***
Позже в этот же день, после урока Зельеварения, Кихён направляется на территорию Хогвартса. Профессор Слизнорт пригласил их на одну из своих вечеринок в субботу вечером, и он согласился, как и все остальные. Им это не очень нравится, потому что они в основном сосредоточены на матче по квиддичу, который должен состояться через две недели, но они не могли отказать, когда Гораций Слизнорт казался таким воодушевленным. Слизеринец молча идет за Чангюном — снег уже растаял, и уже не так холодно, так что на нем только один шарф вместо двух — и быстро тянется к нему, когда убеждается, что никто не смотрит. Чангюн сначала пугается, но улыбается, как только понимает, кто это. — Привет, — бормочет брюнет, замедляя шаг, чтобы Кихён поравнялся с ним. — Привет, — отвечает слизеринец и встревоженно смотрит на своего спутника. С ним все в порядке? Кихён не может сказать точно: у Чангюна всегда грустное выражение лица, когда он сосредоточен. Они идут рядом, не говоря ни слова в течение нескольких минут. Это удобно, но в то же время ему хочется нарушить тишину. — Ты в порядке? — Кихён наконец спрашивает, и Чангюн поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Да, я в порядке, — парень ободряюще улыбается, но Кихён не слепой и видит, что он чересчур печальный. — Я просто не понимаю… Я ведь хороший волшебник, да? — Кихён кивает. — Тогда почему я не могу справиться с этим? — спрашивает он, и слизеринец задумывается на несколько секунд, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы сообщить Чангюну, что ему следует научиться говорить людям «нет». — Можно честно? — тихо говорит Кихён, глядя под ноги, чтобы не упасть, так как склон в этом месте слишком резкий. Хижина Хагрида недалеко отсюда, и ему нужно поторопиться, если он хочет поделиться с Чангюном своими мыслями. Младший кивает, и он открывает рот, чтобы снова заговорить. — Ты никогда не отказываешь, вот почему, — Чангюн хочет возразить, но Кихён не позволяет ему. — Я еще не закончил, — говорит он, и брюнет надувает губы, заставляя чужое сердце бешено колотиться. Кихён решает не обращать на это внимания; в последнее время с ним часто такое случается, и он все еще недоумевает, почему. — Посуди сам, грязнокровка, — Кихён останавливается, потому что видит хижину Хагрида недалеко от них. — Когда ты в последний раз отказывал кому-то в чем-то? Ты даже помог Хёнвону, когда мы еще не были друзьями, — розововолосый видит, как его спутник открывает рот, а затем закрывает его, задумываясь. Взгляд парня прикован к земле, пока он проводит указательным пальцем по подбородку, и Кихён понимает, что выиграл, когда тот вздыхает. — Ладно, ты прав, — признает Чангюн, снова начиная идти. — И что ты предлагаешь? — Я предлагаю тебе перестать быть похожим на домового эльфа и начать уже вести себя, как волшебник, — дерзко отвечает слизеринец, но брюнета больше не задевают подобные комментарии, и Кихён рад; непохоже, что он способен контролировать эти импульсивные порывы говорить обидные вещи. — Что ж, спасибо, — усмехается Чангюн. — Я перестану вести себя, как домовой эльф, обещаю, — студент Рейвенкло заставляет его слегка хихикнуть, и у него внезапно появляется идея. Слизеринец практиковался в заклятии Империуса с магической мишенью, которую родители подарили ему на Рождество — она в его спальне в подземельях на случай, если понадобится, — и он думает, что сможет помочь Чангюну. — Я могу помочь тебе попрактиковаться, — говорит Кихён, и они оба останавливаются перед Хагридом, присоединяясь к толпе студентов. Чангюн удивляется его словам, но все равно улыбается и кивает в ответ. — Спасибо, — шепчет он, когда Хагрид начинает свой урок. — Всегда пожалуйста.***
Четверги в Хогвартсе — тяжелые дни для всех, кроме шестого и седьмого курсов. У последних студентов утром занятие по Чарам с профессором Флитвиком, а потом — остаток дня, чтобы закончить домашние задания или попрактиковаться в заклинаниях. Чангюн решает, что было бы неплохо пойти в учебную зону с Белль и Чжухоном — Роберт все еще злится на него и ходит с Тревором Киди и другими друзьями из Гриффиндора. В этот час тут полно народу, потому что все первокурсники суетятся, пытаясь убедиться, что их эссе по Трансфигурации в порядке. Чангюн смотрит на них и вспоминает свое волнение, когда ему было одиннадцать и он только начинал открывать для себя волшебный мир. Все в его жизни изменилось, когда он получил письмо и наконец поверил отцу. Он хотел побежать к соседу и рассказать ему, но отец не разрешил. Отцу было трудно объяснить все ему и маме, но все вышло хорошо. Они оба следовали всем правилам, и его мать была взволнована по этому поводу еще сильнее, чем сам Чангюн. Она продолжала исследовать, чтобы узнать побольше, и часто сожалела, что не родилась волшебницей. Чангюн улыбается, вспоминая поддержку, которую ему оказывает мама, и как она радуется, когда он выигрывает матч по квиддичу или когда он справляется с новым заклинанием. Он благодарен родителям за поддержку, но ему интересно, будут ли они такими же, когда он расскажет им, что он гей. Кихён не покидает его мысли в эти дни, и тот факт, что слизеринец планирует использовать против него заклятие Империуса, заставляет нервничать. «А что, если я сойду с ума и меня запрут в больнице Святого Мунго?» — он громко сглатывает и качает головой, возвращаясь к своему прежнему занятию. Чангюн двигает маленькое зеркальце так, чтобы оно было направлено прямо на его лицо, и тихо проговаривает заклинание, чтобы изменить цвет своих волос. Белль и Чжухон делают то же самое, но прерываются, чтобы поцеловаться. Студент Рейвенкло видит, как они смотрят друг на друга после долгого поцелуя, и они выглядят такими милыми вместе, такими влюбленными. «Будет ли кто-нибудь когда-то любить меня так же?» — без особой надежды спрашивает он сам себя. Кихён, кажется, не готов рассказать другим, что они друзья, и Чангюн не уверен в его ориентации. Может быть, он влюблен в натурала, и это будет большой проблемой. Чангюн вздыхает и снова поворачивается к зеркалу, обнаруживая, что его волосы поменяли цвет с темного на светлый. — Черт возьми, тебе идет этот цвет! — внезапно говорит Чжухон, поднимая руку, чтобы показать большой палец. — Оставь так, — предлагает он, и Чангюн усмехается. — Уверен, девушки будут без ума от тебя. Не так ли, родная? — спрашивает он, и студент Рейвенкло изо всех сил старается не закатывать глаза. Он никогда не говорил Чжухону, что он гей, потому что не был готов, но он уже устал слушать подобные комментарии. — Да… Девочки, — Белль подмигивает Гюну и они начинают смеяться. — Эй! Чего смеетесь? Я что-то пропустил? У тебя появилась девушка? Кто это? Брайни? — Чжухон задает много вопросов, и Чангюн качает головой, чтобы ответить на все сразу. Чангюн показывает указательным пальцем на дальний стол, и Чжухон ахает: Хосок и Брайни целуются там; девушка наконец дала ему шанс и поблагодарила Чангюна за это. Алана же этого не оценила, и она выместила свою ярость на своей команде. Чангюн боится, что Рубен — их самый молодой игрок и один из загонщиков — покинет команду еще до окончания учебного года. Арло и так не в лучшем состоянии, учитывая, что он тот еще трус, так что нехорошо, что Алана ведет себя так. — Хосок отвоевал у тебя Брайни! Ты медлителен, мой друг, — Чжухон неодобрительно качает головой, но Чангюн просто игнорирует его, снова отворачиваясь к зеркалу. Ему нравится этот цвет, но он готов попробовать и что-то другое. Он указывает палочкой на свою голову и снова бормочет заклинание, меняя цвет волос на ярко-синий, который он уже пробовал, когда они практиковались в изменении цвета бровей. — Думаю, что это слегка чересчур, — Чжухон все еще смотрит на него, и Чангюн знает, что он хотел бы и сам выучить эти заклинания, но не сдал экзамен по Трансфигурации, поэтому не может изучать уровень Ж.А.Б.А. Чангюн снова направляет палочку на свои волосы и пытается изменить цвет невербально. Половина его головы снова становится черной, а другая остается синей. Это, конечно, не идеально, но хоть какой-то прогресс. — А теперь ты похож на клоуна, — смеется Чжухон, заставляя рассмеяться и Чангюна, потому что он прав: его волосы выглядят забавно. Чангюн еще раз указывает палочкой на волосы и возвращает им блондинистый цвет, который он пробовал раньше. Ему нравится, но он не хочет оставлять это навсегда, он собирается вернуть свои черные волосы. Прежде чем он успевает вернуть своим волосам натуральный цвет, кто-то садится рядом, немного пугая его. Это парень из Слизерина, чье лицо скрыто за зеленым шарфом, а волосы — под черным капюшоном мантии. — Привет, грязнокровка, — это Кихён, и он немного приоткрывает лицо, чтобы поговорить. Чжухон поднимает палочку на случай, если слизеринец что-то сделает его другу, но тот только заливается смехом. — Ты действительно думаешь, что сможешь навредить мне? — спрашивает он, и Чжухон разочарованно рычит, опуская палочку. — Ничего я не сделаю твоему драгоценному другу, не переживай, — говорит он и вдруг смотрит на Чангюна широко раскрытыми глазами. — Ч-что случилось с твоими волосами? — спрашивает он тем мягким тоном, каким обычно говорит, когда они остаются наедине. — Я имел в виду, что это выглядит отвратительно, верни им черный цвет, — он снова использует грубый тон голоса, и Чангюн закатывает глаза. — Я не могу смотреть на тебя с этими ужасными волосами, — добавляет он, и студен Рейвенкло указывает палочкой на свои волосы, возвращая им натуральный цвет. — Ну? Доволен? — Кихён кивает, хотя и не выглядит убежденным. — Чего тебе надо? — спрашивает он и видит, как розововолосый ставит перед ним позолоченный кубок с уксусом. Этим утром профессор Флитвик учил их превращать уксус в вино, и, даже если Кихён считал это пустой тратой своего драгоценного времени, он не смог справиться с задачей. Чангюн знает, что это из-за отсутствия энтузиазма, но второй парень любит спорить, говоря, что это трудные, но чрезвычайно глупые заклинания. — Помоги мне с этим, грязнокровка, а то я с ума схожу уже, — впервые в жизни просит Кихён, и у Чжухона отвисает челюсть, потому что он ничего не понимает. На лице Белль любящая улыбка, и она счастливо созерцает открывающуюся перед ее глазами сцену. Она хочет, чтобы Чангюн и Кихён были вместе, и она подталкивала первого пойти и рассказать о своих чувствах второму. — Хорошо, — кивает Чангюн, разворачиваясь на скамье лицом к своему собеседнику. — Ты должен перестать считать, что это бесполезно, — упрекает он. — Я знаю, что ты считаешь иначе, но тебе нужно сосредоточиться и притвориться, что ты веришь в полезность этого заклинания, — командует он, и Кихён вздыхает, выдавая мягкое «хорошо» в ответ. Некоторое время они занимаются под взглядами Чжухона и Белль. Кихён рычит каждый раз, когда не может справиться с заклинанием, и кричит от радости, как только у него получается. — Я же говорил! — улыбается Чангюн, и слизеринец хочет обнять его, но останавливается на полпути. Глаза Белль широко раскрыты, и она дует губы, когда Кихён пятится назад. Тот прокашливается, стараясь сделать вид, что ему все равно. — Эм, спасибо, грязнокровка, — Кихён поднимается. — М-мне понравились твои светлые волосы, — шепчет он ему на ухо, а затем забирает свой кубок, уходит из-за стола и быстро покидает кабинет. — Это было странно, — произносит Чжухон. — Не думал, что когда-нибудь увижу Кихёна таким милым с тобой, — добавляет он, и Белль усмехается. — Теперь они друзья, — с энтузиазмом произносит она. — Вроде того, — отвечает Чангюн, не уверенный, стоит ли рассказывать об этом Чжухону. Но ведь Кихён сам подошел к их столу, поэтому он не должен сердиться, если узнает, что Гюн сказал Чжухону, что они теперь дружат. — Он хороший, — нерешительно шепчет он. — Иногда, — также добавляет он, заставляя друзей засмеяться. — Что? Я серьезно, — протестует он, но тоже не может удержаться от смеха. Чжухон не осуждает его за дружбу с Кихёном, и Чангюн чувствует себя лучше, потому что рассказал ему. Гриффиндорец — его близкий друг, так что он рад, что наконец-то может быть честен хоть в чем-то. — Я, конечно, в шоке, но это круто, — улыбается Чжухон и снова начинает целовать Белль в губы, оставляя Чангюна смотреть на свое отражение и размышлять о том, чтобы навсегда изменить свои волосы на светлые.***
— Ты в этом уверен? Я не хочу оказаться в больнице Святого Мунго, — говорит Чангюн в этот субботний день Кихёну, который собирается использовать против него заклятие Империуса. Они в своей тайной комнате, снег уже растаял, но на улице все еще холодно. Кихён одет в зимний плащ с одним из своих толстых шарфов на шее, в то время как на Чангюне только мантия Рейвенкло и голубой шарф, свободно свисающий с шеи. Они стоят посреди комнаты и смотрят друг другу в глаза. Тут невероятно тихо, и это идеальное место, чтобы практиковать заклинания, не беспокоясь ни о ком, — почти как в Выручай-комнате. — Если ты мне не доверяешь, тогда уходи, — просто говорит Кихён, потому что уверен, что сможет это сделать. Он даже не предложил бы этого, если бы не знал, как накладывается заклятие Империуса: это чрезвычайно опасно, и он знает последствия. Слизеринец не настолько сумасшедший, он не поступил бы так ни с кем, даже с Чангюном времен их вражды. Ему нравится дразнить людей и подшучивать над ними, но он не стал бы разрушать чью-то жизнь. — Ты прав, прости. Я просто… Я не могу представить, как ты практиковал заклятие Империуса, — усмехается Чангюн, и Кихён понимает, что тот прав, сомневаясь в его способностях. У студента Рейвенкло вряд ли было что-то, чтобы практиковать такое опасное заклинание, как это. — Ты прав, я же не рассказывал тебе, — говорит Кихён, готовый объяснить, чтобы Чангюн мог расслабиться и сосредоточиться. — У меня в спальне есть мишень. Родители подарили ее мне на Рождество, — он улыбается, и его собеседник ахает. — Какой ужас! — взволнованно хлопает в ладоши Чангюн. — Теперь я могу расслабиться, — облегченно выдыхает он, и Кихён кивает. — Спасибо, что рассказал, а то я тут умирал, — он делает глубокий вдох и закрывает глаза. — Я готов, — шепчет он, и Кихён поднимает палочку, направляя ее на лицо Чангюна. — Что ж, — слизеринец внимательно смотрит на парня и начинает думать, что бы ему приказать. «Иди на скамейку и спи», — думает он, ухмыляясь, не желая смущать его сильнее, чем профессор Ким уже сделал на занятиях по Защите от Темных искусств. — Империо! — кричит он, и Чангюн на несколько секунд замирает. Кихён волнуется, думая, что у него получилось, но затем он идет к скамейке и, улегшись, тут же засыпает. Кихён уже собирается прекращать действие заклятия, но не может перестать разглядывать студента Рейвенкло. Его лицо выглядит умиротворенным, как и тогда, когда он был сосредоточен на чтении. Его закрытые веки позволяют разглядеть его милые ресницы, а черные волосы прикрывают его лоб. Слизеринец слегка краснеет, вспоминая, как сильно ему понравились светлые волосы Чангюна, но ему также нравятся и темные. «Боже, прекрати уже», — мысленно ругает он себя и обрывает заклятие, заставляя Чангюна мгновенно проснуться. Парень выглядит смущенным и быстро садится, понимая, что у него опять не получилось. — Что ты заставил меня сделать? — спрашивает он, и сердце Кихёна начинает бешено биться, когда он вспоминает лицо спящего брюнета. Он пытается взять себя в руки и не позволить этому повлиять на него, но это невозможно, когда глаза Чангюна так выжидающе смотрят на него. — Я заставил тебя спать на скамейке… Не волнуйся, я тут не за тем, чтобы издеваться, —Кихён нерешительно хлопает его по спине, и Гюн улыбается ему. — Но тебе нужно сосредоточиться! У нас есть два дня, и я знаю, что ты справишься! Научись отказывать, — он бьет Чангюна по лбу, и тот скулит, как маленький ребенок. Студент Рейвенкло ненавидит, когда его бьют, Кихён знает об этом уже несколько лет и пользуется этим. — Извини, что ударил тебя, но не мог бы ты постараться? Ты прикладываешь недостаточно усилий, — он не знает, сработает ли это, но ему нужно попытаться. Чангюн должен быть сильным и хоть раз в жизни сказать «нет». — Клянусь, я пытаюсь. «О нет, только не эти щенячьи глаза снова», — сердце Кихёна почти вырывается из груди, когда он видит Чангюна, и вспоминает разочарованный взгляд, которым он одарил его в свой день рождения. Он не умеет справляться с этим, он убедился после того ужасного дня. Он часами искал его по всему замку и запаниковал, когда нашел в коридоре седьмого этажа. Слизеринец знал, что в этот момент он должен все исправить, и именно поэтому вел себя решительно, но он действительно еле удерживал себя от того, чтобы упасть на колени и попросить прощения самым неловким образом. Да, Кихён никогда не был таким, пока не понял, что Им Чангюн хороший человек. И он делает его слабым, пусть Кихён и не может до конца разобраться в причине. — Но я буду стараться, я не сдамся! — восторженно произносит Чангюн, стирая с лица грустное выражение. — Я готов, — он закрывает глаза, и все тело вытягивается, полное решимости. Кихён снова поднимает палочку, надеясь, что Чангюн наконец добьется своего. Затем он думает о том, что приказать студенту Рейвенкло, и глубоко вздыхает. — Империо! — произносит он, и брюнет замирает на несколько секунд, как и в прошлый раз. Кихён умоляет его не двигаться с места, и он правда верит в него. Чангюн блестящий волшебник, и слизеринец уверен, что у него получится добиться успеха, прежде чем придется встретиться с профессором Кимом в понедельник. Когда Кихён решает, что у них наконец-то получилось, Чангюн подходит к столу и достает одну из своих книг, чтобы начать читать в тишине. «Черт, это будет сложнее, чем я думал», — слизеринец подходит к столу и смотрит на парня. Он снова делает это: неосознанно любуется лицом другого, наблюдая за ним, но заставляет себя остановиться. Он обрывает заклятие на этом, и Чангюн дважды моргает, прежде чем осознает, что опять не справился. — Прости, — извиняется он, и его щенячьи глаза возвращаются. Кихён изо всех сил старается не поддаваться на это, и они продолжают пытаться. Так проходит весь день. Кихён произносит заклятие, и Чангюн делает все, что он требует. Слизеринец смотрит на него несколько секунд, а затем обрывает действие заклинания. Это немного расстраивает Чангюна, но Кихён уверен, что тот добьется своего; он должен сделать это, он силен. Однако в субботу им не везет, и они обмениваются друг с другом улыбками, прежде чем разойтись по своим Гостиным. Кихён переодевается, оставляя свой зимний плащ на кровати и меняя его на более удобную одежду, чтобы пойти поужинать, но Чангюн так и не появляется в Большом зале. В этот вечер он беспокоится и полностью игнорирует Люси, пытающуюся довести его признанием Хёнвону в любви. В эту ночь Кихён ложится спать с затуманенным рассудком и почти не отдыхает. Он хочет помочь Чангюну и не остановится, пока не сделает этого.***
В воскресенье он просыпается раньше обычного и отправляется на прогулку. Замок совершенно пуст, из-за чего он не может понять, который час. Он смотрит на часы и широко распахивает глаза. Шесть часов утра, и на улице, кажется, очень холодно. Он решает, что неплохо бы подняться наверх, в Выручай-комнату, и направляется на седьмой этаж. Он натыкается на лестнице на кого-то и видит, что это Чангюн, которому в голову пришла та же мысль, что и ему, поэтому теперь они молча идут вместе. Добравшись до нужной комнаты, они желают теплого места для отдыха и располагаются на огромных диванах, которые появляются в комнате. — Кихён, — зовет Чангюн с дивана, стоящего прямо перед тем, на котором сидит слизеринец. — Я хочу попробовать еще раз, — говорит он решительным тоном. — Если у меня так легко получается трансгрессировать, то я не понимаю, почему такие сложности с Империусом, — добавляет он, и Кихён кивает, вставая с дивана. — Мне просто нужно кое-что сказать, прежде чем я это сделаю, — слизеринец останавливает свою руку на полпути. — Никогда больше не пропускай ужин, грязнокровка, или я приду искать тебя в башню Рейвенкло, — ворчит он, и Чангюн усмехается. — Ладно, мам, — смеется брюнет и дарит парню мягкую улыбку. После этих слов они снова начинают практиковаться, и все повторяется снова и снова, пока в один из разов Кихён не произносит заклятие Империуса, но младший не подчиняется. Слизеринец улыбается так широко, что его глаза становятся похожи на два полумесяца, и Чангюн не сдерживается и обнимает его. — У меня получилось! — радостно вопит он, еще крепче сжимая Кихёна в объятиях. Сердце последнего бешено колотится в грудной клетке, и он стремительно краснеет, когда отстраняется. — Спасибо, Кихён! Ты такой молодец, я бы без тебя не справился! — младший убирает руки с чужих плеч и принимается исполнять забавный танец по всей выручай-комнате. Кихён сдерживает смех, но недолго. В конце концов они оба громко смеются, и в тот момент, когда они замолкают, Кихён задается вопросом, что это за чувство заставило его сердце биться быстрее, а лицо — покраснеть. «Я никогда не чувствовал этого раньше», — думает он, стараясь, как всегда, вести себя серьезно, пусть он уже смеялся перед своим бывшим врагом. — Хочешь попробовать еще раз? Мы должны убедиться, что завтра ты все сделаешь правильно, — предлагает он, и Чангюн кивает. От него веет уверенностью, и, успешно повторив процесс еще несколько раз, они решают пойти завтракать. Уже восемь утра, и их животы урчат — в основном у Чангюна, так как он даже не ужинал. «Ох уж этот чувствительный придурок», — думает Кихён, когда они уже сидят за своими столами со своими друзьями. Сестры Блум смотрят на него с понимающими улыбками на лицах, но в это утро ему все равно. Единственное, о чем он может думать, это милая улыбка, которой Чангюн одарил его перед тем, как они попрощались, и его радость, когда он достиг своей цели.***
На следующий день Кихён завтракает, слегка нервничая. Он знает, что профессор Ким заставит Чангюна снова сопротивляться заклятию Империуса, и он начинает терять терпение, так как ему придется ждать, пока закончится занятие по Древним рунам. Студент Рейвенкло наверняка сейчас сидит и переводит руны, и Кихёну интересно, как он себя чувствует. Уверен ли он в своих силах? Ему необходимо быть уверенным в себе, если он хочет преуспеть позже, но, зная Чангюна, он почти уверен, что тот умирает от нервов. Большой зал почти пуст, так как большинство студентов на своих занятиях. Тут только студенты шестого и седьмого курсов: кто-то занимается, кто-то болтает. В Большом зале редко бывает так тихо, и эти редкие моменты невероятно радуют Кихёна. — Кихён, — зовет его Хёнвон, заставляя вынырнуть из мыслей и вернуться в реальность. — Как ты думаешь, если сказать Чангюну ободряющие слова перед Защитой от Темных искусств, это поможет? — спрашивает он, и розововолосый хмурится. Почему Хёнвон спрашивает его об этом? Он ничего не знает об их тайных встречах, возможно, просто хочет узнать чье-то мнение. — Я хочу обнять его, это слишком? — Хёнвон задает еще один вопрос, и Кихён вздыхает. Последний удивлен тем, каким милым Хёнвон бывает, когда дело касается Чангюна. Он не может поверить, что его отец действительно один из Пожирателей смерти и находится в Азкабане сейчас. — Хёнвон, я что, похож на эту грязнокровку? — спрашивает Кихён, продолжая есть со своей позолоченной тарелки. — Откуда мне знать? — он смотрит на друга, надеясь, что сестры Блум не откроют рты. Последние дни они спокойны, и ему это нравится. Когда они весь день достают его, чертовски раздражает. — Ты не похож на него, но я хотел узнать твое мнение… Люси, а ты как думаешь? — Хёнвон поворачивается и смотрит на Люси. — Я думаю, это хорошая идея. Почему бы нам всем не обнять его? — говорит она и бросает быстрый взгляд на Кихёна, чтобы увидеть его реакцию. Слизеринец рычит, делая вид, что против. Он втайне хочет обнять Чангюна, особенно после их последних объятий, но не собирается признаваться в этом. Руки студента Рейвекло так крепко обнимали его за талию… «Я не собираюсь об этом думать!» — скулит он про себя и пытается стереть воспоминание о руках Чангюна, надежно обхватывающих его за талию. Он скрещивает руки на груди и отворачивается; его нарочито безучастное лицо слишком очевидно, и сестры Блум закатывают глаза. — Это хорошая идея, мы все можем обнять его, кроме Кихёна, потому что он не хочет, — улыбается Хёнвон и встает из-за стола. — Пойдем! — взволнованно произносит он, и остальные трое следуют за ним через Большой зал, проходя между длинными деревянными столами, за которыми некоторые студенты продолжают заниматься или болтать. Сердце Кихёна бьется быстрее с каждым шагом, и он чувствует себя еще более напряженным, когда они добираются до кабинета Защиты от Темных искусств. Коридор первого этажа переполнен их одноклассниками, которые ожидают профессора Кима. — Дождаться не могу, когда увижу, как Чангюн делает глупости на глазах у всех, — слышит Кихён издалека голос Фергюса, и у него появляется дикое желание испробовать на нем заклятие Круциатус. Впервые он почувствовал себя так, когда кто-то говорил дерьмо о Чангюне; обычно ему это нравилось, но студент Рейвенкло не заслуживает ничего из этого, и он точно уверен в этом после того, как узнал его лучше. — Я думаю, это ты будешь глупым после того, как Чангюн заткнет твой рот, Фергюс, — кричит Хёнвон, и Фергюс показывает ему язык, громко смеясь сразу после этого вместе с некоторыми студентами Слизерина. — Смейся сколько хочешь, я верю в Чангюна, — продолжает защищать брюнета Хёнвон, и Кихён рад этому. Он хочет и сам заступиться за парня, но не может, ведь это идет вразрез со всеми его принципами, и его рот попросту отказывается двигаться, пока его разум отрицает это со всей возможной силой. Фергюс снова заливается смехом и замолкает только тогда, когда Чангюн появляется на лестнице вместе с Белль и Чжухоном. Кихён видит Роберта с Тревором и Минхёком, разговаривающих на углу, и понимает, что это он поссорил Роберта с Чангюном. Ему немного не по себе от этого, хотя Роберт ему совсем не нравится. Как только Хёнвон видит Чангюна, он бежит в его сторону и обнимает парня. Кихён прикрывает рот ладонью и усмехается, не в силах остановиться. Выражение лица Чангюна чрезвычайно забавное, и он еще больше удивляется, когда Люси и Холли тоже обнимают его. «Я тоже хочу это сделать», — думает он, но лишь машет рукой студенту Рейвенкло, поднимая большой палец, чтобы пожелать ему удачи, — когда никто не смотрит на него, конечно. Брюнет с улыбкой кивает, и Кихён расслабляется. Чангюн чувствует себя уверенно, это видно по его поведению. Профессор Ким приходит через несколько минут и позволяет им зайти в кабинет. Они все рассаживаются по своим местам, так как им предстоит узнать еще кое-что о Патронусе, прежде чем перейти к практике. Профессор Ким вызывает Чангюна и указывает на него палочкой. — Я дам вам сегодня три шанса, вы не против, мистер Им? — Ким Чонун, кажется, наслаждается этим, как и каждый раз, когда им приходилось сопротивляться заклятию Империуса. Чангюн кивает и закрывает глаза, стараясь сосредоточиться как можно сильнее. — Три, — начинает считать мужчина. — Два, — он делает паузу, и студент глубоко вдыхает. — Один, — профессор Ким отбрасывает назад свою темно-зеленую мантию. — Империо! — произносит он, и все ученики выжидающе смотрят на Чангюна. Они все жаждут увидеть, как он опозорится, но брюнет не двигается ни на дюйм. Профессор Ким улыбается — в своей странной манере — и опускает палочку, гордо глядя на Чангюна. — Кажется, мне нужно было надавить на вас раньше, мистер Им, — Ким Чонун жестом позволяет своему студенту сесть. — Молодец, — Чангюн на это улыбается и направляется к своему столу рядом с Кихёном. — Спасибо, Кихён, — шепчет студент Рейвенкло на ухо слизеринцу, доставая учебник из рюкзака. — Не за что, грязнокровка, — шепчет в ответ Кихён, и после этого они оба фокусируют свое внимание на занятии.***
День, которого они ждали, наконец наступает. Это суббота, и вот-вот должна начаться их самая важная игра по квиддичу. Рейвенкло против Слизерина — это то, на что все в Хогвартсе обожают смотреть. Две сильнейшие команды играют друг против друга, превращая игру в веселое и динамичное шоу. В это утро у Чангюна смешанные чувства, потому что он собирается победить, но он также боится, что не сможет поймать снитч раньше Кихёна. Ему слишком нравится слизеринец, и не то чтобы это плохо, но это делает его слабым. Быть слабым в матче по квиддичу недопустимо, особенно после того, как Алана кричала на них каждую субботу в течение почти месяца. Если команда проиграет из-за него, Алана оторвет его яйца, даже если у них все еще останется шанс выиграть Кубок по квиддичу. Итак, он сидит за столом Рейвенкло, пытаясь съесть что-нибудь, прежде чем упадет в обморок из-за невероятного давления. Белль обеспокоенно смотрит на него, и это заставляет его задуматься о том, как он выглядит. — Ты бледный, — девушка касается его лба. — Ты в порядке? Я никогда не видела тебя таким раньше, — тихо произносит она, но Чангюн заверяет, что с ним все в порядке, не желая раздувать из мухи слона. — Эй, пойдем! — кричит Алана, хлопая Чангюна и Белль по спинам, когда проходит между столом Слизерина и Рейвенкло. — Берите свои метлы и следуйте за мной, мне нужно кое-что сказать, прежде чем мы начнем, — добавляет она и уходит, не оборачиваясь. Чангюн нервно сглатывает и бросает быстрый взгляд на стол Слизерина. Кихён тоже уже поднял свою команду, и все они направляются на поле. Две команды идут по территории Хогвартса, не говоря ни слова, пока, наконец, не добираются до места назначения. Поле для квиддича все еще пустует, но они замечают студентов, идущих в их направлении. Алана останавливается, прежде чем направить свою команду в раздевалку, и желает Кихёну удачи. Последний делает то же самое с высокомерной улыбкой на лице, и Чангюн знает, что Алана разозлилась еще больше, увидев такое отношение. Хорошо, что в это субботнее утро солнечно и тепло. Зима медленно уходит, и в такую погоду летается легче. Чангюн и Белль следуют в раздевалку за капитаном и усаживаются там, уже одетые в синюю форму для квиддича. Алана ходит по комнате, нетерпеливо теребя пальцами свой капитанский значок. —Ладно, слушайте, — говорит девушка серьезным тоном, и они все скрещивают пальцы за спиной, чтобы она не начала кричать. — Мы наконец-то играем против Слизерина, и мы должны победить, — она сохраняет тот же тон голоса, заставляя всех вздохнуть с облегчением. — Кихён не глуп, он на самом деле очень даже умен, и я уверена, что у него есть блестящая стратегия, — продолжает она и медленно подходит к Чангюну, который снова паникует. Сердце бьется в его груди так быстро, что кажется, вот-вот взорвется. — Я не пытаюсь давить на тебя, Чангюн, но если ты не поймаешь снитч, то вылетишь из команды, — говорит она, и брюнет широко распахивает глаза. — Ч-что? Но Кихён действительно хорош, и я не могу ничего обещать, когда наши способности почти одинаковы! — Чангюн пытается убедить ее, но это невозможно, не когда они собираются играть против Слизерина. Алана сверкает в его сторону самым страшным взглядом, и он решает, что лучше заткнуться. Может быть, позже она пожалеет о своих словах, она просто напряжена и не может рассуждать здраво. — Я сделаю все, что в моих силах, капитан, — он опускает взгляд на свои колени, и Белль успокаивающе гладит его по спине, помогая успокоиться. Алана снова начинает говорить, но на этот раз чтобы напомнить им об их тактике. Двое их самых молодых игроков напуганы, потому что это первый раз, когда они играют против Слизерина, и Алана до ужаса пугает их своими негативными словами. Арло дрожащими руками сжимает свою форму, а Рубен на грани слез, но они ничего не могут поделать, когда слышат голос мадам Хук. — Не переживайте, все не так страшно, как она говорит, — шепчет Чангюн, пока они ждут, когда откроются деревянные двери, и видит, что парни немного расслабляются. Атмосфера вокруг команды Рейвенкло, мягко говоря, напряжена. Сет смотрит на затылок Аланы с чистой ненавистью, а Теодор, похоже, и вовсе не горит желанием играть. Чангюн знает, что у них мало шансов на победу, но он, несомненно, сделает все, что в его силах. Он задается вопросом, продолжает ли Алана сердиться на Брайни за то, что она встречается с Хосоком, но ей действительно стоит прекратить вымещать свою ярость на них; они не виноваты, что Хосоку нравится другая девушка. Разум Чангюна затуманен мыслями, и, конечно же, Кихён не остается в стороне. «Пожалуйста, не улыбайся мне, — мысленно умоляет он, потому что улыбка Кихёна сделает его слабым. — Обращайся со мной так же, как в мой день рождения», — он хочет, чтобы слизеринец вел себя как придурок, потому что в этом случае против него хотя бы будет возможно играть. Прежде чем он успевает подумать о чем-то еще, деревянные двери открываются, и все они отталкиваются от земли, а затем на большой скорости летят над полем. Вокруг — студенты всех факультетов, у них сине-зеленые флаги и огромные плакаты. Это похоже на любой другой матч по квиддичу, и Чангюн правда пытается поверить в это, чтобы иметь возможность расслабиться. Команда Слизерина уже на поле и демонстрирует фантастические трюки, и он замечает, что Кихён делает опасный разворот. Чангюн несколько секунд любуется им, хотя и понимает, что сам ничего не делает, и Алана определенно убьет его, если увидит. Брюнет изо всех сил сжимает свою новую метлу, которая намного лучше прежней, и тоже делает несколько трюков. Мадам Хук подзывает их после того, как они закончили свои разминки, и встает посреди поля с квоффлом в руках. — Как я всегда говорю, я ожидаю от вас чистой игры! — кричит она так, чтобы все ее услышали. — Пожмите руки, мисс Раш, мистер Ю, — говорит она, и оба капитана пожимают друг другу руки. Мадам Хук выпускает снитч и бладжеры, позволяя трем мячам свободно улететь. — По моему сигналу! — она считает до трех и свистит, подбрасывая квоффл в воздух. Алана быстро направляется к кольцам, и Кихён поднимается высоко в воздух, точно так же, как и Чангюн. Белль выигрывает квоффл у Холли, и она уворачивается от охотников Слизерина, пока не добирается до колец. Она сильно бросает квоффл, но Итан ловит его и передает Лотти. — И Итан ловит квоффл, не позволяя Белль забить! — вопит в микрофон Минхёк. — Этот обещает быть интересным, леди и джентльмены! — продолжает он. — У этих двух команд блестящая тактика и невероятные игроки, так что никому не будет легко, — говорит Минхёк, и Чангюн старается сосредоточиться на поиске снитча. Поле освещено ярким солнечным светом, и найти золотой мячик нетрудно. Когда он летит, искры видно издалека, а у Чангюна хорошее зрение. Ловец пролетает через все поле и видит, что Кихён делает то же самое. Время идет, и Алана, кажется, теряет терпение. Она отбила почти десять бросков от Холли, Лотти и Оливии, точно так же, как и Итан — от Белль, Теодора и Арло. Ни одной из команд пока не удается забить, и это отнюдь не хороший знак. — А-а-ах! Холли не забивает, — вздыхает Минхёк. — Интересно, какая команда откроет счет первой? — гриффиндорец задумчиво чешет подбородок. — Ставлю на Рейвенкло, а что скажете вы, ребята? — спрашивает он, и Чангюн видит, как Кихён закатывает глаза. Как и всегда, гриффиндорцы ненавидят слизеринцев, и он знает, что Минхёк отдает предпочтение команде Рейвенкло сегодня. Студенты Слизерина — те, кто болеет за свою команду — начинают выкрикивать оскорбления в адрес комментатора, и профессору Макгонагалл приходится их отчитать. Идут долгие минуты, и Чангюн начинает нервничать. Что, если из-за него команда Рейвенкло проиграет? Неужели Алана действительно вышвырнет его из команды? Его мысли снова вызывают панику, но она исчезает, когда Кихён пролетает мимо него и дарит самую милую улыбку, которую он когда-либо видел. — Я не собираюсь поддаваться тебе, — шепчет он, и брюнет усмехается. Пока они смотрят друг на друга, медленно отлетая один от другого, Белль удается запутать Итана и забить. — Твою мать! — кричит Кихён. — Итан, соберись! Какого хрена ты творишь? — его вратарь извиняется, но позже Холли тоже забивает, и Кихён, кажется, успокаивается. У Аланы огонь в глазах, и она выглядит, как какой-то сумасшедший демон, охраняющий эти кольца. После того, как каждой команде удается набрать по сорок очков, Чангюн чувствует давление. Кихён летит в нескольких метрах от него, а затем они оба останавливаются, глядя вниз в поисках снитча. «Где он?» — думает ловец Рейвенкло, отчаянно обводя взглядом поле. Он не знает, почему, но Кихён в какой-то момент привлекает его внимание, и он смотрит на него, восхищаясь его лицом. Слизеринец тоже начинает пялиться на него, когда замечает это, и Чангюн не знает, что на него нашло, когда он вдруг машет рукой другому. Кихён усмехается и машет в ответ, не вполне понимая намерения брюнета. Они долго смотрят друг на друга, пока Чангюну не приходит в голову блестящая идея сделать забавное лицо. Розововолосый пытается не рассмеяться, но после этого Чангюн видит, как чужие глаза расширяются от страха. — Чангюн! — голос Кихёна эхом разносится по полю. «Он назвал меня Чангю…», — прежде чем он успевает подумать об этом, бладжер бьет его по голове, и все вокруг тонет во тьме.