***
Дафна, уставшая, в плохом настроении, шла по улице, где жила Мирэль, в начале восьмого. Для Орландо достали билеты на премьеру странствующего ансамбля, и он пригласил ее пойти. Несмотря на то, что посещение различных интересных мест для Дафны не было проблемой, ей нравилось видеть такие жесты со стороны своего молодого человека. Вечер был сырой, накрапывал мелкий дождик. Она шагала, опустив голову, сжимая в руке книжку в мягком переплете. Дафна жаждала снова увидеть Орландо, она весь день скучала по нему. Он писал ей, но она была настолько занята, что увидела письмо только в половине седьмого. Теперь, вместо того чтобы находиться рядом с ним, она брела под дождем, намереваясь провести сомнительный вечер в компании человека, который ей не нравился. Её недовольство усиливалось. Мирэль была мастерица подтасовывать факты и хитрить, именно по этой причине ее не слишком любили. В её присутствии надо было следить за словами, так как всё сказанное через некоторое время могло вернуться к тебе же в искаженном виде. Невинное замечание в адрес приятеля превращалось в оскорбление, и человеку сообщалось об этом невзначай, исподтишка, как бы между прочим. Или же сообщение, передаваемое кому-нибудь через Мирэль, неуловимо подправлялось ею. Правда для нее была не более чем сырым материалом, требующим отделки и обработки. «Интересно, — подумала Дафна, — всегда ли она будет такой? Со своими штучками. Любительницей создавать проблемы из ничего». Чем ближе Дафна подходила к месту встречи бывшей подруги, тем острее чувствовала уныние. Мимо проехала повозка, и Дафну так и подмывало чувство остановить ее, доехать до Королевского Замка и ответить Орландо. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше ей нравилось его общество. Она медленно шагала вдоль опушек деревьев, разместившихся по обеим сторонам тропинки. Проходя мимо открытого окна какого-то аккуратного домика, Дафна почувствовала запах готовящейся пищи с чесноком, но есть ей не хотелось и не хотелось провести сегодняшний вечер, слушая нудные истории, полные упреков, и поедая пончики или что там еще может приготовить Мирэль в своей мрачной кухне. Вспышка яркого темно-фиолетового света скользнула по дорожке, и Дафна услышала вой не то животного, не то человека. Она почувствовала, будто кто-то прошел по ее могиле. Порыв ветра раскачал деревья и погнал по тропинке одинокий лист. Дафна поежилась. Ей вдруг стало ужасно холодно. Из окна напротив лилась какая-то старая песня. Повернув за угол, Дафна увидела впереди беспорядочное скопление людей и ослепительный блеск дугового света. Сначала она решила, что здесь что-то репетируют. Потом одинокое пятно чего-то бордового заставило её обратить на себя внимание. В ослепительном белом свете за спиной зеваки она сперва разглядела небольшое колесо. Затем огромную тень повозки, заехавшую колесом на тропинку. Своим кузовом она разнесла деревянную стену чьего-то сада. На углу собиралась толпа любопытных. — Что здесь произошло? — обратился нервный зевака к другому, — Это ужасно… Небольшое колеса от детской коляски сверкало под белым светом. Вдали что-то скрипнуло. Кто-то крикнул. Дафна разглядела карету «скорой помощи». Двое мужчин пытались вытолкнуть повозку. На ее бортах красовались необычные узоры, должно быть она принадлежала богатой семье. Дафна снова взглянула на колесо коляски. Оно было помято, как и вся коляска, скручено и изломано, напоминало причудливую скульптуру из какой-либо галереи. «Её можно было бы назвать «Коляска на длинной тропе», — подумала она; мозг пытался занять себя чем-нибудь, отвлечь ее, увести подальше от тел, одного малюсенького, другого взрослого, лежавших под передним колесом повозки. Они мертвы? У Дафны подогнулись коленки. Содержимое желудка подступило к горлу. Она больше не могла смотреть туда. Женщина не двигалась, но она должна быть жива, повозка не наехала на нее, а лишь придавила передним колесом ее руку; она будто тянулась ею, пытаясь достать что-то из-под повозки. Что говорить про младенца… Дафна не могла разглядеть его из-за скопившейся толпы. Рядом с ней в канаве валялась хозяйственная сумочка с покупками. Картонка с маслом выпала, и ее содержимое вытекло на землю; были разбросаны яблоки, связка бананов, помидоры. Там же лежала и большая сумка на длинном ремне с выпавшими из нее расческой, записной книжкой и бутылочками. Врач направился к женщине, включив фонарь, осторожно ступая по скользкой тропке, будто по льду. Колесо повозки было развернуто под углом, и в ярком свете фонаря Дафна увидела неестественно вывернутую руку женщины, а недалеко от нее что-то плоское, как мертвая морская звезда. Кровь сочилась из-под колеса. Дафна заметила надпись, идущую по краю. Она читала и перечитывала ее до тех пор, пока она не превратилась в бессмыслицу. Это позволило ей хоть на чем-то сосредоточиться и не смотреть на тела. Луч фонаря осветил лицо девушки. Оно было повернуто прямо к ней; глаза приоткрыты, кровь на лице уже подсохла. Крик застрял у Дафны в горле; она смогла только жалобно застонать, не веря своим глазам, потом выговорила имя Мирэль и бросилась к ней. — Остановитесь, пожалуйста! — закричал кто-то из толпы, — Мисс Дафна! Дафна, не обращая на него внимания, упала на колени, схватила свободную руку Мирэль, ее здоровую руку, и сжала. Поодаль она увидела крохотное расплющенное тельце младенца, что неподвижно лежало подобно игрушке. — Всё в порядке, Мирэль, это я. — попыталась она произнести, но вышел только тихий, неразборчивый пискливый звук, словно скулила собака. — Д…а-ф-н-и. — очень тихо промолвила Мирэль из последних сил, — Домино в… в опасности… Ведьмы… они нападают… Над головой раздался звук, похожий на лязг металла. Кто-то тянул Дафну назад. Где-то в глубине сознания ударил колокол, предупреждающий о катастрофе. Она уже однажды слышала его. — Пожалуйста, отойдите, — произнес чей-то голос, — Мы сейчас отодвинем повозку. Тень от кузова повозки покачнулась. Дафна дрожала от потрясения и не могла двинуться с места. Раздался выкрик, и повозка сошла с места. Теперь Дафна видела то, что было под кузовом. Раздробленное месиво из плоти и костей с четко отпечатавшимся на нем зигзагообразным рисунком протектора, которое когда-то было рукой и младенцем…***
— После этого потрясения, я побежала в замок, сообщить родителям о произошедшем, но, когда я вернулась, было уже поздно. Ведьмы атаковали без устали, Король Орител и Королева Марион отчаянно сражались за наш народ. — нимфа говорила расслабленно, словно бы придерживалась правила «что было в прошлом — то в прошлом». — Это ужасно… — высказалась Муза. — История, которую вам уже миллион раз рассказывали, — маг устало выдохнул, — что-нибудь еще?.. Пропустив мимо ушей замечание, Блум спросила: — Дафна… есть шанс спасти тебя? — Блум… многие вопросы требуют времени… — Но что это значит? Однако ответа девушка не получила; Дафна, точно мимолетное видение, растворилась в воздухе, подарив команде еще больше загадок. Вместе с ней пропала вся былая серость и прохлада. Теплый вечер вновь ласкал лица Винкс и Валтора незаметным ветерком. Ничего не оставалось, кроме как возвращаться в Алфею, томно размышляя над словами прекрасной нимфы. Пластиковый стаканчик скользнул на место; струя горячего черного кофе ударила из отверстия; затем молоко; раздался щелчок, и кофемашина замолкла. Блум аккуратно взяла стаканчик, стараясь не пролить через край, и возвратилась в гнетущую, словно безжизненную гостиную своей квартиры, унылый вид которой дополняло гнусное лицо Валтора. Девочки заверили Блум, что он должен присутствовать при обсуждении слов Дафны, быть может, он что-нибудь знает. Но по нему было видно, как он желает спокойствия и уединения в своей комнате, и Хранительница Пламени Дракона отнюдь не винила его. Она сама бы сейчас не отказалась от одиночества, не скрывающем в себе проблемы. Мимо двери что-то скрипнуло, словно провезли тележку. Потом тишина. Минут через пять послышались шаги, дверь открылась и Блум вместе с девочками оглянулась. В комнату вошла счастливая Стелла, а позади нее стоял точно такой же Брендон. Вот, кто действительно рад сегодняшнему дню, — эта суетливая парочка. Серый костюм Брендона висел на нем мешком, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, а узел галстука-бабочки расслаблен. — А вот и мы! — произнесла довольная Стелла, — Эй, вы чего такие грустные? — девушка состроила грустную мордашку. Валтор всё это время сидел, закинув голову на спинку дивана, и что-то высматривал на потолке. Должно быть, узоры. Флора поднялась, но Стелла жестом попросила ее сесть, и сама прошла вперед с тем самым видом, когда у нее созревал грандиозный план. — Нужно развеяться! — задорно произнесла она, — Сейчас же откладывайте свои дела. — она окинула всех буравящим взглядом. Валтор, услышав это восклицание, поднял голову и посмотрел на принцессу Солярии, намекая ей всем видом, что участвовать в этом мероприятии он не собирается. Маг приподнял корпус и собрался уже вставать, как его остановил голос блондинки: — А ты куда? Раз ты здесь, ты будешь с нами. — девушка нахмурила бровки. — Не советую с ней спорить, мужик. — где недалеко подсел Брендон. — Ваши престарелые воспитательницы будут против, — Валтор продолжал вставать, — и не думаю, что они будут рады увидеть меня поблизости с вашей сиестой. — А я думаю, это неплохая идея, тем более, Валтор, ты же под нашим руководством, забыл? — сказал Текна. — Уже нет… — мужчина отряхнул от чего-то штаны. — В смысле «уже нет»? — Блум резко повернулась к нему. — Времена меняются, дорогая Блум. — он нахально улыбнулся, — Я более чем уверен, что ваши «посиделки» будут считаться отдыхом исключительно для вас, молодых. Лейла прыснула смехом: — А ты больно старый! — Ну, принцесса Андроса, если раскинуть мозгами, то весьма. — Так, отставить разговоры! — Стелла вышла в середину гостиной, — Именем Стеллы, принцессы Солярии, я нарекаю вас всех на веселое время провождение здесь и сейчас! Тот, кто посмеет уйти, познает мой истинный гнев! — она злобно уставилась на Валтора, тот лишь залился смехом. Отвертеться так ему и не удалось. Валтор уселся в кресло и поглядел на самодельный декоративный камин. Лейла последнее время увлеклась созданием всяких различных штучек. На каминной доске стояли фотографии, фотографии всего клуба Винкс и их же участников, но по отдельности, а также ваза с единственными искусственными орхидеями, Эйфелева Башня, заключенная в стеклянный шар и белая пластмассовая статуэтка Статуи Свободы. Сквозь тюлевые занавески Валтор увидел свет фары мотоцикла, ползущего по дорожке, затем проплыл еще один. Команда фей задорно веселилась под громкую музыку, то и дело попивая клубничный пунш. «Как быстро они все организовали» — обратился сам к себе мужчина. — Ну так тебе совсем здесь скучно, Валтор? — А ты не видишь, парень? — он скучающе посмотрел на Брендона, — И вы всегда так веселитесь? Потягивая детские напитки и слушая детскую музыку? — Ну, в твоем понимании, мы и есть дети. — Брендон сел возле него. Валтор оглянулся, встревоженный истерическим воплем Стеллы, бежавшей к Блум в каком-то розовом халате, ее волосы были убраны под купальную шапочку, лицо намазано кремом. Она обняла рыжеволосую и буквально засветилась белым светом. — А это что? — маг указал на девушек. — Они определенно что-то придумали. — без заинтересованности ответил Брендон. — Нет, почему она в таком виде? — Нужно подождать совсем чуть-чуть, и из-за тех дверей — юноша указал на комнату Стеллы, — выйдет королева. Валтор оглядел гостиную дальше. Муза гладила по волосам своего молодого человека, сокрушенно качала головой, она что-то шептала ему, что слышал только он. На мгновенье она выскочила из комнаты и вернулась с огромной тарелкой фруктов. За ней вошел в гостиную Гелия и Тимми, неся на подносе кофе и бисквиты, и Валтор был уверен, что Флора была готова расплакаться от бескорыстной любви и доброты специалистов. У него на миг появилось чувство, что он не заслуживает заботы. Валтор не хотел есть, но, вспомнив, как ему раскрылась эта девчонка, решил, что должен пойти ей на уступки, и взял сэндвич, который протягивала ему рыжеволосая. Девушка быстро удалилась, раздавая еду остальным. — Слушай, — произнес Валтор, обращаясь к Брендону, — а вы надолго осели в Алфее? В этой школе и так много народу, а после событий в Красном Фонтане… — Пока не завершится постройка, точная дата неизвестна. Как тебе здесь? — Всё настолько противоречиво. Даже наш с тобой разговор… Ведь я ношу титул опаснейшего мага Волшебного Измерения, и, если бы не матери, вы бы назвали человека больным, если бы он сказал, что Темный Лорд сейчас сидит на диване в комнате фей и наблюдает, как те веселятся. — Ха! Это точно… Чем бы ты занимался? — Завоевывал бы Волшебное Измерение, если бы ничего не изменилось, очевидно же. — Как-то это печально. Он посмотрел на него; пропасть меж незнакомым человеком ощущалась, как никогда. Валтор выдохнул. Наступила долгая тишина, потом он договорил: — Малек, у вас есть что-нибудь покрепче пунша? — Это лучше спрашивать не у меня. Но, думаю, что-то должно быть на кухне. Демон немного помедлил: — Не хочешь стать моим временным компаньоном? Брендон изогнул бровь дугой: — А это не повлечет за собой последствия? — Только в виде головной боли с утра. — он усмехнулся. И вот они, точно два ниндзя, юркнули в коридор, минуя танцующих молодых людей и девушек. Темный сумрак школы упал на лицо Брендона и Валтора густой темнотой. Медленным шагом, очень тихо они пробирались на кухню, иногда замирая в тени и дожидаясь, пока «опасность» не обойдет их стороной. Специалист время от времени задавал вопросы, действительно ли эта идея будет оправдана, на что Валтор шикал, подобно кобре. — Мы на месте… — Ну так открывай! Большой папа хочет войти в игру. — подгонял маг. Брендон несколько раз подергал ручку двери, однако та не решалась поддаваться, парень отчаянное посмотрел на мага, надеясь на жалость с его стороны: — Она не поддается… — робко промямлил он. — Ой, дай мне! Спаркус! — он вытянул руку вперед, и дверь магическим образом отворилась. — Вот это магия… Валтор усмехнулся. Дальнейшее время обещало недетские плоды. Валтор, подобно хитрому жуку, не желающему пить в одиночестве, подлил крепкий напиток в общий пунш и стал наблюдать за изменением в глазах молодежи. Спаивать детей нельзя, но кто сказал, что Винкс и специалисты — малая детвора? Разговоры переходили на новый уровень, Валтор слушал молодых людей и удивлялся, сколько всего может уместиться в свежей, слегка поддатой голове. В иной раз он корил себя за то, что сделал, но повышенный градус затмевал ясное сознание…