Единственный друг на краю заката.

Тысяча двести метров. Рядовой кое-как доплыла до подъёмочного короба, после чего забралась внутрь и выпрямилась. В глазах рябили лампы цвета прегрешения. В голове доносился шум гуляющей вокруг короба воды. Или крови, гуляющей по голове. Кровь. Ганг Иво услышала сигнал пейджера и поняла, что теряет сразу и равновесие, и сознание. Её только её начали поднимать на поверхность. При падении девушка глухо стукнулась головой об пол. А в беспамятстве нахлынули воспоминания, каждое из которых резало хуже ножа. Тысяча метров. Быть посылкой из будущего в прошлое вообще не входило в жизненный путь Иво Ганг, девочки восемнадцати лет с обугленными руками и медными волосами. Воспоминания о том, каково это было — быть подарком на чьё-то Рождество или День Благодарения, стискивало рядового со всех сторон. Как трое суток без еды, воды и света сдавливали голову рядового словно в тисках. Первое, что та увидела — бьющие в глаза лучи флуоресцентной лампы и стену из ударопрочного стекла. Ничего не вышло? Она всё ещё в будущем? Над капсулой нависла группа людей. Каждый из них наставил на девочку ствол. Одного из них Иво Ганг запомнила: рыжие волосы, борода, взгляд угрюмый. Русский что ли? — Что-то новенькое. Людей я себе не просил, только патроны и координаты, — произнёс бородатый мужчина с явным клюквенным акцентом, посмотрев на свой фитнес браслет. — Пульс 102. Неплохой подарок на Рождество. — Какой год? Где я? — по-хозяйски произнесла девочка, делая вид, что ей совсем не страшно. На деле же она была больше, чем на полпути от сердечного приступа. — Ты кто? — Сначала вы, — тот, кто вёл с Иво диалог, вскинул бровь от столь дерзкого разговора. — Сейчас две тысячи девятнадцатый год. Ты находишься в корпорации Ротас, я... — Иво Ганг вылезла из капсулы, отряхнулась и спешно вручила другому мужчине - лысому и очень высокому - несколько мультифор с бумагами, пытаясь сдержать тремор в руках. Тот, что с фитнес-браслетом, посмотрел на своего телохранителя и упал в недоумение. — Вообще-то я тут главный, — телохранитель молча отдал документы, которые Андрей Сатор тут же начал читать. Девочка поняла, что её сердце улетучивается в пятки на неопределённый срок. Перед ней стоял тот самый русский олигарх, с которым связываются её работодатели и для кого делают инвертированные пули. Они бы не стали заключать сделок с кем-то ещё: для своих планов Опера было достаточно завербовать одного человека. — Я Лээ'т. Лээ'т О. Мне 18 лет, и я... — Это я вижу, не слепой, читать не разучился. Зачем тебя отправили? — Как помощь. — У меня хватает наёмников. — Не таких, как я. — Что с руками? — Обратная радиация, — Иво Ганг покраснела. Она и забыла про свои почерневшие изнутри ладони. — Трогать пули, подвергнутые инвертированию, не советую, результат видите сами, — девочка достала из кармана своих штанов кожаные перчатки и спешно натянула их на руки. Андрей Сатор насторожился. — Это были первые пули, которые мы подвергли данному процессу. Мы, в смысле, я лично, — лаборантка по-солдатски вытянулась и заиграла желваками, пытаясь внушить доверие. Ох, как же легко сейчас было оступиться, чуть показать эмоции и очутиться трупом. — Тебе всего 18, Лээ'т О... — А ещё я знаю эти турникеты наизусть. То, через что ты сейчас провёз капсулу со мной - кусок дерьма, он не должен так работать... — Я провёз тебя через него, и ты вернулась к своему исходному возрасту, который указан в твоём досье. Мог бы не возвращать, — в голосе главы Ротас чувствовался яд, Иво захотелось спрятаться. Глубокий мужской голос своей пассивной агрессией гипнотизировал. Поддаваться было нельзя, иначе запросто можно расколоться. Это как мышь в схватке с коброй: кобра качает шеей и шипит, а мышка, забыв обо всех своих делах, внимает. Прокуси мне глотку, задуши, говорит, меня, можешь даже хвостик после трапезы не оставлять, только дай на тебя сначала посмотреть ещё хоть немного. — Но вернули. Беру свои слова по поводу куска дерьма назад, но пару неточностей в вашей конструкции всё же есть, — старшая лаборантка Опера собрала себя в кучу и поджала губы. — Можно ваши чертежи? Я сравню и скажу, что не так, — Андрей изменился в лице. — Обойдёмся без бюрократии? — телохранитель молчал, зная, что его ответа вообще-то не ждут. Ничьего ответа глава Ротас не ждал. Андрей повернул голову к Иво. — Лээ'т О, будешь участвовать в доработке, проектировании и испытании турникетов. Тебя проведут сначала до рабочего места, а затем дадут адрес места жительства. Может, ты ещё что-то умеешь? — Ножи метать считается? — Думаю, и этому найдётся применение. Мы закончили, — Иво послушно кивнула и вышла. Андрей подозвал Волкова к себе. — Это всё слишком подозрительно. Не доверяю я ей. Но если эта Лээ'т О действительно знает всё о турникетах, то по крайней мере мы будем в выигрыше. Семьсот метров. Под телом рядового выстелила свой неторопливый шаг бордовая лужица крови. Освещение резало глаза. Может, Айвз не врал, и визор действительно нужен, чтоб не ослепнуть? Девушка едва дышала, голова горела огнём. Сигнал пейджера отскакивал от металлических стен и бил по ушам. "Не могу, руки не слушаются", — шептала милая Иво, но никто не слышал, не видел, и не надо. — "Не могу. Не могу." Спустя три дня своей работы старшая лаборантка уже корпорации Ротас, копаясь в чертежах установки для инвертирования мелких предметов - не турникета, а кое-чего другого, узнала одну интересность. Ганг благодарила свою почившую мать за чрезвычайно большие уши и глаза, и вместе с этим была очень расстроена, потому что в последнее время её большие уши и глаза помогли разве что убить ни в чём неповинного человека, а самой податься в бега. Но тем не менее: есть слово, есть жест, и есть тот, кто в теории может дать хотя бы пару часов просто чтоб перевести дух. Адам Синклер — торговец оружием, с которым у Ротас договор на срочной основе по поставке пуль. Андрей взял на сделку с собой Иво, но не потому что поверил в её полезность и преданность, а потому что та могла сказать, что именно те заряды, которые продаёт Синклер, наиболее пригодны. Всё, что он хотел услышать. — Приведи хоть один довод, Лээ'т О, почему именно у этого человека... - Андрей сначала указывает на Адама, а затем пальцы мужчины сомкнулись в том самом жесте: глава Ротас сделал на нём большой акцент, и мнимая Лээ'т О это в памяти сохранила. Адам в свою очередь занервничал, боясь, что сделка сорвётся. Ротас - это золотая жила для него и его жены Прийи. Прийя, кстати, стояла неподалёку на кухне и занималась своими делами. Обстановка была далеко не семейной, просто женщина не могла сидеть спокойно на месте. В воздухе запахло чем-то резким, пряным. Вскипел чайник. — Вы играете с нами в игры? — Андрей хмыкнул, не желая поднимать пульс ещё выше, и уже собирался развернуться на выход, но Иво коснулась его руки и посмотрела в глаза. Дальше она говорила не шёпотом, но понизив голос. — Андрей, мы можем взять пули у кого угодно, но у Синклера производство в тех масштабах, которых нам нужно. Достаточно будет простых свинцовых, но чем их больше, тем лучше. Плюс разнообразие снарядов и цена. Где вы найдёте ещё такого выгодного поставщика? Я считаю это хорошим доводом к тому, почему мы должны работать именно с Синклером, — мужчина чуть смягчился в лице (насколько это вообще возможно себе представить) и убрал руку Иво со своего плеча. Девочка сделала из кончиков своих пальцев шпиль и поднесла к подбородку. — Хорошо. Давайте подпишем договор, — Адам позвал Андрея в свой рабочий кабинет. — Прийя, — Синклер позвал свою жену. Та, чуть опустив голову, подошла. — Напои гостью чаем. — Некогда, — отрезал глава Ротас, смотря на время. Иво усмехнулась и поняла, что в горле пересохло: через несколько дней придёт очередная капсула из будущего, в которой будет основание прострелить ей башку. Это у кого ещё нет времени? — А я бы не отказалась. Мистер Сатор, у меня тут, — показывает пальцем на кадык, — скоро будет легион из перекати-поле, — мистер Сатор наклонил голову чуть вправо, коротко кивнул и ушёл в кабинет. Иво села за стол, напротив расположилась седовласая женщина в тёмно-зелёной сари, разливая чай. У девочки спёрло дыхание. Она дождалась, пока дверь за Андреем плотно замкнётся, и нерешительно посмотрела на Прийю. — Лээ'т О? Какое необычное имя... — Прийя села против Иво. — Сахар? Может, разба... — Помогите мне, — девочка расцепила руки, оглянулась через плечо и потянулась через весь стол, вручая женщине папку. — Мне нужно... У меня есть всего 4 дня, чтоб затеряться, — та с недоумением посмотрела на лаборантку, окинула взглядом кухню, но документы спрятала. Отодвигаясь назад, Иво взяла кубик сахара и бросила в чай. — Я даже не знаю, кто ты такая. Мне нужен хоть один довод... — тот же жест, что показывал Сатор Синклеру. Тот же жест, что Сатор показал ей. Она тут же его повторила, буквально на мгновение, тихо произнесла: "Все доводы там" и залпом выпила кружку. Дверь приоткрылась, и девочка встала со стула, часто моргая, пытаясь скрыть хотя бы причину слёз. — Лээ'т, мы закончили, — Андрей пожал руку Адаму Синклеру, тем самым давая понять, что сделка состоялась, и направился к выходу. Иво вытащила ловким движением несколько салфеток, удаляясь следом за своим руководителем и шмыгая носом. Уже почти на лестнице он обернулся. — Что это? — Кардамон. У меня, кажется, аллергия, на кардамон, — девочка высморкалась и промакнула покрывшиеся пятнами и солью щёки. — В лаборатории осталось что-то, что тебе надо доделать? — кажется, Сатор поверил, иначе разговор зашёл бы совсем в другое русло, а то и превратился бы в перестрелку. — Нет, на сегодня я закончила. — Тогда Волков отвезёт тебя. Завтра можешь остаться в своих апартаментах, — Иво Ганг кивнула и села в машину. Домой она ехала с тяжёлым грузом на сердце, проклиная себя за слабость. Но вместе с тем впервые за всё время Иво почувствовала надежду, оставившую на её губах и языке вкус терпкого кардамона, а в мыслях одно лишь имя — Прийя. Прийя должна ей помочь. И Иво знала, что ей предложить взамен. Пятьсот метров. Ночью, отстукивая набойками и каблуками, как стрелка часов, как метроном, мнимая Лээ'т О или вполне себе реальная Иво Ганг торопится домой. Один день. Завтра Сатор отправляет капсулу с прогрессом в своих делах, получает капсулу с информацией о том, что некая Иво Ганг восемнадцати лет отроду сбежала из корпорации Опера и срочно нуждается в ликвидации (способ убийства выбрать по желанию). Дыхание сбивается, девочка, крепко сжав свои бумаги, опускает голову и ускоряет шаг, не замечая, как врезается в кого-то и роняет на асфальт сразу всё на свете. Тут же звучит наигранно растерянный, виноватый голос. Очень похожий на ложку мёда, съеденную перед чаем. — Я помогу, — Иво поднимает голову и видит, как мужчина, ну или парень - он был чуть младше тридцати лет, со светлыми волосами, чуть взъерошенными, в тёмно-синей рубашке и чёрных брюках - подаёт ей чертежи. Она заметила, как среди всей волокиты просочилась серебряная капсула, размером с ноготь. — Вам далеко ещё до дома? — Вы от Прийи? — голос девушки понизился, вопрос был проигнорирован. — Может, вас проводить? — Вы от Прийи? — повторила Иво ну очень тихо, пряча таблетку с цианидом в нагрудный карман. На вопрос сидевший напротив едва заметно кивнул. — Не утруждайте себя, — Ганг встала, отряхивая штанину. Её голос стал несколько бодрее. — Тут не так страшно, я сама справлюсь, спасибо. — Не лучший довод тому, — светловолосый молодой человек складывает руки в кодовый жест, — Что тут безопасно ходить по ночам одной. — Если вам так важны доводы, то вы бы поняли, что обычно я не хожу по улицам одна, — Иво повторяет жест буквально на мгновение, затем прижимает папки к груди и разворачивается, удаляясь в темноту. В голове звучали слова благодарности Прийе. — Будьте осторожны, — вырывает её в реальный мир уверенный, вместе с тем вкрадчивый голос. — Вам предстоит сложная неделя. Говорят, в наши края несётся циклон. Огромных масштабов ураган, — лаборантка горько усмехнулась, зная, что имя этому урагану дали четыреста лет спустя, взрастили и заставили без права выбора отправиться в прошлое, чтоб ему было, где развернуться. Поэтому уточнять не следовало. Поэтому Нил и не стал уточнять, уходя ровно в противоположную сторону после того, как отдал то, что должен был. Двести метров. Всё, что помнила после этого милая Иво — высокого, плечистого, максимально неотёсанного мужчину, свои перемотанные руки скотчем, заведённые за спинку стула, и вкус цианида во рту. Её выкрали посреди рабочего дня, во время перерыва на обед. Это был седьмой день пребывания в прошлом. Счёт шёл на часы. Иво хотела сходить за своей любимой брускеттой с лососем и сливочным сыром напоследок, а попала на заброшенный пустырь с мешком на голове. Иво задавали вопросы по типу "кто ты такая, что знаешь об инвертированных пулях, турникетах, почему соврала о своём настоящем имени", а та молчала. Она бы никогда никому ничего не рассказала. У неё были большие уши и большие глаза, но язык — ни при каких обстоятельствах. Девочка знала цену словам, и знала, что сейчас каждое слово, которое она МОГЛА сказать, стоило примерно одного предательства самой себя. Пытки продолжались часа четыре, и пытали лаборантку Сатора на равных со всеми остальными. Ей так и сказали, что если она считает себя привилегированной только потому что она девочка, то она может засунуть свои счётные навыки куда подальше. После того, как так называемый палач переводил часы раз эдак в восьмой на час назад, сетуя на то, что часы торопятся и мешают узнать стойкость испытуемого, девочка вспомнила о таблетке, что дали ей в переулке по пути домой. У неё не хватало по меньшей мере восьми зубов, глаз отёк и налился кровью. Нужно было всего-навсего дотянуться до воротника, подцепить липучку хотя бы губами и проглотить капсулу. В бесконечном потоке непринятия боли и страха Иво Ганг, дотягиваясь до ворота своей рубашки, чуть окроплённой кровью, задавала только один вопрос: неужели не нашёлся способ помочь попроще, без пыток? Без приёма таблетки с цианидом? Неужели единственное спасение, единственный выбор для девочки, который Прийя могла предложить — это смерть? Таблетка прилипает к языку. Затем темнота. Секунда. И следом знакомый, тот самый вкрадчивый, но очень мягкий голос произносит: — Добро пожаловать в Посмертие, ураган Иво. Сто метров. — Повторяй за мной, — произносит Нил, сидевший напротив Ганг. Они ехали в фургоне, очень похожем на полицейский, снаряженные до зубов. Девочка трусливо сжимала кобуру, в которой по-сиротски покоился пистолет. Спец агент британской разведки особо со своей подопечной не церемонился. — Слышишь? Мы живём в сумрачном мире, и нет друзей на закате. — Ты мне так и не сказал, откуда эти строки… — Не поясничай. Это пароль, а не поэзия. Я говорю тебе первую часть, а ты отвечаешь мне второй. Если не сделаешь так, как сказал — прострелю твою голову, — девочка надула губы, но запомнила эти красивые строки. Интересно, кто всё-таки это придумал. — Не думай о том, кто это придумал, — отрезал на полпути её мысли парень. — Просто запомни, иначе если не я, то кто-то другой из наших тебя прикончит. Бумажная работа закончилась, сейчас только голая практика. Так что говори. — Мы живем в сумрачном мире… — твёрдо произнесла рядовой, смотря Нилу прямо в глаза. Она впервые почувствовала прилив сил. — И нет друзей на закате. Мы живём в сумрачном мире… — И нет друзей на закате. Иво Ганг очухивается и чётко ощущает, как коробка с ней внутри дёргается, поднимается выше, перепад давления — и гул воды с прегрешением в голове усиливается. Она пожалела, что вообще открыла глаза. Из носа хлынула кровь. Силы исчезали в геометрической прогрессии: как в супер нереалистичных задачках из старшей школы. Боль в боку и ноге так не дала к себе привыкнуть. Переломанные рёбра в количестве двух штук, всё тех же, тоже. Рядовой надвинула визор на глаза и окончательно провалилась в беспамятство под бесконечные сигналы пейджера, на который приходили сообщения одни за одним. Нил. Это был Нил, но Иво уже не узнает, что он отправлял всё это время.