Глобальное оледенение

POV Молли Парк. 27/01 – 10.17 AM, -10 по Цельсию Моя семья всегда дружила с семейством Кейнов. Мои родители души не чаяли в Маркусе и Лукасе, поэтому, когда мы были детьми, мы были неразлучны. Именно Маркус и Лукас позаботились обо мне после того, как наши родители умерли – пригласили меня в свой дом, воспитывали, называли своей сестрой, а я, в свою очередь, считала их своими старшими братьями. Потом, когда Маркус стал священником, мы с Лукасом остались вдвоем, и постепенно наши чувства из братских переросли в любовь, хотя она и продлилась недолго. После разрыва мы с Лукасом почти перестали общаться, а Маркус разрывался между нами, стараясь не потерять связь с обоими. В конце концов, мои отношения с обоими братьями Кейнами стали ограничиваться телефонными звонками раз в месяц и поздравительными открытками на Рождество. Но по прежнему, Маркус и Лукас были единственными людьми, кому я могу доверять, единственными, кто может поверить, что я ни в чем не виновата. Маркус уже ждал меня. - Молли! – обнял меня Маркус. – Я скучал по тебе. Давно не виделись. - Два года, - ответила я, не позволяя ему разомкнуть объятия. Мы простояли так около минуты, пока Маркус мягко не разъединил мои руки. - Что случилось, Молли? - Я… Я убила человека, - опустив голову, трясущимся голосом сказала я. – Это произошло в закусочной около больницы прошлой ночью. Я как будто… была одержима, в каком-то трансе, как марионетка на веревочках. Я видела, что я делала, но была не в силах этому помешать. - О Господи… Поверить не могу! Молли, скажи мне, что это шутка, ты на такое не способна! Как бы я хотела, чтобы это было шуткой. - Ты была одна? - Да, после того, как мы с Лукасом расстались, я ни с кем не встречалась, и близких друзей на работе у меня тоже нет... - А это… убийство… Как оно произошло? - Ну, после работы я зашла перекусить в первую попавшуюся по дороге домой закусочную. У меня была вечерняя смена, и было уже достаточно поздно. Вроде я читала за столиком книгу, которую вы мне подарили, а потом всё как будто во мраке. Я ничего не помню до того момента, как я очнулась в туалете с ножом в руке. Это был к-кошмар, - сдерживая слёзы, рассказала я. - А свидетели были, тебя кто-нибудь видел? - Возможно, но я ушла оттуда так быстро, как только смогла. Полиция еще не знает, что это я, но им не потребуется слишком много времени, чтобы выследить меня. - Ты кому-нибудь еще об этом рассказывала? - Нет, никому. Я могу доверять только тебе и… Лукасу. - Ты сказала, что была в трансе, но что это значит? Ты имеешь ввиду что – магию, волшебство, или что-то другое? - Маркус, у меня нет никаких объяснений! Я просто говорю тебе, что произошло, вот и всё! Я уверена только в одном: это не я убила того человека. И когда я… делала эту ужасную вещь, я видела что-то, точнее, кого-то. - Там, с тобой, был кто-то еще? - Нет, это было как смутное видение. Я видела человека, мужчину, и сотню зажжённых свечей вокруг него. А еще там была маленькая девочка… - Ты видела девочку? - Да, я только сейчас вспомнила о ней. Она казалась такой одинокой, потерянной, и она протягивала ко мне руки, как будто просила меня помочь ей. И есть еще одна вещь, которую ты должен знать. Знаю, это прозвучит как какой-то бред, но после убийства, у меня начались какие-то… Предчувствия, как будто я вижу то, что еще не произошло. И еще… вот. Я протянула Маркусу руки и закатала рукава, чтобы он увидел бинты. - Ты что, порезалась? - До убийства я вырезала странные символы на руках ножом, но я не знаю, что они означают. Что происходит со мной, Маркус? – в отчаянии воскликнула я. – Что мне теперь делать? Ты же знаешь меня, что я не могла сделать это! Помоги мне, прошу тебя! - Послушай меня, Молли, - заговорил Маркус. – Я растерян, совсем сбит с толку. Твоя история, она такая странная. Может… Может, тебе стоит рассказать обо всем полиции? Приди к ним сама, пока они не нашли тебя. - Ты что, думаешь, они поверят в такую историю? Да они упекут меня за решетку на всю жизнь, и я никогда не узнаю, что произошло на самом деле! - Молли, я священник, - беспомощно проговорил Маркус. – То, что ты отняла жизнь у человека, для меня очень серьезно. - Маркус, я же сказала, что это не я! – почти закричала я. – Столько лет прошло, но ничего не изменилось – ты всё еще меня не слушаешь! - Не проси меня делать выбор между тобой и моей верой, Молли! - Маркус, прошу, услышь меня, - с мольбой в голосе произнесла я. – Я просто хочу, чтобы ты мне поверил! - Хорошо, я сделаю для тебя то, что в моих силах, но до тех пор, пока это не противоречит моей вере. На что еще я надеялась?.. - Ладно, Маркус, я… Мне нужно идти, я позвоню. Я уже хотела развернуться, чтобы уйти, когда Маркус со словами «Возьми, тебе он нужен больше, чем мне» снял со своей шеи нательный крест и протянул мне. - Ты же знаешь, что я не верю во всё это, - вздохнула я. Маркус молча продолжал протягивать крест. Вряд ли этот крест облегчит мои страдания, пусть даже он принадлежит Маркусу, но, тем не менее, я взяла его и сразу повесила на шею. - Спасибо. До начала моей смены было еще много времени, поэтому я решила вернуться домой и немного отдохнуть. Я свернула на аллею, ведущую к пруду, и почти сразу же увидела огромную ворону, неподвижно сидящую прямо на моем пути и смотрящую мне в глаза. Опять ворона! Неужели та же самая?.. Вдруг меня снова пронзила головная боль. Схватившись за голову, я закрыла глаза, пытаясь справиться с ней, но перед глазами снова замелькали картинки очередного видения - мальчишка, играющий у самого края берега, с криком проваливается под лёд, теряя равновесие. Как только видение кончилось, я открыла глаза и сразу же увидела перед собой того самого мальчика, который, балансируя, гулял в опасной близости от снега, скрывающего слой льда. Он сейчас поскользнётся! Надо остановить его! Я уже открыла рот, чтобы закричать, как вдруг увидела полицейского, идущего по боковой аллее. Это же полицейский, который был ночью в забегаловке!.. Если я не сделаю что-нибудь, ребенок погибнет, а если же сделаю, то полицейский меня узнает!.. Что же мне делать? - А-а-а-а-а!!! – услышала я детский крик ужаса. Я кинулась бежать. Мальчишка уже погружался в воду, а полицейский, не заметивший его падения, подходил всё ближе. Быстрее! Подбежав к образовавшейся от падения мальчика проруби, я с разбега прыгнула в воду. Ледяная вода мигом окутала меня, быстрой волной пробежав по всему телу. На несколько секунд от резкого перепада температуры я перестала себя контролировать и просто зависла в воде, не двигаясь и закрыв глаза. Но через мгновение я снова обрела контроль над телом, и, открыв глаза, судорожно оглянулась вокруг в поисках ребёнка. Мне удалось быстро обнаружить его недалеко от себя. Он потерял сознание! Нужно как можно скорее выплыть отсюда, пока у меня не кончился воздух. Медленно выпуская из легких воздух, я опустилась на дно, схватила мальчика за куртку и, посильнее оттолкнувшись ногами от дна, начала всплывать. Воздуха катастрофически не хватало, сил тоже, и я уже начала сомневаться, что мне удастся выбраться из этой ледяной ловушки, но вскоре я уже выкарабкалась на берег, судорожно глотала ртом воздух и вытаскивала мальчика вслед за собой. Вокруг уже сбежались люди, образовав вокруг меня полукруг, и среди них был тот самый полисмен. Забудь о полицейском, нужно позаботиться о мальчике! Быстро расстегнув его толстую стёганую куртку, я приложила ухо к его груди. Сердце не бьётся… Быстрее, может, ему еще можно помочь! Последний раз, когда я проводила сердечно-лёгочную реанимацию, был на втором курсе университета, и то «пострадавшим» был не живой человек, а учебный манекен, да и после окончания университета моя специализация не подразумевала контакты с живыми пациентами. Непрямой массаж сердца никогда не был легкой процедурой, а моё состояние было настолько ужасным, что он вряд ли помог бедному ребёнку. Господи, что же мне делать? Не позволяя себе долго думать, я быстро задрала свитер мальчика, сжала ладонь в кулак и что было сил ударила его в грудь. Хотя прекардиальный удар не всегда срабатывает и чаще всего нужно сразу переходить к непрямому массажу сердца, мне удалось нащупать у мальчика пульс, а уже через несколько секунд он испуганно открыл глаза. Я облегченно вздохнула. - Патрульный 324, ребёнок только что упал в воду, срочно пришлите скорую!.. - Чёрт, вот это смелость! Малец мог просто погибнуть! - Эта девушка прыгнула в воду, чтобы спасти его! - Мальчишка не смог бы выбраться, если бы не она! - Она героиня! Еще несколько секунд я держала пальцы на пульсе мальчика, и только убедившись, что удары его сердца выравниваются, осмелилась посмотреть на собравшихся вокруг меня людей. Полисмен из забегаловки стоял ко мне ближе всех и смотрел на меня, не отрывая взгляд. Он меня узнал. Я была готова услышать его приказ не двигаться с места, повернуться к нему спиной, и позволить ему надеть на себя наручники. Но полисмен молчал, даже когда я поднялась на ноги и медленно попятилась в противоположную от него сторону. Моё сердце бешено билось, тело сотрясала дрожь, но это было скорее не от холода, а от страха. Надо уходить отсюда. Я развернулась и побежала прочь от собравшейся толпы. Хотя я была совершенно без сил, страх и холод подгоняли меня, поэтому уже через несколько минут я сидела в тёплой кабине кэба и ехала в Бартс. Дома у меня нет чистой одежды, я всю с утра отправила в стирку, а на работе я всегда храню запасной комплект. На всякий случай. Почему полисмен не задержал меня? Наверное, он подумал, что мы в расчете: вчера я забрала одну жизнь, а сегодня мне удалось спасти другую. На первый взгляд, ничего для меня не изменилось – меня до сих пор разыскивает полиция по обвинению в убийстве, к вечеру мой фоторобот будет в новостях, его разошлют во все аэропорты и вокзалы… Но когда я покидала тот парк, я знала, что снова смогу без стыда смотреть на себя в зеркало.