«В тишине уносящейся жизни вдаль, Он, поникнув, сдирал смерти эмаль Со своих уставших от гранита зубов, Что так яростно грызли будни богов...»
Зал буквально взорвался аплодисментами и криками, наподобие высказываний или классического "браво". Парень возрастом не больше двадцати пяти лет смущённо улыбнулся, пряча пачку рукописей за спину, и, поклонившись хвалившей его публике несколько раз, спустился с небольшой сцены. Каждый год, руководствуясь небывалыми порывами то ли скуки, то ли щедрости, старый - добрый друг твоего отца устраивал поэтический вечер для любителей литературы. Будучи человеком не бедным, он мог позволить себе разного рода прихоти. Например, позвать именно сегодня не просто обычных знатоков литературы своего круга или желающих повыпендриваться, а самых настоящих поэтов и писателей, своей популярностью уступающих лишь создателям аниме. Но если честно, каждый год эти литературные вечера напоминали что - то среднее между лекцией по истории и бальзамированием фараона. И каждый год ты, приезжая с мыслью о ближайших четырёх или, может даже, пяти часах скуки, садилась на одно и то же место, пила одно и то же вино и ни с кем не разговаривала. Сидеть и скучать – это одно, а вот скучать, так ещё и начинать говорить со скучным собеседником – это не просто другое, это смерть всех человеческих чувств и желаний. Но сегодня, именно сегодня всё оказалось не так, как ты себе воображала заранее. Наблюдая за Томоото¹, тем самым другом отца, которого можно легко спутать с любым добродушным толстяком на улице, ты, наконец - то, находишь свою цель. Дядя как раз подошёл к ней, приветливо улыбаясь в свои шикарные усы и явно намереваясь завести беседу. Что у него и получается. Молодой человек, который буквально пять минут назад целых полчаса зачитывал свои стихи, сейчас в ответ Томоото галантно улыбнулся, кланяясь и разворачиваясь к нему, и начал что - то говорить. Тут же к мужчинам присоединилась жена дяди, через несколько секунд – пара её подруг. И вот уже и минуты не прошло, как юного поэта и толстобокого миллионера облепила стайка молоденьких девушек с горсткой робких парней, втянувших головы в плечи, из - за чего то, что тебя по - настоящему заинтересовало, теперь невозможно было увидеть в этой маленькой толпе. Надо же... Такой молодой, а уже добился признания в стране. Не старше двадцати пяти, но поэзия на уровне человека, повидавшего мир со всех сторон, человека, опыт которого собирался десятками лет, настаивался и, в итоге, использовался для создания чего - то прекрасного. Как его?.. Акаваши Кенджиро? Да, вроде как он сам так представился. Но тебя привлекло, скорее, не его талант и творчество, а его поведение, его манеры. Этот, именно этот молодой человек будто спустился из какой - то сказки девятнадцатого века и теперь фигурировал, как магнит для всех присутствующих. Несомненно, он нравился всем. Смолисто - чёрные растрёпанные волосы, серо - голубые глаза, хороший рост, светлая кожа и лёгкая полуулыбка на губах – простота и светлость очаровывала всех присутствующих. Плавная и элегантная манера речи, манеры, что буквально украшали всего его, да даже само его красноречие и многогранность заставляли всех до единого влюбиться в него. И ты, к своему удивлению, или, может, удовольствию, не стала исключением. Поэтому, собравшись с силами и в последний раз взглянув на себя в зеркало сбоку, ты решилась отобрать его ради собственных целей у этой фанатичной и слишком громкой толпы. В любом случае ты произведёшь на него впечатление, ведь не зря же были потрачены полтора месяца лета на поиски этого платья. "Небесно - голубое, воздушное и пышное до невозможности одеяние принцессы Тучки с белого облачка" – как пошутила твоя мать, тебе шло, но для того, чтобы окончательно завершить образ, тебе всего лишь - то нужно немного нахмурить брови. Сказано... Ну, в какой - то степени сделано. — Дядя! Дядя Томоото! Ты настойчиво пробиралась сквозь толпу к эпицентру событий, попутно пытаясь завладеть вниманием лучшего друга отца. — Ааа, моя дорогая племяшка! Господин Акааши, знакомьтесь, дочь моего лучшего друга: Т/и Юта². Мужчина вытянул тебя из толпы за руку и, твёрдо поставив на ноги, пододвинул чуть ближе к юному поэтому, как - бы намекая на дальнейшее знакомство и, может быть, даже встречи...«Упс... Акааши... А если бы я к нему на Акаваши обратилась, чтобы произошло?..»
— Очень приятно. Ты, смущаясь от собственной невнимательности, молча сделала реверанс и подняла глаза, любуясь ровным, прям - таки точёным анфасом парня. — Я так понял, ты пришла одолжить у меня этого столь прекрасного чаладого маловека? Тогда спасаю вас избавлением от посторонних лиц, хе - хе! — Спасибо, дядя, – шёпотом произнесла ты, не отвлекаясь от разглядывания лица собеседника. Краем уха улавливаешь расстроенные вздохи других дам, что так долго, но тщетно, пытались завладеть вниманием юного господина Акааши. Где - то на другом конце дорого убранного золотом зала начал играть оркестр, из - за чего некоторые пары, осмелившись, вышли в центр и закружились в плавном вальсе. — Знаете, мне очень нравится ваше платье. Оно напоминает небольшой фонтан в летнюю жару... Улыбаясь, он сделал жест, означающий приглашение прогуляться.«То эта, блин, туча, то фонтан... Если кто - то ещё хоть раз приведёт какое - нибудь сравнение, я его!..»
— Спасибо. Ваша похвала доставляет мне удовольствие. "Если хочешь покорить мужчину, то будь спокойной и хладнокровной к нему, но не независимой и отчуждённой" – какие у тебя всё - таки полезные родственники. Бабушка так особенно. — Как вам этот вечер? Вы медленно и неторопливо пересекли пространство зала и вышли на балкон. Лёгкая прохлада летнего вечера сразу сковала твои плечи, из - за чего ты поёжилась, но виду, что чувствуешь себя неуютно, не подала. — Думаю, вечер прекрасен. Если честно, мне даже нравятся такие мероприятия. По своей моральной обстановке оно очень даже... Не в обиду вам и вашему дяде, простое. — Простое?! Ты уже было собралась ругаться с этим молодым, но, кажется, довольно неблагодарным поэтом. Как это простое? Томоото столько времени и денег потратил на это! Он не просто так организовал этот вечер! Он ведь... И душу свою вложил. И тут кто - то говорит, что мероприятие "в своей моральной обстановке простое"! Столько людей, писателей, литературоведов, столько общения, столько разных мыслей, столько... — В том смысле, что оно не загружено чем - то особенным. Например, прессой. Здесь все свободны и говорят о том, о чём говорить хотят. Здесь царит атмосфера именно простоты. Простоты и приветливости. Акааши тряхнул головой, устремляя взгляд куда - то вдаль, на сады розовых кустов и акаций, и подошёл к перилам балкона, облокачиваясь на них. Немного успокоившись, ты последовала его примеру. — Ах... Вот что вы имели в виду... — Да... Надеюсь, я не обидел вас и вашего дядю? Он мягко взглянул на тебя, с искренним сочувствием в глазах собираясь просить прощения. — Нет, не обидели. Но прошу вас в следующий раз выражаться чуть более... Корректно. И сразу. Иначе люди могут подумать не о тех вещах, о которых вы на самом деле говорите. — Вы правы. Виновен, признаю! Готов нести наказания судебных заседаний! Ты улыбнулась в ответ, вспоминая, о чём ещё можно поговорить с мало знакомым, но вполне себе адекватным и воспитанным молодым парнем. Но долго об этом думать не пришлось, ведь Акааши практически сразу вытянул тебя из размышлений и увлёк в свой мир, построенный из чернил, утренних газет, чашек кофе и бутербродов с горчицей, укреплённый джутовым шпагатом и синей изолентой. Задавая сотни вопросов, он получал лишь десятки ответов, но, безусловно, разогревал интерес не только в тебе к своей персоне, но и в себе к твоей образованности. В какой - то момент, вставив акцентированный комплимент о том, что ты обладаешь прекрасным и гибким, по своей структуре, умом, он, краснея, будто пятнадцатилетний мальчик, пригласил тебя на вальс. И пригласил настолько просто и быстро, что ты сама практически ничего понять не успела. Лишь под классический аккомпанемент "раз, два, три", прижавшись к сильной груди своего партнёра, догадалась, что его умение общаться с женщинами не как с друзьями ещё слишком слабо и, пожалуй, плохо развито...***
— Заметил, как ты неуверенно обращалась ко мне. Неужто запамятовала моё имя? Из всех гостей именно Акааши уезжал самым крайним. До последнего вы прятались по всему саду от дяди и прислуги, разыскивающих вас, чтобы уведомить о позднем часе и скорой разлуке, но найти вас удалось только после отъезда предпоследнего любителя литературы и его дорогой супруги. После этого скрываться можно было считать самой, что ни на есть, глупой идеей. Поэтому сейчас, в начале первого часа ночи, ты стояла прямо у чёрного лимузина, провожая столь интересного человека, зацепившего тебя своим харизматичным остроумием. — Знаешь... Я помню только твою фамилию, господин Акааши. — Тогда, пожалуй, мне стоит напомнить и имя... С этими словами он, краснея так, что даже в полутьме различимы его красные щёки, пошарился в кармане пиджака и через мгновение протянул тебе записку, сложенную в четыре раза. Пока ты рассматривала послание, Акааши, немного колеблясь, быстро склонился к твоему лицу и практически невесомо поцеловал в скулу, тут же отстраняясь. В самом деле как мальчишка, он, не в силах взглянуть тебе в глаза, сел в машину, через несколько минут исчезая за воротами ограды особняка.«Дорогая и самая прекрасная женщина, что я пока что встречал, Моё полное имя – Акааши Кейджи, и если ты совсем не против, то мы могли бы продолжить наше знакомство где - нибудь вне литературных вечеров и замков, украшенных золотом. К примеру, по нижеизложенному номеру ты можешь установить мне встречу. И я приду. Обязательно.
С любовью и очарованным тобою сердцем, твой Кейджи»
Содержание записки тебя нисколько не удивило, ведь твоя внимательность позволила тебе заметить, что юный поэт начал проявлять ответную симпатию уже после вальса. Как раз тогда, когда ты открыто показала ему, что значит влюбиться с первого, или, может, со второго взгляда. — Дорогая племяшка, спешу сообщить тебе, что ты поймала крупную рыбу на иридиевый крючок! – Неожиданно высунувшийся из - за твоего плеча Томоото уже успел прочитать содержимое записки и даже пустить шутку, хоть и затасканную и абсолютно не новую. — Дядя - дядя, как тебе не стыдно! Это личное! — Да что ты?! Ох, а я - то думал, что господин Акааши попросил тебя передать эту записку мне или, думаю, Иридоре! — Причём здесь наша собака? Толстобокий мужчина отошёл от тебя, направляясь к лестнице в дом. Достигнув первой ступени, он развернулся и, накручивая свой правый ус на палец, выпалил: — При том, что она очень напомнила ему тебя. Доброй ночи! – Томоото уже было собрался заткнуть уши пальцами, чтобы не слышать твоего ворчания и ругательств, но передумал, ещё раз развернувшись к тебе: — Знаешь, твоё платье очень похоже на украшенный рюшами зонтик... Довольно абстрактно, одобряю! Что ты там собиралась сделать с тем, кто ещё раз приведёт сравнение твоему наряду?..☆T-HC☆