***
В надменном, стоящем особняком доме, который, не желая отставать от своих не менее щеголеватых соседей, возвышался на четыре этажа и был отдален от прочих гравийной подъездной дорожкой и металлической оградой, Диаспро, как и каждое утро, в точно определенное время — ровно в половину одиннадцатого — приносила завтрак своему возлюбленному. Ей очень нравилось ухаживать за ним, тем более в этом замечательном доме, который был подарен молодоженам от самого Эрендора. Правда… Скай где-то с ночи отсутствовал, но девушка не позволяла грязным мыслям проникнуть в ее голову. У нее на сегодняшний день особый план, да и к тому же ее муж уже дома. Молодая девушка была очень хороша собой: невысокая, привлекательная внешность и обаятельная улыбка. Сейчас Диаспро была облачена в шелковый халатик из модного магазина со своей планеты и кожаные тапочки; посверкивая золотым женским браслетом на запястье, она распространяла чарующий аромат одеколона. Дисапро намеренно надела халат на голое тело: ее возлюбленному было приятно осознавать, что у нее под тонким шелком ничего нет. На серебряном подносе стоял изящный чайник из тончайшего фарфора с заваренным чаем одного из самых лучших и дорогих сортов, а рядом — чашка и блюдце из того же сервиза. Скай всегда любил маленькие сюрпризы, а сегодня девушка рассчитывала получить вознаграждение. И очень надеялась, что муж не обманет ее ожиданий. Диаспро остановилась перед их спальней. Все внутренние двери в доме смотрелись величественно: все обшиты деревянными панелями и белым атласом, имели хрустальные ручки. Но эта дверь на втором этаже, находившаяся прямо напротив последнего марша лестницы с резными перилами, выглядела царственнее всех остальных, что подчеркивал также стоявший на лестничной площадке бронзовый бюст известной певицы. За всю недолгую брачную жизнь, случались дни, когда девушке хотелось швырнуть в Ская подносом и закричать: «Отпусти меня!»; но сегодня она пребывала в ином настроении. Диаспро посмотрела на часы, дождалась, когда секундная стрелка завершит круг, и ровно в десять тридцать вошла в общую спальню. Девушка бодрствовала всю ночь, сидела перед окном, считая звезды. Она беспокоилась за любимого, гадала, куда он мог запропаститься, и проливала слезы. Диаспро просмотрела все отправленные письма, обменялась советами с поварами, изучила часть истории Эраклиона. Однако сегодня она не собиралась хандрить дальше. Диаспро неслышно прошла по ковру, не в силах оторвать взгляд от лица Ская; сердце ее наполнилось восторгом и… еще одним, противоположным чувством, с которым она боролась всю жизнь. Она поставила поднос на столик в изножье большой кровати, отодвинула белое кружево и занавес, потом закрепила его шнуром с кисточками на конце. В спальне пахло духами и одеждой. Это были запахи ее любви. Взволнованная, Диаспро уставилась на мужа. Его светлые волосы, разметавшиеся по подушке, сияли, словно лучи солнца. Девушка знала, что он не откроет глаза и не пошевельнется, пока она не поцелует его, хотя уже наверняка не спит. Такая у них была игра. И эти драгоценные секунды, когда он лежал по утрам, весь такой умиротворенный, такой милый и красивый, а она стояла и молча восхищалась им, — эти мгновения были жемчужинами ее жизни. Диаспро охватил восторг. Бледное лицо Ская — оно всегда было таким по утрам — сегодня казалось особенно бледным и чистым. — Доброе утро, любимый. — сказала Диаспро и подошла, чтобы поцеловать его. Только теперь она учуяла аромат чужих духов. Девушка почувствовала, как внутри у нее все оборвалось. Еще не успев наклониться, она поняла: случилась беда. Вчера она его не видела, он все время куда-то убегал. — Скай? — она услышала собственный голос и не узнала его. На полу валялась одежда, от которой пахло другой женщиной. — Скай! От паники у нее помутилось в глазах, пол вдруг поднялся, комната качнулась, словно на океанской волне. Она хотела обнять мужа, но не позволяла такую слабость. Диаспро пронзительно вскрикнула, взяла с пола одежду. Перед глазами у нее все расплывалось. — Скай! — выпалила она, выливая всю свою обиду на мужа, а потом, перемежая слова отчаянными всхлипами, зачастила: — Зачем ты так со мной? Зачем?.. Зачем?.. Проснувшийся правитель быстро протараторил: — Диаспро, ты все не так поняла, позволь мне все тебе объяснить! Скай обнял девушку за шею и теперь прижимал к себе, слыша, как она захлебывается рыданиями, глотая обильные слезы. Ее пульс бился в бешеном темпе, она дышала резко, переходя на вздохи. — Я не предавал тебя! Не предавал! — он выкинул грязный костюм из ее рук и снова прижал к себе. Рука все еще ныла от боли. Девушка продолжала: — Зачем ты так поступил со мной? Ты же обещал, что никогда мне не изменишь! Он прижал губы к ее рту и постарался поцеловать его, но Диаспро не позволяла. Она вырывалась из его объятий, была готова влепить ему оплеуху. — Отпусти меня! Я уйду! Отпусти!***
Девушка улыбнулась сквозь небольшое окно в коридор мужчине. Несмотря на то, что Блум прекрасно осознавала важность произошедшего, она не могла нарадоваться приключившемуся с ней в библиотеке. В очередной раз. Блум стала первой девушкой, на которую Валтор обратил внимание, спустя столько лет. Он догадывался, почему так произошло: Блум была единственной, кто мог понять его от и до. Он и подумать не мог, что так скоро искра снова затеплится в его сердце, хотя предполагал, что та давным-давно погасла. Валтору не удалось узнать секрет, как устроиться поудобнее в этом больничном крыле, в котором совсем недавно он провалялся без дела пол своей жизни — так он округлял. Тут либо стояла такая жара, что с него пот катил градом, либо от усиленно работающего кондиционера начинали слезиться глаза. Из-за маленьких, жестких стульев болели ноги. Предложенный чай с каждым разом, казалось, становился слабее, а одноразовые стаканчики все сильнее воняли пластмассой. Да вдобавок у Валтора постоянно возникало искушение щелкнуть одним из переключателей уровня кровати; ему стоило не мало труда не отвлекаться на манящие кнопочки. Как правило, во время налетов на планеты Валтор особо не нервничал; просто старался расслабиться, настроиться на поединок, если тот неизбежен, и делал все, что в его силах, чтобы помочь себе контролировать ситуацию. Но произошедшее — совсем другое. Он не мог понять, почему его так тянуло на Эраклион, туда, где его заклятый враг. К тому же он не мог выкинуть из головы Блум. Обычно ему казалось, что ожидание никогда не может быть таким долгим, но сегодня время ползло как черепаха. Валтору необходимо расспросить Монсанто о произошедшем, приструнить, а в иной момент — понять. Однако… Диалог является диалогом только в том случае, когда в нем участвует две стороны, а одна, на данный момент, отдыхает и видит сны. Как сказала врач: «Профессору необходимо поспать, все остальные его показатели практически в норме». Но время ожидания тоже имеет свойство заканчиваться. И вот в последние десять минут Монсанто начал давать признаки пробуждения, совсем скоро он начнет бодрствовать, и тогда Темный Хранитель Пламени Дракона разузнает все, что его так волнует. Изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, демон мягко произнес: — Не надоело еще спать? Послышался сонный голос: — Никто и нигде не готовит нас к смерти. А между тем это следует включить в школьную программу. Однако учителя учат нас, что в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Я ношу эту ерунду в голове вот уже какой год, но так ни разу и не воспользовался своим знанием. Нас учат, как спросить по-французски дорогу к ратуше. Но за все время, что я живу на свете, мне это ни разу не потребовалось… — беловолосый мужчина с желтыми глазами уселся на кровати, словно он знал, что рядом с ним демон, — Однако самому важному нас не учат: мы понятия не имеем, что будем чувствовать, когда умрет близкий человек. А ведь однажды это непременно произойдет с каждым из нас, как это случилось со мной. И вот я остался один, и мне самому приходится со всем справляться и думать, как жить дальше. — Ты ото сна еще не до конца отошел, Монсанто? — Валтор нахмурил тонкие брови. — Похоже, существует целая последовательность эмоций, через которые нужно пройти. Потрясение. Отрицание. Гнев. Чувство вины. Подавленность. — он перевел на него взгляд, — Я испытал потрясение, зафиксировал его. Прошел через отказ принять случившееся. Поставил галочку и против этого чувства в списке. Теперь я снова переживаю гнев. — Может, я скажу? — но Фрэнсис не отступал. — Я зол на многих людей. Но больше всего зол на тебя, Валтор, сын Трех Древних Ведьм. — Валтор слушал, — Это ты убил мою Беатрис. — Послушай, Фрэнсис. — это был один из тех редких случаев, когда демон называл Фрэнсиса по имени, — Это давно в прошлом, сейчас есть дела куда важнее Беатрис! За секунду Хранитель Времени вспылил, узор на его теле загорелся ало-красным. Он был готов выскочить из кровати, однако былая слабость вернулась к нему и накатила новой волной. — Важнее Беатрис?! Ты хоть знаешь, чем она для меня была?! Да если бы было нужно, я тьму бы вечную встретил, как невесту, и заключил бы в объятья! Если бы это ее вернуло… — Послушай, я понимаю, что ты злишься на меня. Безумно. Я действительно тебя понимаю. — мужчина положил руку на плечо профессору. Символы на теле постепенно угасали. Фрэнсис с ненавистью смотрел на парня, на его светлые волосы, прилипшие ко лбу. — Ты очень глуп, если пытаешься добиться от меня доверия, Валтор. — юноша дернул плечом, — Что ты хочешь? — Расскажи, что произошло. — Валтор откинулся на спинку стула и поправил рукой волосы. Не имея желания протестовать Фрэнсис коротко ответил: — Добрались до книги, я снял проклятье с нее, потом появился этот недалекий парнишка, а вместе с ним ворон, который вцепился своими когтями в спины. В последствии он оказался духом Беатрис. — В спины? — мужчина расширил глаза от непонимания. — Да. Почему это тебя так волнует? — Фрэнсис коснулся перебинтованного туловища. — У меня на теле… словно появились шрамы от когтей. Я чувствовал в ту ночь, как что-то впивается в меня. — Я тут при чем? — У тебя они на том же месте, Монсанто. Раны. — маг выдохнул, — Скажи, откуда у тебя это кольцо? — он взглядом указал на него. Профессор поднял руку и осмотрел необычный перстень. — Достался от отца, как семейная реликвия. Реликвия… Черт возьми, где мой брегет?! — желтые глаза стали метаться по комнате. — К сожалению, он разбился. Лежит сейчас у тебя в комнате. — Ты же знаешь суть этой вещи? Мужчины беседовали, как бы в это ни было сложно поверить, как старые друзья. — Останавливаешь время с их помощью, да. — Ну… — парень почесал затылок и робко улыбнулся, словно вспоминая былые времена; его состояние постепенно приходило в норму — волосы стали по большей части черные, а от узоров вовсе след простыл, — останавливается оно не с помощью них, но там есть небольшой секрет, спрятанный для меня моим отцом. Хорошо, что вы взяли их с собой. Я благодарен. — Послушай, Монсанто. Фрэнсис. Нас с тобой что-то связывает. Я давным-давно ощущаю, как с моим телом происходят странные вещи. Как появляются из ниоткуда шрамы. — С чего бы мне тебе верить? — Проверим? — Валтор достал откуда-то из-за спины небольшой кухонный нож. — Предлагаешь резаться, как сопливые подростки? — он в недоумении посмотрел на демона. — Просто сделай это. Проведи по ладони. — Это самое странное, на что я соглашался. — Монсанто, недолго думая, взял из рук демона нож и в одно мгновенье провел острым лезвием по ладони. Мужчина стиснул зубы, но продолжал смотреть, пока на белую простыню не упала алая капелька. Валтор поменялся в лице, когда понял, что его догадки верны. Медленно он повернул свою ладонь, на которой проявлялась свежая рана. — Монсанто… Я же говорил.