Запретный плод

      Ясное солнышко, такое же, как и девушка, пробуждалось в одно и то же время. Чистое небо, легкий, прохладный ветерок, задувающий в распахнутое настежь окно, и щебетание мелких пташек — считается истинным утром принцессы. Прозрачные занавески мягко развивались по комнате, сквозь них мелькал игривый солнечный лучик и пробегался по сонному лицу феи.       Девушка поморщила аккуратный носик и потянулась подобно ленивой кошке в своей излюбленной свободной сорочке. Ласковый ветерок щекотал душистые пятки, развивал непослушные золотистые локоны. Стелла разлепила сонные веки и посмотрела в окно — чудесное начало. Рядом с ней сопел ее возлюбленный — вчера было слишком поздно возвращаться в свою комнату. «Точно… вчерашний вечер…» — принцесса Солярии окинула взглядом спящее тело и бережно провела рукой по каштановым волосам молодого человека, от касания он издал звук, похожий на мурчанье кота и открыл глаза.       — Доброе утро… ты как всегда прекрасна… — проговорил молодой мужчина, нежно улыбаясь смотрящей на него девушке, — Который час?       — Уже десять. — коротко ответила она.       Она потянулась к нему и плюхнулась в разгорячённые объятья. Стелла и представить не могла, что совсем скоро она будет лежать в постели с любимым, никуда не торопясь и ни о чем не беспокоясь… разделяя крупицы медленно ползущего времени. Пара по-собственнически притягивалась к друг другу, дурачилась и задорно смеялась от шуток, которые понимала только она. И никто их не мог потревожить.       Вытянув руку вперед, намереваясь шутливо шлепнуть парня по ляжке, принцесса Стелла хитро улыбнулась, требуя, чтобы Брендон приготовился к атаке, но он был быстрее и резко, но тот же миг необычайно уветливо, перехватил ее и потянул на себя. Девушка в момент оказалась на обнаженном загорелом торсе, от которого пахло мускатным орехом. Терпкий аромат отчетливо смешивался с легким оттенком мускуса… Они смотрели друг на друга, без слов понимая зов собственного тела, переплетающийся с безграничным влечением. Казалось, они — единственные во всей Вселенной. Взгляд становился томным, изучающим и поистине запретным.       — Что ты делаешь?.. — тихо шепчет Стелла, подавляя веселую улыбку и сменяя ее на смущенную.       — Наслаждаюсь тобою…       И в минуту они сплели свои уста в опьяняющем поцелуе, согревающим и в то же время обжигающим изнутри. И, прежде чем их мысли успели вернуться в реальность, молодой человек обвил руки вокруг хрупкой талии, уверенно и крепко, как много лет тому назад в день признания в любви. И нахлынула беспомощность, Стелла почувствовала, что сдается, она словно бы плыла по течению и что-то теплое обволакивает ее, лишая воли. А бесстрастное лицо Брендона расплывается и тонет в пустоте. Он снова поцеловал ее — сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей ее прижаться к нему, как своему единственному спасению. В этом хмельном, качающемся мире его жадный рот раздвинул ее дрожащие губы, по нервам пробежался ток, будя в ней ощущения, которых она раньше не знала и не думала, что способна познать. И, прежде чем отдаться во власть закрутившего ее вихря, она поняла, что тоже целует его.       — Прекрати… пожалуйста, я сейчас лишусь чувств. — прошептала она, делая слабую попытку отстраниться от него. Но он снова крепко прижал ее к себе, и она, как в тумане, увидела его лицо. Его широко раскрытые глаза страстно блестели, руки дрожали так, что она даже испугалась       — А я и хочу, чтобы ты лишилась чувств, Стелла… Я хочу, чтобы ты была только моей, хочу, чтобы ты знала, что я никогда тебя не предам и всегда окажусь рядом… Тебя ведь никто не целовал так, правда?       — Правда, дурашка… Я верю тебе, Брендон, и всегда буду верить… но, как бы этого не хотелось, пора вставать. — девушка мило улыбнулась, медленно сползая с тела возлюбленного.       Она ступила на носочки, такая легкая и воздушная, отчего Брендон вновь оказался заворожённым; ее мило растрепанные волосы и умопомрачительная фигура подчеркивались солнечным светом, обрамляя ее сверху донизу золотистым свечением. И идеальное лицо, в шутку нахмуренное буквально сияло красотой. Он любовался ею и готов был поклясться самому себе, Стелла — лучшее, что с ним случалось за последнее время.       Гордо вытянув шею и повернув голову слегка вправо, девушка расправила плечи и прикрыла глаза. Затем она вытянула ручку вперед и одной только кистью потребовала отвернуться молодого человека. Тот наигранно скуксился, повесил нос, но все же сделал, как его просили. Стелла по привычке надела на себя свой зеленый топ и оранжевую юбочку с босоножками и в ту же секунду оказалась у туалетного столика, возле которого она обычно делала макияж. Специалист, не теряя ни минуты, переоделся в форму, и когда он закончил, Стелла стояла уже у двери.       — Ну что, пойдем посмотрим, как там остальные? — девушка опустила ладонь на ручку двери.       — Открывай.       Выйдя в гостиную или же зал, принцесса Солярии обомлела; на диванчике, на котором обычно проходили самые важные и не очень разговоры, вальяжно развалившись, спал маг, то и дело что-то бубня себе под нос. В комнате стоял какой-то неприятный запах, а всюду кружил раскардаш. Брендон почесал затылок и вопросительно уставился на фею Солнца и Луны, в надежде, что она даст ему ответы. Стелла лишь покачала головой и указала на Валтора, так и говоря: «Его надо разбудить, но делать я этого не собираюсь».       — Эй, мужик. — Брендон не хотя подошел к демону и очень осторожно подергал его за край рубашки.       — Так он точно не проснется! — чуть громче сказала Стелла.       Специалист, точно испуганный щенок, в очередной раз поднял взгляд на свою возлюбленную, умоляя ее перестать, но она снова покачала головой, на этот раз нахмурив брови.       — Валтор, проснись! — молодой человек сильнее толкнул его по плечу. Никакой реакции. Протяжно выдохнув, принцесса тоже решила попробовать.       — Валтор, подъем, уже утро!       Резко открыв глаза, красные от того, что он не выспался, мужчина грозно спросил:       — Какого дьявола ты здесь шумишь?!       — Ты лучше скажи мне, что ты здесь делаешь? И что происходит?       Темный Хранитель сел на диване и поправил воротник своей рубашки. Затем он убрал белую простыню в сторону, которой прикрывался от холода.       — Совсем головка не варит?       — Что? — принцесса нахмурила бровки.       — Ты сама же мне предложила остаться, потому что: «Валтор, да зачем тебе куда-то сейчас тащиться в такое время?»       — Я что-то припоминаю… — молвит Брендон, почесывая затылок. Валтор заливается бархатистым смехом.       — Да… молодежь, вам еще жить и жить…       Молодая пара смущенно притупляет взгляд, а Темный Хранитель оценивает обстановку. После вчерашней «вечеринки» осталось мусора столько, что сложно даже вообразить, откуда он вообще взялся. Почему-то переставлена некоторая мебель к правой стене, на полу разложена игра, названия которой он не знал, чаша с пуншем пуста и стоит под искусственными цветами, а рядом с ней сопит голубой зайчик. На самом деле, он помнил всё до мельчайших деталей: и то, как самая робкая феечка желала петь в караоке, именуя себя мировой звездой, как хмурая Текна непринужденно танцует вместе с недотрогой Тимми, и даже запечатлел нежность к себе со стороны Блум. Валтор не подозревал, что настолько раскрепостит студентов и студенток.       Со стороны комнат послышался скрип двери, и оттуда выползли, как улитки, остальные.       — Что за шум? — произносит Муза, всё еще пытаясь разлепить глаза. За ней выглядывают Текна и Лейла. С обратной стороны — Флора и Блум.       — И вам, доброе утро, феи. — с улыбкой на лице говорит Валтор, — Присаживайтесь. — похлопал по дивану.       Девушки медленно вышли, рассаживаясь по местам, словно на собрании.       — Ты что-то очень бледная, Блум, — проговорил Валтор из-за протертого до блеска столика. — С тобой все в порядке?       Блум кивнула.       — Плохо спала? — идеальный кружок его губ растянулся в понимающую усмешку.       — Тут не поспоришь, Валтор. Боюсь, прошлый вечер был слишком хорошим.       Она все еще не знала, в каких отношениях они находились с Темным магом, но была совершенно не готова рассказывать ему все подробности. В её памяти мелькали образы прошедшей ночи, ведь она снова раскрылась ему, рассказала все, что ее так волнует. И Валтор подхватил ее волну, дал ей возможность растопить его сердце, которое годами покрывалось твердой коркой льда. Блум вспоминала, с какой нерешительностью он ей отвечал на вопросы, как он подавался необъяснимой трусости перед ней. Но он всё же отвечал, с хирургической точностью подбирая слова, и она утопала в нем. В его ледяных глазах, в которых бушевал пожар нескончаемых эмоций, с таким профессионализмом заглушенных где-то внутри, в его бархатном голосе, схожим с пением. Чарующий низкий объемный голос вызывал доверие, создавал ореол тепла и нежности. Она вновь представляла, как все сказанное им звучало убедительно и весомо. Ни напряжения, ни тревожности, только они вдвоем.       Ее ответ заставил Валтора насторожиться, будто он не знал, как понимать ее слова. Он открыл рот, потом закрыл, проглотив то, что собирался сказать. Смотря на нее, он видел в ней ту наивную девочку, что под действием градуса, безукоризненно доверилась ему. Тень прошлого вечера пеленой легла на гостиную, и он буквально лицезрел произошедшее. Лицо ее было покрыто тусклой бледностью, изобличавшей душевное волнение; рука ее без цели бродила по столику, и Валтор заметил в ней легкий трепет. Грудь Блум высоко поднималась, то, казалось, она удерживала дыхание. Эта комедия начинала ему надоедать, и он был готов прервать их молчание самым прозаическим образом, например, предложить ей стакан чаю, как вдруг она вскочила и плюхнулась рядом с ним.       Она начала аккуратно, словно боясь ляпнуть чего-то лишнего, но ураган эмоций выходил на передний план. И, чтобы утешить, маг взял ее лицо в руки и уверенно проговорил: «Я не причиню тебе вреда», — а затем она обвила руками его шею и тихо-тихо зашептала: «Спасибо, спасибо тебе», — эти слова эхом отдавались в его сознании. В глазах у него потемнело, голова закружилась, и Валтор сжал ее в своих объятьях со всей силой, так похожей на юношескую страсть, но она, как змея, скользнула между его руками, шепнув на ухо: «Я правда благодарна тебе, Валтор…» — и стрелою убежала, куда — маг не знал, но он был готов растаять от этой рыжеволосой непоседы.       — Может мне кто-нибудь объяснит, что за чертовщина здесь творится? — вырывал из воспоминаний чей-то очень грозный голос, — Валтор, опять спаиваешь детей?!       Девушки в унисон проговорили несколько фраз: «Опять?!», «Спаиваешь?!», «Что случилось?». Сама мисс Гриффин пришла с вестью о том, что всё готово.       — Почему опять, Гриффин? — безучастно ответил маг, словно он находился в другом мире.       — А… неважно… — она закатила глаза, — мисс Фарагонда ждет вас всех в своем кабинете. Ей есть, о чем поговорить.       Когда Гриффин вышла в коридор, все злобно посмотрели на мага, пока тот активно о чем-то мечтал. В то время как часть его мозга совершала это действие на автопилоте, активное бодрствующее сознание размышляло о другом: всё готово, скоро Три Древние Ведьмы канут в лету.       Он противопоставил этому чистую логику, рациональное мышление, теорию вероятности, которую он знал, как свои пять пальцев. В голове у него также звучали слова Белладонны, о том, что в нем принципиально был заключен демон.       Собравшись, все направились в кабинет Фарагонды, другого выбора не было. Внезапно Блум вспомнила момент из своей прошлой жизни, когда ее бывший возлюбленный Скай повесил трубку, а она еще несколько секунд слушала гудки, испугавшись, что это может оказаться последней ниточкой, связывающей их, что она может больше никогда не увидеть его. Тогда Блум с ужасом подумала о том, что не представляет, как в том случае будет жить дальше.       А сейчас неподалеку человек, который может понять ее больше, чем кто-либо другой. «Я совсем запуталась» — думает она про себя.       Клуб Винкс и парочка специалистов в отряде с Темным Лордом уставились на желтоватую табличку рядом с директорской дверью. На ней коричневыми буквами было написано: «Кабинет директора». Все собрали всё свое мужество. Многие студенты боялись этого места, боялись звуков и даже запахов. Однако среди команды был взрослый мужчина, который давным-давно пережил этот момент своей жизни, и именно он первый зашел в «логово зверя», готовый принять весь удар на себя. Где-то позади послышалось насмешливое высказывание: «Попадая сюда, человек еще на шаг приближается к смерти, слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно».       В кабинете противно пахло каким-то дезинфицирующим средством или чересчур странными духами. Также Валтор различил застарелый слабый запах картофельного пюре. Перед ним, как всегда, сидела за своим столом Фарагонда и что-то очень деловито обсуждала с мадам Гризельдой. У Валтора перехватило горло, про себя он отметил, что цвет лица директрисы напоминает жевательную резинку. Его бросило в жар, голова закружилась. Он посмотрел на лицо Фарагонды и на поставленную рядом вазу с цветами, потом снова на Фарагонду.       — Я, пожалуй, присяду. — наконец он вымолвил, направляясь в сторону диванчика.       — С тобой все в порядке? — взволнованно спросила Блум, но ее перебила директриса.       — Девочки, специалисты, доброе утро. Благодарю, что вы все пришли. — сзади послышались приветственные голоса. — Сегодня пришла добрая весть.       Мужчина постарался встать, трогая свой лоб. Он подошел поближе и снова остановился, стараясь взять себя в руки. Валтор напряженно вглядывался, чтобы убедиться, что с Фарагондой все в порядке, и то, что он увидел — игра света.       — Фарагонда, меня от твоего вида в холодный пот бросило, все в порядке? — поинтересовался Валтор.       — Да. — коротко ответила она, нахмурив брови. — Мисс Гриффин и профессор Монсанто приготовили зелье, которое способно помочь нам в битве с Древним Злом. Скоро Ведьмы будут повержены!       — Я бы не загадывала, Фарагонда.       — Нам нужна помощь в добывании одной книги, девочки.       Валтор, состояние которого уже улучшалось, за секунду вскипел:       — Ты, престарелая фея, спятила?! Отправлять их на поиски Малефикарума? Ты знаешь, чем может светить неопытное обращение с книгой? — он ударил по столу ладонью, от чего Фарагонда резко отпрянула.       — Чего ты так разнервничался, Валтор?! — постаралась приструнить Гриффин. Позади послышался звук открытия двери.       — А что тут за шум, дамы и господа? — Валтор обернулся, чтобы разглядеть вошедшего.       — Монсанто… — скрипя зубами произнес он.       — И тебе доброе утро, старый друг.       Еще бы пару мгновений, и развязалась бы настоящая словесная война между этими двумя. Взяв всю инициативу на себя, Стелла заговорила, обращаясь к мадам Фарагонде:       — А где находится эта книга, напомните?       — Исходя из наших источников, — она взглянула на Гриффин, а потом на Валтора, — на Эраклионе.       — Я думаю, Брендон сможет помочь.       — Ему опасно идти туда одному, принцесса Солярии. — грубо отчеканил Валтор.       — Так пусть он пойдет не один, — вступила Текна, — возьмите кого-нибудь еще.       — Вам там нечего делать. — говорил он, казалось, всем, но смотрел только на одну девушку — Блум.       — Вот же мать Тереза… — усмехнулся Фрэнсис.       — Фарагонда, Фрэнсис может отправиться вместе с мистером Бренденом. — заявила Гриффин.       Валтор победно улыбнулся:       — Мальчишка знает замок, как себя, а этот выскочка — алхимию. Ха! Отлично сработано Гриффин. — девочки смотрели за этим спектаклем с явной заинтересованностью.       — Язык держи за зубами лучше. — Монсанто начинал было злиться.       — Так, всё! Хватит разборок. Это решение одно из логичных! — заверила Фарагонда, — Мальчики, слушайте сюда, эта книга нужна нам позарез. И будет отлично, если у вас получится договориться со своим старым знакомым, Брендон. Если что-то пойдет не так, придется поступить более криминальным образом. — Ха! Фарагонда добралась до грабежа! — Валтора забавляла вся эта ситуация, — Кто из нас ужасен?       И вот они отправились в путь. Брендон — потому что считал долгом помогать людям, Фрэнсис — потому что его попросила Гриффин. Он не мог определиться, движут ли им былые чувства или некая преданность.       Брендон всегда был разговорчивым молодым человеком, добрым и отзывчивым. Он всегда производит впечатление понимающего и мягкосердечного человека, часто помогает друзьям советом, готов рискнуть многим ради других. Но он терпеть не мог молчанки, а его путешествие с профессором Фрэнсисом, до того хмурым и высоким, точно выбивало его из колеи. Этот парень казался ему странным, слишком самовлюбленным и красноречивым — в общем, полная противоположность. Специалист не знал, как его достоверно описать: вроде, изыскан и горд, как вольная птица, вроде, тверд и неблагосклонен. Откуда он вообще вылез такой?       — Фрэнсис, могу я спросить?       — Спрашивайте. — Монсанто шагал впереди специалиста, словно он знал дорогу лучше, чем он. На самом деле, так и было…       — Я вот всё смотрю на Вас, да понять не могу. Вы красите волосы?       Монсанто удивленно выпучил медно-розовые глаза и с каким-то осуждением посмотрел на молодого специалиста:       — С чего вы взяли, молодой человек? — Фрэнсис старался придерживаться грани, которую выстроил сам, будучи под образом преподавателя.       — Белые пряди… Или это седина? Но Вы не выглядите старым. — он замешкался.       — Ни то, ни другое, мой друг. — профессор засмеялся, — По правде говоря, мне никто не делал таких замечаний. — Специалист отметил, какая красивая улыбка у этого человека, ровные белые зубы. Что-то всё-таки было в нем такое, что могло очаровать не только прекрасным дам. — Быть может, ты хочешь о чем-нибудь поговорить? Не считая мои волосы, конечно.       — Это бы скрасило путь…       — Могу рассказать тебе про откровения одного медиума. — он снова усмехнулся.       — Давайте!       — Он говорил так: чтобы явить дух, возьмите двадцать ярдов тонкой шелковой кисеи не менее двух ярдов шириной и сильно просвечивающей. Хорошенько выстирайте и прополощите в семи водах. Подготовьте раствор, для которого нужны: одна банка бальмейновой светящейся краски, полпинты демарова лака, пинта петролейного эфира без запаха и пятьдесят капель лавандового масла. Тщательно втирайте раствор в ткань, пока она еще влажная, а потом оставьте ее сохнуть в течение трех дней. Затем стирайте ткань лигроиновым мылом до тех пор, пока совершенно не уничтожите запах и пока ткань не станет совсем мягкой и податливой. В затемненной комнате ткань будет смотреться как мягко светящийся туман. Что думаешь?       — На самом деле, я мало что понял… но это определенно заставляет задуматься.       Погода была прекрасная, ещё прекраснее, чем прежде; но жара всё не унималась. По ясному небу едва-едва неслись высокие и редкие облака, изжелта-белые, как весенний запоздалый снег, плоские и продолговатые, как опустившиеся паруса. Их узорчатые края, пушистые и лёгкие, как хлопчатая бумага, медленно, но видимо изменялись с каждым мгновением: они таяли, эти облака, и от них не падало тени. Фрэнсис и Брендон долго бродили по нескончаемым тропкам. И весь их путь был забит разнообразием интересных растений.       Молодые отпрыски, ещё не успевшие вытянуться выше аршина, окружали своими тонкими, гладкими стебельками почерневшие, низкие пни; круглые губчатые наросты с серыми каймами, те самые наросты, из которых вываривают трут, лепились к этим пням; земляника пускала по ним свои розовые усики; грибы тут же тесно сидели семьями.       Ноги беспрестанно путались и цеплялись в длинной траве, пресыщенной горячим солнцем; всюду рябило в глазах от резкого металлического сверкания молодых, красноватых листьев на деревцах; всюду пестрели голубые гроздья журавлиного гороху, золотые чашечки куриной слепоты, наполовину лиловые, наполовину желтые цветы ивана-да-марьи; кое-где, возле заброшенных дорожек, на которых следы колёс обозначались полосами красной мелкой травки, возвышались кучки дров, потемневших от ветра и дождя, сложенные саженями; слабая тень падала от них косыми четырёхугольниками, — другой тени не было нигде.       Лёгкий ветерок то просыпался, то утихал: подует вдруг прямо в лицо и как будто разыграется, — всё весело зашумит, закивает и задвижется кругом, грациозно закачаются гибкие концы папоротников. Одни кузнечики дружно трещат, словно озлобленные, — и утомителен этот непрестанный, кислый и сухой звук. И вот вырос перед молодыми людьми огромный королевский замок.       Он прятался на живописном склоне в тишине, его скрывали высокие деревья, которые словно стойкие солдаты охраняют покой королевской семьи. Он был будто из сказки, вокруг и внутри представляет собой смесь реальности и вымысла. Рядом находится озеро, в зеркальной поверхности которой отражается удивительная природа Эраклиона. Считается, что это самое чистое озеро на этой планете. Немного правее расположилось зеленое поле, на котором было построено небольшое здание, схожее с отдельной библиотекой, чуть дальше — домики обычных жителей, подданных королевской семьи.       — Ну что, ты готов встретиться лицом к лицу с самим принцем Скаем?       — Он уже должен был до конца принять правление. Так что уже король Скай.       — Да-да, прости мою опрометчивость. — скучающе ответил Фрэнсис, — Каков наш план, повтори?       — Попробовать договориться со Скаем, а если нет — выкрасть книгу.       Фрэнсис снял с себя коричневую кожаную куртку и остался в черной водолазке. Мужчина положил свободную руку на подбородок.       — Что-то мне подсказывает, мистер Брендон, что Ваш друг, мистер Скай, не станет отдавать нам Малефикарум. Как-никак у него за спиной своя история, да и сам парнишка не так прост. Людей я люблю читать так же, как и книги. — он поднял задумчивый взор на специалиста.       — Что Вы предлагаете, профессор Фрэнсис?       — Устроить небольшой привал и дождаться, как минимум, темноты. Так больше шансов выполнить план «Б».       — А если что-то пойдет не так?       — Я Вас уверяю, молодой человек, со мной Вам не грозит опасности. — он уже начал высматривать необходимые вещи для розжига костра.       — И что же мы, как дикари будем сидеть на земле возле вонючего костра?       Фрэнсис рассмеялся:       — Скажи мне, Брендон, разве я похож на дикаря? — он улыбнулся подобно чеширскому коту.       — …Нет. К чему это?       — Я — опытный демонолог и охотник за головами демонов. Верите Вы или нет, но я годами вел образ жизни «дикаря», по вашим словам.       — Я думал, вы обычный учитель…       — Ха! — Фрэнсис хлопнул в ладоши, — У нас с Вами много времени, успеем поговорить. А сейчас помогите мне…