Если вам исполнилось семнадцать лет, или вам исполнится семнадцать до 31 августа следующего года, вы имеете право на двенадцатинедельный курс занятий Трансгрессии от инструктора из Отдела магического транспорта Министерства магии. Пожалуйста, подпишитесь ниже, если вы хотите принять участие. Стоимость: 12 галлеонов.
— Я так счастлив, что мне уже исполнилось семнадцать, — облегченно выдыхает Кихён, доставая перо из рюкзака, чтобы написать свое имя на объявлении. Он не замечает, что его браслет прекрасно виден, пока он делает это, и чрезвычайно удивлен, когда Холли хватает его за запястье. Девушка заинтересованно разглядывает браслет, пока слизеринец не выдергивает свою руку. Он уже собирается скрыть браслет под рукавом мантии, но если он это сделает, то будет очевидно, что это подарок от Чангюна. — Не трогай меня, ты же знаешь, как я это ненавижу, — ворчит он, притворяясь, что ничего не скрывает. — Прости, я не хотела, — извиняется Холли. — Я просто заметила этот великолепный браслет, — она снова пытается схватить его за руку, но Кихён одергивает ее быстрее. — Ладно, я поняла, никаких прикосновений, — она с улыбкой разглядывает сверкающее украшение на запястье парня. — Кто тебе его дал? — спрашивает она, и Кихёну приходится быстро соображать. — Моя тетя, — врет он. — Она сделала его для меня, — уверенно говорит он, убеждая Холли. Браслет, который он носит, идет вразрез со всеми его чистокровными принципами. Во-первых, он сделан магглами, и Кихён не принял бы это несколько месяцев назад. А во-вторых, Чангюн подарил его ему на Рождество, что было совершенно неприемлемо те же несколько месяцев назад. Кихён задумывается, правильное ли он принял решение, когда надел браслет, хотя это не кажется неправильным; это более чем правильно, это просто замечательно — и немного странно. — У твоей тети очень хороший вкус, — подмечает Холли, и за ее спиной появляется сонная Люси. — Он выглядит очень знакомо… Я где-то видела похожий браслет… Я просто не могу вспомнить, где именно, — Холли скрещивает руки на груди, задумываясь. Сердце Кихёна бешено бьется, когда он слышит эти слова, но он притворяется, что ничего не происходит, лишь пожимая плечами и не говоря ни слова. Люси хмурится, ничего не понимая. Она опускает подбородок на плечо сестры и закрывает глаза. — Мы теперь ходим на занятия по Трансгрессии, — Холли поворачивается, чтобы поговорить с сестрой о предстоящих занятиях, и Кихён облегченно выдыхает. — Ура! Я наконец-то смогу перемещаться из своей спальни на кухню без всяких усилий, — говорит младшая сестра, заставляя обеих рассмеяться. Люси счастлива, потому что страдает каждый раз, когда ей приходится вставать с кровати или дивана. Холли всегда рассказывает, как много сестра спит во время летних каникул и что она идеальная пара для Хёнвона, который ведет себя точно так же — Кихён все еще ненавидит идею Люси признаться Хёнвону, поэтому планирует никогда не допустить этого. Высокий слизеринец наверняка обрадуется, когда узнает, что у них наконец-то начнутся занятия по Трансгрессии. — Кихён-и, я только что вспомнила, — Люси прерывает его мысли. Не то чтобы он снова думает о Чангюне, но… Возможно. Всего лишь может быть. — Как грубо со стороны Чангюна не сделать тебе подарок… Неужели ты не сердишься? Ты, кажется, в хорошем настроении с тех пор, как мы вернулись в Гостиную вчера вечером, но ты был очень зол за ужином, — она опять кривит губы в той самой улыбке, и Кихёну это совсем не нравится. Он должен притвориться, что все еще зол, но он не уверен, что справится. — Он всего лишь грязнокровка, даже домовой эльф лучше него, — слизеринец кажется сердитым, хотя его мысли отнюдь не такие. «Он хороший человек», — почти кричит ему разум, и он переживает, что испортит все. Он не может позволить сестрам Блум узнать о его дружбе с бывшим врагом с Рейвенкло, потому что прекрасно знает их. Они сущие дьяволы, вечно лезущие не в свое дело, даже если их никто не приглашал. — Он вел себя как придурок, и он заслуживает страданий, — его рот двигается, но он не совсем уверен, что именно слетает с его губ. «Надо бы и ему что-нибудь подарить на Рождество», — думает он, сохраняя сердитое выражение лица. — И я в хорошем настроении, потому что мне наплевать на этого придурка! Он не влияет на мое состояние, и я не собираюсь тратить свое время и энергию на кого-то вроде него, — он говорит все больше и больше, надеясь, что это звучит достаточно убедительно. — Ого, это было больше, чем я ожидала услышать, — произносят сестры в унисон. — Хотя не думаю, что тебе все равно на него, я думаю, что это задело тебя сильнее, чем ты думал, и ты злишься на себя из-за этого, — говорит Холли и дает пять своей сестре. Так. Чертовски. Раздражают. — Почему ты всегда обо всем делаешь выводы?! Неужели ты не можешь думать, как обычный человек хотя бы час или два, чтобы я мог расслабиться рядом с тобой? — не выдерживает Кихён, и девушки отвечают ему теми понимающими улыбками, которые он так ненавидит. — Ой, заткнитесь! Я подожду вас в Большом зале, — раздраженно ворчит он. — О! А я разбужу Хёнвона, — говорит Люси. — Удачи тебе с этим, — слизеринец решает, что нет смысла злиться на сестер. — И я все еще не понимаю, почему девчонки могут заходить в спальню парней, но парни не могут ходить в спальню девчонок; это бред! — Кихён негодующе качает головой. — Может, потому, что они не доверяют парням? — Холли указывает на очевидное. — Подожди, я пойду с тобой, ворчун, — добавляет она и идет за Кихёном. — Я уже готова, и мне не очень хочется смотреть на телячьи нежности Люси с Хёнвоном. — Эй! — слышат они сзади, но даже не думают останавливаться, направляясь в Большой зал.***
Чангюн пытается перевести новые древние руны, которые им дала на изучение профессор Бабблет. На столе у него лежит словарь, а рядом — кусок пергамента. У него немного болит голова, поэтому он рад, что его одноклассники молчат во время этих занятий. Не так уж много шестикурсников ходят на Древние руны — только Белль, Лео со Слизерина, Тревор с Гриффиндора, Теодор с Рейвенкло, Брайни и Хёну с Хаффлпаффа и, собственно, сам Чангюн. Его рука быстро двигается, пока он записывает слова пером. Он прерывается только для того, чтобы макнуть кончик в чернила, и Белль занимается тем же, время от времени спрашивая что-то у друга. Они оба любят сравнивать свои работы, чтобы быть уверенными в отсутствии ошибок, пусть им почти никогда не приходится ничего менять после перепроверки. Профессор Бабблет гордится всеми своими учениками, и она не сомневается, что они получат «Превосходно» за каждый экзамен. — Как только закончите, можете быть свободны, мои дорогие, — говорит женщина, нарушая приятную тишину, созданную ее учениками. Чангюн даже не слышит ее, будучи настолько погружен в свой перевод, что ничто не может отвлечь его. Это одна из его самых сильных сторон — способность концентрироваться. Это как раз то, что Кихён использует в своих интересах каждый день, когда они занимаются вместе. Он может даже произнести заклинание вслух, но Чангюн не заметит этого, потому что слишком сильно сосредоточен. «Почему я снова думаю о нем?» — мысленно спрашивает он себя, прерываясь на пару секунд, прежде чем перевести еще несколько рун. Он почти закончил и сможет немного отдохнуть с Белль, Чжухоном и Робертом, если ему удастся уйти из кабинета пораньше. Чангюн уверен, что Белль тоже почти закончила. «Кихён никогда раньше мне не улыбался так… Это что-то значит?» — он снова прерывается, качает головой и продолжает писать. — Он и раньше смеялся передо мной, — он говорит это вслух, и все смотрят на него в замешательстве. Чангюн много думал о Кихёне в те две недели, которые проводил вдали от Хогвартса, и даже спрашивал свою мать, где она купила его браслет, чтобы он мог подарить такой Кихёну. Это было хорошее решение, но плохо то, что он не может перестать вспоминать ту улыбку. Это не было похоже на обычного Кихёна: улыбка была мягкой, почти стеснительной. Его раскрасневшиеся щеки и глаза в форме полумесяца прекрасно сочетались с белоснежными зубами, и он выглядел очаровательно; Чангюн никогда не мог себе представить подобное. — Странно, — снова говорит он вслух, сам того не сознавая. — Что тут странного, Чангюн? — спрашивает Брайни, и студент Рейвенкло разве что не подпрыгивает от неожиданности и наконец оборачивается, чтобы увидеть, что все смотрят на него. — Что? Я ничего не говорил, — Чангюн хмурится, а Брайни хихикает. — Мило, — девушка из Хаффлпаффа улыбается, а Чангюн молча возвращается к своему переводу и наконец заканчивает его. Чангюн и Белль одновременно передают свои пергаменты профессору и встают со своих мест. Брюнет уже собирается уходить, как вдруг чья-то рука хватает его за запястье. Он начинает нервничать, когда видит, что это Брайни, которая улыбается ему. Чангюн знает, что лучше бы сказать ей, что он гей, но он не уверен, что это хорошая идея. Что если Брайни разозлится на него и всем расскажет? Кихён определенно прекратит хорошо относиться к нему, если узнает. — Эй, я долго думала, говорить тебе это или нет, но решила, что либо сейчас, либо никогда, — начинает Брайни, и Чангюн понимает, что она собирается признаться. «Помогите, — думает он, поворачиваясь к растерянной Белль. Она машет ему рукой и указывает на лестницу, давая понять, что пойдет в Большой зал искать Чжухона. — Твою мать», — мысленно стонет Чангюн, а затем смотрит на Брайни с убедительной улыбкой (по крайней мере, он пытается улыбнуться именно так). — Ты мне нравишься, — девушка нервно накручивает на палец свои каштановые локоны, и Чангюн не может подобрать слов, чтобы ответить. — Прости, Брайни, — извиняется студент Рейвенкло и видит, как Брайни качает головой, уверяя, что все в порядке и что она не возражает. — Я думаю, что мне нравится кое-кто другой, но я знаю кое-кого, кто без ума от тебя, — Чангюн не знает, хорошая ли это идея, но он должен хотя бы попытаться. — Хосок отличный парень, и я думаю, тебе стоит дать ему шанс, — слыша его слова, Брайни широко распахивает глаза. — Я имею в виду, неужели он не красив? — он заставляет ее слегка посмеяться и сам тоже смеется, не зная, от нервозности это или нет. — Я не знала, что нравлюсь Хосоку, — признается Брайни, заставляя Чангюна почувствовать себя немного виновато. Хосок заверил его, что уже не раз признавался Брайни, но, видимо, это не так. — Я думал, он тебе сказал, — брюнет нервно чешет затылок. — Пожалуйста, не говори ему ничего, а то он убьет меня, если узнает, — просит Чангюн, и Брайни кивает с улыбкой на лице. — Хорошо… Я надеюсь, что ты продолжишь разговаривать со мной после того, как услышал мое глупое признание, — говорит девушка с Хаффлпаффа, и Чангюн чувствует себя лучше, зная, что она не сердится на него или что-то в этом роде. — Я подумаю о том, что ты сказал о Хосоке… Спасибо, — Брайни хлопает Гюна по плечу и начинает спускаться по лестнице, оставляя его с затуманенным рассудком. «Почему я сказал, что мне кто-то нравится? Мне никто не нравится… Или нравится?» — думает он, и улыбка Кихёна на секунду появляется в его мыслях. Чангюн дважды моргает, не в силах понять, что только что произошло. Слишком много информации для одного утра, и он чувствует себя подавленным. Головная боль усиливается, и он не может пошевелить ни одним мускулом. «Н-нравится ли он мне? — мысленно спрашивает он, вспоминая их многочисленные дружеские встречи. Кихён, закутанный в зеленые шарфы так, что видны только глаза и розовые волосы, Кихён в своем элегантном черном одеянии разговаривает с ним и впервые шутит, сияющее лицо Кихёна после того, как он получает свой браслет. — Почему именно он?» — Чангюн не понимает, почему, но, по крайней мере, он на сто процентов уверен, что ему нравится парень, с которым, как он думал, у него никогда не будет даже нормального разговора. Чангюн настолько погружен в свои мысли, что совершенно забывает, что все еще стоит перед кабинетом 6А, и бежит, как только бросает взгляд на свои наручные часы. До занятия по Защите от Темных искусств остается всего десять минут, и он не может опоздать. Профессор Ким не любит, когда кто-то приходит после него, даже если они приходят вовремя. И Чангюн не хочет становиться жертвой профессора: он подшучивает — пусть и не напрямую — над теми, кто делает что-то, что ему не нравится. Коридоры полны студентов, идущих в свои кабинеты, и студент Рейвенкло чуть не падает с лестницы, пока бежит на первый этаж. Как только он видит кабинет Защиты от Темных искусств, то чувствует облегчение. Профессора Кима там нет, и у него есть несколько минут, чтобы отдышаться после того, как он спустился на пять этажей, не останавливаясь ни на секунду. Белль и Чжухон держатся за руки, но отпускают друг друга, когда видят, что друг почти умирает. — Эй, что с тобой случилось? — Чжухон успокаивающе гладит Гюна по спине, беспокоясь о его состоянии, после того, как он закашливается. — Я… Я в порядке, — выдавливает парень, несмотря на тяжелое дыхание. — П-просто много с-ступенек, — добавляет он, и Роберт смеется. — Ты как старик, — качает головой Роберт, и Чангюн закатывает глаза. — Я бы п-посмотрел, как ты бежишь вниз по п-пяти этажам, — студенту Рейвенкло не нравится поведение Роберта в последнее время, и он думает, что тот все еще обижен за их ссору перед рождественской вечеринкой Слизнорта. Прежде чем Роберт успевает сказать что-то еще, появляется профессор Ким. Мужчина одет в свою обычную темно-зеленую мантию, которая касается земли, когда он идет. Чангюн наблюдает, как он открывает дверь кабинета и следует за своими друзьями внутрь, временно забывая о том, что он обнаружил симпатию к Кихёну.***
Слизеринец смотрит на Чангюна спустя несколько минут практики заклинания Патронуса и обнаруживает, что тот витает в облаках. С ним все в порядке? Студент Рейвенкло уже успел заставить своего волка оббежать весь класс шесть раз, но Кихён заметил его странные интервалы и теперь не может не пялиться. Их взгляды пересекаются на какое-то мгновение, прежде чем лягушка Хёнвона прыгает рядом с его ухом, заставляя Кихёна снова сосредоточиться на задаче. Он решает больше не отвлекаться, потому что бессмысленно наблюдать за кем-то и беспокоиться о нем, когда явно ничего не можешь с этим поделать. — Должен сказать, что я горжусь вами, — говорит профессор Ким. — Сегодня у всех получается намного лучше, так что поздравляю, ребята, — его низкий голос эхом разносится по комнате. — Десять баллов каждому факультету, — все радостно хлопают, но мужчина поднимает руку, чтобы прервать их шумное празднование. — Я знаю, что вам не нравится это, но… — прежде чем он успевает закончить свое объяснение, все скулят, уже зная, что имеет в виду профессор Ким. — Постройтесь здесь, пожалуйста, я не собираюсь повторять дважды, — произносит мужчина, и Кихён идет вперед, чувствуя себя довольно уверенно после того, как они в последний раз сопротивлялись заклятию Империус. — Похвально, мистер Ю, — говорит профессор. — Вы так уверены в себе после того блестящего результата три недели назад, — слизеринец кивает на заявление, и профессор Ким поднимает свою палочку. — Империо! — и вокруг уже привычная темнота. В этот раз не один только Кихён справляется. У Хёнвона, Белль, Минхёка, сестер Блум и Роберта тоже получается. Профессор Ким в хорошем настроении из-за этого, но Кихён крайне удивлен, когда видит, что Чангюн снова терпит неудачу. Последний кажется расстроенным, когда они выходят из кабинета, и выражение его лица не меняется, когда они обедают в Большом зале. Белль пытается подбодрить друга, но он не может понять причину своего провала. Кихён тоже не может понять: Чангюн никогда не был слабым, и он всегда был первым, кто все делал правильно наравне с ним. После обеда у них выдается свободное время, и Кихён извиняется. Троим его друзьям все равно, что он покинул слизеринский стол, поэтому они не замечают, что он следует за Чангюном. Кихёну любопытно, и он хочет знать, что с ним происходит. Студент Рейвенкло поднимается на третий этаж, но вместо того, чтобы направиться в секретный кабинет, он запахивает мантию и обматывает шарф вокруг шеи, прежде чем выйти из замка через двери под часами. Кихён обматывает вокруг своей шеи еще один шарф и запахивает зимний плащ, прежде чем последовать за парнем. Он надеется, что тот не исчез, потому что ему потребовалось достаточно времени, чтобы подготовиться к выходу. Кихён пробегает через двор Часовой башни, который все еще покрыт снегом, хоть и чуть меньше, чем раньше, и направляется к деревянному мосту, ведущему в окрестности Хогвартса. Может быть, Чангюн пошел посидеть под тем деревом возле Запретного леса? Кихён замедляет шаг, идя по деревянному мосту, и удивляется, когда замечает Чангюна, сидящего на одном из окон без стекол. Его ноги свисают с деревянной рамы, а лицо покоится на руках, которые опираются на одну из деревянных решеток, которые закрывали все окна. Кихён колеблется несколько секунд, но в конце концов стучит указательным пальцем по плечу Чангюна, заставляя его обернуться. — О! Привет, — брюнет одаривает его дружелюбной улыбкой. — Не хочешь посидеть со мной? — спрашивает он, и Кихён кивает, забираясь на окно, пусть он и боится этого обрыва у них под ногами. Слизеринец ждет, что парень скажет что-нибудь еще, но тот молчит. Его взгляд расфокусирован, и Кихён знает, что он думает о чем-то. — Не унывай, — это едва слышный шепот, но Чангюн поворачивается, чтобы посмотреть на Кихёна. — Я имею в виду… Сопротивляться заклятию Империуса нелегко, грязнокровка, — говорит Кихён, изо всех сил стараясь подбодрить студента Рейвенкло. Конечно, он должен добавить «грязнокровка» в конце, чтобы не показаться слишком мягким. Он не готов относиться к нему чересчур хорошо, и прозвище помогает ему думать, что он достаточно груб — это глупо, но для него работает. — Как думаешь, почему у меня не получается? — спрашивает Чангюн, показывая свое разочарование. — Я постоянно чувствую, что почти у цели, но не могу остановить профессора Кима, — он вздыхает, и Кихён отдергивает свою руку, когда та почти касается спины Чангюна. — Ты должен просто сказать нет, — объясняет слизеринец. — Это не так просто, как кажется, но ты должен отрицать изо всех сил. Ты не должен позволять профессору Киму говорить тебе, что делать, — Кихён надеется, что он полезен, пусть его совет и звучит глупо. — Я пытаюсь, клянусь, — Чангюн снова кладет голову на руки, и Кихён еле сдерживается, чтобы не погладить его по волосам. «Я не Люси, а Чангюн, определенно, не Хёнвон», — думает он, морща нос. — Что с твоим лицом? — спрашивает студент Рейвенкло. — О, я понимаю, ты испытываешь отвращение ко мне, — Кихён понятия не имеет, как справиться с этим депрессивным состоянием Чангюна, поэтому он паникует и начинает махать руками перед лицом, отрицая догадку. Брюнет несколько секунд смотрит на него, а потом смеется. — Я шучу, я не склонен к саморазрушению, скорее к позитиву, я думаю, — Кихён расслабляется, когда слышит эти слова. — Но я просто не могу справиться с этим заклятием, — вздыхает студент Рейвенкло. — Не переживай слишком сильно, ты справишься в следующий раз, — Кихён смотрит прямо перед собой и чувствует этот прожигающий взгляд на своем лице. Чангюн наверняка улыбается, Кихён и это чувствует. Это главная причина, по которой он притворяется, что не замечает: он не может справиться с этой улыбкой, его сердце обязательно забьется сильнее, и ничего хорошего из этого не выйдет. — Спасибо, теперь я чувствую себя немного лучше, — Чангюн внезапно встает на ноги. — Не хочешь прогуляться? — спрашивает он, и Кихён кивает, следуя за парнем, пока не началось занятие по Зельеварению.***
Чангюну не требуется много времени, чтобы понять, что Кихён ему нравится. После их встречи в понедельник он абсолютно уверен, что у него есть чувства к парню с розовыми волосами. Последний сумел помочь ему избавиться от чувства разочарования, что достаточно нелегко. Чангюн чувствовал себя беспомощным после того неудачного занятия по Защите от Темных искусств, и он не мог перестать думать о причине своей неудачи. Он почти ничего не ел за обедом, потому что не был голоден, а затем извинился и быстро покинул Большой зал, прежде чем Белль закончила свой десерт. Брюнет не знал, о чем он думал, когда бросился на третий этаж. Он уже собирался направиться в секретный кабинет, но на полпути передумал. Деревянный мост был почти пуст из-за сильного холода, а ему как раз нужно было побыть одному, чтобы подумать. Он был удивлен, обнаружив Кихёна за спиной, мягко похлопывающего его по плечу, чтобы привлечь его внимание. Чангюн пытался не выглядеть слишком уж подавленным, но, видимо, это не сработало. Слизеринец изо всех сил старался подбодрить его, и в конце концов они прогуливались по территории Хогвартса. Кихён немного говорил, но он снова поблагодарил его за браслет, и этого было достаточно, чтобы сделать Чангюна счастливым. Студент Рейвенкло прекрасно понимал, что он слишком драматизирует, но он никогда не проваливался на занятиях, и из-за этого было еще неприятнее; он попросту не привык к такому. К счастью, профессор Слизнорт был доволен его успехами, а Хагрид гордился обоими учениками, потому что их существо росло абсолютно нормально. Кихён также проводил его обратно в замок после занятия по Уходу за магическими существами, и его депрессивное состояние исчезло.***
В среду днем они сидят в Большом зале, ожидая первого занятия по Трансгрессии. Длинные столы исчезли, и помещение выглядит еще просторнее. Немного непривычно видеть Большой зал таким, и некоторые студенты с любопытством разглядывают комнату. Чангюн стоит впереди с Белль, Робертом, Чжухоном и друзьями Чангюна из художественного кружка — Хосоком, Брайни и Минхёком. Кихён же в своей привычной компании друзей стоит неподалеку, и все они смотрят на директрису. Профессор Макгонагалл выглядит нетерпеливой и успокаивается только тогда, когда появляется пожилой мужчина из Министерства магии. — Ну наконец-то, — студенты слышат, как Макгонагалл тихо бормочет себе под нос, а затем улыбается мужчине и вежливо пожимает ему руку. — Добро пожаловать, Уилки, — говорит она, и тот приветствует ее в ответ. — Спасибо, Минерва, — мужчина слегка кланяется, прежде чем повернуться к ученикам. — Всем добрый день, — произносит он, не выказывая ни малейшего энтузиазма. Его голос безучастен, как и выражение лица. Старик выглядит странно: мертвецки бледный цвет кожи, почти прозрачные ресницы, тонкие и редкие волосы и невероятно худощавое тело, как будто один порыв ветра может сдуть его. Чангюн уверен, что человек трансгрессировал больше, чем любой другой волшебник за всю свою жизнь. — Меня зовут Уилки Двукрест, и я буду вашим инструктором по Трансгрессии в течение следующих двенадцати недель. Надеюсь, вам хватит времени, чтобы усвоить азы искусства Трансгрессии, — объясняет он. — После этих занятий по Трансгрессии некоторые из вас будут допущены до экзамена, и я надеюсь, что большинство из вас хорошо справится, — студенты молчат, и профессор Макгонагалл, кажется, гордится этим. — Как вы все знаете, при обычных обстоятельствах невозможно трансгрессировать в Хогвартсе, но директриса сняла с Большого зала все ограничения только для того, чтобы у меня была возможность научить вас, — после этих слов все студенты начинают переговариваться. Профессор Макгонагалл заставляет всех замолчать, позволяя Уилки Двукресту продолжить свою речь. — Вы не можете трансгрессировать за пределы этой комнаты и даже не думайте пытаться, — предупреждает он, прежде чем они начинают. — Сейчас, — говорит он, делая паузу, прежде чем заговорить снова, — разойдитесь так, чтобы между вами и человеком перед вами было полтора метра, — велит он, и все молча подчиняются. Они не хотят, чтобы Макгонагалл снова отругала их, поэтому делают все как можно быстрее. — Спасибо, — мистер Двукрест поднимает палочку и делает так, чтобы перед каждым учеником появилось старый деревянный обруч. — Самое важное, что нужно помнить при трансгрессии, — это правило трёх «Н», — он продолжает говорить своим безучастным и скучающим голосом. — Нацеленность, настойчивость и неспешность! — произносит он чуть громче. — Чего? — шепчет Роберт на ухо Чангюну, и тот пожимает плечами, тоже ничего не понимая. — Первый шаг: мысленно сфокусируйтесь на месте назначения, в данном случае, внутри обруча. Сосредоточьтесь как можно сильнее на своей цели и постарайтесь не отвлекаться, — говорит мистер Двукрест, и все студенты слушаются его. Это очень похоже на то, как профессор Ким учил их невербальным заклинаниям в первый понедельник сентября, несколько месяцев назад. Все студенты смотрят на деревянные обручи перед собой, и у некоторых лица краснеют так, будто они изо всех сил стараются представить обруч в своем сознании. Роберт прикрывает рот ладонью, чтобы не рассмеяться, Чангюн замечает, что Хёнвон уже беззвучно смеется, и понимает, что это все из-за Фергюса. Лицо последнего почти фиолетовое, и он выглядит сердитым, хмуря брови. Чангюн изо всех сил старается сосредоточиться на своей «нацеленности», первой «Н». — Второй шаг: используйте всю свою решимость, чтобы занять визуализируемое пространство. Пусть сильное желание заполнить это пространство затуманит ваш разум и пробежит по каждой клеточке вашего тела! — Уилки говорит чуть громче, повторяя правило, которому они должны следовать, и Чангюн старается сосредоточиться как можно сильнее. Он не сможет вынести еще одного унижения, ему нужно добиться результата как можно быстрее. — Третий и последний шаг: по моей команде обернитесь вокруг себя, но делайте это не спеша! — на этом он заканчивает свою длинную речь. — Итак, три, два… — Чангюн решительно смотрит на деревянный обруч и думает о трех «Н», отчаянно желая оказаться внутри пустого пространства перед ним, —… один, сейчас! — кричит мужчина, и все оборачиваются вокруг своей оси. Забавно смотреть, как Хёнвон тут же падает на пол, а за ним и Люси, которая падает на него сверху. Они не единственные, кто падает, и все студенты тут же смеются. Чангюн оборачивается, и ничего не происходит, но, к счастью, он не падает. Его чувство равновесия, кажется, в порядке. — Не переживайте, не переживайте! — говоря это, Уилки машет руками перед собой. — Давайте попробуем еще раз. Вернитесь в исходное положение, — приказывает он, и все студенты вновь слушаются. В конце концов, никому из них не удается трансгрессировать, и Уилки Двукрест сообщает им, что это совершенно нормально. Чангюн рад, что он не единственный неудачник в искусстве трансгрессии. — Какой бесполезный урок, — ворчит Роберт, когда они выходят из Большого зала, чтобы профессор Макгонагалл смогла снова активировать заклинания против трансгрессирования. Все шестикурсники разочарованы, и их подавленное настроение слишком заметно. — Я даже не могу вспомнить, что там означали это три буквы «Н», — продолжает Роберт, и Чжухон усмехается. — Да, я тоже, — отвечает Чжухон, целуя Белль в висок и обнимая ее за плечи. — У вас двоих проблемы с памятью, — закатывает глаза Белль, и Чангюн кивает, потому что три «Н» довольно просто запомнить. — Нацеленность, настойчивость и неспешность, ребята, все очень просто, — забавно наблюдать за раздражением Белль. Четверо друзей подходят к Парадной лестнице и начинают подниматься по ней, не желая мерзнуть во дворе. Они могут пойти в учебную зону на четвертом этаже, даже если они не собираются заниматься. — Я понял, Белль, — Роберт снова использует этот раздраженный тон, и Чангюну это не нравится. — Вы оба гениальны, а мы идиоты. Ты чувствуешь свое превосходство, да? — спрашивает он, и Чжухон останавливает его, не позволяя ему так обращаться со своей девушкой. — Роберт, послушай, — Чангюн прерывает их ссору, потому что чувствует необходимость все исправить. Это его вина, что Роберт так себя ведет, и он должен что-то сделать с этим. — Я знаю, что ты все еще злишься на меня, но вовсе необязательно так обращаться с Белль. Я уже сказал, что сожалею, что назвал тебя мистером Робертсом, давай просто забудем и будем общаться как раньше, пожалуйста, — Чангюн старается изо всех сил, и Роберт вздыхает, хлопая его по спине с легкой улыбкой. — Ты прав, и мне очень жаль, — извиняется парень. — Я вел себя как придурок, и именно я вел себя как придурок, когда мы ссорились, — говорит Роберт. — Прости, Белль. — Все в порядке, Роб, — улыбается Белль, утаскивая своего парня к пустому столику. Остальные двое следуют за ними, и, прежде чем они успевают заговорить, из ниоткуда появляются сестры Блум. Они садятся рядом с Белль, и Чангюн старается не смотреть на Кихёна, когда тот усаживается рядом. — Хотите поиграть в карты? Меня научил мой дядя маггл, — предлагает Белль, и Кихён тут же отказывается. Хёнвон хочет сделать так же, но Люси дает ему подзатыльник и заставляет играть. Чангюн веселится, но все же слегка расстраивается, когда Кихён уходит в свою Гостиную, говоря, что он терпеть не может игры магглов и не собирается тратить свое время, просто наблюдая. Студент Рейвенкло провожает парня взглядом, пока тот не исчезает за каменной стеной, и когда он возвращается к игре, то замечает, что сестры Блум улыбаются ему. Затем Чангюн замечает, как Люси пихает локтем Холли и еле заметно — или не еле — указывает на его запястье, где находится браслет. — Чангюн, — зовет его Люси. — Какой великолепный браслет! — восклицает она, хватая парня за запястье, чтобы получше рассмотреть. — Мама подарила мне его перед Рождеством, — улыбается Чангюн, и сестры Блум еще раз восхищаются его браслетом. — У твоей мамы хороший вкус, — говорит Холли, после чего они продолжают играть.***
— У них парные браслеты, Белль! Разве ты не заметила? — Люси и Холли очень взволнованы, рассказывая Белль о том, что они увидели. Кихён солгал, что тетя подарила ему браслет, и они знают, что слизеринец просто не хотел, чтобы они узнали. Кихён сдержанный человек и никогда ничего им не рассказывает, пусть они и друзья. Сестры Блум уверены, что он пытался скрыть этот браслет, и они также уверены, что именно Чангюн подарил его ему на Рождество. Студент Рейвенкло нервничал в поезде, и у него была маленькая коробочка в кармане мантии — Холли видела ее, когда парень доставал эти милые слизеринские плюшевые игрушки. — Что вы имеете в виду? — Белль тоже кажется взбудораженной, и после того, как сестры объясняют ей, они все обнимаются и визжат, как сумасшедшие. — Поверить не могу, что Чангюн не рассказал мне! — возмущается Белль, когда им удается успокоиться. — Я постараюсь заставить его признаться, — улыбается она, и сестры кивают. — Завтра днем у нас тренировка по квиддичу, после тренировки мы можем проследить за Кихёном, — предлагает Холли, и девочки берутся за руки. — Мы действительно можем, — произносят три студентки и расходятся обратно по своим местам. Это четверг, так что они занимаются в библиотеке. Они извиняются, говоря, что были в туалете, и Чангюн уверен, что они что-то задумали, так что теперь им с Кихёном нужно быть еще осторожнее.