***
Следующим утром Чангюн встает рано, как всегда, но, поскольку это воскресенье, все его одноклассники крепко спят в своих кроватях. Он тихо переодевается, натягивая джинсы с футболкой и свитер под свою мантию Рейвенкло. В этот день ему не нужно надевать форму, и он любит ходить в обычной одежде хотя бы раз в неделю. Он хватает свой теплый шарф, свисающий с деревянного края кровати, и небрежно оборачивает его вокруг шеи, прежде чем на цыпочках спуститься вниз, прихватив с собой книги. Гостиная совершенно пуста, что удивляет его. Чангюн надеется, что еще не слишком рано, потому что он хочет позавтракать, прежде чем отправиться в свою секретную комнату, чтобы заняться учебой и закончить домашнее задание. Студент Рейвенкло идет по коридорам Хогвартса и встречает всего нескольких учеников. Чангюн любит замок, и, пусть ему очень нравится быть с родителями, он всегда с нетерпением ждет возвращения сюда. Страшно осознавать, что у него остался всего один год; он хотел бы остаться подростком навсегда, чтобы иметь возможность возвращаться в Хогвартс каждый год до конца своей жизни. Это глупо, учитывая, что он хочет стать аврором, но он ничего не может с собой поделать; Хогвартс его второй дом, и ему нравится узнавать с каждым днем все больше и больше. Большой зал полон профессоров, и лишь несколько студентов завтракают. Он садится один и принимается за еду. В большом окне за профессорским столом видно, как начинает падать снег, и Чангюн знает, что в секретной комнате будет очень холодно. Брюнет любит зиму, это его любимое время года, и он наслаждается территорией Хогвартса, покрытой белым покрывалом. Чангюн проваливается в мысли на несколько минут, думая о том, как великолепен снег, и он вспоминает о сильной ненависти Кихёна к этому времени года. В эти дни студент Слизерина постоянно дрожит и даже носит два или три зеленых шарфа. Это забавное зрелище, и Гюн смеется над ним из-за этого. Чангюн поверить не может, как много он знает о Кихёне, хотя и не собирался этого делать. Поскольку они всегда ищут повод задеть друг друга, то хорошо знают друг друга. Несколько месяцев назад брюнет не гордился бы этим, но в последние недели ему как-то все равно. Он знает, что Кихён придурок, но почему-то, кажется, серьезно пытается изменить их отношения, и Чангюн не против дружбы с ним, если это означает, что они перестанут вести себя как идиоты.***
После игры весь Рейвенкло отправляется праздновать в Гостиную, как они делают каждый раз, но Белль заставляет его остаться во дворе с Люси и Холли. Кихён и Хёнвон отправляются в библиотеку, чтобы написать эссе по Трансфигурации, что заставляет Роберта и Чжухона расслабиться. Они ладят с сестрами Блум, но не с двумя другими студентами Слизерина. Сестры поначалу не перестают делать ему комплименты, заставляя его хмуриться в замешательстве. Ведь Белль тоже была там, и она очень хорошо поработала в качестве охотника, но сестры не перестают поздравлять его. Он ничего не понимает, пока они не упоминают о Кихёне и не спрашивают его о том, как они провели день вместе. — Кихен вел себя грубо с тобой? — спрашивают они в унисон — они делают это часто, и это немного пугает, — и Чангюн объясняет, что он иногда говорил обидные вещи, которые на самом деле не причиняли ему боли. — Ты должен чаще хвалить его, так он расслабится, — уверяет Холли, но на лице Люси пугающая улыбка, и он не знает, стоит ли им доверять. — Да! Это кажется хорошей идеей, — говорит Белль, сидя рядом со своим парнем, держа его за руку и время от времени чмокая его в щеку. — Я всегда считала, что вы должны быть друзьями, — Чангюн смотрит на нее, а затем поворачивается к Роберту, ища хоть чью-то помощь, чтобы сменить тему, потому что он не чувствует себя комфортно с тремя девушками, подстрекающими его быть другом Кихёна. Чангюн надеется, что его взгляд заставит друга отреагировать, потому что это единственное, что он может сделать и не быть замеченным. — О! Да! — выпаливает Роберт после третьей попытки брюнета заставить его понять, что ищет помощи. — Какая хорошая погода, — добавляет он, и Чангюн закрывает лицо руками. Роберт не очевиден, совсем нет. — Смотрите! Пошел снег, — студент Рейвенкло пытается не закатывать глаза. — Так красиво! — Чжухон наконец открывает рот после долгих минут молчания. — Тебе так не кажется, детка? — студент Гриффиндора целует Белль в губы, и та тоже начинает говорить о снеге. Проблема лишь в сестрах Блум, которые не перестают понимающе улыбаться. Он изо всех сил старается не обращать на них внимания, и весь день друзья разговаривают о разных вещах. Чангюну нравятся сестры, они милые и забавные, но он ненавидит, что не может ничего скрыть от них, потому что они понимают это менее чем за две секунды.***
В это воскресенье ему хочется побыть одному, и он рад, что проснулся так рано. Большой зал постепенно заполняется людьми, и прежде, чем он успевает уйти, чтобы не встречать знакомые лица, в огромную входную дверь залетает сова. Чангюн сразу узнает ее, потому что она принадлежит его отцу. У птицы с лапы свисает крошечный подарок, и брюнет улыбается, когда сова приземляется перед ним на стол Рейвенкло. Он забирает у нее посылку и дает ей что-то поесть, прежде чем она улетит. У матери Чангюна есть привычка дарить ему подарки перед Рождеством, и она научилась пользоваться совой его отца. Это глупо, но он благодарен ей. Он медленно открывает коробочку и находит браслет с орлом Рейвенкло, сделанным из белого золота с сапфирами вокруг него. — Ого, — бормочет он себе под нос и быстро надевает подарок. Затем он достает письмо, которое аккуратно положено под подарок, и открывает его. Дорогой малыш Чангюн: Я решила, что в качестве подарка было бы неплохо подарить тебе счастливый амулет, чтобы Рейвенкло выиграл Кубок квиддича и в этом году! Надеюсь, тебе понравится, и я рада, что у тебя все хорошо. Я знаю, что шестой год немного тяжелый, но ничто не сможет остановить тебя! Спасибо тебе за те шоколадки, которые ты прислал! Твой отец их не видел, потому что я съела их сама… Ничего ему не говори…Я люблю тебя, Мамочка
Чангюн хихикает, читая письмо матери, и решает ответить позже. Он кладет крошечную коробочку в карман, предварительно аккуратно убрав туда листок бумаги, и встает, забирая с собой книги. Если он думал, что замок пуст, то третий этаж вовсе похож на кладбище. Вокруг не видно ни души, и это его радует. Он подходит к знакомой комнате, где висит портрет прекрасной дамы, и медленно открывает деревянную дверь, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Чангюн смотрит в направлении коридора, когда закрывает за собой дверь, так что у него чуть не случается сердечный приступ, когда он оборачивается и видит розововолосого парня, который смотрит на него широко раскрытыми глазами. Два зеленых шарфа закрывают его лицо до самого носа, и студент Рейвенкло находит это довольно милым. Чангюн не знает, что сказать, он не ожидал увидеть тут кого-то — и уж тем более Кихёна. Он знает, что слизеринцу понравилось это место, но никогда не думал, что тот осмелится вернуться. Обычно он избегает всего, что нравится Чангюну, хотя эта комната, видимо, является исключением. — Хм… Доброе утро, — брюнет одаривает его дружелюбной улыбкой, чтобы не напугать. Он не возражает, чтобы Кихён остался с ним, непохоже, что они собираются кидаться заклинаниями друг в друга — это последний день обещания Кихёна. — Прости, я понятия не имею, что я здесь делаю, — паникует слизеринец. — Я уже ухожу, — он направляется к двери, но Чангюн хватает его за руку, прежде чем он успевает открыть ее. Удивленное выражение лица Кихёна дает понять студенту Рейвенкло, что он, скорее всего, совершил ошибку. Слизеринцу не нравится, когда кто-то прикасается к нему, особенно если это его «грязнокровный» враг по имени Чангюн. Гюн отпускает его руку, но, видя, что тот не двигается, нервно чешет затылок. — Прости за это, — извиняется брюнет, хотя и не сделал ничего плохого. — Тебе не обязательно уходить… Я знаю, что тебе нравится эта комната, и не возражаю, если ты останешься… Ты не так уж много болтаешь рядом со мной, — он усмехается, но Кихён остается неподвижен. Чангюн задается вопросом, не использовал ли он случайно против него Петрификус тоталус, хотя это и невозможно без палочки в руке. — Я… — слизеринец наконец открывает рот, чтобы заговорить тихим голосом. — Я не хочу, — Кихён немного обижает Чангюна этими словами, и тот не может понять, почему. Они ненавидят друг друга, и совершенно нормально, что он не хочет работать в одной комнате с ним. Это просто ложная надежда, которую сестры Блум и Белль подарили ему, сказав, что они с Кихёном друзья; он ненавидит их так сильно за это, а еще он ненавидит Кихёна за то, что у него такой великолепный голос. — Я имею в виду, что ты нашел это место, и тебе пришлось потрудиться, чтобы получить пароль, — добавляет он, удивляя Чангюна. — Должно быть, неприятно, когда твой враг вторгается во что-то столь дорогое для тебя, — слегка кланяется Кихён. — Я обещаю, что не вернусь больше, — он снова пытается уйти, но Чангюн снова останавливает его. — С чего ты это взял? — брюнет недоверчиво качает головой. — Это не мое, эта комната принадлежит Хогвартсу, и я не возражаю, чтобы ты ею пользовался, — на этот раз Чангюн не отпускает руку Кихёна, боясь, что тот сбежит. — Я серьезно! Не будь придурком, — говорит студент Рейвенкло, и второй парень слишком поражен, чтобы отреагировать на оскорбление, которое тот использует. — Ты не возражаешь? — Нет. — Но почему? — Потому что, — Чангюн заканчивает обсуждение и идет в направлении портрета, таща Кихёна за собой. Удивительно, но слизеринец не оказывает никакого сопротивления, и леди впускает их после того, как Чангюн произносит пароль. Когда они заходят внутрь, Кихён дергает рукой, заставляя Чангюна отпустить. — Я могу идти сам, большое спасибо, — слизеринец показывает ему язык, и тот вздыхает. Чангюн решает не обращать на него внимания и просто делать уроки на улице, даже если идет снег и пол становится совершенно белым. Он садится на скамейку и начинает читать то, что велел им профессор Эдвелл. Чангюн бросает быстрый взгляд на Кихёна после нескольких минут полной тишины и видит, что тот читает за одним из деревянных столов. Студент Рейвенкло рад, что тот понял, что он имел в виду, когда говорил о том, чтобы находиться в одной комнате, не беспокоя друг друга. Они некоторое время не произносят ни слова. Чангюн очень сосредоточен, поэтому он не замечает Кихёна, идущего в его направлении, пока тот не садится рядом с ним на скамейку. — Извини, — говорит он, опуская взгляд в учебник, лежащий у него на коленях, чтобы не смотреть на Чангюна. — Это действительно сбивает с толку, когда ты обращаешься со мной, как с нормальным человеком, — студент Рейвенкло усмехается на это. — Я знаю, не переживай об этом, — брюнет продолжает читать и видит, что Кихён делает то же самое. Он удивлен, что тот не уходит, но чувствует себя довольным. Слизеринец уже начинает отказываться от идеи постоянной вражды, и ему это нравится. Чангюн не знает причины, но он действительно чувствует себя комфортно, занимаясь с Кихёном. Возможное объяснение, которое он находит, состоит в том, что они никогда не пробовали этого раньше, потому что ненавидели друг друга так сильно, что не могли находиться в одной комнате, не кидая заклинания друг в друга. Через некоторое время слизеринец так сильно дрожит, что Чангюн предлагает ему пойти внутрь. Кихён, поднимаясь со скоростью света, не ждет брюнета и усаживается за один из деревянных столов. Чангюн садится перед ним и дает Кихёну свой синий шарф. — Нет, я не хочу, — слизеринец возвращает его владельцу, который закатывает глаза. — Ты замерз, Кихён, — Чангюн снова оборачивает шарф вокруг своей шеи, но встает, чтобы взять свою мантию и накинуть ее на дрожащего Кихёна. Студент Рейвенкло получает за это смертоносный взгляд, но ему все равно; он откидывается на спинку скамьи и продолжает читать, игнорируя рычание Кихёна. Слизеринец перестает дрожать, и Чангюн не может сдержать улыбку, зарабатывая еще одно рычание от раздраженного Кихёна. — Эй, — парень заставляет его поднять глаза. — Можно посмотреть? — спрашивает он, указывая на браслет. Чангюн кивает, протягивая руку Кихёну, чтобы тот мог осмотреть подарок. Он выглядит очень заинтересованным и бормочет мягкое «вау», когда переворачивает запястье студента Рейвенкло. — Он такой великолепный, — восхищается он. — Новый? — он поднимает глаза и смотрит на лицо Чангюна. — Спасибо, — ухмыляется брюнет. — Да, мама подарила, — объясняет он, и на губах Кихёна появляется едва заметная улыбка, которую Чангюн чуть не упускает. — Она сказала, что это талисман, так что мы выиграем Кубок по квиддичу в этом году, — Кихён саркастически смеется. — Ни за что, — сказал он. — Она маггл и не знает, как работает квиддич, — добавляет он, и Чангюн закатывает глаза. — Ну и что? Ей не нужно знать, что такое квиддич, чтобы сказать мне, что это талисман, — брюнет не может поверить, что Кихён снова начинает задираться на пустом месте. — Я говорю это не для того, чтобы разозлить тебя, я просто рассказываю, что она сказала мне, — вздыхает он. — Ты прав, — Кихён возвращается к чтению своей книги. — Я просто не могу привыкнуть к этому, — он делает жест рукой, имея в виду все, что происходит между ними. — Я знаю, — Чангюн вроде понимает, но хочет как-то изменить это. Они продолжают заниматься и выходят из комнаты, только чтобы пообедать. Кихён хватает его за ворот, прежде чем уйти, чем пугает студента Рейвенкло. — Не рассказывай об этом никому, даже Белль, — говорит он. — Понял? — спрашивает он, и Чангюн кивает. — Это твое, — он снимает с себя мантию Рейвенкло и возвращает ее владельцу. — Пока, — бормочет он и оставляет Чангюна позади, быстро шагая, чтобы оторваться от него.***
Снег, снег и еще больше снега. Это все, что Кихён видит эти дни. На улице так холодно, что он даже не может больше наслаждаться Уходом за магическими существами, и он рад, что приближаются рождественские каникулы. Он видит, как Хагрид сам несет эти огромные елки, и Кихён удивляется, почему другие профессора не помогают ему. Потолок Большого зала выглядит точно так же, как небо снаружи, полное белых облаков и падающих с него снежинок. Это заставляет Кихёна почувствовать себя так, словно он снаружи замка замерзает до смерти, и он надеется, что есть вариант поменять это, хотя прекрасно знает, что это невозможно, потому что потолок всегда показывает небо снаружи. Кихён смотрит на только что развешенные рождественские украшения, пока завтракает со своими друзьями, и думает, что все выглядит прекрасно. Тут уже стоят семь елок, а стены Большого зала украшены рождественскими убранствами. Профессор Флитвик заканчивает с последним деревом, но Хагрид медленно тащит в его сторону еще несколько. Каждый год тут стоит двенадцать деревьев, и Кихён знает, что в этом году все будет так же. Слизеринцы молча едят, любуясь огромной комнатой, и Кихён внезапно замечает Чангюна, сидящего рядом с Белль за столом Рейвенкло. Брюнет взбудоражено рассказывает о чем-то, но Кихён не может издалека расслышать, и Белль смеется, когда он заканчивает. Слизеринец смотрит на него, вспоминая об их встрече две недели назад и о том, как одновременно и комфортно, и неуютно он себя чувствовал. Когда Чангюн рядом и так добр к нему, это сбивает с толку. В прошлый понедельник он одолжил Кихёну свой зимний плащ на занятии по Уходу за магическими существами, и тот нерешительно взял его. Ему не нравится, как этот придурок обращается с ним, потому что он постепенно начинает думать, что брюнет и не придурок вовсе. Он начинает думать, что, возможно, они оба неправильно судили друг о друге все эти годы, и ему это не нравится. Бросать друг в друга проклятия и оскорбления весело; он не хочет, чтобы это заканчивалось, но в то же время он чувствует себя хорошо, когда другой больше не ненавидит его. Чангюн, кажется, полон решимости показать Кихёну, что больше не собирается сражаться. «Он сделал мне комплимент, — он тихо рычит, вспоминая прошлый четверг на уроке Чар, где Чангюн бесстыдно говорил ему, какой он замечательный. Больше всего Кихёна беспокоило то, что студент Рейвенкло быстрее овладел заклинанием, но посмел сделать ему комплимент. — Создание воды все равно не так уж и полезно», — мысленно ворчит слизеринец, которому не нравится то, чему их в последнее время учит профессор Флитвик. — Кихён-и, — зовет его Люси. — Куда ты смотришь? — спрашивает она, и Кихён быстро отворачивается, бросая небрежное «никуда», чтобы затем снова начать есть. На секунду ему кажется, что Чангюн смотрит на него, но он не уверен. — Почему ты такой скрытный в последнее время? Ты исчез куда-то две недели назад, а теперь постоянно избегаешь наших вопросов, — Люси снова заставляет его нервничать, и он знает, что Чангюн не растрепал Белль об их встрече, потому что сестры Блум дразнили бы его, будь это иначе. — Я вовсе не скрытный, — вздыхает Кихён. — Я уже говорил вам, что уходил учиться в пустой кабинет, почему в это так трудно поверить? — он раздражен, потому что они должны знать все, что он делает. Почему он не может свободно разгуливать по замку без своих друзей? Это совпадение, что он наткнулся на Чангюна в то утро, и, даже если он остался там с ним, он не обязан рассказывать об этом сестрам Блум. Кихён любит держать некоторые вещи при себе, и Чангюн определенно входит в этот список. «Подожди, это звучит неправильно», — думает слизеринец, и его румянец становится еще ярче. Но он может свалить все на погоду, если остальные трое спросят. — Разве я не могу побыть один немного? Я устал от ваших лиц, — говорит он, и сестры Блум хихикают. Хёнвон, кажется, не слишком интересуется их разговором, поэтому ограничивается касанием до мантии Люси и продолжает молча есть. Его смертельная усталость вовсе не новость для них. — Ладно, мы не будем больше спрашивать, — на этот раз говорит Холли. — Я просто скажу тебе кое-что, — она делает паузу, и сердце Кихёна бьется быстрее из-за нервов. — Мы кое-что видели, когда патрулировали коридоры, — говорит она, и слизеринец умирает внутри, но он сохраняет нейтральное выражение лица. — Думай теперь сам, о чем я говорю, — она дает пять сестре, и Кихён саркастически смеется. — Думаешь, что сможешь напугать меня этим? Забавно, — его сердце готово взорваться в груди, и он представляет трех девушек, стоящих возле секретной комнаты на третьем этаже и наблюдающих, как парни уходят по очереди, чтобы их не видели вместе. — Я провел все утро за учебой и знаю, что ты лжешь, — Кихён надеется, что его лицо больше не красное, потому что это неловко, учитывая, что он пытается казаться уверенным. — Думай, что хочешь, но мы знаем, что видели, — сестры Блум заставляют его захотеть провалиться под землю, но он делает вид, что все в порядке, и игнорирует их последние слова.***
Позже, в понедельник утром, профессор Ким появляется на первом этаже в своей привычной темно-зеленой мантии и запускает студентов в кабинет. В эти недели в кабинете Защиты от Темных искусств становится еще холоднее, но профессор Ким, кажется, этого не замечает. Он даже предлагает открыть окно, но все студенты отвергают его безумное предложение. Им приходится иметь дело с этой погодой каждый раз, когда они хотят выйти на некоторое время и каждый раз, когда ходят в Хогсмид, и Кихён не представляет себя внутри замка в зимнем плаще. — Хорошо, на следующем уроке — последнем перед рождественскими каникулами — вы будете изучать инферналов, — мужчина дает им домашнее задание еще до того, как начинается занятие. — Пары уже распределены, так что вы можете начать, когда захотите, но после занятий, конечно, — Ким Чонун потирает ладони друг о друга, прежде чем продолжить командовать. — Сегодня мы снова будем практиковаться в сопротивлении заклятию Империус, — все студенты хныкают и начинают жаловаться, потому что обычно профессор заставляет их делать нелепые вещи. Кихён больше не хочет танцевать, как дурак, по всему классу. — Я знаю, что вам это не нравится, но ваши достижения совершенно неприемлемы, и вы должны научиться этому, — говорит он, не думая о целых девяти месяцах, которые у них есть после рождественских каникул. — Постройтесь в шеренгу, — приказывает он, но ученикам требуется много времени, чтобы наконец подчиниться. Никто не хочет быть впереди, поэтому там оказывается Чангюн. — А вы храбры, мистер Им, — профессор Ким, кажется, уже начал наслаждаться их страданиями. — Приготовьтесь, — его низкий голос эхом разносится по кабинету, потому что все молча смотрят на студента Рейвенкло. — Империус! — кричит профессор, точнее просто говорит громче обычного. Чангюн не двигается несколько секунд, и у Кихёна закрадывается крошечная надежда. Если брюнету удастся, он будет следующим, кто сможет сделать это, и он внезапно чувствует себя взбудораженным. Все его надежды тут же исчезают, когда студент Рейвенкло откидывается назад и двигается, словно одержимый или что-то в этом роде. Кихёну кажется, что он видит, как профессор Ким хихикает, прежде чем прекращает действие непростительного заклятия и заставляет Чангюна осесть на пол, будучи сбитым с толку. — Твою мать, ты был таким страшным! — кричит Чжухон, но профессор Ким шикает на него и позволяет Чангюну попробовать еще раз. Это не срабатывает и во второй раз, и Кихён начинает паниковать. Профессор Ким заставляет Белль поверить, что она обезьяна, сражающаяся с другими обезьянами, он заставляет Хёнвона танцевать, как будто он какой-то странный богомол, он заставляет Люси делать смешные лица, а Чжухона — изображать перед всеми цыпленка. Когда приходит очередь Кихёна, он глубоко вздыхает, готовясь к худшему. «У тебя все получится», — мысленно подбадривает себя слизеринец и слышит, как профессор произносит заклятие. Все темнеет, и он чувствует, как мощная радость пронизывает все его тело. Это лучшая часть проклятия: жертва не страдает. Голос велит ему спеть детскую песенку и станцевать под нее, и сначала он подчиняется. Он не возражает против танцев и песен и чувствует себя счастливым. Но через несколько секунд он вспоминает, что ему нужно сосредоточиться, потому что он в кабинете. Ему вдруг не хочется ни петь, ни танцевать, он просто хочет понять, как остановить заклятие Империуса. «Я не хочу», — проносится в его голове снова и снова, с каждым разом все громче. Когда кабинет возвращается, его одноклассники хлопают в ладоши, а профессор одобрительно кивает головой. — Хорошая работа, мистер Ю, — хвалит его профессор Ким. — Тридцать баллов Слизерину! — все слизеринцы счастливо вопят и прыгают от счастья, но профессор Ким быстро останавливает их. — Что случилось, мистер Им? — Фергюс дразнит Чангюна, но тот не обращает на него внимания. Он не кажется злым, он смотрит на Кихёна с улыбкой и показывает ему большой палец. Слизеринец краснеет и отворачивается, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди. Кихён уходит в конец кабинета, где стоят остальные ученики, и Лео дает ему пять. — Впечатляет, — говорит ему Фергюс, хотя они не переносят друг друга. — Вот кто и правда блестящий волшебник, тебе следует поучиться у него, — продолжает он, и Кихён чувствует сильное желание избить его до полусмерти. — Ты даже не можешь устоять перед заклятием Империуса… — А ты даже заклинание левитации не можешь сделать правильно, Фергюс, — прерывает его Чангюн. — Так что не тебе смеяться надо мной, — он заставляет Белль и Чжухона рассмеяться. — Кихён, — брюнет поворачивается, чтобы посмотреть на слизеринца, которому приходится постараться, чтобы не покраснеть. — Это было невероятно, — шепчет он, и Кихён видит, как Белль и Люси обмениваются понимающими взглядами. Разве Чангюн не помнит, что они должны держать это в секрете? Он не хочет, чтобы все знали, что они не сражались в те недели, это неловко. — Как и твой голос, — добавляет парень, и Кихён не может сдержаться, щипая того за бок, заставляя скулить от боли. — Твою мать, — шепчет слизеринец, чтобы его не слышали другие, и еще сильнее сжимает бок Чангюна. — Закрой рот, если не хочешь умереть прямо сейчас, — он отпускает студента Рейвенкло и хватает Хёнвона за запястье, чтобы поставить того между ними. — Обними этого надоедливого грязнокровку, — приказывает он, и Хёнвон с улыбкой выполняет. Чангюн, кажется, поражен тем, что высокий слизеринец внезапно пристал к нему, но просто терпит это. Кихён видит, как он обнимает Хёнвона в ответ и гладит его по голове, как будто он какое-то домашнее животное. Это забавно, но он не может перестать думать о словах Чангюна и о том, как сильно они повлияли на его сердце. Люси и Белль все еще переглядываются и перешептываются за его спиной, в то время как Холли стоит в очереди, чтобы попытаться сопротивляться проклятию. В этот момент подходит очередь Тревора, и он рассказывает шутки на одном из деревянных столов, пока профессор Ким не останавливает его. Холли же почти достигает цели, но сопротивляется недолго. В конце занятия они все выбегают из холодного кабинета. Профессор Ким говорит им, что они должны практиковать свою концентрацию, и это напоминает Кихёну о сильной концентрации Чангюна. Если сопротивление заклятию состоит исключительно в концентрации, то почему у него не получилось? Трудно поверить, что он не смог этого сделать, и Кихён начинает подозревать, что тот делает это нарочно. «В последнее время он часто делает мне комплименты», — думает он, направляясь в Большой зал, чтобы пообедать.***
Когда урок Зельеварения заканчивается, Гораций Слизнорт напоминает им о своем приеме, который состоится в субботу вечером. Они все стоят там, болтая со своим профессором, и в тот момент, когда Тревор начинает рассказывать скучную историю о своей чистокровной семье, Кихён получает крошечную записку. Он в замешательстве смотрит на нее, пока не понимает, что она от Чангюна. Он разворачивает ее под деревянным столом, чтобы никто не увидел, и читает. Увидимся в среду в секретной комнате? Ну, знаешь, чтобы сделать наше домашнее задание по инферналам. Как насчет трех часов? Потому что на улице холодает… Кихен вздыхает, поворачивается, чтобы посмотреть на Чангюна, и просто кивает. Ему не хочется доставать перо, чтобы ответить. Брюнет улыбается ему, а затем профессор Слизнорт отпускает их. Они снова опаздывают на Уход за магическими существами и уверены, что у Хагрида не будет другого выбора, кроме как наказать их.***
В среду Чангюн заканчивает обедать раньше Кихёна, поэтому решает, что будет неплохо подождать его в секретной комнате. Весь сад покрыт снегом, и великолепные цветы больше не видны. Брюнет думает, не лучше ли им позаниматься в библиотеке, чтобы не простудиться — в основном Кихёну, поскольку он плохо переносит зиму. Он решает спросить его, когда тот придет, но теряется в своих мыслях. Чангюн много думает в эти недели и каждый божий день вспоминает слова Белль. — У вас так много общего! Разве ты не видишь этого? Он блестящ во всем, как и ты, он любит квиддич, как и ты, и он также ловец! Его любимые предметы это Защита от Темных искусств и Уход за магическими существами, как и у тебя, и вы оба такие трудолюбивые, — голос Белль эхом отдается в его голове, и она права. Кихён не так уж и плох, он просто не хочет признавать, что они больше не враги. Ничего странного, учитывая, что он слизеринец и чистокровный студент с огромной гордостью — в разы больше его собственной головы. Чангюн закрывает лицо ладонью, продолжая тонуть в мыслях и вспоминая прекрасный голос Ких на, когда тот пел на Защите от Темных искусств. Зачем профессору Киму понадобилось делать это снова? Неужели он не видел, как сильно это повлияло на Чангюна? Почему он не может перестать его слушать? Он так погружен в свои мысли, что не слышит, как Кихён заходит в комнату. — Я уверен, что в его венах течет кровь вейлы, — произносит он вслух. — У кого кровь вейлы? — голос слизеринца пугает парня, и он падает со скамейки, на которой сидит. — Ни у кого! — Чангюн быстро поднимается. — Ты меня напугал, — добавляет он, стараясь избежать второго вопроса. — Разве не ты написал про в три часа в той жалкой записке, что прислал мне? — спрашивает он, и Чангюн закатывает глаза. И вот опять: чрезвычайно гордый и высокомерный Кихён. — Да, я написал про три часа, — студент Рейвенкло жестом приглашает второго парня присесть, и он садится. Они сразу же начинают работать, и Чангюн совершенно забывает спросить Кихёна, не хочет ли он поменять их местоположение. Их домашнее задание оказывается сделано за несколько минут, и они могут делать все, что пожелают. Студент Рейвенкло знает, что второй уйдет. Он не питает надежд, потому что знает, что все испортил, сказав ему, что его голос был невероятным, в понедельник. — Хочешь попрактиковаться в том дурацком заклинании, которому нас научил профессор Флитвик? У меня плохо получается, — вздыхает Кихён, удивляя Чангюна. — Какой смысл в появлении воды? Так бесполезно, — жалуется он. — Ну, это должно быть полезно в некоторых ситуациях, — мягко говорит Чангюн, стараясь не начинать спор. — Давай попрактикуемся, — улыбается он, и Кихён встает, выходя наружу. Они начинают использовать Агуаменти везде, создавая лужи чистой воды поверх белого снега. Кихён дрожит и садится на скамейку, когда они заканчивают, запахивая свой зимний плащ так, что он закрывает его ноги, и натягивая зеленый шарф на нос. Чангюн не знает, что делать, но после нескольких секунд раздумий решает сесть рядом с ним. Он не хочет получить еще один резкий щипок от Кихёна, но он не думает, что слизеринец способен двигаться сейчас. — Ты едешь домой на Рождество? — Кихён говорит первым. — Да. А ты? — Ага, — отвечает Кихён, и после нескольких минут молчания они начинают разговаривать, как нормальные люди. Слизеринец медленно расслабляется, и Чангюну нравится это. Он должен признать, что чувствует себя очень комфортно рядом с Кихёном, даже если он время от времени отпускает нахальные комментарии. Они говорят, и Кихён заставляет его вспомнить одну из своих глупых шуток, рассказывая о своих кузенах. Чангюн не знает, что на него находит, когда он, не смущаясь, рассказывает Кихёну — королю Слизерина без чувства юмора — свою шутку, как будто она невероятная. Ну, он верит, что она хороша, но уверен, что второй парень не ударит его за это. Однако, когда он заканчивает говорить, Кихён смеется. Это не очень громкий смех, еле заметный, потому что он прикрывается ладонью, чтобы Чангюн не заметил, но он, к счастью, замечает. — Ты посмеялся! — брюнет тычет в Кихёна указательным пальцем, готовый припоминать ему это всю жизнь. — Неправда! — Кихён пытается отрицать, но не может сдержать смех, вырывающийся снова. Его смех Чангюн нечасто слышал. Это настоящий смех, не саркастический или злобный. Они оба смеются долгие минуты, пока к Кихёну не возвращается самообладание. — Никому не рассказывай об этом, грязнокровка, — угрожает он, вытирая слезы в уголках глаз. — Не расскажу, — уверяет его Чангюн, ободряюще улыбаясь. — Думай быстро, — предупреждает он и использует Левикорпус, ухитряясь подвесить Кихёна за лодыжку. — Эй! Иди сюда! — кричит Кихён и использует против него проклятие ватных ног, как всегда. Они проводят время, шуточно бросаясь заклинаниями друг в друга, смеясь и заставляя друг друга падать на белый снег. Это не очень хорошая идея, учитывая, что Кихён начинает чихать, когда они решают уйти. — Все в порядке, я не заболею, — он снова чихает. — Прости, я не хотел, чтобы ты простудился, — Чангюн немного переживает, потому что это его вина. — Не беспокойся, — шмыгает носом Кихён. — Я буду в порядке, — добавляет он и машет рукой. — Было весело, грязнокровка, — усмехается он. — И я так тебя ненавижу за это, — вздыхает он. — Никому не говори! Я тебя предупредил, — угрожает он в последний раз. — Пока, — он чихает еще раз и закрывает за собой деревянную дверь, оставляя Чангюна с широкой улыбкой на лице. «Белль была права, — думает он. — Он неплохой человек».