       Теперь ты спросила себя, оставшись в одиночестве в углу полной комнаты: лучше умереть сейчас или позже?       Ты не задумывалась, что есть вариант покончить с собой, но вокруг тебя не было ничего, что могло бы закончить это. Однако, возможно, самоубийство было бы менее болезненным вариантом. Если ты попала под перекрестный огонь или взяла в качестве одноразового заложника, ты могла либо погибнуть мгновенно, либо испытать мучительную длительную смерть. Мысль о пуле, попавшей в твой желудок или легкое, возникла у тебя в голове. Брызги крови, твой кричащий голос, медленное кровотечение — это было слишком сложно для понимания. Ты неосознанно потерла живот, прерывисто выдохнула и поджали губы в глубоком раздумье.       Твои глаза осмотрели комнату, сначала ища оружие или что-то подобное, но в конце концов падая на каждого человека, которого ты могла видеть. Энни выглядела стоической и неприступной. Ты слишком хорошо знала выражение её лица.       Бертольд выглядел удивленным. Он, вероятно, понял тот факт, что если Энни была готова потерять своего давнего друга во время этой битвы из-за мести, то она, вероятно, тоже была готова пожертвовать им.       Имир, судя по тому, что ты могла видеть, казалась немного раздраженной. По её загорелому, веснушчатому лицу струился пот, зрачки расширились. Похоже, она была готова нанести удар, но также была готова отступить. Единственное слово, которое ты могла придумать для её описания в тот момент, было «ненадежно».       Казалось, что Бертольд и Имир не ожидали, что Энни вот так сойдет с ума, они не ожидали, что она так захочет убить невиновного только для того, чтобы добраться до Леви. — О, черт возьми. — Ты тихо вздохнула, прижали дрожащую руку к липкому лбу. — Я не могу поверить в это дерьмо. — Что я тебе сказал, (Т/И)? — Леви усмехнулся, сгибая плечи, готовясь к тому, что должно было произойти. — Единственный человек, на которого ты можешь положиться — это я. Другим на тебя плевать. Твоя гребаная подруга готова убить тебя, чтобы добраться до меня.       Это было несколько дерзкое заявление. Последнее, однако, было невыносимой правдой, и это было тем, что тебя больше всего беспокоило сейчас. Леви, конечно, представлял угрозу, но что, если Энни придет в голову глупая идея зарубить тебя, чтобы добраться до него? Ты была почти на девяносто процентов уверена, что этот невысокий профессор был из тех, кто желал тебе смерти в случае действительной смерти, вероятно, из-за выдуманной басни, в которой вы двое можете быть вместе в загробной жизни безрезультатно. Ты не была уверена, существует ли загробная жизнь, но это не имело значения. Последнее, что ты хотела сделать в жизни — это умереть от руки подруги или бывшего любовника, страдающего психозом.       Впереди тебя ждало ещё много приключений. Ты хотела стать (карьерной целью), черт возьми. Этот план был у тебя в голове с самого начала учебы в бакалавриате, и ты стремишься к нему неустанно. Ты всегда считала, что единственный, кто может когда-либо этому помешать — это ты, будь то твое эго, глупые ошибки или уменьшенное влечение. Кто, черт возьми, эти люди, чтобы мешать тебе? Кто были эти ублюдки, чтобы держать твою проклятую жизнь в своих руках, как если бы они были хорошо почитаемыми и известными богами?       Более того, что бы Жан делал без тебя? К кому бы он обратился за честным советом, будучи одиноким холостяком в шумном университетском городке? А что насчет Армина, Эрена и Микасы? Ты ходила с ними в среднюю школу и так крепко с ними связана. Ты не знала, были ли они вовлечены в этот мафиозный бизнес. Тем не менее, ты не думала, что они были связаны с тем, что было сейчас под рукой. Вероятно, они ничего об этом не знали. Кто им расскажет о твоей кончине? Насколько сильно они пострадают от новостей?       И твоя семья.       Весть о твоей смерти наверняка дойдет до них в течение нескольких дней, и ты уже знала, что твоя мать скажет офицеру, который, несомненно, придет к её двери, чтобы сообщить новости о этом. Она кричала бы и говорила ему, что он не понимает, о чем говорит, отвергая это как не более чем жестокую шутку. Твой отец подходил к двери и более спокойно слушал офицера, как всегда умел. Когда все будет сказано и сделано, они уйдут. Родители были бы безутешны и разгневаны. Они не выходили бы из дома целыми днями. Медленно, но верно они зачахнут на глазах у публики.       Твоя смерть станет каскадом отвратительных событий. Понимали ли это Леви или Энни? Понимали ли они, на скольких жизнях они повлияют, пожертвовав тобой по той или иной причине? Даже если они это сделали бы, очень вероятно, что им было все равно. У каждого из них была цель. Если бы твоя жизнь была неудобной и мешала любому из них, они бы не подумали дважды, чтобы порезать тебя.       Каждая мысль, которая пронасилась в твоей голове, только злила тебя. Ты чувствовала себя глупо из-за того, что вообще кому-то доверяла. Фактически, если ты выберешься живой, ты знала, что проблем с доверием будет более чем достаточно. Твоя мать была права — в этом мире никому нельзя доверять, кроме себя. Конечно, ты её не слушала. Твои друзья никогда раньше не делали тебе ничего плохого намеренно, поэтому ты жила блаженно невежественной жизнью, пока все это не «взорвалось» тебе в лицо.       Твои кулаки сжались, и ты поджала губы. Это было несправедливо. — Энни. — Огрызнулась ты. — Почему ты сделала это со мной?       Вопрос казался таким простым, но подтекст был отличным. Найдет ли она время, чтобы ответить, или она будет смотреть на него тускло, как её мертвые, холодные глаза, казалось, смотрели на тебя? Бертольд выглядел нервным, но это было для него обычным делом, и Имир, казалось, наслаждалась представлением на заднем плане. — Я не думала, что ты попадешь в середину, (Т/И). — Сказала она голосом, лишенным сочувствия, которого ты и не ожидала найти. Однако её глаза рассказывали немного другую историю. В них витала легкая грусть. Явно недостаточно горя, чтобы остановить её действия, но достаточно, чтобы ты знала, что она действительно не ожидала такого поворота событий. — Я тебя не понимаю. — Пробормотала ты, качая головой. Этого было достаточно, чтобы чуть не вырвался из твоего горла истерический смех. — Мы росли вместе. Мы вместе ходили в школу. Наши семьи знали друг друга. Ты была рядом со мной, когда ты мне была нужна, и я была рядом с тобой на протяжении всего, когда ты меня не отталкивала. И что теперь?       Ты чуть не плакала. Пока ты продолжала свой эмоциональный монолог, слезы могли политься из твоих глаз в любой момент. Ты не хотела плакать, потому что знала, что тебе будет чертовски невозможно понять из-за непрекращающегося рыдания. — Я изо всех сил стараюсь помочь тебе. Меня даже похитили ради тебя, и вот как ты отплачиваешь мне? Я не прошу многого, Энни, я просто прошу не жертвовать собой, потому что ты хочешь отомстить. Ты собираешься стать тем же самым монстром, над уничтожением которого ты работала! Как ты этого не видишь?!       Твоя старая подруга хотела причинить Кенни такую же боль, как и он ей, когда он якобы убил её отца. Увы, убив тебя, а затем Леви, она убьет кого-то невиновного. Это был круг ненависти и убийств, который она поддерживала. В этот момент вся логика покинула её, и, судя по тому же холодному взгляду, который она бросала на тебя, у тебя было ощущение, что она не увидит ошибки своего пути, пока не станет слишком поздно. — Э-Энни… — Услышался шепот Бертольда. Он не осмеливался наложить на неё руку, потому что знал, что прикосновение к его возлюбленной может стоить ему жизни. На мгновение ослабить бдительность рядом с таким умелым человеком, как Леви, было опасно. — Бертольд. — Она поспешно ответила, глядя на тебя. — Это тебя не касается. — Почему это не касается его, Энни? — Ты бросила вызов, отметив шанс на хороший переход. — Он тоже мой друг. — Но достаточно ли он заботится о тебе, чтобы помешать своей девушке не убить тебя, если будет шанс добраться до меня? — Спросил Леви с легкой ухмылкой. Ему это нравилось. Увести тебя подальше от друзей оказалось довольно забавной игрой. — Я думаю, ты хотел спросить, не был ли он морально испорчен. — Засмеялась ты, иронично играя на словах профессора-психопата. Как будто в этот момент вы двое были соучастниками преступления. Это было жутко, и хотя ты не приветствовала его помощь, ты была более чем довольна тем, что использовала его в своих интересах. — Если он хочет смотреть, как его девушка хладнокровно убивает свою лучшую подругу, значит, у него какая-то испорченная мораль. Это не тот Бертольд, которого я знаю.       Высокий мужчина заметно вспотел и ужаснулся тому, что ты говоришь. Ты знала, что в конечном итоге он согласится с тем, что решит Энни, но, возможно, он попытается поколебать её, прежде чем она будет действовать так опрометчиво. Ты надеялась, что у него есть какой-то козырь, что он заботится о твоей жизни больше, чем ты думала. Но в конце концов, чем он на самом деле был тебе должен? В некотором смысле, именно из-за тебя Райнер умер, даже если ты не осознавала, что навредила ему. Более того, только в этом году ты причинила женщине, которую он любил больше всего, сильный стресс. В его глазах ты, вероятно, была не чем иным, как неприятностью, может быть, в конечном итоге для Энни будет лучше, если ты погибнешь.       Было сложно убедить себя в обратном.       Вина в смерти Райнера всё ещё лежала на твоей спине, как нежеланный пассажир, тяжесть его жизни почти ежедневно заставлял тебя падать на волну неумолимой печали. Тебе потребовались недели, чтобы убедить себя, что это не твоя вина, но ты всё ещё боролась с этим. Сомнения, которые омрачали твой скорбный разум, были парализующими, особенно в ранние утренние часы, когда они душили твой разум и заставляли просыпаться до восхода солнца.       Ты не хотела, чтобы это произошло. Ты определенно не планировала этого. Откуда было знать, что Леви Аккерман, человек, о котором ты не помнишь, встречался до университета Сина, влюбится в тебя таким нездоровым, одержимым образом? Как ты могла предсказать его жестокие и собственнические действия по отношению к тебе и твои друзьям?       Это заставляло тебя чувствовать себя невыносимо больной, но сейчас не время отдаваться своим телесным функциям, страхам и агонии, витающим в твоей голове. Тебе потребуется много времени, чтобы сосредоточиться в данный момент, но ты знала, что у тебя нет выбора. Это было кипеть и думать, или умереть. — Нам нужно спешить — Закричала Имир, явно теряя терпение из-за темпов событий. — У нас нет всего дня. Энни, мне плевать, что ты делаешь, но тебе нужно принять чертово решение. — Это так. — Пробормотал человек рядом с Бертольдом. — Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть гребаную мыльную оперу. — Давай покончим с этим. — Призвал другой голос. — Да. Я просто хочу домой, чувак. — Жду твоего приказа, Энни. — Да, Энни, давай покончим с этим! — Я не хочу стоять здесь ни одной минуты! — Давай уже убьем этого ублюдка!       Разрозненных криков и боевых кличей было достаточно, чтобы в голове звенело. — Молчать! — Рявкнула Энни, её лицо было заметно напряженным, а глаза горели яростью. Она повернулась, чтобы взглянуть на тех, кто позади неё, с раздувающимися маленькими ноздрями. Если присмотреться, в её ледяных глазах можно увидеть немного неуверенности, немного нервозности. Ты полагала, что она пыталась поспорить с собой. Она знала, что ей нужно сделать, и знала, что кто-то или несколько человек будут принесены в жертву, чтобы она могла это сделать. Стоила ли смерть конечной цели? Для большей части её было так, но меньшая часть знала, что-то, что она собиралась сделать, будет считаться жестоким предательством.       Ты бы умерла. Её дорогая подруга, окажешься под перекрестным огнем этой битвы, и она не могла этого избежать. Если бы она собиралась выстрелить в этого проклятого Аккермана здесь и сейчас, окончательно положив конец своей ненависти и гневу по поводу смерти своего отца, ты должна была бы стать жертвой.       Она знала, что ты не понимала, почему это должно было произойти. Она не ожидала, что ты примешь жертву. Это было несправедливо по отношению к тебе. Ты была молода, только начинала свою академическую карьеру в престижной аспирантуре. У тебя дома ждала семья и друзья, которые, без сомнения, оплакивали бы тебя. Это было не твое время, и всё же она взяла на себя роль мрачного жнеца. Сегодня она потребует твою душу. Она вынесет приговор твоему гневу и замешательству перед лицом её предательства. Это должно было случиться.       Энни на мгновение собралась, прежде чем подняла пистолет и направила дуло на коварного Аккермана. — Я согласна, давайте продолжим.       Ружье было возведено, в голове раздался отвратительный треск. — Это заканчивается сейчас.       Ты прикрыла голову руками и приготовилась к предстоящей перестрелке. Это было несправедливо. Ты даже не могла защитить себя. Ты собиралась умереть трусом от руки своей подруги перед кучей незнакомцев и человеком, который верил, что он должен быть твоим любовником. Ты нахмурилась, когда гнев наполнил тебя до краев, пересилив страх. Ты слегка приподняла голову, чтобы встретиться с Энни взглядом. Из твоего горла вырвалось тихое рычание, которое слышала только ты.       Пули летели в нескольких направлениях, пока ты укрывалась внутри себя. Одна нежно поцеловала верхний слой твоей кожи, заставив тебя вскрикнуть от удивления. Вскоре одна из них проникнет в твой череп, твое сердце или какой-либо другой жизненно важный орган. Никому не было дела до того, что ты была жертвой, оказавшейся между жестокой битвой. Ни даже некогда доброго и понимающего Бертольда.       Ты задавалась вопросом, был ли Леви ранен, или он укрылся. Ты задавалась вопросом, сколько он уже убил, и умерла ли Энни. В течение менее одной минуты раздавались крики, так что ты была уверена, что тела уже начали падать на пол. Кровь уже была пролита, так как не более чем десятью секундами ранее ты почувствовала брызги теплой жидкости на свои руки. Тебя не покидало, что чья-то жизнь была нарисована на частях твоего тела, как будто ты была своего рода холстом смерти. Ты увидела, что находишься в комнате, где тебя окружают трупы. Если бы ты выбралась из этого места живой, ты не была уверена, что терапия окажется эффективной в лечении твоих проблем. Небольшая часть тебя хотела умереть в тот момент. Травма будет слишком сильной для тебя, так какой смысл жить?       Прежде чем ты успела осмыслить такую мысль, дерево и стекло раскололись позади тебя, указывая на то, что заколоченное окно было разбито. У кого-то был дробовик? Ты мало что знала об оружии, но слышала, что дробовики очень мощные. Должно быть, это был плохой выстрел. Свет залил комнату, и стрельба прекратилась почти мгновенно, как будто видение ауры дня мгновенно изменило поведение каждого присутствующего члена мафии. По крайней мере, несколько секунд не было слышно ни звука. Как будто все были потрясены.       Ты хотела посмотреть? Ты хотела рискнуть увидеть свою собственную смерть? В данной ситуации тебе было вполне достаточно просто сесть на матрас и укрыться. В конце концов, любопытство убило кошку. — Т-ты…! Это ты…! — Голос Энни был болезненным и звучал так, будто её ударили.       Кто-то вошел в комнату? Неужели окно пробито снаружи? Был ли… кто-то, стоявший рядом с тобой, на открытом пространстве, где когда-то были стеклянные панели? Были ли он… угрозой? Что, если его участь была намного хуже, чем у всех в комнате? Что, если бы ты подвергала себя непостижимым пыткам в руках этого новичка?       Этих мыслей было достаточно, чтобы отбросить себя подальше от окна. Ты обнажила голову и бросились к краю кровати. Тебе пришлось повернуться спиной к Энни и всем опасностям, которые угрожали тебе ранее, чтобы оценить новую угрозу. Это было безумие.       Твои глаза медленно привыкали к свету, и тебе приходилось прищуриваться, чтобы едва различить, кто стоял перед тобой, но это не заставило себя долго ждать. Твоя нижняя губа задрожала, а глаза слезились. Твое сердце оставалось бешеным, и оно безжалостно стучало по твоей грудной клетке. Сухость во рту и тело не может двигаться, разум не в состоянии понять то, что ты видишь, ты могла делать немного больше, чем смотреть в полном восхищении.       Светлые волосы уложены по-мальчишески. Пронзительные и прищуренные голубые глаза. Отрывистые черные волосы на лице. Высокий и гордый в черном костюме из спандекса, из-за которого он выглядел как супер-шпион.       Позади тебя Леви поднялся из-за того, что его отбросил Бертольд. Вытерев губы и сплюнув комок крови, он поморщился, глядя на нового злоумышленника. Это был ещё один неожиданный поворот. — Майк Захариус. — Он пробормотал, начиная чувствовать, что поражение может быть значительным. — Какого хрена ты здесь делаешь?       На лице Майка появилась хитрая ухмылка. Он мимолетно взглянул на тебя и подмигнул. Ты чувствовала себя напряженной. — Каким бы я был руководителем, если бы позволил другому из моих учеников попасть под перекрестный огонь? — Он сказал. «Другому…?» — Ты задалась вопросом. — «Подожди, ещё есть?!»       Мысли о Петре вторглись в твой разум. Её улыбка и её волосы цвета моркови. Её фарфоровое лицо и добрые глаза. Ты не видела её несколько недель, и отговорки о её возвращении домой к семье были насильно скормлены тебе людьми, которые, вероятно, работали на Леви. Петра была… вероятно, мертва. Неужели она умерла так же, как и ты, во время перестрелки? Что она делала с Леви? Удалось ли коварному Аккерману соблазнить её, также как и тебя?       Твои глаза потемнели. Вот почему он так хорошо манипулировал тобой — у него была практика. Это не твоя вина. Ты была наивна по отношению к его личности и намерениям. Ты не была виновата в том, что человек намного старше тебя использовал свои изощренные хищнические приемы, чтобы поймать тебя и заставить твой разум думать всё, что он хотел. Это тоже не была вина Петры. Она не знала, что в конце концов умрет от рук этого гнилого человека. Возможно, она никогда не узнала бы, насколько он опасен.       Это не твоя вина. Это не её вина. Это была вина Леви.       Теперь ты наконец поверила в это. — Ты шутишь? — Прошептала ты, слезы текли по твоему лицу, как ручьи после великой бури. Ты не знала, что ещё сказать. Ты даже не знала, с чего начать, чтобы понять, что сказать.       Леви знал, что секрет Петры рано или поздно откроется тебе. С самого начала это было не в его руках. Если бы он пригласил тебя в свою жизнь в качестве своего партнерши, тебе пришлось бы знать его полностью. К сожалению, это также означало, что ты также должна была знать довольно уродливые стороны его дел. Он знал, что ты только разозлишься ещё больше, если он скажет что-нибудь об этой беспокойной женщине. Он знал, что тебе не покажется привлекательным или романтичным то, что он убил её ради тебя. Вместо того, чтобы говорить какую-либо ложь или правду, он решил пока хранить молчание. Он готовил что-нибудь, чтобы тебя убаюкать. Он всегда так делал.       Майк внимательно проанализировал ситуацию. Он хорошо знал, что ты нестабильна, и что прикосновение к тебе или разговор с тобой сейчас принесут мало пользы. Он знал всё, через что ты прошла, благодаря своему работодателю Эрвину Смиту.       Без ведома большинства, за исключением многих присутствующих в комнате, Майк был наемником с восемнадцати лет. Его родители были наемниками до самой смерти, и его убедили продолжить их наследие. Какое-то время он предлагал свои услуги мафии и владельцам крупного бизнеса, которым нужен был способ безопасной транспортировки своих товаров. Однако после десяти лет страданий и смерти. Близкая его подруга заставила его пересмотреть свой путь. Он ушел в отставку и исчез с окружающего континента на несколько лет, только чтобы вновь стать профессором под властью Эрвина.       Они Эрвин дружили много лет. Они выросли вместе. В детстве у Майка и Эрвина были схожие идеалы и мотивации. Эрвин знал о наследстве, которое должен был взять на себя Майк, и предложил ему выход. Только годы спустя Майк принял это. Он смог завершить образование и стать профессором за относительно короткий промежуток времени, быстро отслеживая свои степени, чтобы у него было достаточно времени, чтобы начать свою позднюю карьеру. Эрвин принял его под свое крыло и обеспечил ему место в своей школе. Многие мафии, с которыми он работал в прошлом, не имели достаточно жестоких обид, чтобы убить его или вмешаться в его новые дела. Он это оценил. Это было очень похоже на безмолвное понимание, которого он не ожидал. Это заставило его поверить в то, что он сжег не так много «мостов», сколько он думал, будучи наемником.       Он не знал, что Эрвин был в долгу перед Аккерманами. Он не знал, что Эрвин воспользовался ими. Воспользовался этим маленьким ублюдком Леви. Об этом ему рассказала его жена Ханджи. Отсюда стало ясно, что его другу нужна защита. Эрвин до боли дал понять, что у него нет долгов, но Майк не мог сидеть сложа руки и смотреть, как его друзья увядают от рук зла. Он выйдет из пенсии, только на этот раз и только для них.       Когда он узнал, что ты была добавлена в эту жестокую смесь и что Леви особенно полюбил тебя, это стало для него ещё большим поводом помочь. Он заметил, что Петра исчезла примерно в то время, когда она связалась с Леви. Он слышал, что её приняли в качестве нового члена за несколько дней до того, как она перестала ходить в класс. Небольшое расследование и настойчивый допрос привели его к выводу, что она умерла от коварной руки Леви в течение ночи, предназначенной для похотливых прикосновений и вздохов: «Я люблю тебя». Казалось, что он больше не находил в ней пользы, когда он понял, что хотел тебя больше всего.       Он не смог бы спасти Петру, учитывая то, что он не знал обо всем этом, но ты всё ещё была в пределах досягаемости. Ты всё ещё можешь уйти от него и преждевременно скончаться. Всего две ночи назад он решил, что такой блестящий ум, как твой, нельзя растрачивать. Ты заслужила жить. Ты не заслужила смерти или быть запертой, чтобы сгнить. Он мог бы стать архитектором перемен, которые ты хотела бы видеть. Наконец-то он смог спасти кого-то, как считал нужным. Но сделать это надо было быстро. — Я думал, ты на пенсии, Захариус? — Спросил кто-то с явным разочарованием в голосе.       Майк проигнорировал замечание и взглянул на тебя. По прежнему в том же положении, что и раньше, он видел, как ты напугана. Это, вероятно, не изменится в ближайшее время. — (Т/И), — Позвал он, привлекая твое внимание менее чем за мгновение. — ты хочешь быть здесь?       Леви видел, что он делал. Он задавался вопросом, какое пространство над головой должно быть у Майка, чтобы он думал, что просто отпустит их. Даже если им удастся выбраться из этой комнаты, он должен был знать, что Леви не перестанет приходить за ними. (Т/И) была всем, чего он когда-либо хотел. Она была его спасением, его свободой и дверью в новую, полноценную жизнь. Он не позволил бы никому забрать у него это понятие счастья.       Ад не злится на мужчину, у которого забрали свою женщину.       Ты покачала головой, прикусив нижнюю губу всем верхним слоем зубов. — Нет. Я не могу. Я просто… Я не могу.       Хотя Майк не совсем понимал, что ты не можешь сделать, он достаточно хорошо понимал, что ты не хочешь здесь находиться. Твой разум, вероятно, был в беспорядке, и лекарства, которые Леви подмешал в твой напиток, могли всё ещё течь по твоим венам. Он должен был обращаться с тобой деликатно и соответственно оценивать ситуации вокруг тебя. Он немного практиковался, но все же знал основы выживания.       Он протянул тебе руку приветствия. В этот момент он не мог заставить себя улыбнуться, но надеялся, что ты достаточно доверяешь ему, чтобы принять его предложение. — Вперед. — Его голубые глаза переместились на Энни через комнату. Её дыхание было грубым, а из руки хлынула кровь из свежего пулевого ранения. — Надеюсь, у тебя нет жалоб.       Блондинка собралась в этот момент, решив показать известному наемнику, что она более чем способна справиться со своими собственными проблемами, особенно теперь, когда её отец скончался. Она не хотела, чтобы Майк увидел в ней пустяк. Она знала, насколько он опасен в свое время. В то же время она никогда не хотела, чтобы ты вмешивалась в её рискованный бизнес. Увести тебя подальше отсюда было лучшим вариантом. В любом случае, ты не была тем отвлечением, которого она хотела. Леви всё ещё был острым, как свежий гвоздь во время боя. Он не вздрогнул, даже когда один из её людей задел тебя пулей.       Челка желтого цвета упала ей в поле зрения, и её рука задрожала от боли, когда она покачала головой. — Мне все равно. — Холодно пробормотала она. — Принято к сведению. — Ты зарычала себе под нос, но она записывала каждую букву, слетавшую с твоих губ.       Это было оно.       Это был последний раз, когда она видела в тебе друга.       Возможно, это даже последний раз, когда она увидит тебя живой.       Если они не прикончат Леви прямо там, где он был, до того, как он придет за тобой и Майком, высока вероятность, что ты погибнешь от его руки, как и Петра. Однако не то чтобы она могла просто сказать такое перед своей командой или Леви. Она пыталась сохранить лицо после того, как была унижена в бою и, не осознавая этого, тобой. Она всегда изображала себя волком-одиночкой. Она была жесткой и холодной, как ледяная крепость. Когда ты заставила её что-то почувствовать, она не знала, что заметили больше, чем несколько членов её команды. Достаточно плохо, что такой спитфайр, как Имир, не воспринимала её всерьез. Она не могла показать достаточно уязвимости, чтобы её узурпировали. — Тогда тебе пора идти. — Бертольд сказал вместо неё, как он делал много раз в прошлом. Вот почему их отношения так хорошо складывались. — Нам нужно прикончить Леви, пока мы ещё можем.       Он сказал то, о чем она могла только мечтать. — Будь осторожна, (Т/И). Мне очень жаль, что до этого дошло.       Потому что мир, жестокий и холодный, оставил её слишком поврежденной, чтобы выразить что-либо, кроме горя.       Ты была подброшена ещё до того, как успела принять руку своего руководителя. Быть брошенной через чье-то плечо определенно было не так, как ты думала, в этом было намного больше боли и неловкости. Твоя голова обращена к внешнему миру, солнечные лучи падают на твое лицо, как утренняя роса на густую клумбу. Возбуждение продолжалось позади тебя, но с тех пор у тебя закружилась голова. Голова затуманилась, как будто всё это время ты мечтала.       И ты молилась, чтобы это было так. Ты МОЛИЛАСЬ, чтобы ты проснулась в своей собственной постели, в комнате общежития тебя и Энни, готовые потянуться и начать новый день учебы в аспирантуре. Если бы только.       Ты думала, пока тебя убаюкивали в широких, способных руках мистера Захариуса.       Маловероятно, что после этого ты сможешь продолжить учебу. Ты, вероятно, не сможешь долго показывать свое лицо на публике. Он заставил бы своих людей искать тебя днем и ночью, высоко и низко. Не имело значения, улетела ли ты так далеко, как например: в (континент далеко от всего этого). Он как-нибудь найдет тебя. Это была не паранойя, которую он так глубоко укоренил в тебя. Ты просто была реалистом. Он был человеком, располагавшим множеством легальных и незаконных ресурсов. Ты была тем, что он считал драгоценным достоянием — его драгоценным владением.       Если тебе удастся вырваться из его осторожных лап, у тебя уйдет много-много неутомимых лет, и это будет только в том случае, если удастся сбежать живой       Твоя голова упала, и твой разум затуманился, так что мысли было почти невозможно понять.       Ты уступишь свою жизнь своему спасителю, который так героически схватил тебя. Что бы ни случилось в сознании ты или без сознания.       Ты просто надеялась, что конечный результат будет хоть сколько-нибудь в твою пользу.